Так что ты знаешь про меня? Чему ты веришь про меня? Чего ты хочешь от меня, Что ты знаешь... Мельница — "Что ты знаешь"
— Хах, «религия — фисштех для народа», — догрызая яблоко, с выражением прочитала Цири, разглядывая прибитый к старому дорожному указателю пожелтевший от времени и дождей листок пергамента. — Занятно, а дальше? — без особого интереса всматриваюсь в опушку леса, куда уводит левая, чуть более наезженная дорога. — А дальше ничего — кто-то оборвал всё. А, нет, вот тут прямо на доске приписка, эх, едва видно — всё выцвело: Вэл'Даа — шлюха, даёт всякому... хи, кхх, нет, пожалуй, это не то, — Цири едва заметно краснеет, отводя взгляд, и неловко смеётся. — Информативно. Познавательно. — Ага, — быстро соглашается девушка, стреляя глазками в мою сторону. Думает, что не вижу. — К этой шлюхе обращаться не будем. — Влад! — тут же гневно сводит бровки она, замахиваясь в мою сторону. — Нет, если ты настаиваешь... В меня летит яблочный огрызок. Довольно метко — невозмутимо вытаскиваю его из глубокого воротника плаща. — Нет, значит нет. Цири в ответ лишь дурашливо демонстрирует язык. — Есть идеи куда дальше? — киваю на развилку, никак не реагируя на её кривляние. Она ж только того и ждёт, будто я не знаю. — Налево — там дорога наезженнее. — Помнится, ты предлагала держаться подальше от оживлённых дорог, — не могу сдержаться, хоть и направляю свой четырёхногий транспорт влево. — Так то оживлённых, — строит умное-преумное личико она, — а это просто наезженная. Или будет, как в прошлый раз. Опять хочешь возвращаться? — Не хочу. Но что-то мне подсказывает — мы в очередной раз заблудились. — Эй, я никогда не заблужаюсь, то есть не блужу! — возмущённо, будто я посягаю на святое, с напускной обидой вскидывается Цири. — Ты забыл? — Да-да, ты просто очень долго ищешь направление. — Остряк, — фыркает девушка, — едем налево и точка! Вот уже пятый день кряду мы всё дальше и дальше удаляемся на запад от Эббинга. Останавливаемся лишь на ночь, специально отъезжая подальше от дороги, да пару раз ненадолго в течение дня, чтобы дать передохнуть лошадям. Городов за всё время нам так и не встретилось да и нет их в этой части королевства, если верить картам, зато деревни первые дни шли буквально одна за одной. Пытаться их как-то объехать было откровенно бессмысленно. Мы не знали здешних мест, а местные жители весь день трудились в полях, садах и виноградниках, так что воровато крадущихся по окраинам всадников уж точно бы кто-то заметил. Это было бы ещё хуже. Одно дело, когда пара путешественников, пусть и весьма странного вида, спокойно проезжает через деревню, и совсем другое, когда подозрительно пробирается через поля. О таких и доложить местным стражам порядка могут. Несколько поселений, стоящих на крупных развилках и перекрёстках, мы специально миновали среди ночи, благо мне темнота не помеха. Чего не скажешь о Цири и, что ещё хуже, лошадях. Девушка как-то рассказывала, что ночью не ездят не столько из-за того, что люди не видят дороги, сколько из-за того, что не видят кони. Наступит зверюга куда-нибудь не туда, переломает себе копыта и всё — только режь. Поэтому рисковать и постоянно двигаться ночью, делая привалы днём, мы так и не решились. Позавчера в одной из деревенек пришлось задержаться дольше обычного. Потребовалось закупить фураж для лошадей и немного еды. С собой из имения Артуада удалось взять не столь уж и много. По крайней мере, по сравнению с тем, сколько эти желудки на ножках сжирают за раз! И это при том, что часть они доедают травой. Конечно, можно было повременить ещё день-два, но по словам крестьян в одной из деревенек, на западе, за рекой Аретой, начинались Переплютовы топи, где поселения довольно редки. Вчера под самый вечер мы успешно миновали брод через реку, углубляясь всё дальше в непролазные дебри лесов и болот Переплюта. А что ещё нам оставалось? Погони пока не было, но все пути на север, восток и юг через обжитые земли были для нас однозначно закрыты. Там момент, когда нас настигнут преследователи, был бы лишь вопросом времени. Очень короткого времени, я полагаю. В безлюдных лесах и топях Переплюта у нас оставались хоть какие-то шансы. Оттого и рвались мы в эти места, пусть и немного поплутав по дороге, сбивая погоню. Ну, и чутка блуждая, чего уж таить. Зато, если наша задумка удастся, то через неделю-полторы мы выйдем к побережью, вдоль которого можно попытаться тихонечко пробраться на север. Уж верхом ли, или наняв судно — будем смотреть на месте. Цири утверждала, что какие-то островитяне со Скеллиге, наверняка, как и в прошлую войну с Нильфгаардом, грабят побережье и, если удастся встретить корабли кланов Крайт или Тиршах, то она без труда уговорит их отвезти нас на острова. Их вожди — какие-то давние друзья её семьи, а второй муж её бабушки и вовсе был братом нынешнего главы Тиршаха. По мне, так надеяться на это не стоило. Всё же я успел повидать немало пиратов и ещё больше наслушаться историй про эту братию. Не думаю, что космические и местные так уж сильно разнятся друг с другом. С неба начинал накрапывать мелкий противный дождик, когда из-за поворота полузаросшей, узенькой лесной дороги показался просвет опушки и невысокий частокол чуть впереди. Где-то в отдалении кричали чайки, ухала болотная выпь и квакали лягушки — вода рядом. Мелких речушек, ручейков, петляющих меж раскидистых широких деревьев и озёр, скрытых под сенью густых лесов, в этих краях было превеликое множество. — Странненько, — Цири с неприязнью зыркнула на свинцовое небо из-под капюшона, потемневшего с первыми каплями дождя, — а в Луговицах говорили, что от брода сюда больше суток ни одного селения. — Может имели в виду пешком? — в поисках ворот всматриваюсь в потемневшую от времени и сырости бревенчатую стену и крытые какой-то травой крыши за ней. Только сейчас до нас долетел лай собак и ленивое мычание рогатой живности. Небольшой влажный луг перед частоколом оказался давно скошен и убран, а уже начинающий желтеть подлесок, с правой стороны у неширокой дороги, аккуратно вырублен на пару десятков метров вглубь, оставляя массивные, увитые плющом стволы лесных исполинов с раскидистыми кронами стоять в редком одиночестве. — Я спрашивала верхом, — шмыгнув носом, пожала плечиками девушка. Луговицы были небольшой деревенькой, скорее даже хутором на пяток домишек, что мы миновали вчера под самый вечер. — Смысл гадать? Дорога всё равно одна. — Чего-то людей не видать, — заметила Цири, пока мы ехали вдоль частокола. Дорога под копытами лошадей казалась не в пример лучше лесной. Ровная, пусть и немного заросшая, но видно, что ухоженная — ни ям, ни колдобин, ещё и дренажная канава вырыта. Ворота в поселение оказались накрепко закрыты, и, что ещё хуже, колея упиралась прямо в них. Небольшой прудик у стен не оставлял ни малейшего шанса объехать деревню. Только если продираться сквозь лес. — Постучим? — я оглядел срубленную из сероватых брёвен не слишком высокую воротину, едва ли на полметра возвышающуюся над моей головой. — Можно и постучать... — начала было Цири, но её грубо прервали. — Вы хто такие? — над забором показалась взлохмаченная седая голова с растрёпанной бородкой. — Мы вас не ждали. Идите отседова! Я поднял забрало шлема, подставляя лицо сырому ветру. Дедок пошамкал обветренными губами и забарабанил грубо подстриженными ногтями по мокрому дереву. Цири, нехотя стянув капюшон, скорчила просящую мордашку: — Мы... — Неча наших девак портить! У-ух, шкандыбайте отседова, пройдохи! — старик угрожающе затряс бородой и загрозил сухоньким кулачком. — Собак спус-щу и... Он собирался сказать что-то ещё, но неожиданно с глухим мявканьем исчез за забором. Изнутри послышалась подозрительная возня, перемежаемая недовольными старческими возгласами, бурчанием и чьим-то пыхтением. Мы с девушкой недоумённо переглянулись. — Здрасьте, люди добрые, — над забором показалась растрёпанная черноволосая голова молодого паренька, — не серчайте на дедушку Григоира, он у нас немного того... плох совсем на старости стал. — Здрасьте-здрасьте, — с иронией хмыкнула Цири. Я ограничился лёгким кивком, — суровый у вас дедуля на воротах сидит. — Ну а куда его ещё? — почесал затылок парень. — Дед Григоир вредный, как индюк, вот и сажаем его тут, шоб не мешал никому. Меня, кстати, Макдара кличут. — Я Цири, а это сэр Грозов, — махнула в мою сторону девушка. Скрывать свои имена не было уже никакого смысла. Деревенька в глуши, а возможным преследователям и так известны наши словесные портреты. — Сэр? Вы настоящий рыцарь? — паренёк, и до того не отрывавший взгляда от моей брони, по-новому оглядел меня. На мгновение мне почудились в его взгляде, наряду с восхищением, какие-то непонятные нотки опасения и... удовлетворения? — Почти. — Агась... — Мы едем к побережью и, кажется, не туда свернули, — нахмурившись, проговорила моя спутница, — эта дорога ведёт дальше или заканчивается здесь? Макдара склонил голову набок, будто прислушиваясь к кому-то невидимому и неслышимому, а затем расплылся в довольной улыбке, как-то счастливо закивав. — Да, да, ведёт, как же не вести, госпожа. Там с другой стороны выходит, — он махнул рукой куда-то себе за спину, — и дальше вдоль речки через Канавки и Синюю Топь дальше на закат. Потом ещё Разливы будут и Весёлка, но это совсем хутор маленький, а там уж и устье недалече. Знаете, что, а давайте-ка заезжайте! Эй, Мыкось, — нагнувшись, закричал парень, — отворяй ворота, дубина стоеросовая! Проезжайте, господин и госпожа — гостями будете. В корчме отдохнёте с дороги, отобедаете, чем Её Милость послала... Ну, Мыкось, шевели задницей! Негоже гостей дорогих ждать заставлять. За частоколом раздался звук шагов, какое-то копошение, ворота заскрипели и тяжёлые, толстые створки медленно разошлись в стороны. Я переложил автомат поверх колен, готовясь ко всякому, но все предосторожности оказались излишними. Внутри оказались лишь Макдара, здоровенный парень, если и уступающий мне в росте, то ненамного — очевидно, тот самый Мыкось и давешний дед, застывший на лавочке подле ворот с кляпом во рту. Его взгляд из-под седых кустистых бровей так и метал молнии. — Добро пожаловать в наше скромное Междуречье, — продолжал суетиться паренёк, постоянно одёргивая простенькую, но чистую и опрятную рубаху, — проезжайте, корчма-то дальше — не пропустите. В два этажа она, да кипарисы у входа растут. — Странно как-то, — одними губами прошептала Цири, оглядываясь по сторонам. Действительно, селяне, по крайней мере этот паренёк, казался необычно приветливым к незнакомым путникам, один из которых закованный в броню «великан». — И хорошая корчма? — интересуюсь для виду, не спеша двигаться с места. Вместо этого пристально рассматриваю открывшуюся нашему взгляду деревеньку. Чистенько, одна ровная, ухоженная улочка, уводящая куда-то вправо. Скошенная трава на обочинах, невысокие заборчики из плетня, фруктовые сады у каждого бревенчатого домишки. Сами они тоже выглядели аккуратно и нарядно — белёные брёвна, широкие окна с цветными ставнями, расписные узоры по стенам, увитым кое-где виноградными лозами... Одним словом, местные жители явно не бедствовали. — А то как жешь! — горделиво подбоченясь, заявил Макдара. — Мой батька держит корчму-то, а до того дед мой держал, и его дед... Я молча кивнул, принимая объяснение и тронул коня. Цири порывалась было что-то сказать, но не стала, предпочтя последовать за мной. Теперь кое-что прояснялось: если паренёк сын владельца местного заведения культуры и быта, то и понятно, чего он так обрадовался. Выглядим мы не бедно, и Макдара уже наверняка рассчитывает на нас заработать. Не став его разочаровывать, кидаю ему мелкую монетку, которую он сноровисто ловит, тут же раскланиваясь. Бдительности, впрочем, всё равно лучше не терять. Кто знает, что взбредёт местным в голову. Людей на улице оказалось немного и все были заняты своими делами, но оно и понятно — середина дня, а дождик совсем лёгкий и не по-осеннему тёплый. Хотя, вообще бывает ли в этих местах осень? Кто-то порой бросал в нашу сторону заинтересованные взгляды, а кучка ребятни дружно высунула носы из-за ближайшего плетня, активно перешёптываясь. — Не нравится мне всё это, — негромко пробормотала девушка, озадаченно вертя головой, — деревня, как в сказке. — И что в этом такого? — Не бывает так, — не желая мокнуть и дальше, Цири накинула капюшон, — слишком богато тут кметы живут. Откуда у них денег столько? Паренёк тот в сапожках, и приятель его в ботинках, даже дед не в лаптях аль башмаках деревянных! Ты погляди, одеты все добротно, не в рванине. И это в рабочее-то время! — девушка дунула, безуспешно сбрасывая с лица пепельную прядку влажных волос. — А дома? Вон в том большом в окне даже стёкла есть мелкие! И в других слюда, а не пузырь бычий. Лица сытые... — По-моему, ты преувеличиваешь, — пожимаю плечами, не понимая сути её подозрительности. Хотя и у меня самого, где-то на самом краю сознания так и зудит нечто непонятное. Будто и впрямь тут что-то не так, — просто богатая деревня. Сколько мы проезжали зажиточных сёл? Там и каменные дома были. — Были, но то на тракте, — она несогласно мотнула головой, — а в такой глуши? Найти корчму оказалось и впрямь не сложно. Единственное в деревне двухэтажное здание с небольшой верандой, увитой виноградными лозами со зрелыми чёрными ягодами. Рядом виднелась небольшая конюшня с коновязью и молодые кипарисы. Ещё не слишком высокие — метров десять, вряд ли больше. Внутри нашему взору предстал небольшой, но довольно светлый зал. Ничего выдающегося, разве что куча гирлянд из засушенных цветов и трав под потолком да чистота. Куда чище, чем в других деревенских корчмах, где мне доводилось бывать доселе. Посетителей оказалось немного — всего трое человек. Один за длинным общим столом чавкал какой-то похлёбкой, а двое других у окна деловито грызли варёных раков под пиво. Стоило нам только разместиться за аккуратным столиком в дальнем углу, и скинуть промокшие плащи, как рядом мигом нарисовался дородный мужик в переднике и белой косынке. Мимо простучала каблучками по деревянному полу какая-то девчушка в простом платьице, в один момент накрыв стол расшитой скатертью. Ещё и вазочку со свежими цветами в центр поставила. — Милостью Богини, рад приветствовать дорогих гостей в славном Междуречье, — степенно поклонился мужчина, — меня зовут Мор’Даракх. Моя дочь высушит ваши плащи над очагом. Не успели мы и слова сказать, как девушка споро подхватила плащи, накинутые на соседние стулья и убежала куда-то за дверь, откуда долетали очень аппетитные запахи. — Сегодня у нас восхитительная похлёбка с лимоном из сома — совсем не отдаёт тиной, жаркое из молодого поросёнка с копчёными колбасками и чесночные гренки к великолепному октябрьскому элю. Прикажете подавать, господин, госпожа? Для благородных гостей у меня всегда припасена пара бутылочек божественного «Гонения теней» — лучшего вина Переплюта. — Неси всего понемногу на двоих, — кивнул я, выкладывая на стол серебряную монету. Хозяин корчмы с улыбкой закивал и быстро убежал на кухню, откуда загремел посудой. Монета так и осталась сиротливо лежать на сероватой скатерти. — Странновато, — словно мантру, протянула Цири, с недоумением провожая немаленькую фигуру мужчины, как-то необычайно ловко ввинтившегося в не такой уж и широкий дверной проём. — Впервые вижу, чтоб корчмарь не брал задаток. — Не ешь ничего сразу, — достаю из подсумка тоненькую трубочку универсального анализатора, — проверю еду на... на всякое. Необычное поведение мужчины и мне показалось подозрительным. В иных местах монеты исчезали в загребущих лапах корчмарей и трактирщиков едва ли не раньше, чем касались столов. — Странно тут... — Ты уже говорила. Раз пять. — Нет, это не то, — потерев виски, качает головой девушка, перекидывая через плечо длинную косу изрядно отросших пепельных волос, — ты не поймёшь. Магия, она... будто дрожит вокруг. Меленько-меленько так. Неясно, хм... чудно. — Мало ли мест странных, — пожимаю плечами, и впрямь не особо понимая к чему клонит моя спутница, — ты сама рассказывала про эти, как их... интерсекции. Может рядом как раз одна? — Тогда это очень необычная интерсекция, — Цири нервно кусает обветренные губы, — едва ли похоже. И ещё: ни люди, ни кто-то другой никогда не селятся вблизи интерсекций. Живые существа подсознательно стремятся держаться от них подальше. Ну, кроме кошек. Вскоре прибежал корчмарь с небольшим подносом и принялся сноровисто выставлять на стол кубки, чашки, запотевший глиняный кувшин с элем, деревянный с простой водой и пыльную бутыль из тёмного стекла, которую мужчина, содрав восковую печать, открыл штопором при нас. — Не стоит, право слово! — воскликнул Мор’Даракх, заметив подвинутый к нему серебряный флорен. — Милостивая Госпожа велела принять вас, как дорогих гостей. Деньгами вы лишь оскорбите наше гостеприимство и Её Милость. — Что за «её милость»? — не шелохнувшись, поинтересовалась какая-то напряжённая Цири. — Вы всё увидите, — как-то по-детски счастливо и мечтательно улыбнулся этот в общем-то уже немолодой мужчина, — Милостивая Госпожа после обеда приглашает вас в своё скромное временное пристанище. Проверка еды и напитков не принесла никаких результатов. Анализатор из аварийного комплекта, способный обнаруживать вредные примеси, наркотические вещества и откровенные яды для человеческого организма, упорно молчал. Посовещавшись, мы всё решили отобедать. Вряд ли нас станут травить, уже пригласив к какой-то там госпоже. Суп оказался выше всяческих похвал — белое сомье мясо было совсем лишено раздражающего привкуса тины, а тоненькие ломтики лимона добавляли блюду необычности. Пряное жаркое тоже вышло настоящим объедением, а уж прохладный эль, оставлявший терпкое сладковатое послевкусие и вовсе впечатлял. Цири от эля отказалась, предпочтя вино, изрядно разбавленное водой. Когда мы закончили и уже стали подниматься, рядом с нами, как по волшебству, возникла та самая девушка, мило улыбаясь и протягивая наши высушенные плащи. Её платье было как-то легкомысленно распахнуто в верхней части, открывая любопытный вид на ложбинку меж двух весьма привлекательных полушарий. Заметив мой взгляд, она заулыбалась ещё шире, а Цири, что-то злобно прошипев, пихнула меня в бок. Негромко выругалась, потирая ушибленный локоть и, привстав на цыпочки, быстро отвесила оплеуху. — Господин, госпожа, идите за мной. Вас ждут, — мягко проговорила дочка корчмаря и, резко развернувшись, легкой походкой направилась к выходу. Полы её платья на мгновение взметнулись, а открывшиеся разрезы, едва ли не до середины бедра, обнажили чистую белую кожу красивых ножек. — Иди давай, — мрачно шикнула на меня моя спутница, с негодованием провожая взглядом впереди идущую девушку. Путь оказался недолгим, понадобилось всего лишь выйти на улицу да подняться по наружной лестнице на второй этаж. Отворив одну из дверей, косяк которой оказался увешан травами и цветами гуще всего, наша провожатая посторонилась, пропуская нас внутрь. Красота красотой, но я всё же не терял бдительности, предпочтя оглядеться, прежде, чем входить. И рука на автомате в таких случаях совсем не лишняя. Довольно просторная комната, дальняя стена которой терялась за плетёной загородкой, разукрашенной цветочными узорами. Окна здесь если и были, то их плотно закрыли. С потолка свисали ожерелья и хвосты из цветов и трав, как сухих, так и совсем свежих, повсюду горели свечи и лампадки, а в воздухе витал едва уловимый за цветочным ароматом неясный, но однозначно приятный запах. Сканер биоформ уверенно показывал лишь одно живое существо в помещении. Судя по размерам — человек и он, или скорее она, дожидалась нас за той самой плетёнкой. Так и не найдя никаких возможных угроз, я осторожно переступил порог, а вслед за мной и Цири. Дверь за нашими спинами неслышно закрылась. Мы остались одни с неведомой «госпожой». — Я рада, что судьба завела вас в эту часть света, — по комнате разнёсся приятный молодой женский голос, — и рада, что переплела нити наших путей. Раздалось необычное, едва слышное цоканье, а в следующее мгновение из-за перегородки вышла прекрасная девушка... или не совсем девушка... Я почувствовал, как моя челюсть сама собой устремляется вниз и было от чего! Приветливо улыбаясь, и поглаживая рукой тонкие веточки плетёнки, перед нами замерла... Не знаю, кем она была, но явно не человеком. Из длинных каштановых волос торчали красивые витые рожки, огибающие голову и заканчивающиеся над затылком. Лицо казалось вполне человеческим, разве что необычайной, какой-то странно-возбуждающей красоты: небольшой чуть вздёрнутый носик, плавные мягкие черты, строгие тёмные брови и игривый взгляд больших синих глаз из-под пушистых чёрных ресниц. На груди кроме странноватого золотого ожерелья в виде изящного трезубца ничего не было. То есть совсем ничего! На совершенной светлой, с лёгким загаром коже, тут и там бледно светились белые полоски, чудным узором, покрывавшие всё тело. Её идеально-круглые, восхитительно-крупные груди вздымались при каждом вдохе, а тёмно-вишнёвые соски так призывно торчали... С трудом оторвав взгляд, я посмотрел ниже и едва повторно не раскрыл рот. Под небрежно повязанной на поясе тонкой тканью просвечивали ноги. Вполне человеческие в верхней части, они плавно переходили внизу в покрытые мягким, даже на вид густым каштановым мехом, животные, загнутые вперёд и оканчивающиеся небольшими блестящими копытцами. Из-за спины на мгновение мелькнул тонкий хвостик с пушистой кисточкой. — Sukkuba! — яростно выдохнула Цири, как-то неловко рванув из ножен свой меч.***
— Суккуба! — с трудом согнув пальцы, отчего-то подёрнутые тёплой, приятной негой, Цири выхватила меч, направив острие клинка в грудь чудища, с интересом наблюдавшего за нею. Девушка старалась не смотреть в глаза монстру, но от этого легче не становилось. Взгляд то и дело цеплялся за бесстыдно открытые, выпяченные напоказ полные груди, упругие бёдра, просвечивающие сквозь тонкую полупрозрачную повязку, прекрасное личико, пухлые губы, так и манящие... Цири едва не зарычала, замотав головой, прогоняя нахлынувшее наваждение. Какого беса? Суккубы были не самыми распространёнными существами, и ведьмаки редко брали на них заказы, но в бестиариях о них говорилось, это девушка помнила, хоть уже и смутно. Этими... созданиями, как утверждали книги, двигала похоть и вожделение, через половой акт они напитывались жизненной энергией партнёра, необходимой им для жизни. Убивали редко, да и то больше по неосторожности или из самозащиты. Но ради соития они могли пойти на многое, спокойно очаровывая разум и легко накладывая чары на приглянувшуюся им «жертву». Одна беда — все бестиарии безоговорочно утверждали, что их чары и влечение действуют лишь на самцов. То есть на мужчин! И Цири совсем не нравилось, как предательски реагировало её собственное тело на эту тварь. Её саму никогда не привлекали женщины, а суккубы никогда не интересовались женским полом. По крайней мере, она об этом не слышала. Признаться, ведьмаки в Каэр Морхене и вовсе не останавливались на теме суккубов отдельно, лишь кратко упоминая в рассказах про их ближайших «родственников»: бесов, чертей и разумных сильванов. Помнится, Эскель на невинную детскую просьбу Цири рассказать побольше про «рогатых девок», отчего-то закашлялся и быстро сменил тему. Кажется, только теперь у неё возникли сомнения в естественной природе того «кашля». — Влад, застрели её! — напрягая враз осипшее горло, бросила она. — Это монстр! — Я не человек — это правда, — мягко улыбнулась суккуба, — но и не дикая тварь, чтобы называть меня монстром. Селяне величают меня Вэл’Даа. — Она опасна? — парень переводил настороженный взгляд с чудища на Цири, пока не поднимая оружия. — Не знаю... возможно, — не сразу нашлась с ответом девушка. Конечно, суккубы опасны... как и любое другое разумное существо, — она может одурманить тебя и высосать твою жизненную силу! — Я не желаю вам зла. Вы мои гости, — показательно мирно подняла руки нелюдь, — и поверь, милая, — бесстыдно блеснула глазами бестия, — жизненная сила — совсем не то, что я хотела бы высосать... Цири подавилась заготовленной фразой. Мерзкая шлюхастая тварь! — Что тебе от нас нужно? — с застывшим словно маска лицом спросил Влад. — Эх, — совсем по-человечески вздохнула Вэл’Даа, — я не собираюсь вам вредить. Мне нужна ваша помощь. Прошу, присаживайтесь, — она указала ладошкой с аккуратно подстриженными ноготочками на пару глубоких мягких кресел напротив низенького столика и дивана. Это совсем не походило на деревенскую обстановку. Парень не шелохнулся, сверля пристальным взглядом суккубу. Цири же почувствовала, как волна непонятного возбуждения заметно ослабла. Не исчезла совсем, нет, но хотя бы дыхание выровнялось и внизу живота перестали плясать сверчки. Не дождавшись реакции, монстр в прекрасном обличье вновь вздохнула, и сама уселась на диван, вульгарно закинув ногу на ногу, отчего и так бесстыжая повязка сползла ещё больше. — Как только тебя местные не поймали... — скривилась девушка, опуская меч. В любом случае, реакция Влада будет быстрее её. — Зачем им? — непонимающе вздёрнула брови рогатая. — Они все знают обо мне. — И до сих пор не закидали камнями? — не поверила Цири. — Разве можно кидать камни в свою... — Вэл’Даа довольно улыбнулась, принявшись накручивать шелковистый каштановый локон на пальчик, — Богиню. — Селяне не понимают, кто она? — Очень похоже, — недобро прищурившись, ответила парню девушка, — очаровала кого-то, других одурманила, третьих обманула и теперь живёт припеваючи, как паразитка. Я угадала? — И да, и нет, — никак не оскорбилась на её слова суккуба, продолжая мягко улыбаться, — я и вправду когда-то использовала все силы свои, чтобы жители этих мест доверились мне. Кого-то очаровывала, кого-то дурманила, кому-то давала нечто большее... Вот только это были не теперешние жители деревни, а их деды и прадеды. Наш век долог и поверь, пожив в вечно сырых и дождливых лесах Переплюта, поневоле начнёшь ценить тепло, сухость и уют человеческого жилья. И сделаешь всё, чтобы им обзавестись. — Какая разница? Ты обманом пользуешься доверием этих людей, используешь их! — Никакого обмана нет — они сами провозгласили меня своей Богиней. Жизнь в этих краях непроста, а людям всегда требуется незримый помощник, наставник... — Нахлебница... — Тот, кому можно вознести мольбу или пожаловаться на тяжкую долю, — словно не заметив, вдохновенно продолжала Вэл’Даа, — столь ли велика разница, кто это будет? Великое Солнце, Тевтате, Водан или я? Я честнее, ведь между мной и человеком не стоит сонма корыстных, жадных и бесполезных жрецов. А ещё я взаправду существую и могу ответить. И не только ответить, — суккуба облизнула тёмные пухлые губки розовым язычком, скабрёзно подмигнув ей. Цири почувствовала, как её вновь беспричинно бросает в жар. — И что же это меняет? — Влад смотрел на нелюдь свысока, но девушке показалось, что и ему нелегко. — Ты просто заняла место тех самых жрецов. — Именно! Ты ещё хуже. Мало того, что местные молятся на тебя и кормят тебя, ты ещё и силу их забираешь! — Обязательно, — рогатая раздвинула ноги пошире, как бы невзначай поправляя полупрозрачную повязку. Цири про себя сдавленно выругалась. С ней определённо творилось что-то не то. — Раз в месяц я делю ложе с кем-то из селян. Но я никогда не возлегаю с больными, беременными или теми, кто слаб здоровьем. Я осознаю — это может их сгубить. Но ни я, ни обе мои сестры никогда не были нахлебницами. — Вот как? Что же ты даёшь им кроме... совокупления? — Цири сперва смутилась, но внезапно осознала, что её лицо и так уже давненько пылает, а сверчки в животе взялись за новый танец. — Вы бывали во многих краях и видели, какова жизнь простого люда, — мотнула рогатой головой Вэл’Даа, — прогуляйтесь по Междуречью, посмотрите, сравните, послушайте... не всё то, чем кажется. — Прекрати! — не выдержав, зашипела девушка, чувствуя, как неестественное возбуждение от одного взгляда на бестию вздымается новым всполохом. — Влад, ты чуешь? Она наслала чары! — Едва сдерживаюсь... — сглотнув, отчётливо скрипит зубами парень, стиснув рукоятку своего оружия, — чтобы не прострелить одну рогатую башку. Твоих рук дело? — Признаю, не удержалась, — заливисто рассмеялась суккуба, а Цири ощутила, как неприятное, чужеродное возбуждение и желание начали отступать, — хотелось увидеть вашу выдержку. Я приятно удивлена — у вас сильная воля. У обоих. — Почему твои чары подействовали на меня? — девушка, наконец, облегчённо выдыхает, возвращая полную власть над своим предавшим её телом. — Суккубы очаровывают лишь мужчин. — Быть может, ты просто чего-то не знаешь? — Вэл’Даа вновь игриво подмигивает ей. — За такие хотелки можно и пулю в лоб получить, — Влад хмуро смотрел на рассевшуюся в совершенно пошлой позе бестию. — Своё любопытство ты удовлетворила, эго потешила. Предположим, нам было безумно весело. На этом всё? Учти, в следующий раз я могу тоже не сдержаться. Летально для тебя. — Учту. И мне действительно нужна ваша помощь в одном деле. — И какой нам с того прок? — после всего Цири совсем не хотелось задерживаться в этой деревне дольше необходимого. Даже перспектива провести ещё одну ночь на земле вместо кровати не страшила её. — Денег у нас и так хватает, а помогать после твоих фокусов... — За вами по пятам мчится погоня, вы не знаете о ней, но вскоре она настигнет вас. Девушка быстро переглянулась со своим спутником. На его лице мелькнула обеспокоенность. Да, он способен справиться даже с несколькими дюжинами лучших воинов, но, если среди них будут маги... а они могут быть, ведь все чародеи в Нильфгаарде подчиняются Магистериуму, а через него императору. Парень это тоже понимал. — Откуда ты знаешь? — Это имеет значение? — в глазах суккубы полыхнули хитрые отблески. — Я хозяйка этих лесов. Я могу кратчайшими путями вывести вас к побережью, а преследователей сбить со следа. Не достойная ли это оплата? — Достойная, — нехотя признал Влад. Хитрая рогатая стерва не собиралась раскрывать своих секретов, но если она поможет им не заплутать в топях и лесах Переплюта, наградой это станет и впрямь достойной, — надеюсь, «помощь» тебе никак не связана с твоей природой? — Нисколько. Лишь если вы захотите... — Не захотим. — О, я бы не была столь резка в суждениях. Кто знает, чем обернётся новый день. — Пока я услышал много намёков на постель и никакой конкретики, — холодно бросил парень и, раздражённо отмахнувшись от связки цветов, неспешно прошёлся по небольшой комнатке. — В Сонной дубраве, тут поблизости, стоит моё святилище. Я обитаю в нём — не в деревне. Обитала до некоторых пор, — недовольно поджала губки суккуба. — Несколько месяцев назад там поселилось нечто. Монстр, чудовище, бестия — я не знаю. Стояла ночь, когда оно вломилось в мой сад и в мой дом. Были грозовые раскаты, грохот, вспышки, будто от молний... — Ты не видела его? — самую малость удивилась девушка. — Видела и не раз. Но я не знаю, что это — в нём совсем не чувствуется жизни, но оно живое. Таких существ никогда не водилось в лесах Переплюта. Оно большое, у него жуткие, горящие алым глаза и прочная чешуя. Оно свирепо воет и ревёт, а если подойти ближе — больно жалит молнией. — Быстро бегает? Летает? — Оно вообще не двигается, — Вэл’Даа потёрла блестящий позолотой кончик рога, — мне кажется, оно очень ленивое. Или ранено, но почему-то до сих не померло. Я просила его уйти, приказывала ему... — Ты и на него свои чары накладывала? — поморщилась Цири, краем глаза наблюдая за своим спутником, который с интересом разглядывал что-то в дальнем углу комнаты. — Пыталась, — фыркнула суккуба, зачем-то помассировав свои груди. Девушка отвела взгляд, — всё бесполезно. Звери никогда не... — Мы согласны, — внезапно вмешался Влад, возвращаясь к ней. Висящая низко гирлянда из засушенных трав и цветов хлестнула его по лицу, но он не обратил никакого внимания. — Мы поможем тебе, если выведешь нас к побережью. — Но... — Цири не знала, что и сказать. Да, им пригодилась бы помощь — блуждать по здешним лесам и болотам, не зная дорог можно до скончания времён. Или покуда их не поймают преследователи. Но вот так просто соваться в гнездо неведомой опасной твари, ведясь на уговоры этой бесстыжей рогатой бестии? Той, кто ещё совсем недавно очаровывала их своими суккубьими фокусами?! — Влад! Она опять за своё? — Нет, — мягко, вселяя уверенность, улыбнулся парень, положив ей на плечо свою тяжёлую и такую надёжную руку, — но я думаю, мы справимся.