Rina Elf and the Cursed Ice

      Рина расхаживала по огромному залу, наполненному гостями. Их было больше, чем на самом деле требовалось Абраксасу, ибо далеко не все могли быть ему полезны, но меньше, чем Элф того хотелось. Ей не удавалось скрыться от гневного взгляда матери. Пока она была рядом, девушка не решалась подойти к отцу и поговорить с ним насчёт Джейкоба, её письма и слухов в Министерстве магии о борьбе со льдом, боггартами, гуляющими во сне студентами и массой других проблем.       Ей приходилось находиться в компании Феликса. Слизеринка откровенно скучала. Её единственным развлечением были ненавидящие взгляды Нарциссы. Люциус же куда-то пропал, говорили, что он собирался привести сюда своего маленького сына Драко. Рина видела ребёнка пару раз, но ничего конкретного не могла о нём сказать. Впрочем, она наверняка знала, каким вырастет мальчик, взрослея в такой семье.       — Не поделишься, что тебе сказала мать? — безынициативно спросил Розье. Элф только опасно прищурилась и с трудом сдержала ехидную улыбку.       — А ты не собираешься подойти к родителям? Или ты брезгуешь моей компанией? — режим стервы был активирован. Феликс это сразу же заметил по мятежному огоньку в глазах спутницы и её самодовольному тону.       Молодой человек не хотел этого признавать, но он скучал по такой Рине. В последнее время она была слишком разбитой, подозрительной и меланхоличной. Это осложняло коммуникацию. Похоже, в стрессовой ситуации ведьма взяла себя в руки, чтобы не оказаться беззащитной мышкой в змеином гнезде.       — Отнюдь. Я не знал, захочешь ли ты общаться с Пожирателями Смерти, поэтому мы с ними ещё не встречались, — равнодушно отозвался Розье, приобнял Элф за талию и повёл в другую часть зала, где его семья разговаривала с другими влиятельными магами.       — Какая забота, — скептически процедила слизеринка, прожигая взглядом спину отца Феликса. Тот сильно постарел и осунулся за последние годы. Убийство старшего сына Эвана стало настоящей трагедией. Мужчина, как и его жена, озлобились, мечтая о возрождении Темного Лорда.       Однако Феликс никогда не выражал грусти из-за смерти брата. Тот был намного старше. Эван до последнего вздоха оставался чистокровным фанатиком, увлечённым идеей. Он был поглощен тёмной магией, одержим дуэлями, пытками и оргиями Пожирателей. В итоге и поплатился за это собственной жизнью, страданиями семьи и пятном на их репутации. Розье-старший сумел отвертеться от Азкабана, откупился и от министра. Но потеря первенца до сих пор его преследовала. Мужчина жаждал мести, не думая о том, какие последствия это имело для младшего сына, его карьеры. Вся забота сводилась к тому, чтобы женить его на чистокровной наследнице Элф. Её род не запятнал себя связью с Тем-Кого-Нельзя-Называть, они также были довольно лояльны по отношению к предателям крови, полукровкам и маглорождённым. При этом ни у кого язык не поворачивался попрекать этим семью Рины, поскольку они были богаты, влиятельны и уважаемы, а также являлись потомственными выходцами из Слизерина. Их родственные узы с другими благородными домами делали их почти неприкасаемыми. Только сумасшествие Джейкоба, его отчисление и исчезновение вызвали много шума и волнений, как и временное помешательство его родных.       Феликс чувствовал определенное сходство с Риной. Их братья были одержимы чем-то, а в итоге чуть не разрушили жизни близких, привлекли к ним лишнее внимание, повлёкшее за собой шквал проблем. Элф судили за проступки её брата. Феликса презирали за воззрения его семьи. И на нём, и на ней было невидимое клеймо. Только боролись они по-разному. Рина первое время металась, плевалась ядом, шипела на всех, а теперь наступил период затишья перед бурей. Розье же ждал своего часа, малейшего глотка свободы, проявления самостоятельности, чтобы полностью захватить контроль над своей жизнью. Он бы, возможно, сам хотел вернуть те беззаботные школьные годы, когда он был внимательным, проницательным, общительным, уважаемым, пробивным и целеустрёмленным юношей, настоящим лидером, способным не только к манипулированию, но и к диалогу с теми, кого он был готов взять под свою опеку и вести за собой. Но теперь настали отчаянные времена. Он не мог оглядываться. Если никто не собирался заботиться о его благополучии, он сделает это сам. Навязчивое вмешательство семьи в личную жизнь, чтобы обеспечить безбедное существование рода Розье, только мотивировало молодого человека продолжать эту игру в монополию с оговоркой на управление чувствами и мыслями других людей, не являвшимися ничем, кроме пушечного мяса. Феликс думал и Рину использовать, но та стала отдаляться и даже демонстрировать свое неодобрение. Бывшего префекта это огорчало. Он всё ещё помнил, как они общались раньше, сколько симпатии и интереса он видел в глазах Элф. Он хотел, чтобы что-то осталось неизменным, поэтому буквально секунду назад принял решение не превращать девушку в разменную монету, учитывая, что она сама могла так поступить с ним. Особенно в случае, если бы он снова её предал.       Молодой человек непроизвольно прижал к себе ведьму чуть сильнее, чем позволяли рамки приличия. Он собственнически держал руку Рины. Та не подавала вид, что вообще заметила. Она лишь улыбалась гостям лучезарной улыбкой гиены, готовясь к разговору с родителями Феликса. Он, к слову, довольно редко упоминал семью и почти никогда не жаловался на неё. Он не упоминал Эвана или его смерть. Никогда не высказывался плохо об аврорах и не пытался заявить о своей позиции относительно политики Лорда. Элф не вполне представляла, какие цели и намерения были у Феликса. Она лишь не хотела, чтобы он вступил в ряды Пожирателей Смерти. Рина надеялась, что Феликс не сломает себя окончательно, не уничтожит того, кем он был, ради кровожадности и возможности держать в животном ужасе всю Европу. Более того, слизеринка переживала, что и Розье-младшего могут убить или отправить к дементорам. Это стало бы ударом не только для его родителей, но и для неё.       Конечно, она никогда об этом ему не расскажет и не признает вслух.       — Отец, мама, — Феликс поприветствовал мужчину и женщину коротким кивком головы. Зато Рине пришлось наклонить голову в подчёркнутом почтении. После этого она приветливо и дружелюбно улыбнулась, стараясь, чтобы взгляд не выдавал её истинных эмоций. Элф чуть жеманно и смущённо взглянула на Розье, державшего её так, словно боялся, что она упадёт без его поддержки.       — Здравствуйте, мистер и миссис Розье. Очень рада снова вас видеть! Надеюсь, вы в добром здравии, — голос слизеринки был глубоким и звучал доверительно, проникновенно. Она говорила негромко, мягко, со всей женственностью, на которую только была способна.       — Здравствуй. Прекрасно выглядишь, Риона, — поприветствовал её глава семейства.       — Рина, — Феликс поправил отца. Лицо молодого человека было непроницаемым, а в голосе нельзя было уловить никаких чётких интонаций. Он просто сказал, не пытаясь начать перепалку.       Розье-старший поднял на сына холодный тяжёлый взгляд, который всегда был таким, а потом обратился к девушке:       — Сегодня мы ещё не общались с твоей семьей. Думаю, нам уже пора пойти поприветствовать друг друга.       Слизеринка подумала о том, что она не хотела видеть мать, впрочем, семейство Феликса могло отвлечь её внимание, пока Рина побеседует с отцом.       — Конечно, я отведу вас, — тепло отозвалась девушка, — однако, если вы не возражаете, я на минуту украду у вас внимание моего папы. Я давно его не видела и хотела бы обсудить с ним кое-что.       — И что же? — спросил Розье-старший. Он знал, какие слухи ходили о Рине, знал, что она вечно что-то вынюхивала и была противницей воззрений Тёмного Лорда. Ему также не нравилось поведение девушки, которая решила увести отца, когда семья потенциального жениха собиралась с ним побеседовать.       «Неужели её болтовня не может подождать?» — мистер Розье был невысокого мнения об умственных способностях Элф. Во многом из-за Феликса, который пустил о ней слухи, жаловался на неё, когда она только поступила в школу, говоря, что из-за неё вечно отнимают баллы. Красочно расписывал её неповиновение правилам и общение с предателями крови. Самому юноше было наплевать, но эти байки развлекали отца. Когда Рина была на втором курсе, ему было так стыдно, что он проиграл ей в дуэли, что наплёл отцу, будто маленькая Элф бросила ему вызов, попыталась атаковать, но он обезоружил её уже через секунду. Когда девушка перешла на третий курс, Феликс перестал о ней говорить, ссылаясь на то, что ему надоело уделять внимание такой, как она. Но на деле же он проникся к ней доверием и уважением. Ему нравилось общаться с ней. Она была умной и интересной. Ему хотелось помочь ей, провести с ней побольше времени, стать друзьями, пусть им это и не удалось за три года. Во многом из-за того, что Феликс считал себя старше и лучше.       Только матери молодой человек поведал всю правду, когда она в очередной раз нелестно высказалась о Рине, пообещав сыну, что не даст женить его на пустоголовой, ничем не примечательной кукле. Тогда бывший префект и выложил всё, как на ладони. Миссис Розье долго злилась на Феликса. А к Элф начала относиться с пониманием, осторожностью и интересом.       — Милый, есть множество вещей, которые дочь может обсудить откровенно только с отцом, как и сын с матерью. Не лезь девочке в душу, — мать Феликса укоризненно взглянула на супруга, а потом обратилась к Рине. — Извини нас. Мы многое пережили. Муж стал подозрительным. Конечно, поговори с отцом. Нам и с твоей матерью многое нужно обсудить.       Элф с благодарностью улыбнулась и кивнула в знак признательности. Она чуть нервно поправила шляпку на голове, возвращая себе спокойствие и полное самообладание. Присутствие Розье-старшего всегда на неё давило:       — Тогда пойдёмте. Мои родители разговаривали с госпожой Макмиллан, но прошло уже достаточно времени. Думаю, они закончили.       Рина резко повернулась в противоположную сторону, утягивая за собой Феликса. Её не заботило, что она повернулась спиной к старшим:       — Твой отец похудел. Видок у него потрёпанный, — вполголоса заговорила Элф. Феликс недовольно хмыкнул.       — Он совсем замкнулся в себе. Если и говорит, то про Эвана. Всегда ставит его в пример.       Рина хорошо понимала, каково жить в такой обстановке. Она сочувствовала спутнику, но при этом не могла перестать на него злиться за то, как он вёл себя в последнее время.       — Ничего не напоминает? — тоном, не предвещавшим беды, спросила слизеринка.       — Конечно. Тебя и ситуацию с твоими родителями, — мрачно пробормотал Феликс. Он казался сосредоточенным, рассудительным и довольно открытым. Напоминал себя прежнего. Для Рины это было, как красная тряпка для быка.       — Верно, — лениво произнесла девушка после короткой паузы, — но ты, подонок, зная это, всё равно решил подложить мне свинью. Может, мне тоже не стоит держать язык за зубами? Тебе лично я навредить не смогу, ты чист, но вот планы твоих родителей, их связь с Лордом и Абраксасом…       Голос Элф был искушенным и мечтательным. Девушка не смотрела на Розье. Она знала, что от его лица отлила кровь, что он задохнулся от неожиданной угрозы, растерялся, не зная, как реагировать на внезапную смену настроения ведьмы. Вдали от школы он решил забыть и о школьных проблемах, и об их интригах. В светском обществе других игр было достаточно. Он даже передумал ставить спутницу в неловкое положение, унижать или пытаться соблазнить. Но Рина не разделяла его благородных порывов. Она не хотела делать вид, что она в Хогвартсе и она в Малфой-мэноре — два разных человека. Не нужны ей были и перемирия на один вечер: «Лучше стабильная война, раз дружить у нас не выходит», — решила чародейка.       — Ты не посмеешь, — вопреки словам, интонация Розье выдавала его неуверенность.       — Тебе хочется проверить? Меня это устроит, — елейно пропела Рина. — Мы поменялись ролями. Мне ты больше ничего не сможешь сделать. На мою семью ни у кого ничего нет. Зато твои родные под ударом.       — Зачем тебе это? — устало спросил Феликс. Приём Абраксаса, встреча семей Элф и Розье, неожиданная атака Рины, по правде сказать, его утомляли.       — Зачем твоему отцу пресмыкаться перед Сам-Знаешь-Кем, если вся эта чистокровная ересь, очевидно, устарела, не имеет никакого смысла и обречена на провал? — зло усмехнулась слизеринка, почувствовав в себе прежний огонь. — Месть.       — Прекрати. Моя вина не столь велика, — Розье-младший поморщился от того, что Рина сравнила себя с Розье-отцом, а также от сопоставления смерти Эвана с жалкими слухами, которые Феликс распустил о девушке. Впрочем, Элф и дела не было до того, насколько оправданы были её действия. Она просто хотела наказать того, кого она когда-то мечтала назвать другом.       — Может, не передо мной, но перед своим отцом, — менторским тоном изрекла слизеринка, — он ведь не знает, что ты не только слабак, уступивший второкурснице, так ещё и лжец…       Феликс хотел что-то ответить, но в поле зрения Элф появился её отец. Девушка вырвалась из рук молодого человека и направилась к папе, заодно кивая знакомым людям. Она чувствовала, что всё семейство Розье смотрит на неё. Старшие — недоумённо, а Феликс — настороженно и немного печально.       Саргас Элф встретил дочь менее агрессивно, чем мать, однако на его лице отразилось недовольство и праведный гнев.       — Опережая твой вопрос, папа, я не задержу тебя, — предупредительно начала Рина, — я поставила в известность семейку Феликса о том, что нам нужно поговорить. Твоё отсутствие их не удивит.       — Где твои манеры, — прошипел Саргас, — почему нельзя было побеседовать после приёма?       — Потому что я не хочу, чтобы мать в это лезла, — холодно отозвалась девушка. — Да и не собираюсь я здесь задерживаться.       Рина ускорила шаг, направляясь на один из многочисленных балконов. Там она установила всевозможные отталкивающие и заглушающие чары, пугая отца степенью одержимости собственной безопасностью. Когда-то и Джейкоб делал то же самое. Вот только вскоре его выгнали из школы, а сам юноша исчез. Рина всё ещё была здесь, но в мерах предосторожности заходила дальше, чем кто-либо из присутствующих Пожирателей Смерти.       — Сюда никто не придёт. Через окна видно, что балкон занят. Здесь уединяются для приватных бесед, — снисходительно сообщил Саргас. Ему казалось, что дочь и так потратила много драгоценного времени на бесполезные действия.       — Так ваш псевдо-духовный снобизм защищает меня лучше, чем магия? — иронично усмехнулась слизеринка. — Сильно сомневаюсь. Здесь я не чувствую себя в безопасности.       — Ты всегда в опасности, но это не значит, что на тебя могут напасть в любую секунду, — поджал губы светловолосый мужчина со светлыми глазами неясного цвета штормящего моря — зеленовато-серые.       — Наплевать, — отмахнулась Рина. Ей не хотелось выслушивать лекции о светском обществе. Ей нужно было расспросить отца о некоторых вещах, а потом незаметно сбежать из поместья. Саргас уловил настроение ведьмы.       — Итак?       — Я хотела поговорить о письме, которое прислала тебе, — Элф сразу перешла к делу, не конкретизируя, что именно ей нужно. Девушка надеялась, что отец сам кое-что ей расскажет.       — И? — надменно уточнил мужчина, проигнорировав презрительный взгляд дочери, полоснувший его.       — Ну, — замялась девушка, придумывая, что бы ляпнуть, дабы заполнить оглушительную тишину и неловкую паузу, — Джейкоб не задавал вам тот же вопрос?       — Задавал, — неохотно и подозрительно отозвался отец, — незадолго до того, как его отчислили из школы.       — Так вот почему ты был недоволен моим письмом, — задумчиво протянула слизеринка, глядя куда-то сквозь отца. — Могу тебя успокоить. Я просто изучаю историю семьи. Снайд так кичится своим происхождением, вот я и решила заткнуть её.       Казалось, что этот ответ мог бы удовлетворить Саргаса, потешить его самолюбие и гордость фамилией, однако он был неглупым человеком. Что-то из письма самой Рины наводило его на противоречивые мысли.       — Не лги мне. Ты всё ещё рвёшься в проклятые хранилища, — прищурился маг. — Мы слышали о том, что на школу снова нападают боггарты, ученики продолжают ходить во сне, а лёд вернулся. Правда все эти заклятия пока не обрели полной мощи, поэтому их удаётся сдерживать. Не лезь в это, Риона. Совет попечителей разберётся, что делать.       — Совет Пожирателей, папа. У них свои цели, — отрезала девушка, — им легче сжечь школу, чем найти решение. Или же им нужно, чтобы Хогвартс пал.       — Не все Пожиратели — психопаты и убийцы! — вскипел Саргас. — Не все из них вообще хотели примкнуть к Лорду. Не все хотят уничтожить маглорождённых и полукровок. У многих иные цели. Не говори о том, чего не понимаешь!       — Тебя это тоже касается. Не суй нос, если не знаешь моих мотивов, — дерзко заявила Элф, буравя взглядом отца. Как ни странно, Саргас вздохнул так, будто гора рухнула с его плеч.       — Вижу, ты всё ещё не поддерживаешь идеи Сама-Знаешь-Кого.       — А кто из нас его поддерживал? — скептически ухмыльнулась Рина.       — Не знаю, — мрачно произнёс Саргас, печально и устало глядя в лицо дочери. В голове той мелькнула догадка.       — Джейкоб? — разочарованно и недоверчиво спросила ведьма.       — Не знаю, — повторил отец, — но он тоже спрашивал про нашу родословную и изучение парселтанга. Он мечтал им овладеть.       — Когда ты об этом узнал? — Элф пыталась вспомнить себя до одиннадцати лет, а также своё общение с братом. Тот всегда был с ней мил, правда немного скрытен, отстранён и подозрителен. Каким молодой человек был с родителями, Рина не представляла.       — Когда он вломился в Боргин и Беркс, надеясь найти там что-то меняющее свойства воды…       — Льда, — перебила колдунья, кивнув своим мыслям.       — И там же искал всё, что связано с наследием Лорда, змеями и их языком, — закончил отец, мысленно сетуя на несдержанность дочери. — Он увлёкся практиками индейцев, народов Африки, в том числе и вуду. Изучал обрывки знаний коренного населения Гималаев. Пытался вызывать видения, входил в транс.       «Видения, значит? Джейкоб, придурок! Почему теперь я это вижу?» — разозлилась чародейка, но её мысли тут же вернулись к родителям и их бездействию.       — Почему вы с матерью не прекратили это? — взвилась Рина. — Она предпочитала испытывать свои навыки легилименции на мне, потому что я слабее и не могла защищаться?       Саргас немного помолчал. В его глазах на секунду мелькнула жалость, смешанная с пониманием, но потом эти эмоции сменились осуждением и злостью:       — Ты сама виновата. Позорила себя и свою семью, лгала нам, скрывала, чем занимаешься, прятала оценки по зельеварению, втянула других в неприятности, а на наши вопросы не отвечала. Как ещё нам было тебя воспитывать?       — По-другому вы никогда и не пытались, — равнодушно произнесла Рина, не обращая внимания на тяжёлую рвущую боль в груди, отдававшуюся тупым эхом спутанных грустных детских воспоминаний, которые девушка прятала даже от себя самой, — вы давили на меня, не давали мне вздохнуть. При этом никогда не подпускали к себе. Все наши отношения строятся на философии зуб за зуб.       Элф развернулась, чтобы уйти. Она уже была готова произнести заветное «Фините» и незаметно исчезнуть из этого улья, но отец окликнул её:       — Стоять! Как ты смеешь поворачиваться спиной, не попрощавшись? Профессор Снейп прав. Твоё хамство не знает границ.       — Рада, что ты наладил контакт ещё с одним Пожирателем, — ударила по больному слизеринка, прозрачно намекнув о своём истинном отношении ко всем собравшимся и к тому, что её родители тоже здесь.       — Удивительно, что он позволил тебе отработать очередной неподготовленный урок, — разочарованно произнёс Саргас. Казалось, он говорил сам с собой. Девушка, очевидно, не была заинтересована в продолжении диалога. Она неуловимо взмахнула палочкой. Настолько быстро и незаметно, что мужчина даже не заметил, чтобы Рина вообще её доставала или убирала. Ведьма не произнесла ни слова, просто ушла. Отец хотел последовать за ней и заставить её присоединиться к компании матери и семейства Розье, но не смог сделать и шага: врезался в невидимую преграду.       Рина так и не убрала защиту. Она просто прошла сквозь. Впрочем, этого Саргас так и не понял. Как и не понял того, что его дочь всё ещё мучилась от последствий срыва. Её магическое поле настолько далеко распространялось от тела и стало до того плотным, что смогло буквально протолкнуть девушку сквозь отталкивающие чары, но, конечно, не без помощи невербального заклятия Конфундус.       И, несмотря на то, что она удачно притворилась, будто не слышала про отработку у Снейпа, она уловила эту маленькую деталь. Это могло бы на многое пролить свет. Ведь никаких взысканий она в последнее время не получала. Она не могла о таком забыть. Снейп бы не позволил. Если только…       — Элф, —откуда-то снизу донёсся детский голос наследника Малфоев. Он был презрительным и насмешливым. Звучало довольно комично. Да и выглядело тоже. Маленький, напыщенный, поверхностный и избалованный мальчишка.       — Привет, Драко, — Рина выглядела не очень заинтересованной. Её мысли возвращались к разговору с отцом. Он открыл старую гноящуюся рану, к боли от которой ведьма не так давно смогла привыкнуть. Но теперь чувство ненависти к себе, своей семье, одиночество, страхи и ясное знание, что никто и никогда не станет на её сторону, желание исчезнуть, прекратить всё в одночасье — всё это вернулось. Рина хотела бы выцарапать то, что так ныло внутри, вырезать ножом. Или просто отвлечься на физическую боль. Она с завистью смотрела на тех, кто без зазрения совести опустошал бокал за бокалом то шампанского, то огневиски. Ей хотелось ни о чём не думать. Почувствовать тот самый вакуум в голове. Если уж в её жизни и была огромная зияющая дыра на месте любви и родных людей, то пусть и мысли провалятся в эту пропасть.       Сейчас слизеринка не хотела бы жалеть себя. Не хотела бы страдать, но она чувствовала, что если замкнётся в себе снова, спрячет эмоции, следующий выброс магии её просто убьёт. Поэтому она и мечтала сбежать. Перетерпеть в тишине. Пережить.       — Почему дедушка пригласил предателей крови? — насмешливо спросил Драко, вызвав мимолётную улыбку на лице Люциуса, подходящего ближе.       — Серьёзно? — со скучающим видом спросила Элф, стараясь отвлечься от своих проблем на очередное подобие баталии с семьёй Малфоев. — Очень недальновидно, мистер Малфой. Моя семья спонсирует много ваших проектов. Вам нужны наши земли, наши подписи, наша поддержка. Вы влиятельны, но посмотреть на противостояние наших родов будет даже забавно. Интересно, что об этом думает господин Абраксас.       Лицо Люциуса исказила чистейшая злоба, но это длилось какое-то мгновение. Он тут же сладко улыбнулся. Затем театрально покачал головой, словно осуждая сына:       — Это грубо, Драко! — мальчик непонимающе взглянул на отца, обиженный его неодобрением. — Вы неправильно поняли, мисс Элф. Конечно, мы с Нарциссой растим сына в чистокровных традициях. Поэтому ему не всегда бывает понятна дипломатическая и компромиссная позиция, как, например, у вашей семьи. Но нам с ним ещё предстоит долгий разговор.       — Неужели? Или вам стало стыдно за отвратительное воспитание вашего ребёнка? — голос Рины был настоящей патокой, а улыбка казалась столь нежной, что было сложно сконцентрироваться на том, о чём она говорит.       Столь яркий контраст ошеломил Люциуса и тот, ощущая отвращение к этой нахалке, ненависть и желание поставить её на место, вдруг замолчал и упустил возможность взять контроль над ситуацией в свои руки.       — Подойди к мистеру Булстроуду, Драко, — тоном, не терпящим возражений, приказал маг. Его сын то ли хныкнул, то ли всхлипнул, но не потому что был сильно огорчён, а для того, чтобы выразить своё недовольство невниманием и резкостью отца.       В этот момент Рина пожалела Драко. Когда-то она была такой же: богатой, избалованной, одинокой, травмированной, капризной и сломанной, словно некогда дорогая, но больше не нужная взрослым игрушка для поддержания статуса в обществе. Впрочем, об этом мать заявляла девушке напрямую: «Ты — лишь одна из моих обязанностей перед обществом». Тогда Элф впервые почувствовала, что не дорожит своей жизнью.       — Значит, предатели крови, — задумчиво протянула Рина, заставляя себя вернуться к светским играм. — Моему отцу будет интересно об этом послушать. Но прежде я объясню вам воззрения моей родни, чтобы папе не пришлось распинаться перед человеком, который в ваших-то годах всё ещё прикрывается именем Абраксаса Малфоя, боясь, что по-другому вам ничего не достанется…       — Мисс Элф, — казалось, что Люциус был готов убить чародейку на месте, но та по-прежнему смотрела на него спокойно, но пронзительно, будто это не ей стоило его бояться.       — Мы считаем, что разумная интеграция — это неплохо. Гемофилия, кровосмешение, наследственные болезни, слабые дети с припадками, или синдромом Дауна, эпилепсией, мутациями — гораздо хуже, чем раз в несколько поколений добавить в род свежую кровь, чтобы сохранять здоровое, сильное и могущественное потомство. Кому, как ни вам знать, что и полукровки могут быть безгранично талантливыми и искусными. Взять, например, Тёмного Лорда…       — Риона! — Люциус Малфой шипел, а глаза налились кровью. Но что-то на краешке его здравого рассудка кричало о том, что нельзя устраивать сцену прямо при гостях.       — Да, это опасно раз за разом играть свадьбы с маглами и грязнокровками. Тогда и магия ослабнет, и род может исчезнуть. Да и с чего нам делиться знаниями, копившимися тысячелетиями, с теми, кто жёг нас на кострах? Но нельзя игнорировать существование маглорождённых, иначе они могут создать свои кланы и выйти из-под контроля. Это опасно. Интеграция — это компромисс. Это терпимость. Это взаимоуважение, — Рина видела, что довела Люциуса почти до предела, но не собиралась останавливаться на достигнутом. —Кстати, Драко бы не помешало узнать о том, что это такое. Скоро и ему предстоит поступить в Хогвартс. Мир изменился, мистер Малфой. Вы заперлись в своем поместье и в кабинете на работе, окружили себя подобными вам и не видите ничего. Но интеграция — это официальная политическая позиция Великобритании. Учитесь идти в ногу со всеми или не выживете.       — Это ты не выживешь, дрянь, — прошелестел Малфой, — посмотрим, как ты запоёшь, когда Тёмный Лорд вернётся. Ты очень пожалеешь об этом дне.       — О, я в этом не сомневаюсь! — совершенно искренне признала Рина, нисколько не сомневаясь в том, что угрозы Люциуса не бывают голословными. — Проблема в том, что мне всё так осточертело, что мне это абсолютно безразлично. Делайте, что считаете нужным.       Элф уже собиралась уйти, гордо задрав голову. Она ведь выдала столь пафосную речь и могла оставить последнее слово за собой, стать той самой стервой и чудовищем, которым её видели ученики в школе, даже родители. Но и здесь не обошлось без вмешательства главы дома.       — Люциус, как это понимать? — девушка обернулась на мрачного Абраксаса Малфоя, неодобрительно взиравшего на сына. Его голос был столь строгим и жёстким, что можно было ножом резать.       — Я лишь преподал урок этой удивительно невоспитанной юной леди, — прорычал мужчина, прожигая Элф взглядом.       — По-моему, это она преподала тебе урок, а ты стал бросаться оскорблениями и… вдумайся! Угрозами её жизни, — Рина не понимала, почему Абраксас защищал её. Возможно, потому что действительно считал, что Люциус позорит семью. Возможно, потому что не воспринимал колдунью всерьёз и не видел смысла ей вредить. Возможно, потому что он присоединился к Лорду ради обретения прежней власти и влияния, коей Малфои обладали во времена Вильгельма Завоевателя, хотел сохранить чистоту своего рода, но совершенно не намеревался вредить маглам или грязнокровкам, поэтому и понимал идеи Рины и рода Элф об интеграции.       Это не имело значения. Слизеринка слишком устала. Ей хотелось лечь и уснуть, пока боль не утихнет, пока воспоминания не покроются коркой пыли и плесени, пока она не станет другой или не исчезнет.       — Я не собирался ей вредить, отец, — сухо выдавил Люциус, всё ещё не отводя взгляда от чародейки. Та подняла на него свои глаза. В них не было ничего: ни обиды, ни ярости, ни презрения, ни усмешки или триумфа. Только пустота. Тёплая пустота, будто ей хотелось вложить в свой взгляд что-то позитивное или просто не злое, но запас её эмоций иссяк.       — Откуда мне знать, если мой сын вслух говорит такие глупости? Быть может, мне потребовать дать непреложный обет? Пообещаешь не вредить роду Элф ни своими, ни чужими руками, забыть о том, что произошло здесь, что ты наговорил. И никогда не внушать моему внуку ненависти к этой девушке или её семье?       — Это вовсе необязательно, господин Абраксас, — мягко произнесла Рина, — мы оба сказали то, что не имели в виду. Я первая начала перепалку. И хочу её закончить. Я немедленно уйду и не стану портить присутствующим вечер.       Люциус окинул Элф недоверчивым взглядом. Он не понимал, почему она не продолжила игру и не обезопасила себя. В силу собственного характера мужчина воспринял это как высокомерие, словно девушка не считала его достойным противником. Его лицо тут же отобразило всю гамму эмоций от презрения, до желания раздавить школьницу, как букашку. Но она снова посмотрела на него без ненависти. Немного устало, немного разочарованно, но без толики наглости или гордыни. Мужчина не понимал, как интерпретировать внезапную перемену в слизеринке. Конечно, она могла играть перед Абраксасом, но ведь тот даже не видел её лица.       — Риона, дорогая, прости вспыльчивость моего сына. Ты никому не мешаешь, — спокойно сказал Абраксас, всё ещё пригвождая Люциуса к месту одним взглядом, — но я пойму, если твоё настроение было испорчено, и ты хочешь отдохнуть от сборища старых озлобленных зануд.       — Благодарю вас за гостеприимство, сэр. Я ни в коем случае не считаю вас занудами. Но я правда думаю, что создала неудобную ситуацию, поэтому ухожу, — вежливо, но довольно отстранённо произнесла ведьма, желая поскорее отделаться от формальностей, чтобы пораньше выйти, доползти до антиаппарационного барьера, а оттуда отправиться в Лондон, в один из магических отелей. Ей нужно было многое обдумать, решить, как вести себя с зельеваром, как узнать правду.       — Дождитесь хотя бы вашего спутника. Мы не можем отпустить вас ночью одну, — примирительно произнёс Люциус, видя, что Рина больше не намерена продолжать противостояние, а отец ему никогда не простит подобную почти ребяческую выходку.       — Простите, но мне не хочется оставаться наедине с человеком, за которого меня попытаются заставить выйти замуж, — с невесёлой улыбкой произнесла колдунья, напоминая себе о том, что этому не бывать. Грусть же у неё вызывал сам факт предстоящей борьбы с родителями Феликса, со своей семьёй, очередные ссоры с самим молодым человеком и снова лишнее внимание к роду Элф.       Люциус не знал, чем Рине не угодил Феликс, который в большинстве случаев разделял философию интеграции. Однако он помнил себя в её годы, когда вовсе не хотел жениться на Нарциссе. Впрочем, ему повезло. Она стала идеальной женой. Верной, умной, покладистой. От неё он получал и советы, и поддержку, и одобрение. Она уважала его, принимала, доверяла ему. Она была настоящим союзником, с которым легко было двигаться дальше. Благородна, образована, воспитана, богата, изящна, красива. Со временем он её даже полюбил. Без страсти, романтики, преклонения, но нежно, как хрупкого друга, которого надо оберегать. Но ведь ни в семнадцать, ни в восемнадцать лет он не знал, что через несколько лет его мнение о Нарциссе от полного неприятия так кардинально склонится в сторону тепла и преданности. На секунду ему стало жаль Рину.       На сей раз обречённо вздыхать пришлось Абраксасу. В его взгляде читалось нечто похожее на: «ох уж эти неразумные дети». Но вслух он ничего не сказал. Он лишь снисходительно улыбнулся и заявил, что проводит её до ворот. Элф повернулась к Люциусу, рассматривая его чуть дольше, чем стоило бы. Она пыталась найти что-то в его глазах, в выражении лица, изгибе губ. Но тщетно.       — До свидания, Рина, — это был белый флаг. Конечно, Люциус Малфой не сдавался, но давал добро на перемирие, назвав девушку тем именем, к которому она привыкла, которое любила.       — Прощайте, — тихо сказала ведьма с той же странной пустотой в глазах.       Люциус не знал, почему она так странно попрощалась. Не могла же она и впрямь думать, что не доживёт до их следующей встречи?