Рыцарь Печального Образа

      Ненавижу дороги. Они всё тянутся и тянутся. Медленно. Скучно. Я уже горло надорвал, напевая песенки на четырёх разных языках. Начал с русских матерных, перешёл на Rammstein, потом на английские группы, закончил местными балладами. Скучными и нудными. Если будет время, придумаю пару своих баллад. Матерных и похабных. Местные баллады представляют собой мерное описание духовных страданий рыцаря и его возлюбленной, разлучённых волей судьбы. Исключения редки и они столь же нудно прославляют очередного мудака, славного родословной и богатством. Будьте прокляты поганые французы. Именно от них пришла эта тупая мода. Даже повествования о войне больше похожи на восторженные сопли малолетней пискливой дуры.       Хоть народные песни более весёлые и разнообразные, но я их почти не знаю. Отец не любил песни простого люда, напоминавшие ему о молодости нашего рода, поэтому в замке исполнялись только баллады. И исполнял их обычно именно я. Отец был не очень богат. Две деревни, мелкий замок, лес и болото. Денег на содержание "бесполезного крикуна" не было. Поэтому роль барда на праздниках исполнялась теми, кто был одарён красивым голосом. Тем более мне очень часто было нечем заняться. Ни друзей, ни подруг, только учёба, тренировки и мои "хобби". Общался я лишь с учителем и своей кормилицей. Остальные меня слишком боялись.       На своё девятилетие я получил в подарок от учителя "блокнот". Пусть форма немного не соответствует названию, но содержание соответствует полностью. Здоровенный талмуд, ранее бывший какой-то нудной сагой, был вычищен от букв и рисунков. В нём я записывал всё подряд: сюжет сериала "Мерлин" из прошлой жизни, переводы знакомых мне песен на кельтский язык, описания моих магических ритуалов, особо звучные матерные тирады, просто заметки на память. Тут были записи на русском языке 21-ого века, английском обоих времён, кельтском, латинском, чертежи и просто рисунки. Учитель как-то взглянув в книгу признался, что почти ничего не понимает из написанного, после чего на целый месяц назначил мне занятия по "чистописанию".       Кстати, об английском. В этом мире англы тоже приплыли захватывать земли, но их быстро побили и выдавили на побережье, где и было основано королевство Англия, одно из самых слабых в нынешнее время. Но король у них весьма наглый и, по слухам, якшается с саксами.       Подъехавший Перт спросил разрешения разбить лагерь на понравившейся ему полянке. Никогда не привыкну к подобному, здоровенный старый ветеран просит разрешения у малолетнего шкета.       Разбивка лагеря в средние века занимает не так много времени, как может показаться. Все знают свои обязанности, работают сообща. Только их Величественный Лидер стоит и не знает куда приткнуться. Никогда не разбивал лагерь, даже просто палатку не собирал. На вопрос Перту чем я могу помочь, меня усадили на телегу и сказали смотреть за казной, мелким сундучком с монетами покойного вонючки. Это даже как-то обидно. Будто малолетнее дитя в угол поставили.       Но всё рано или поздно заканчивается. Спустя всего час после остановки я сидел со своим блокнотом у костра и вёл очередные записи, уже сытый и довольный. Повернув голову на шорох, увидел присевшего рядом Ангуса. Здоровенного, но туповатого деревенского паренька. В детстве его воспитывал старый рыцарь, вбивавший в него "правильное" поведение, которое заключается в битвах лицом к лицу с врагом, уважении к дамам, помощь беззащитным. В силу "выдающихся" умственных способностей громилы на выходе мы получили умелого бойца, который не ожидает от других подлости, считая их столь же воспитанными, мужественного красивого мужчину, мямлящего, стоит показаться на горизонте красотке, и простодушного парня, ввязывающегося в каждую увиденную драку на стороне проигрывающих. Идеальный рыцарь. Не то что я.       Его не было видно с полудня, когда он чуть отстал от моей телеги шокированный моим переводом песен Раммштайна. Невинное дитя своего времени. - Эм-м. Милорд, вы не могли бы исполнить вашу любимую балладу, если вас не затруднит. Оглянувшись, замечаю ожидающие взгляды всего отряда. Даже старику интересно. Сегодня я изгалялся над самим понятием музыки. Попытки спеть рок "А капелла" есть высшая форма извращения. Прикинув в уме, решил исполнить одну из самых любимых моих песен, которые и сподвигли меня на попадание именно в этот мир и это время. Люблю я дыханье прекрасной весны И яркость цветов и дерев; Я слушать люблю средь лесной тишины Пернатых согласный напев В сплетеньи зеленых ветвей; Люблю я палаток белеющий ряд, Там копья и шлемы на солнце горят, Разносится ржанье коней, Сердца крестоносцев под тяжестью лат Без устали бьются и боем горят. Люблю я гонцов неизбежной войны, О, как веселится мой взор! Стада с пастухами бегут, смятены, И трубный разносится хор Сквозь топот тяжелых коней! На замок свой дружный напор устремят, И рушатся башни, и стены трещат, И вот — на просторе полей — Могил одиноких задумчивый ряд, Цветы полевые над ними горят. Люблю, как вассалы, отваги полны, Сойдутся друг с другом в упор! Щиты их разбиты, мечи их красны, И мчится на вольный простор Табун одичалых коней! Героем умрет, кто героем зачат! О, как веселится мой дух и мой взгляд! Пусть в звоне щитов и мечей Все славною кровью цветы обагрят, Никто пред врагом не отступит назад!*       На несколько мгновений над поляной повисла абсолютная тишина, которая была разорвана слитным вздохом. Бедный Бертран, он ещё не родился, а его уже обворовали. Когда первый шок прошёл, открытым голосованием, выраженным пинками под зад, представителем просящей стороны был выдвинут Ангус, речь которого свелась к краткому "хотим ещё".       Следующей выбрал английскую балладу, переведённую на кельтский. В моём мире она была народной балладой, но здесь её ещё не придумали, стоит это исправить. Лживый сэр Джон разорился дотла, Ждет нищета молодца. А Мей наследницей была Богатого отца. Сэр Джон до самых дальних дверей Начал ее провожать, И скоро ему сказала Мей, Что с ним согласна бежать. "Побольше золота вынеси мне, Умчимся в час ночной, И в дальней северной стране Ты будешь мне женой". На белом коне умчалась она, На сером в яблоках - он. У моря, где бьет о скалу волна, Сошел с коня сэр Джон. "Ты видишь, кипят морские валы? Они - твое брачное ложе. Семь девушек сбросил я со скалы, Восьмая погибнет тоже. Снимай, снимай свои шелка, Прочна их тонкая нить, Искусная сшила их рука, Им незачем в море гнить". "Ax, отвернись и молча стой, Смотри на листок зеленый. Не должен видеть глаз мужской Женщины обнаженной". Сэр Джон посмотрел на зеленый листок, На пенные валы, А Мей обхватила его поперек И сбросила со скалы. "Спаси меня! Я жить хочу! Не дай мне утонуть! Я мигом домой тебя домчу, Коротким будет путь!" "Тони, сэр Джон, в морской волне, Руки я тебе не дам. Холодное ложе готовил ты мне, На нем погрейся сам!" На белом коне вернулась она, А серый скакал в поводу. Отец ее был во власти сна И не почуял беду. Но вот ручной попугай из угла Хрипло заговорил: "Хозяйка Мей, где ты была? И кто с тобою был?" "Молчи, попугай, усни до утра, Молчи, я тебя молю. Из чистого золота и серебра Клетку тебе куплю!" Тут в полусне отец спросил, Не открывая глаз: "Кто попугая разбудил В ночной недобрый час?" "Гуляет кот у клетки моей, Крадется, словно вор. И я попросил хозяйку Мей Прогнать его на двор".       Песня шла за песней, баллада за балладой. У вояк нашёлся свой певец, знающий больше сотни народных песен, да и остальные знали их немало. Небольшое выступление стихийно превратилось в пирушку. Достали вина, оставшегося ещё от каравана торговцев. В качестве закуски пришлось довольствоваться мясом пары подстреленных нашими охотниками птиц.       Старик попытался было пресечь гулянья, но я его отговорил. Парни устали. Не физически, а морально. Смерть товарищей, плен, грядущее рабство, освобождение, открытый марш по враждебным землям. Даже чего-то одного хватит, чтобы вымотать простого человека, а вместе они могут и привести к проблемам.       Закончилось всё поздно за полночь. Среди оставшихся в сознании остались лишь я и старик. Я почти не пью, а старик волнуется о возможном нападении. Зря. Я не настолько наивен, чтобы не позаботиться о ночной страже. И цена за это небольшая, всего пара мышей.       - Стоило ли позволять им это? - вот старый ворчун. Всё не успокоится.       - Пусть отдохнут, заслужили.       - Теперь после каждого поднятия задницы будем устраивать пир?       - Спи уже! Надоел.       - Я не могу заснуть, когда вокруг лагеря нет пары дозоров. Только не после подобного урока.       - Утром напомни об этом всем. Мне не очень хочется снова просыпаться в клетке. Пунктик поставил и хватит.       - Пунктик?       - Список дел, который я обязан совершить и испытать на своей шкуре.       - Например? - а сколько подозрения во взгляде!       - Поучаствовать в турнире, осадить замок, побывать на пиру у короля, - на каждый пункт моего списка Перт кивает. Достойные планы молодого рыцаря. - Соблазнить принцессу, спасти ведьму с костра, распять священника, поджечь церковь... - новые пункты его заставляют напрячься. - Ну и далее по списку. Всего сорок три пункта.       - Убийства короля там нет? - теперь моя очередь напрячься. Я пропустил такой классный пункт!       Кажется по моему выражению старик всё понимает и без слов, лишь тихо вздыхает и переводит тему разговора.       - Может найти кого трезвого и отправить в дозор?       - Не надо, у меня свои дозорные. - на вопросительный взгляд ответил. - Совы. Две. Одна на восточной стороне дороги, другая на западной. Предупредят. Только бойцам не говори, а то в постах будут расслабляться. Пусть это останется нашим секретом.       Получив кивок в ответ, я продолжил смотреть в костёр. Совы совами, но спать у меня сегодня не получится. Днём в телеге вздремну, а пока стоит просто посидеть и посмотреть в огонь.