За двое суток до этого
- Что значит, ничего нельзя сделать? Да быть этого не может! - Чуя рвал и метал, пугая и без того бледных, словно снег, слуг, что шарахались от разбушевавшегося принца в стороны. - В-ваше высочество, мы не можем понять, что спровоцировало подобное состояние, - залепетал седовласый лекарь, не смея поднять взгляд. - Неужели и вправду все так плохо? - принцесса, сидящая на мягкой тахте рядом с непривычно серьезным Дазаем, свела к переносице брови и жалостливо глядела на Накахару. - Я... Я не знаю, - Чуя опустился в кресло и обхватил себя руками, стараясь дышать ровно. Перспектива потери босса его совсем не радовала, более того, нехило пугала. - Ваше высочество, он хочет с Вами поговорить, - вошедшая служанка несмело подошла и, поклонившись, осторожно коснулась плеча подскочившего Накахары. - Простите, я имела в виду не Вас. - Меня? - Осаму поднял взгляд и, дождавшись кивка, поднялся с места. - Ладно... Поймав взволнованный взгляд исполнителя, детектив едва сдержался от того, чтобы обнять его и сказать, что все будет в порядке. Или, по крайней мере, попытаться как-то его подбодрить. Но, вместо этого, он вышел в коридор и неспешным шагом направился к королевским покоям. По пути Дазай наткнулся на растерянного Акутагаву, что в руках нес две кружки горячего чая, одна из которых предназначалась самому Осаму, за что он поблагодарил и попросил отнести его Чуе. Возле дверей спальни Огая дежурила стража, что расступилась перед принцем. - Проходи, Дазай-кун, не стесняйся, - Мори усмехнулся и тут же закашлялся, прикрывая рот подрагивающей ладонью. Лицо его было бледным, а под глазами залегли тени. - Присаживайся. - Благодарю за гостеприимство, - Дазай скривился, но заставил себя усесться на край постели. - Вы хотели что-то сказать? - Я не думаю, что успею сказать многое... - он вновь закашлялся, и выглядело со стороны это пугающе. - Но... Ты должен пообещать, что не оставишь Чуя-куна и остальных без своей помощи. Без тебя им отсюда не выбраться, и ты... Ты должен... - Не беспокойтесь, - Осаму кивнул. - Я сделаю все, что необходимо. - Хорошо. Спасибо, Дазай-кун, - Огай одарил детектива еще одной улыбкой и, прикрыв глаза, откинулся на подушки. - Интересно, что ты чувствуешь, когда... когда умираешь? Как ты думаешь? Ты ведь столько... столько раз пытался. - Ничего приятного, если быть честным, - Дазай нахмурился, вглядываясь в лицо Мори и размышляя, стоит ли звать лекарей, или все в порядке. - Вы твердо решили умереть? - Разве человек выбирает время своей смерти? - Огай глянул на Осаму насмешливым взглядом. - О, прости. Я, кажется, сказал глупость. Но ты пообещал мне, так ведь? - Можете не сомневаться, - Дазай встал и, уже в дверях, услышал тихое "Передай привет Достоевскому". Обернувшись, он понял, что Мори потерял сознание, и криво улыбнулся.****
Утром следующего дня приготовления во много раз ускорились. Свадьбу было велено успеть сыграть, пока король жив, и в замке творилось что-то невообразимое. Слуги носились по коридорам, едва не сбивая с ног монарших особ и начавших прибывать на сие действо гостей. Чуя, встречая их и занимаясь размещением, успел лишь впихнуть в себя пару кружек крепкого чая с травами, что должен был бодрить, но исполнитель все равно чувствовал себя выжатым лимоном. Дазай пытался помогать с этим, но, схлопотав несколько болезненных затрещин, был отправлен заниматься организацией торжественной части церемонии. Лишь за обедом все смогли, собравшись в зале, немного отдохнуть. Накахара выглядел раздраженным, и Ацуши, что впервые усадили за общий стол, сославшись на то, что Осаму, пересевшему от Чуи подальше, срочно необходимо обсудить что-то с личным слугой, на секунду показалось, что вокруг исполнителя образовалась темная аура, а волосы его источают самое настоящее электричество, что тронешь - убьет махом. - Дазай-сан, а... С вами и Чуя-саном все в порядке? - несмело спросил Накаджима, заметив, что Дазай старается даже лишний раз не смотреть в сторону Накахары. - Все отлично, Ацуши-кун, - отозвался Осаму с веселой улыбкой, но во взгляде его отчетливо сквозило что-то совсем не радостное. - О, попробуй вот это блюдо, очень интересный вкус. - Д-да, конечно... Больше Ацуши старался не лезть в чужие дела, прекрасно понимая, что, касайся это его, ему бы сообщили. Акутагава позже сказал, что Чуя слишком нервный, и Дазай не хочет лишний раз заставлять его переживать, а потому старается не подходить к Накахаре близко. Накаджима хотел бы возразить, ответив, что Осаму точно в происходящем не виноват, и срываться на него со стороны Чуи глупо, но под потяжелевшим взглядом Рюноске смолчал. Сам Акутагава мял в руках выбранную одежду и пытался понять, нужно ли ему надевать ее на репетицию, и стоит ли вообще на ней присутствовать кому-то, кроме женихов. Оказалось, что свидетелю, а кем-то вроде Рюноске сделал Накахара, все же придется. Переодеваться, впрочем, не было необходимости. В тронном зале все было украшено цветами, однако, предстояла еще большая часть приготовлений. Осаму лично руководил процессом, сидя прямо на одной из каменных ступеней, ведущих к трону. Рядом с самым несчастным видом мучила ноты Йосано, хмурясь и время от времени бубня что-то. Когда в дверях показалась Коё, она тихо произнесла что-то не совсем цензурное и уронила голову на плечо Дазая. - Репетиция вот-вот начнется. Огай решил сделать из меня некое подобие ведущего. Честно, я удивлена, как здесь это происходит... Просто, я бы сказала... Как я поняла, вас всего лишь благословит королева, как старшая особь монаршей крови, и... Все? Женаты? - Озаки беззастенчиво присела рядом, с другой от Осаму стороны, и неожиданно растрепала его волосы, заставив задумавшегося детектива вздрогнуть. - Не будь таким кислым. - Что Вы, сестрица, все прекрасно, - Дазай вымученно улыбнулся, заработав в ответ сочувствующий взгляд, и раздраженно цокнул языком. - Ты знаешь, что я не стала бы этого говорить просто так, - Коё обвела зал задумчивым взглядом, задержав его на обсуждающем что-то с подключившейся к приготовлениям королевой по поводу блюд Куникиде. Вид у Доппо был еще более измученный, чем у сидящих рядом с ней. - Ты, конечно, тот еще хитрый лис... - Озаки будто почувствовала, что Осаму хочет сказать что-то вроде "Уж кто бы говорил", и усмехнулась. - Но я видела, что ты пытался Чую поддержать, и хочу сказать за это спасибо. Он поймет и попросит прощения за свою грубость, ты же знаешь. - Сестрица, ты считаешь, что я обиделся? - Дазай хмыкнул и потянулся, хрустнув позвонками. - Что ты... Я же не барышня какая или ребенок. И понимаю все прекрасно. - Мне показалось, что обиделся. Вернее, расстроился, что на тебя вообще-то непохоже. - Не волнуйся, Чуя побесится, и все будет отлично, я это знаю. Так и случилось. После репетиции, на которой оба жениха выглядели так, словно не спали всю ночь из-за стресса и вот-вот свалятся - что, впрочем, было недалеко от правды - Чуя поймал Дазая за руку и попросил поговорить наедине. Выбор пал на беседку, и, едва войдя внутрь, Осаму оказался прижатым к витой ограде, а в шею ему ткнулись губы Накахары. - Прости меня, - прошептал исполнитель, сжав тело детектива в объятиях. - Прости... - За что? - удивленно спросил Осаму, коснулся ладонью подбородка Чуи и легко поднял его лицо, вглядываясь в голубые глаза, во взгляде которых плескалось волнение. - Ты чего? Молодой человек, куда вы дели кровожадного исполнителя? - Я слишком несдержан иногда, и я это знаю, - Накахара мягко поцеловал детектива за ухом, вызвав рваный вздох. - Просто слишком переживаю из-за того, что здесь творится. Но все будет в порядке, да ведь? Ты же умный, скажи мне. - Конечно, - Осаму улыбнулся и потянул мафиози к скамье. - Иди сюда. Чуя, усевшись рядом, согнулся, укладывая голову на колени Дазая, и тот, хмыкнув, запустил пальцы в рыжие пряди, зная, что он обожает, когда так делают. Чуя едва не мурчал от удовольствия, только, пожалуй, потому, что не умел. Осаму, прикрыв глаза, вздохнул. Ему совсем не нравилось происходящее в этом замке, и угроза жизням дорогих ему людей была самым большим страхом.****
Гоголь поднялся с постели ближе к ужину. Ополоснув лицо, он, ворча что-то о отсутствии нормальной гигиены, накинул на плечи сюртук, и, прихватив шляпу, вышел из комнаты. В таверне, что приглянулась ему глубокой ночью, уже после того, как Николай проводил Достоевского до замка, не слушая отговорок, вовсю кипела жизнь. Постояльцев было довольно много, и некоторые, как выяснилось, приехали специально на готовящуюся свадьбу. - Говорят, что здесь есть обычай, - возбужденно рассказывал сидящий за соседним столом от того, за которым примостился Гоголь, мужчина своему соседу. - Будто бы во время свадьбы по городу ходят специальные люди и разбрасывают золото. Как щедро, представляешь? - Да неужто? Я слышал, конечно, что монарх здесь - человек не жадный, но чтоб так... Что ж, увидим. Уже завтра, слыхал? - Простите, что завтра? - Николай вклинился в разговор, едва не расплескав пиво, что пил до этого. - Свадьба-свадьба. Не слышал что ли? Король, говорят, слег, и решили все сделать скорее. - Вот как? Интересно... А что случилось? - Этого никто не знает, - первый рассказчик нахмурился. - Но говорят, что все это - происки приезжей королевы. И своего мужа она отравила... - Да что ты несешь! - второй воззрился на друга почти с ужасом. - Откуда только набрался? - А то несу. Слыхал об Охотнике? Так его отец у Ее величества на побегушках столько лет был, а после смерти их короля неожиданно пропал. Не подозрительно, а? Приказала мужа убить, а потом и его убрала, как свидетеля. - Что же, отец Охотника тоже был убийцей? - Гоголь нахмурился. - Странно все это. - Был-был, и почище сыночка. Да вот ведь, как получилось... - Чем-то нехорошим это попахивает... - Николай вновь повернулся к своему столу, задумчиво взбалтывая напиток в кружке. - Знаешь, что, Дост-кун, не советовал бы я тебе играть по её правилам, ох как не советовал... - поднявшись с места, он почти бегом направился к двери, а сидящие рядом мужчины лишь покачали головами. - Ну, вот, напугал парня, - сказал второй, отпил пива и, спустя пару минут, уже весело болтал с другом о золоте.****
Фукудзава был неожиданно зол. Еще бы, попробуй не разозлись, когда тебя буквально хватают посреди улицы и тащат в неизвестном направлении, приговаривая, что-то вроде "Попался, теперь мы всех вас поймаем". Как оказалось, угодил он в руки личной стражи королевы, организованной для поимки мятежников. А лицом он, видимо, все же был в подобных кругах известным. Теперь же, едва унеся ноги от преследователей и потратив на это уйму времени, он сетовал на спешку, вынудившую пренебрегать нормами безопасности. То, что путь до нужного государства не так уж и далек, было, несомненно, плюсом, но Юкичи от чего-то все равно переживал. Добавляли неудобств тяжелые доспехи, что пришлось снять и почти без сожалений толкнуть проезжему торгашу за кувшин воды и немного хлеба, благо с собой была еще кое-какая одежда. Обмен был, конечно, неравноценным, но Фукудзава, порядком измучившись под палящим солнцем, уже и этому был рад. Сейчас он шагал по дороге и прикидывал, кому все же было выгодно запихнуть эсперов в этот мир. А в чужом вмешательстве он не сомневался. На ум приходили личности самые разные, врагов у Агентства было немало, но, стоило углубиться в размышления о каждом из них, выяснялось, что у некоторых не имелась сотворить подобное возможность, другие и без того находились в положении не особо выгодном и заняты были исключительно своими проблемами, а иные... О Мори Огае Юкичи предпочитал умалчивать даже в разговоре с самим собой. Не то, чтобы ему было неприятно думать о боссе Портовой мафии, скорее, было неловко вспоминать одно событие, произошедшее не так давно, но повлекшее за собой весьма интересные последствия. Будучи человеком чести, Фукудзава не раз искренне удивлялся, как умудрился ввязаться в сомнительную авантюру вместе со своим врагом, что в тот вечер выглядел так блестяще и так шально улыбался прежде, чем затянуть Директора в страстный поцелуй. В итоге, почти деловая, как подразумевалось, встреча превратилась в свидание, пиком которого стал жаркий и совершенно неприемлемый по меркам норм морали Фукудзавы секс. И все бы ничего, если бы утром Огай совершенно обыденно не усмехнулся и заявил, что произошедшее - совершенно обыкновенная реакция на выпитый алкоголь, и вообще, сам Юкичи мог бы быть и по-нежнее. Директор же, полыхнув злым взглядом, ответил, что возможно и был бы, не напомни ему кровожадный босс Портовой мафии одну из портовых дам, за что тут же схлопотал не сильный, но очень неприятный удар перчаткой аккурат по щеке. Деланно оскорбившись, Мори широким шагом преодолел расстояние до дверей и, повернув голову уже возле них, одарил Фукудзаву таким надменным взором, что тот невольно почувствовал себя нерадивым школьником. И это разозлило еще больше. Сейчас же, прокручивая события того вечера и утра в голове, Юкичи называл себя идиотом. Имей возможность поступить иначе, он вообще не пошел бы навстречу, а если бы все же решился, совсем иначе говорил бы с неожиданно ставшим в тот день таким близким врагом. "Взрослые люди, а ведем себя, как..." - Фукудзава вздохнул и поднял голову, щурясь от яркости вечернего светила, под лучами коего он едва не плавился. В голове мелькнула неожиданно мысль, что, окажись Огай рядом, он бы, возможно, попробовал извиниться. Быть может, не только, кто знает...****
- Прошу прощения, могу я поговорить с Вами? - к Чуе, изучающему список блюд, что планировалось приготовить на торжество, подошла принцесса, легко коснулась его плеча и как-то виновато улыбнулась. - А? Конечно, присаживайтесь, - Накахара поднял взгляд, отмечая, что выглядит она так, словно чего-то боится. - Все в порядке? - Я очень хочу, чтобы было, - девушка прикусила губу и свела к переносице брови, раздумывая над тем, что собиралась сказать. - Понимаете, я... Мне всегда было очень жаль брата. Простите за это, но... Я была уверена, что он будет страдать в браке с Вами. Нет-нет, я не считаю Вас плохим человеком! - словно ужаснувшись собственных слов, принцесса замахала руками. - Я... И-извините, я волнуюсь... Не знаю, имею ли я право вообще говорить это. - Все в порядке, продолжайте, - Чуя мягко улыбнулся и легко коснулся дрожащей девичьей ладони, надеясь, что этот жест не расценят как что-то неправильное. - С-спасибо Вам. Вы очень хороший, и брат не несчастен рядом с Вами. Я очень рада, но... - девушка дернулась, услышав невдалеке голос матери, что отдавала слугам распоряжения. - Я... Прошу Вас, защитите его, - наклонившись, она зашептала дрожащим голосом. - Матушка задумала что-то, и я умоляю, не дайте случиться непоправимому, - вскочив с места, она поспешила к королеве, громко предлагая помощь и наигранно смеясь, а Чуя, глядя прямо перед собой, подумал, что, посмей эта женщина как-то навредить Дазаю, он лично убедится, что больше она не сможет даже вздохнуть.