What stays, what fades away

      — Тебе здесь всегда рады, — прощаясь, сказала Шури. Принцесса грациозно исполнила этот их традиционный жест. Тор отразил уже ставшее привычным движение, про себя подумав, что и рад бы вернуться однажды. Ему сделалось горько. Прощаясь с Вандой Вакандой, он прощался навсегда.       Тор проклят. Вне всяких сомнений проклят — заклеймён скорбью и неудачами, которые надлежит унести подальше, пусть не на край Света (он проигран), но на половину этого края. Все мысли о том, чтобы остаться, умирали — корчились в красном вихре. Пора двигаться дальше. Одинсон выгонял себя из мира людей с позором, но это был благороднейший позор. Помиренная гром секира была у него в руках. Оружие потрескивало в нетерпении, готовое вот-вот призвать Биврёст. А Шури, наивное дитя, вцепилась в бога и всё не хотела отпускать.       — С Вандой уже попрощался?       — Мы не то чтобы друзья. Передай ей… — Тор замялся. — Нет, ничего не говори. Да и вряд-ли ведьма захочет спрашивать.       — Я горжусь ей, правда! Или это всё твоё влияние? — на одном дыхании выпалила принцесса. — Шторм прошёл, и в нашей Ванде будто вновь зародилась надежда. Она наконец отлипла от постели «умирающего». Пришла ко мне ещё до рассвета, сказала, что нужно жить дальше, и вызвалась исцелить всех страждущих.       Тора от этих слов передёрнуло. «Жить дальше… Исцелить, значит, всякого? А ему, громовержцу, отказала!»       Побег в добровольное изгнание откладывался.       — И где ведьма сейчас?       — Момент, — задействовав комбинацию каких-то мидгарских амулетов, Шури вывела изображение одной из улиц Ваканды голограммой на центр комнаты. И посерела.       Их паника отражалась и на её лице — паника горожан, расступавшихся перед гибнущей в красном вихре Вандой. Искусственные нити голограммы искажали картинку. Иначе чем, кроме барахлящей оптики, объяснить отлетавшие от тела Алой ведьмы точки?       — Где это место?       Принцесса открыла рот, но ответ застрял в горле. Ответ повернул назад на полпути к побледневшим губам. Тогда Тор просто выбил стекло галереи и взмыл над городом. Найти её было просто — люди стекались, как очарованные к тому месту, где ведьма задумала сотворить своё последнее колдовство. Когда Тор обрушился на них с громом, толпу отбросило на несколько шагов. Ступив в этот холодный, потрескивающий от напряжения круг, он не дал никому опомниться и сдёрнул с головы Ванды платок.       Только всё было очевидно и так, без зрелищного разоблачения.       Знакомый тлеющий полёт. Тёмные, будто выжженные раскалённой сталью, пятна по телу. Трещины.       Слова? Тор забыл их; и спесь коронованную позабыл, и месть, и прочие условные точки отсчёта... На лице бога застыла Её боль. Её мука иссушала до пергаментной тонкости сердце. А Она, умирая перед десятками пораженных глаз, лишь ухмылялась.       — Камень Вижена, — произнесла Ванда с каким-то больным облегчением. — Разрушив камень, моя магия сроднилась с его по сигнатуре. Я до сих пор удерживаю часть той силы. Поэтому это не произошло сразу. Но это нужно прекратить.       Тор хотел возразить (он не хотел и секунды вдумываться в сказанное выше), но вдруг понял, что жаждал того же, когда после бесславного поражения против Таноса искал битвы с любым; с Вандой. Прекратить. И когда напивался. Прекратить. И когда одной ногой стоял в изгнании, намереваясь сразить врага в одиночку. Прекратить.       Тор смотрел и будто впервые видел эту девушку — отважную валькирию. Самоотверженно и свирепо сражавшуюся против себя всё это время, как и он сам. Она была слишком юна и слишком красива, чтобы умирать.       — Значит, — Одинсон рискованно тянул время, — колдуя, ты теряешь полученную энергию от камня Разума. Не очень-то умно, ведьма.       — Не вмешивайся!       Магия на руках. Кружащийся тлен в волосах. Разум бога сковал страх, но не за себя. Он боялся, боялся до исступленного бессилия, что Ванда причинит себе ещё больший вред! Как и в их первую ссору, она была не в себе и растрачивала драгоценную магию. Счет шёл на мгновения.       Уронив оружие, Тор заискивающе поднял руки. Но тщетно он силился придумать повод для задушевного разговора с обезумевшей ведьмой.       — Мы же не враги с тобой. Давай просто поговорим, да хоть о погоде, — уговоривал он с лихорадочной полуулыбкой.       — Уйди с дороги.       — ... а о нашем поцелуе?       Бог еле увернулся от алой сферы, метящей ему в висок. В выцветшем небе Ваканды сверкнула молния.       Грянул гром.