The battle bells are calling Soldier on, Bastards! This pub is only our place Our army has the sign Paddy And The Rats - "Brotherhood"
Похлёбка оказалась, прямо скажем, так себе: недосолённая, из всех приправ чувствовался разве что чеснок да лаврушка, мясо было жёстким, словно резина, а картофель наоборот разварившимся до кашеобразного состояния. И тем удивительнее было смотреть, как Цири уминает это непритязательное варево за обе щеки. Хлеб, несмотря на всю свою свежесть и, подозреваю, полную натуральность, тоже не сильно впечатлил. Серый, грубый и всё так же пресный. Нет, после чуть сладковатой питательной пасты и это можно было бы принять за высшее благо, но меня терзали смутные сомнения. Глядя на немытые руки того мужика, что принимал наш заказ, да замызганный передник принёсшей всё толстой женщины, от которой так и разило потом, я честно начал опасаться за свою жизнь. Организм у меня, конечно, модифицированный, но ведь всему же есть предел? Прямо-таки в дрожь бросает, стоит представить сколько там всякой дряни в этой похлёбке плавает. Мелкой и вредной, мда… Цири моего скепсиса не поняла, продолжая отъедаться за почти неделю на сухом корму. Но в юморе ей не откажешь — предложила помочь сосчитать всю ту микробно-паразитическую гадость, что наверняка поселилась в моей тарелке. Отказался. Думаю, ей и своей хватит. Впрочем, так или иначе, но жрать это придётся. Запасы питательной пасты подходят к концу, а рационы питания я целиком и полностью скормил девушке ещё несколько дней назад. Придётся переходить на местные, гхм, блюда. Прокипячённую воду принесли почти сразу же, и я, не мудрствуя лукаво, отправил Цири умываться на двор. Уже ожидал увидеть скуксившуюся жалостливую мордашку — девушка порой любила проявлять характер из-за всякой ерунды, но на этот раз обошлось. Согласно кивнув, она подхватила кувшин да маленькую коробочку с мылом из моих запасов, и скрылась за дверью. А вот вино приятно удивило. Красное, полусухое из виноградников Туссента, что не говорило мне ровным счётом ничего, оно оказалось на порядок лучше всего того, что мне доводилось пробовать дома. Когда Цири схватила бутылку, чтобы плеснуть и себе, я уж было собрался дать ей по рукам — нечего в её возрасте алкоголь хлестать, как вдруг передумал. Во-первых, я понятия не имел, сколько ей лет, как-то за всё время нашего знакомства так и не удосужился спросить. Да и выглядит она относительно взросло, уж точно не ребёнок. Ну и во-вторых, собственно, пить в этой местной пародии на общепит больше было откровенно нечего. Уж выяснить это моих языковых навыков хватило. Были вино, туземный аналог пива и какая-то крепкая настойка, своим видом больше напоминающая дрянной самогон. И, собственно, всё. Ни тебе соков, ни чая, а уж о газировке тут и тем более никто не слышал. Впрочем, девушка и не думала упиваться, предусмотрительно разбавив вино остатками кипячёной воды. Мы уже доедали, когда окно, прямо напротив стола той четвёрки — нисаров, как их обозвал владелец сего заведения, разлетелось вдребезги, явив всем здоровенный пень посреди обеденного стола. Мужики такого откровенно не поняли и растерялись. Зря, как оказалось. Пара секунд и на столе распрямляется впрыгнувшая вслед за пнём в окно девчушка в аляповатой красной курточке. Быстрый взмах мечом и один из мужчин падает на пол с распоротым горлом! А вслед за девушкой в окно впрыгивает какой-то парнишка, так же с обнажённым мечом. Коим он и прописывает прямо в висок толстому нисару со светлым чубом. Оставшиеся в живых мужики только от стола успели отшатнуться, выхватывая своё оружие, как входная дверь с треском распахнулась и внутрь ввалились ещё двое молодчиков. Чернявый, в какой-то нелепой рубашке с бахромой и болтающимися шариками, и светловолосый коротко стриженный крепыш. — Крыысыы! — заорал один из нисар, судорожно пытаясь вынуть застрявший в плетёном поясе меч. Ну трындец. Поели, называется. Хватаю удивлённо пискнувшую Цири и быстренько прячу за спиной. Не хватало ещё ей от кого-нибудь отхватить случайно. А сам, быстро оценив положение — выхватываю ножи, благополучно забыв о железяке, зачем-то болтающейся на поясе. Активация имплантов, чувствую, как по венам бежит волна холодного жара, вдыхаемый воздух начинает отдавать вяжущим морозом, а мир вокруг словно замедляется. — Не высовывайся, — кидаю за плечо, стараясь говорить не слишком быстро. Обиженное сопение говорит о том, что меня услышали. А меж тем, нападающие наконец-то соизволили углядеть меня. Ну прямо про слона присказка, блин, которого не заметили. Медленно… Черноволосый с фиолетовой повязкой на лбу пристально вглядывается в меня и кивает своему светловолосому спутнику на нисар. Тот кидается к ним. Втроём, вместе с девчонкой в красной куртке и вторым парнишкой, они быстро (очень медленно для меня) зажимают двух мужиков в угол. Близко не подходят, но и загнанные в угол вырваться уже никак не могут, лишь отчаянно размахивая своими железками. Мужчина в идиотской рубашке щурится, не сводя с меня цепкого взгляда, но дёргаться или как-то проявлять агрессию не спешит. Внезапно понимаю, что он молод, может быть мой ровесник, грубое суровое лицо, обрамлённое тёмной бородкой и плохо выбритой щетиной. Хотя, думаю, у меня сейчас немногим лучше. Ну и конечно же, непременный атрибут этой планетки — короткий меч в правой руке. Внезапно на лестнице грохочет и вниз скатываются ещё двое мужиков, видимо тоже из этих — нисаров. Они, правда, были в металлических плетёных рубашках, как же их там Цири называла? А, точно — в кольчугах! Кстати о Цири! Махом переворачиваю наш стол на бок, наплевав на разлетевшуюся в черепки посуду, и запихиваю за него не сопротивляющуюся, но что-то недовольно бурчащую девчонку. Не до неё сейчас! — Не вмешивайся, wiedźmin*, это не твоё дело, — внезапно выдаёт чернявый и с бешеным напором кидается наперерез новоприбывшим. Какой же он медленный! По пути подхватывает табурет и со всей силы швыряет в нисаров. Я отрешённо наблюдаю, как примитивная деревянная поделка нехотя, словно в киселе, пролетает несколько метров и врезается мужику с косым шрамом на щеке точно в челюсть. Тот заваливается на спину. Второй что-то кричит и начинает отмахиваться своим мечом, не давая черноволосому добраться до его рухнувшего товарища. А я, закрыв забрало, смотрю за всем этим копошением и пытаюсь понять, отчего меня обозвали каким-то «видзменом», и что это вообще такое. И чудится мне, где-то я уже слышал это слово, кажется Цири произносила его пару раз. Ладно — все посторонние мысли за шлюз, потом обдумаю! Мои действия сейчас? Вариант «положить всех» оставил, как запасной. Вмешиваться в распри местных мне самому, да ещё и с довеском в лице Цири, хотелось меньше всего. «Нисары», «Крысы» — ни те, ни другие впечатления добропорядочных граждан отнюдь не производили. Вон как «бармен» дёргался при одном упоминании первых да как опасливо косился в их сторону. А от налётчиков и вовсе под стойку забился. Просто подождать, пока категорические оппоненты «повыбьют друг из друга дерьмо»? Пожалуй. Тем более ко мне они лезть сходу не решились. В крайнем случае положу всех из автомата. Хотя, учитывая их «скорость», можно и голыми руками всех придушить, они и очухаться не успеют. Главное Цири из виду не упускать. Ну и глупости не давать творить ещё, конечно же. Девчонка она боевитая — как со своей железкой на того пустынного рако-краба кинулась, а? В последний момент ведь успел перехватить. События тем временем развивались с небывалой улиточной скоростью для моего разогнанного имплантами восприятия. Упавший всё же поднялся, но в тот же миг из его ничем не прикрытого горла вышел острый наконечник стрелы. Мужчина, ещё не веря, схватился за него и, захлёбываясь собственной кровью, рухнул на колени. Только что поднимавший его на мгновение растерялся, но этого хватило черноволосому парню, чтобы быстро сократить дистанцию и резким росчерком ударить по лицу остриём меча. Нисар отшатнулся и закричал от боли, вскидывая свой клинок. Кровь струилась по его рассечённому лицу, заливая глаза. Это и предрешило бы его скорый конец — чернявый опять устремился вперёд, но опоздал. Новая стрела пробила горло и этого нисара, разрывая гортань. Хрипя, тот рухнул подле не более как секунду назад затихшего товарища. — Искра! — с осуждением и раздражением выкрикнул мой ровесник, опуская меч и сплёвывая на грязный, залитый кровью пол, — этот был мой! — Ты был медленным, Гис, — насмешливо прозвучало от стойки, уставленной тарелками, кружками да кувшинами, под которой прятался бородатый «бармен». Сейчас же за ней стояла красивая темноволосая девушка с большими миндалевидными глазами. Появилась она там аккурат, когда со второго этажа спустились двое мужиков в кольчугах. В руках у неё был лук с наложенной стрелой. Быстро окинув прищуренным взглядом помещение, девушка вскинула своё оружие, резко натянула тетиву и спустила её. Щелчок, и стрела входит в грудь одного из двух зажатых в углу нисар, — не благодари. Было в девушке нечто неправильное, не такое как надо, что ли? Яркая, цветастая, буквально кричащая одежда, выделявшаяся на фоне общей серости и грязи безумным аляповатым пятном — не то. Слишком острые черты лица или чуть больше обычного выдающиеся скулы? Нет. Хм, глаза или… Из собранных в высокий хвост тёмно-коричневых волос торчали острые ушки. Эльфийка! Выходит, не врала Цири и тут… — Может, хоть кто-то меня сподобится развязать? — внезапно прозвенел язвительный злой голос всеми позабытого юноши, всё ещё привязанного к столбу. — Потерпишь, — не оглядываясь, бросила через плечо девчушка в красной куртке, приближаясь к последнему нисару, — неча по бабам было шляться всяким. — Пощадите, у меня детки малые! — отбросив оружие, упал он на колени головой в пол и зарыдал. — Всеми богами заклинаю, пощадите! С противным чавкающим звуком меч короткостриженой девушки вошёл в спину мужику. Его ноги подкосились, нисар взвыл и распластался по серым, пропитанным кровью доскам, через пару секунд и вовсе затихнув — клинок пробил сердце. Никто из «Крыс» даже бровью не повёл. Ещё один штришок к их коллективному портрету. И портрету этого поганого мирка. — Да ты! — Кайлей, заткнись, — громко выдал черноволосый, — и ты, Мистле, помолчи. У нас мало времени. Надо убираться отсюда. И да, Рееф, развяжи уже наконец этого lovelasa. Крепыш со светлой шевелюрой, загнав меч в специальное кольцо на поясе, быстро направился к Кайлею. — А с этим что? — эльфийка, или эльфиянка, не знаю уж как правильно, указала на меня. Хм, новая стрела уже на тетиве лежит, но натягивать её, а уж тем более целиться в меня, девушка пока не спешит. Очень предусмотрительно с её стороны. Я напряжён и готов сорваться вперёд в любой миг. Компьютер брони уже выдал семь возможных траекторий движений для максимально быстрого поражения противника. От семи до десяти секунд на всё. Они даже удивиться не успеют, если решатся на глупость. Хм, ну же! Решайте уже что-то! Глупость и смерть, или ум и жизнь? — Да нахер он вам сдался, — потирая затёкшие ладони, почти шипит бывший пленник, резво вскакивая на ноги. Слишком резво для затёкших конечностей — едва не падает обратно, — надо валить быстрее, деревня-то нильфовская! — Если бы кто-то свой хер в руках держать умел, и духу нашего бы здесь не было, — с презрением бросает та светленькая с короткой стрижкой, Мистле, кажется. — Иди в сраку, овца… — Довольно! — повысил голос черноволосый, не отрывая от меня напряжённого взгляда — он, видимо, у них был за главного. — Мы уходим. — Гисселер, он нас запомнил, — как бы между делом, ни к кому не обращаясь, проронила эльфийка. — Невелика беда. А с wiedźminom связываться… Я ещё из ума не выжил, — Гисселер, вот значит, как зовут чернявого, махнул рукой своей банде, и те, обходя нас по большому кругу, устремились к выходу. — Господин wiedźmin, приношу вам извинения за испорченный обед, — он медленно снимает с пояса маленький кожаный мешочек и аккуратно кладёт его на край стола перед собой, — это odszkodowanie, за… За всё. Мужчина обводит рукой разгромленный зал, коротко кивает и тут же выскальзывает за дверь, оставляя лишь одни вопросы. Чёрт, да кто такой это «видзмен», что его так уважают? Или всё же боятся?***
Не успела Цири толком осознать произошедшего и даже возмутившись, вытащить свой кордик, как Влад перевернул стол с остатками их обеда и бесцеремонно запихнул её за него. Ещё и шикнул, когда девушка решила возмутиться. А в это время неизвестные уже успели убить двух нисаров и ещё двух загнать в угол. Цири, признаться, не знала, ни кто такие «нисары», ни уж тем более, кто эти неизвестные. «Крысы» вроде бы? Хотя, как ей показалось, и те, и другие вполне себе походили на самых обычных разбойников. Драка, или скорее бой, набирали силу, девушке было просто ну до жути любопытно, что же там происходит и кто побеждает, но грозная фигура Влада над ней самим своим видом отбивала всякое желание высовываться и любопытствовать. Но ведь хочется же! Моргнув, она уставилась на неровную обратную сторону столешницы. Кметы и прочие посетители явно не отличались особой культурой, все края снизу оказались заляпаны грязью, жиром и чьими-то засохшими соплями. Цири скривилась от омерзения, но в следующее мгновение уже обозвала себя полной дурой. Мысленно, конечно. Рассохшиеся деревяшки и раньше не были плотно подогнаны друг к другу, а уж теперь являли перед ней столько щелей… К одной из них она и приникла, принявшись с жадностью наблюдать за творимой в зале резнёй. Девушку передёрнуло, иначе как резнёй это и назвать-то было нельзя. Нисары падали один за одним, не в силах ничего противопоставить бешеному напору крыс. Вот по лестнице вниз сбежали двое бородачей в кольчугах, а вот один из них уже на полу, второй прикрывает его от яростных атак мужчины в чёрном, как смоль, кафтане с болтающимися золотыми шишечками и лиловой повязкой на лбу, удерживающей длинные и столь же чёрные волосы. А в противоположном углу двое пытаются отбиться сразу от трёх, но их действиям не хватает ни слаженности, ни умения. Молодые — немногим старше её — парни и девушка резво отпрыгивают и уходят от всех атак, издали кажущихся нелепыми и по-медвежьи неуклюжими. Звон, крики и другие звуки боя на миг перекрывает грохот с дребезжанием — один из мужчин в кольчугах громко падает на пол. Но в этот раз уже окончательно. Из его шеи торчит тонкая стрела с полосатым оперением. А вскоре рядом с ним валится и второй с точно такой же стрелой. Там, за надёжными плохо подогнанными досками стола что-то кричат, поминают друг друга почём зря, а потом всё как-то слишком резко затихает и Цири слышит лишь один вопрос, заданный приятным, но чуть резковатым женским голосом: — А с этим что? Она не видит говорящего, но по сгруппировавшемуся, будто готовому к прыжку Владу понимает, что вопрос о нём. Бандиты, а кто ещё это может быть, начинают спорить, но всё прерывает властный и суровый голос того самого черноволосого мужчины с лиловой повязкой. А дальше Цири на краткий миг кажется, что она ослышалась, но нет. Её начинает разбирать смех, внутри всё дрожит от так и рвущегося наружу веселья. Совершенно неприлично хрюкнув, она суёт в ротик кулак, дабы не засмеяться уже на весь зал. «Ведьмак! Хи-хи-хи», — почти хрипит она в кулачок, раскачиваясь из стороны в сторону. Эти разбойники настолько перепугались одного вида её спутника, что приняли его — его! За Ведьмака! «Ой не могу, ха-хр-хар-хр», — она буквально давится, а на глаза наворачиваются слёзы, — «Влада — за ведьмака, вот умора». Более-менее успокаивается она от этого ненормального истеричного веселья, лишь когда её начинает кто-то трясти. Цири поднимает залитые слезами веселья глаза и натыкается на донельзя обеспокоенный взгляд Влада. «Ой», — мелькает в её голове единственная связная мысль, — «он же, наверное, испугался за меня, увидев слёзы». И следующие его слова полностью подтвердили это. — Цири, ты чего? Они ушли, сбежали, слышишь? Не плачь, всё хорошо, — мужчина поднимает её с пола и прижимает к себе, бормоча какую-то чушь. Наверное, даже нежно прижимает, но рёбра у неё всё равно, казалось, затрещали. — Влад, прекрати! — забила она кулачками по твёрдым чёрным пластинам брони. — Со мной всё в порядке. — Точно? — Отпусти, говорю, задушишь же! — Почему ты ревела? — медленно, в своей обычной манере спрашивает он, после того как Цири чуть отдышалась. — Смешно стало, — девушка морщится, стараясь не глядеть на Влада. Ей отчего-то стало жутко стыдненько за нашедшее на неё безумное веселье, и она просто не знала, как бы это объяснить парню, — они решили, что ты ведьмак, а я знаю нескольких, ну и, вот… Как-то так, — совершенно невпопад закончила, она, разведя руками. Отрывать взгляд от пола решительно не хотелось. — Мда, — почесав шлем, выдал, похоже, несколько обескураженный парень, однако быстро взял себя в руки, — позже расскажешь, кто такие эти «видьзмки». Эй, barmen, — повернувшись к стойке, за которой скрывалась кухня, громко крикнул он, — ты там живой? Barmen, говорю! Тьфу, ты, как там тебя… Корррчмаарь, mat’ tvoyu! — Да, господин? — из-за стойки показалось испуганное лицо бородатого корчмаря. — Крысы, господин… Они ушли? — Ушли, ушли, — подтвердил её спутник, подхватывая со стола какой-то маленький мешочек. Мешочек звякнул, не оставляя иллюзий относительно своего содержимого, — собирай еду. — Ч-что, п-простите, господин рыцарь? — жалобно проблеял мужик. — Еду собирай. Мясо, хлеб, овощи. Что там ещё у вас есть? — В-всё есть, сэр-рыцарь, в-всё есть. Вам же в дорогу, верно? — Да, — кивнул Влад и, немного замявшись, повернулся к ней, — эээ, Цири, ты можешь проследить за этим? Я не разбираюсь. — Конечно прослежу, — преувеличенно бодро ответила девушка. После почти двух недель скитаний, вновь срываться в путь ей совсем, ну ничуточки не хотелось, но как-то перечить парню она не решилась. Без веских причин он бы не стал этого делать. И, пожалуй, Цири знала, что побудило его к этому. «Даже слишком хорошо», — сморщив носик и невольно поёжившись, девушка окинула взглядом разгромленный зал и шесть окровавленных тел, — «Влад прав, уезжать нужно как можно быстрее». — Тогда лови, — парень аккуратно кинул ей мешочек с монетами. Конечно же она поймала. Она же ведьмачка, а не какая-нибудь криворучка! — На сколько нам нужно продовольствия? — на всякий случай уточнила она, оглядываясь на склонившегося над одним из тел спутника. — Коррчма-арь, сколько до города отсюда? — Неделя, почитай, господин, — бородач уже почти отошёл от испуга и больше не заикался, — Амарильо, господин, город-то ближайший. — Поселения по пути есть? — Дык как ж не быть-то? Есть, по всей дороге есть. Ближайшее к нам в дне пути, но энто ежели пешком идти. Так-то верхом быстрее получится. Но к ночи вы всё одно не успеете, даже коль сейчас выйдете. — Тогда на трое суток, — подвёл итог парень. Сразу выехать, как того хотел Влад, конечно же не удалось. Сборы провианта, покупка фуража для лошадей, которых к тому же пришлось заново осёдлывать — всё это заняло прилично времени, за которое понабежавший местный народ успел вдоволь насмотреться на разгромленную, залитую кровью корчму, и даже вынести наружу тела убитых нисаров. Неприятная и нежеланная необходимость поскорее уезжать переросла в ней в твёрдую уверенность, когда она расспросила корчмаря о том, кто такие эти нисары. Уезжать требовалось чем быстрее, тем лучше, ведь нисары оказались наёмными стражниками — «милицией» на службе у нильфгаардских баронов. А это было плохо. Гибель целого отряда от рук бандитов прямо посреди мирного селения точно вызовет гнев чёрных. И тогда им с Владом лучше оказаться как можно дальше. Просто, чтобы про них никто не вспомнил под горячую руку. И не задавал лишних вопросов. Ведь её ищут. Двигаться требовалось быстро, так что её спутник даже решился сесть на своего коня. Коню такое совершенно не понравилось, но сбрасывать неумелого и тяжеленного седока тот всё же не спешил. Боялся навлечь на себе гнев Влада, после нападения бандитов пребывающего откровенно не в духе. Конечно Цири пожалела несчастного жеребца, все седельные сумки, припасы и их скарб забрав себе. Её Ромашке такое, конечно, тоже не понравилось, но девушка успокоила свою лошадку заранее припасённым яблоком. Она лёгкая. Да и ехать им не весь день, а лошади уже немного отдохнули. Когда они покинули пределы Глысвена, провожаемые десятками любопытных взглядов, Цири оказалась вынуждена с неудовольствием признать, что в седле Влад сидел, как мешок с мукой. И быть бы ему уже давно в пыли придорожных канав, если бы конь, придавленный тяжёлым человеком, будто чувствуя возможные неприятности на гриву, не шёл на диво спокойным плавным шагом. Когда последние зеваки скрылись в отдалении за увитым диким виноградом плетнём, девушка принялась тихо, вполголоса высказывать Владу все его ошибки. И надо сказать, приноравливался и исправлялся он уж очень быстро. По её ощущениям, от деревни они отъехали версты три, вряд ли больше, а её спутник уже не выглядел как человек, впервые едущий верхом. — Кто такие эти видзьмаки? И почему меня приняли за одного из них? — наконец поинтересовался парень, видимо приноровившись к седлу. Ехали они медленно, держа лошадей лука об луку. Подлесок вокруг был наполнен птичьим пением, шорохом листвы да цокотом копыт. Сумасшедший день, ещё совсем недавно наполненный столькими событиями — выходом к людям, горячей едой в корчме, предвкушением отдыха, боем бандитов с нисарами, поспешными сборами — всё это ныне казалось ей чем-то далёким и совсем неважным. И конечно же она с радостью включилась в очередную беседу-рассказ с этим парнем со звёзд, ставшую чем-то привычным за время их знакомства, чем-то, без чего она уже с трудом могла представить себе свой день. — Ведьмаками называют людей, подвергнутых искусственным мутациям, ради улучшения скорости реакции, повышения выносливости, силы и многого другого. Ведьмаки создаются… Создавались в давние времена как охотники на чудовищ, — Цири говорила, словно по написанному. Строчки, записанные в древних пыльных талмудах в библиотеке Каэр-Морхена, слова, когда-то сказанные старым Весимиром, Эскелем, Ламбертом и конечно же Геральтом — всё это сейчас всплывало в её памяти и плыло перед ней, будто опавшие осенние листья по звонкой, кристально чистой воде реки. Она говорила, говорила много, рассказывала взахлёб о том, откуда произошли ведьмаки, о каких школах она слышала, как долго и насколько по-разному готовили совершенных убийц чудовищ, про их схватки с монстрами, победы и поражения, героизм и незаслуженную ненависть от простых людей. Покрытые мхом лет истории Весимира, наполненные суровым и подчас жестоким юмором рассказы Эскеля, вечные ехидные, язвительные замечания Ламберта и, разумеется, поучительные слова Геральта — всё это вновь обретало в её устах жизнь, наполнялось красками и эмоциями, когда она поведывала об этом своему спутнику. Влад слушал внимательно, как и всегда, почти не перебивая, порой смеясь вместе с ней, иногда недоверчиво качая головой, а порой и сурово хмуря брови. Когда же Цири рассказала о падении Каэр-Морхена и том, что сотворили с ведьмаками науськанные неизвестными фанатики, он и вовсе громко выругался на родном языке. Она как раз дошла до ведьмачьих знаков и даже собиралась продемонстрировать парню парочку самых простых — аард и, возможно, игни, главное, чтобы лошади не испугались, но на этот случай был ещё и аксий. Цири была уверена, что уж это-то точно произведёт впечатление на обыкновенно невозмутимого Влада. Однако не успела — он предложил начать искать стоянку под ночлег — солнце уже почти коснулось горизонта, а им, как и лошадям, требовался отдых. Местечко нашли не сразу, пришлось съехать с дороги и перейти через давно не паханное поле к небольшой чаще за ним. Они не хотели случайных ненужных встреч с людьми, а всякого зверья попросту не боялись. У Влада были какие-то механизмы в его доспехах, которые могли заметить любую животину за десятки саженей. К тому же, разговорившийся корчмарь в Глысвене поведал, что в последние годы нильфгаардские егеря знатно повыбили в окрестных лесах волков да медведей. Раньше-то, по его словам, от дикого зверья спасу не было в здешних краях. Их пристанищем стала небольшая полянка, укрытая от дороги деревьями, холмиком и густыми зарослями кустарника. Если не вглядываться, то костра, когда стемнеет, с дороги точно никто не заметит. Было тепло и сухо, где-то в отдалении журчал ручей. Пока Влад раскладывал их пожитки да натягивал над землёй уже ставший таким родным и привычным лёгкий, почти невесомый тент шатра, девушка сноровисто расседлала лошадей и по очереди сводила их к ручью, дав как следует напиться. Пока её Ромашка, флегматично склонившись над быстрым потоком чистой воды, пила, Цири от нечего делать прошла чуть вниз по руслу. И каков же был её восторг вместе с удивлением, когда за высокими кустами осоки и камыша она нашла целое лесное озеро! И не какое-нибудь, а с чистой, на удивление прозрачной водой и песчаным дном. С удовольствием зачерпнув приятной свежей, но отнюдь не холодной водицы, Цири как следует умылась, и только тут осознала, насколько же давно у неё не было ни малейшего шанса как следует помыться. За время, проведённое в храме Мелитэле в Элландере, Йеннифер смогла привить ей любовь к чистоте и порядку. Девушка внезапно будто на самом деле, каждой частичкой своего тела ощутила всю ту налипшую и присохшую грязь, пыль и отвратительный пот, которым она буквально пропиталась за минувшие недели. Жутко захотелось прямо сейчас нырнуть в воду и тереть, тереть, смывая с себя всё… Цири расстроено вздохнула, отворачиваясь от манящей водной глади. Сперва требовалось разобраться с лошадями и, конечно же, предупредить Влада. А не то кинется её ещё искать, а она тут плещется… Девушка почувствовала, как к щекам приливает кровь, недовольно мотнула чёлкой спутанных пепельных волос, отгоняя глупые непрошенные мысли, и устремилась назад к своей Ромашке. Парень к желанию помыться отнёсся спокойно. Цири совсем не испытывала радости, что вместо мочалок придётся пользоваться мхом да песком, а об ароматном, пахнущем цветами и травами мыле, притирках, кремах и маслах для кожи придётся и вовсе забыть. Мыло, откуда-то оказавшееся у её спутника, было не таким. Маленький белый квадратик без всякого аромата. Но уж лучше такое, чем простое деревенское - дико вонючее и щиплющее кожу. Вот только хватит ли его? Уже раздевшись и аккуратно сложив одежду на поваленном дереве, Цири медленно водила ножкой по чистой воде, поднимая мелкие бурунчики песка на дне, да привыкая к освежающей прохладе, когда сбоку, откуда-то от камышей, послышался едва слышимый всплеск. «Рыба крупная», — безмятежно-легкомысленно подумала девушка, заходя по колено. А в следующий миг что-то, какое-то колюще-давящее чувство внутри, инстинкт, не иначе, заставило её обернуться, и… В ужасе, отпрыгивая назад, Цири дико закричала.