Добро и зло отличаются друг от друга различной иерархией страстей и господством целей. Ф. Ницше
— Сейчас дыру проплавишь. — Какую дыру? — Цири непонимающе вздёргивает бровки. — Во мне дыру, — из груди сам собой вырывается тяжкий вздох. — Взглядом. Девушка смущённо отворачивается, но лишь на краткий миг. Всего через мгновение её изумрудные глаза наполняются показным недовольством. — Влад! Это не шутки! — Вот уж точно, — откидываюсь назад, бездумно болтая в кружке остатками пива. Не удержавшись, подхватываю с тарелки несколько мелких жареных рыбёшек, присыпанных чесноком. Так и хрустят на зубах, — какие уж тут шутки... — Ты не понимаешь! Это была не суккуба! — Ещё минуту назад ты называла её суккубой. — Ух, как же с тобой сложно, — Цири страдальчески уронила голову в ладошки, растирая лицо. — Я говорила, что не уверена! Я не знаю, что это! — И поэтому продолжила называть её суккубой? — ирония проскользнула в мой голос сама собой. Честно-честно. — Да! То есть нет! Она не суккуба — да, но... — девушка неловко умолкла, прикусив губу. — Как назвать эту не суккубу ты не знаешь, — угадать было не так уж и сложно. Цири, вздохнув, коротко кивнула. — Многое, очень-очень многое указывает на то, что это не суккуба, — девчонка нахмурилась, катая пустую глиняную кружку по столу, отполированному множеством рук. — Например? — Например... — она поморщилась, словно вспоминая нечто неприятное, — я уже говорила: например, суккубы никогда не влияют на женщин. Это заложено в их природе, они способны очаровывать только мужчин. А крепкая воля или хорошая защита на разуме делают их чары вовсе бессильными. Не то чтобы это их когда-то удерживало от... Ну, так писали в том талмуде, — щёчки Цири самую малость покраснели, — у них же есть не только чары, эээ... в общем, ты понял. Но всё это не действует на женщин! Не должно действовать! — Охо-хо, а ты ей понравилась — я заметил. Вот теперь лицо девушки залила густая краска. Да ладно?! — Это не важно, — буркнула она, мигом поджав губки. — И как она тебе? — Это не имеет значения... Да чего ты лыбишься, дурак! — стукнув по столу кулачками, взорвалась Цири. — Я и гадать боюсь, что это было! Сущность такого порядка пряталась под личиной рогатой шлюхи, а ты тут веселишься, как... Как дурак, вот! — Довольно приятная сущность, хм... — вырвалось у меня само собой. Я едва успел прикусить язык, но было уже поздно. — Что? — девушка нехорошо прищурилась, разом утратив всё смущение. — Что? — Только не говори, что спал с ней! Я постарался состроить максимально честную и одновременно возмущённую морду, всем своим видом показывая, насколько такой поклёп меня задел. Однако где-то глубоко внутри было отчего-то неловко и стыдно. Словно вина, странная и непонятная, потихоньку грызла и подтачивала ворота с запертой совестью. Я невольно поморщился — вот же бред в голову лезет. Ну какая совесть? За что? В конце концов, Цири мне не жена и не любовница, чтобы оправдываться перед ней за свои связи. Да и зачем вообще оправдываться! Вина? Глупость какая, я свободный человек и могу спать с кем захочу. Увы, теперь могу... Неприятный червячок сомнений продолжал своё дело... Перед глазами ненароком всплыли воспоминания о той потрясающей ночи, что я провёл с этой странной суккубой. И помехой совсем не стали ни её копытца, ни рожки, ни восхитительный хвостик... Но вот потом, под самое утро, уже уступая навалившемуся сну, на месте Вэл’Даа я отчего-то видел совсем другую: растрёпанные пепельные волосы, сонно щурящиеся изумрудные глаза, светлая, гладкая кожа... Цири — это была она. Я уверен — я видел её. Или кого-то, выглядящего точь-в-точь, как она. На этой безумной планетке не удивлюсь уже ничему. А меж тем, где-то в голове вертелась предательская мыслишка-сожаление, ведь я понимал — это была не она, не моя спутница. Не настоящая Цири. Я схожу с ума, или... — Влад! — звонкий голосок девушки буквально вырвал меня из потока мыслей. — Эй, хватит в стену смотреть, там ничего нет, а я вот тут! — для наглядности даже указала на себя пальчиками, состроив забавную мордашку. — Хорошо, допустим, это была не суккуба, — покорно киваю, стремясь, пока она не опомнилась, увести разговор подальше от той ночи, — но почему тебя это так пугает? — Почему?! — девушка уставилась на меня так, будто я сморозил вопиющую глупость. — Только очень могущественные существа способны на совершённое ею. Божества, духи... — Цири, никаких божеств не существует. — Не так давно ты говорил то же самое про магию. — Это другое. Божества — всего лишь сказки, даже у вас. — И вовсе не сказки! Я читала в одной книге в Каэр Морхене, очень старой книге, про сущностей мест, стихий, природы... — Приходящих в виде прекрасных девушек? — я не смог удержаться от подначки. — Она не прекрасная! — возмущённо запыхтела моя спутница. — И прекрасные девушки среди них тоже есть. Нимфы, например — их много разных бывает. Правда, они не божества. Просто очень древние создания. А ещё есть Царица полей — Дана Меибе. — Ну хорошо, хорошо, вот только не мелковата ли эта «несуккуба» для божества? — Пфф, — девушка недовольно насупилась, — тогда, может, объяснишь, как мы оказались здесь так быстро, умник? Тут она была права. От деревеньки Междуречье мы добрались до побережья за каких-то жалких три дня. Всего лишь. Как такое возможно я не понимал до сих пор, ведь по всем прикидкам и из расспросов местных выходило, что путь через леса и болота Переплюта по немногочисленным тропам должен был занять неделю, не меньше! Однако уже вчера утром мы переправились на правый берег Вельды и сегодня, как раз к обеду, вышли к небольшому селению на берегу Великого Моря. Вельда в нижнем течении, после слияния с сёстрами — Летой и Аретой широка, в иных местах больше километра будет. Но и живёт в устье людей не в пример больше, чем на болотах Переплюта. Потому разыскать в одной из рыбацких деревушек паромную переправу нам не составило труда. Паром этот оказался всего лишь большим плотом, так что лошадей пришлось стреноживать и класть на настил, зато на другом берегу оказались быстро и не замочив ног. И очень удивились, когда сегодня вышли к морю. Деревенька, кажется, местные её звали Мравья Увала, была довольно большой и богатой. Ещё бы ей не быть богатой, если километрах в двадцати южнее, уже на левом берегу Вельды, в самом её устье, стоял старый торговый город — Крижтсов*. Сперва мы думали доехать до него и переправиться там, но решили не рисковать. Пробраться на север вдоль побережья шансов куда больше незамеченными. Здесь нет ни городов, аж до самого устья Сильты, что в Метинне, ни крупных трактов, на которых нас могут поджидать преследователи. — Ладно, признаю, что-то тут не так, — вступать в бессмысленный спор там, где ничего не понимаешь, было глупо. Да и откровенно лень. Не по-осеннему тёплый ветерок доносил до нас запахи моря и какого-то дёгтя. Кувшинчик с прохладным пивом был наполовину полон, в тарелке ещё хватало этих забавных мелких, хрустящих рыбёшек, а корчмарь уже тащил густую рыбную похлёбку с пряностями. Хорошо... Будь всё иначе, точно задержались бы здесь на пару денёчков. После сырости болот климат побережья казался по-настоящему райским. — То-то же, — довольно подбоченилась девчонка. — Хоть и не возьму в толк, с чего ты решила, будто наша рогатая знакомая приложила к этому свои копытца. — А кто ещё? — округлила глазки Цири. — Она же обещала избавить нас от погони. Крыть было откровенно нечем. Может, моя спутница в чём-то и ошибалась, даже скорее всего ошибалась, но... Впрочем, ответить я всё равно не успел. Внезапно откуда-то с улицы раздался заполошный колокольный звон и чьи-то суматошные крики. — Что-то случилось, — девушка вмиг подобралась, разом утратив всё веселье. — Может праздник какой, — не то что бы я сам в это хоть сколько-нибудь верил. На праздниках так не кричат. — Эй, корчмарь, — машет она хозяину заведения, что замер у выхода, нервно стискивая в руках какую-то засаленную тряпку, — что за шум? — П-пираты, госпожа, — сглотнув, мертвенно-бледный мужчина медленно обернулся к нам. — Пираты с островов. — Со Скеллиге? — Да, — мужика ощутимо потряхивало, — варвары, р-разбойники, убийцы! — ещё мгновение и он сорвался с места, убегая куда-то вглубь корчмы. — Радинка, хватай детей и в подпол, живее! — Похоже, местные твоих приятелей не сильно жалуют, — поднявшись из-за стола, киваю малость растерянной Цири. — Всё равно, — девушка упрямо мотает головой. — Если среди них будут Ан Крайты*, мы должны... — Дядько-лыцарь, дядько-лыцарь, скорей, беда! — в зал, едва не задыхаясь от бега, влетел босой паренёк в порванных на коленях штанах. Лет десяти, чумазая веснушчатая мордашка, испуганные глаза, тёмные волосы — обычный крестьянский мальчишка, каких сотни. — Чего тебе, пацан? — Дядько-лыцарь! Хух, там пираты! Пираты с Муравьиного леса пришли и уж грабют! — прокричал он, согнувшись пополам. — Ты хотел сказать, с моря? — непонимающе нахмурилась Цири. — Скеллигцы ходят на кораблях. — Не, госпожа, — мотнул он вихрастой головой, — меня дядько-десятник, что с городу, послал за вами, сказал, шоб вы к Муравьиному лесу немедля бежали. Там ж нет, почитай, никого из солдат-то! А он пристань держать будет. Пираты и с пристани бьют! Гвалт и крики с улицы усиливались, где-то в отдалении завизжали женщины. — Дядько-лыцарь, — всхлипнул мальчишка, по-своему поняв моё промедление, — помогите, Великим Солнцем молю! — Влад, мы не... — девушка нервно прикусила губу — в её глазах царило смятение. — На месте решим, — но я уже принял решение. Пираты... Ненавижу, блядь, пиратов. Хуже пиратов, там наверху, в привычном мне мире, были только сраные имперцы. А это, думаю, уже о многом говорит. — Парень, мы не знаем, куда идти. — Так я проведу вас, только умоляю, скорее, дядько! — мальчуган мигом шмыгнул в дверь, даже не дожидаясь нас. — Идёмте, идёмте! — Надень маску и будь рядом, — надев шлем и сняв с крепления автомат, ловлю на себе недовольный взгляд Цири. Она явно хочет сказать что-то ещё, что-то очень нелицеприятное, но вместо этого, поджав губы, лишь молча накидывает рыжий капюшон комбеза и крепит прозрачную лицевую маску. От пули не убережёт, зато шальную стрелу или меч остановит. Поначалу девушка совсем не горела желанием ходить в ярком, привлекающем внимание спаскомбезе целыми днями, однако система контроля микроклимата, пусть и довольно примитивная, творит настоящие чудеса. Узкая улочка притулившегося на склоне холма селения встретила нас шумом, гамом, паникой и толчеей. Люди, в основном женщины, старики и дети бежали куда-то, прятались в домах и накрепко запирались. Редкие мужчины, наоборот, старались продраться кто вниз, к причалам и лодочным сараям, а кто наверх, к деревенской окраине. На одно мгновение прежде пустынная улица напомнила оживлённые богатые города — Форгехам, Эббинг... Но лишь на мгновение. Скверный, липкий страх и обречённость расплывались по воздуху тугими волнами. Их несли за собой шлейфом и бегущие наверх, и те, кто закрывал ставни на узких окошках домов. Несли их на своих плечах и мужчины. Немногочисленные, скверно вооружённые и ещё хуже защищённые, они были бы похожи на овец, идущих на бойню, если бы не решимость в глазах, до скрипа стиснутые зубы и словно окаменевшие лица, выражающие решимость продать свои жизни подороже. Вряд ли они надеялись пережить этот день. — Мальчик, — Цири, опередив меня, нагнала спешащего пацанёнка. Тот с испугом и одновременно каким-то восторгом тут же уставился на её зеркальную маску на месте лица, — скажи эти... пираты, — нехотя выговорила она, — в каких они цветах? Какая у них одежда? — Так я и не видел почти, госпожа, уж очень быстро бежал! Было ужасненько страшно, — шмыгнул носом мальчишка. Девушка едва заметно вздрогнула. — И сейчас страшно. Они же... Они убьют нас? Всех? И меня, и мамку, и сеструху, и батьку... — Нет, парень, нет, — как мог ободрил я ребёнка, — мы вас спасем. — Правда? — он оборачивается и, споткнувшись, едва не летит кубарем на землю. Лишь рука моей спутницы вовремя останавливает его от падения. Что ж, надеюсь, и местным пиратам голограмма пылающего голубым огнём черепа понравится. — Конечно, правда. Мы и вампиров били, и драконов — что нам какие-то пираты? — Ух... — Долго ещё идти? — девушка нервно выбивала дробь по рукояти клинка. — Вона за тем домом уже и окраина! — присев за бочкой, мальчишка махнул рукой вперёд, где улица круто заворачивала за угол длинного, выбеленного дома с пологой, рыжей черепичной крышей. И верно, как раз оттуда доносились особенно громкие крики, стоны, звон, чьи-то визги, а пару раз выбегали испуганные до ужаса люди. — Хорошо, малой, а теперь прячься получше и не выходи, пока пиратов не побьём. — Ага. Задайте им дядько-р-рыцарь и вы, госпожа! — пацан потряс исцарапанным кулачком и уже было метнулся к щели под оградой, как внезапно замер. — Госпожа? — Да? — Я вспомнил! Красные и зелёные. Одёжи у пиратов красные и зелёные были. Цири вздрогнула. И на этот раз вполне явственно. Ох, кажется мне неспроста она про одежды пиратов спрашивала. Знакомый мне космический сброд одевался кто во что горазд, а у местных может как-то иначе заведено. — Проверка, — активировав связь, привычно бросаю в эфир. Научить мою спутницу обращаться с передатчиком было несложно, гораздо сложнее оказалось научить не нажимать всё подряд просто ради любопытства. Но и с этим справились. Мощность наших передатчиков смешная по планетарным масштабам, но для связи друг с другом этого хватает с головой, а короткие кодированные импульсы тяжело засечь... Ещё бы это имело хоть какое-то значение на погрязшей в волшебном средневековье планетке. — На связи, — мрачным и каким-то убитым голосом отозвалась девушка. — Цири... — Что? — её голос напрочь лишён эмоций, но мне чудится, будто она с трудом сдерживается. — Прошу, будь осторожна и не лезь на рожон. — Вот ещё! — тут же вскидывается девушка. — Я и не собиралась... — Цири! — Хорошо, хорошо, так и быть... Нужные слова рождаются как-то сами собой: — Ты мне очень дорога и я не хочу тебя потерять.***
Девушка с трудом сглотнула тугой комок, неведомо как возникший в горле. «Очень дорога», «не хочу потерять»... Неужели!? Но... Тогда почему только сейчас, почему он молчал всю дорогу, ни словом, ни намёком не выдавая... Или она опять всё себе просто придумала и никакой взаимностью тут и не пахло? Просто волнение за... Друга? Цири, крепко стиснув рукоять меча, зло мотнула головой, отгоняя прочь такие сбивчивые и такие несвоевременные мысли. Она когда-нибудь вернётся к ним. В другой раз. Когда от ясности ума не будет зависеть её жизнь. Осторожно высунувшись из-за угла, Влад неожиданно, уже совсем не таясь, вскинул оружие и вышел на середину улицы. Сухо, подобно кнуту, щёлкнуло три одиночных выстрела, за стеной кто-то вскрикнул, что-то со грохотом упало. Девушка напряжённо, готовая к самому плохому, выглянула вослед. Предчувствия её не обманули. В самом худшем виде. Взгляд тут же зацепился за упавший в дорожную пыль чёрно-алый круглый щит с ладьями клана Ан Крайтов и тело бородача в красных одеждах, распростёршееся подле него. Всего одна маленькая дырочка в блестящей стали шлема — он умер раньше, чем успел хоть что-то понять. — Влад, зачем?! — сдавленно, словно ей не хватало воздуха, просипела Цири, не отрывая взгляда от воина, распахнувшего рот в беззвучном крике. Их мёртвого шанса сбежать из Нильфгаарда. — Зачем? — как-то глухо и безэмоционально бросил её спутник. — По-твоему я должен был смотреть? Она было вскинулась, но тут же замерла. Чуть дальше, расплескав по выбеленной стене багровые пятна крови валялись ещё двое островитян, а подле них... Юная девушка в разорванном сарафане, может немногим старше её самой, рыдала, прижимая к обнажённой груди окровавленную, пробитую голову молодого парня. Брата, мужа, жениха? Он пытался защитить её, за что и поплатился жизнью. Цири всю как будто пронзило разрядом отвращения. Нет, она уже не была той маленькой, наивной девочкой и прекрасно понимала, чем жили островитяне со Скеллиге. Все те прекрасные подарки, коими её когда-то давным-давно одаривали Крайты, были захвачены в набегах. И уж кто-кто, но островитяне точно не походили на жриц Мелитэлле: резня, насилия и грабежи — сама суть скеллигцев, это у них в крови. Раньше это виделось чем-то далёким и совсем несущественным. Да и самой Цири довелось на своём коротком веку повидать изрядно крови и грязи, творимой зверьми в людском обличье. Пожалуй, ей даже следовало радоваться, что островитяне, подобно шторму обрушились на Нильфгаард, радоваться, глядя, как режут ублюдочных чёрных, но... Радости не было. Совсем. Легко ненавидеть безликие крылатые шлемы нильфов, легко радоваться гибели каждого солдата с ублюдочным золотым солнцем на груди и... Совсем не выходило ликовать резне простых селян. Казалось бы, какое ей, ведьмачке, ученице чародейки, наследной принцессе Цинтры, в конце концов, дело до этих жалких неудачников? Кметы и есть кметы. Однако сейчас, глядя на эту крестьянскую девчонку, бездумно размазывающую по лицу слёзы вперемежку с чужой кровью, девушка отчего-то видела в ней саму себя. И мёртвое, окровавленное лицо Влада у неё на коленях. — Цири! — лишь почувствовав, как её трясут, она опомнилась. Судорожный вздох - и ужасающее наваждение спадает. Он жив. Влад жив! — Я в порядке, — язык отчего-то с трудом ворочается во рту, но она даёт ответ на невысказанный вопрос. Нет, конечно же, нет — она совсем не в порядке! — Тогда идём. Здесь мы уже ничем не поможем. Девушка, окончательно сбросив оцепенение, лишь молча кивает. Влад быстро шагает вперёд, туда, где слышатся крики, звон стали и шум развернувшегося грабежа, а она, стараясь не оборачиваться, идёт вослед. Главное не оборачиваться! Не смотреть... Встряхнувшись, Цири берёт себя в руки, привычно отдаляясь от несвоевременных дум. Получается с трудом. Образ себя на месте той незнакомой селянки нет-нет, да скользит где-то на краю сознания. Маленькая площадь с одиноким колодцем, скорее даже просто большой двор, уже была полностью облюбована островитянами. Они ничего не опасались, вели себя нагло и уверенно, словно совсем ни во что не ставили местных. Из окрестных домов доносились визги, женский плач и довольный хохот скеллигцев. У одного из домов, в компании тройки дружинников, замер рослый бородач в узорчатом шлеме и дорогой бригандине в цветах Ан Крайтов. Знатный воин, а может и капитан целого корабля. Ухмыляясь в усы, он с весельем наблюдал, как несколько его воинов, ещё совсем безусых юнцов в простеньких кольчугах развлекались, зажав в одном из углов с полдюжины селян. Мужики, вооружённые кто чем, без всякой брони и с парой плохоньких щитов на шестерых бестолково и яростно тыкали перед собой рогатинами да молотили воздух топорами. Юнцы же, задорно смеясь, кружились подле них, словно стая молодых волков, порой наскакивая и нанося не опасные, но болезненные раны. Веселились. «Как со зверьём», — почему-то мелькнула в голове отдающая брезгливостью мысль. — «Не воины — забойщики». Цири зло стиснула зубы — на миг в её памяти промелькнули воспоминания о другом разоряемом городе. Цинтре. Гудящее пламя пожарищ, крики, стоны, мольбы о помощи и звон стали... И над всем этим густой чёрный дым. Чёрный, как рыцарь с крыльями хищной птицы на шлеме. Здесь, в Мравьей Увале, ещё не было ни пожаров, ни удушливой гари, ни улиц, заваленных трупами. Но девушка отчего-то почти не сомневалась — всё ещё впереди. Первым их заметил тот самый бородач — его лицо на какое-то мгновение сделалось удивлённым — он никак не ожидал их увидеть. Мужчина только раскрыл рот, как пуля пробила ему голову, расплёскивая кровавое содержимое по стене позади. Роскошный шлем для оружия иного народа оказался не прочнее тонкого пергамента. Влад явно не собирался церемониться с островитянами, а Цири... Она просто не нашла в себе сил и мужества остановить его. Отговорить или хотя бы попросить сперва поговорить со скеллигцами. И, что самое поганое, девушка и сама уже не была так уверена, что хочет этого. Ещё три хлёстких щелчка-выстрела и троица дружинников присоединяется к своему предводителю. Её спутник, закинув автомат за плечо, одним отточенным движением выхватывает кинжал и быстро шагает к увлёкшимся резнёй юнцам. Парни, ослеплённые жаром своей кровавой игры, даже не заметили гибели старших воинов. Девушка сглотнула. Они ведь немногим старше её самой, быть может с кем-то из них она играла, когда бывала на Скеллиге... Но их радостные крики, их улюлюканье и этот хищный оскал дорвавшихся до добычи... Нет, не хищников, падальщиков! Всё её нутро буквально восставало против! Против того, чтобы окликнуть Влада, попросить не делать этого, не убивать их. Цири до боли прикусила губу, почувствовав на языке солоноватый привкус крови. Геральт тоже терпеть не мог ублюдков, наслаждавшихся чужим страхом и страданиями. Высокая, облачённая в тяжёлую броню фигура Влада быстро скользнула промеж юнцов. Удар кулаком в затылок одному, тычок кинжалом в основание шеи другому, мощный пинок, проламывающий грудь третьему... В считанные секунды всё было кончено. Кажется, никто даже не успел ничего осознать. Лишь селяне, затравленно дыша да зажимая кровоточащие раны, с потрясением глядели на своих мёртвых мучителей. — Сколько их? — коротко бросил её спутник. — Г-господин, — ошарашенно протянул мужичок с измочаленным, видавшим виды щитом, — храни вас Великое Солнце, вы... — Сколько? — в безжизненном тоне парня промелькнуло раздражение. Он не был настроен на пустой трёп. — Д-дюжины три их было, господин, не меньше, — подхватил другой, более сообразительный, — и на причалах, бают, ещё столько же. Из дома с выломанными синими дверями раздался истошный визг, а в следующее мгновение на площадь выскочила смуглая девчонка в разорванном платьице. Лет тринадцать — почти ребёнок. Оскользнувшись на залитых кровью камнях, она упала на бок, с ужасом и неверием уставившись на застывшие лица мёртвых островитян. Что-то басовито лопоча про «стать женщиной» и «узнать настоящего мужчину», вслед за ней выскочил здоровый детина в расстёгнутых портках. Цири передёрнулась от отвращения. Едва не споткнувшись об тело дружинника, мужик непонимающе огляделся. — Тревог-кх-кх! — брошенный Владом топорик пробил его грудь вместе с кольчугой, войдя по самый обух, но заорать он всё же успел. И его услышали. Один за другим из окрестных домов, побросав резню и веселье, принялись выбегать разгорячённые грабежом скеллигцы. Что-то исправлять было уже слишком поздно. — Будь осторожней, прошу, — долетел до неё по чудо-связи голос Влада. В нём уже не было той пугающей до дрожи безжизненности. Лишь волнение и... Забота? — Ты тоже, — выдохнула девушка, накладывая на себя «квен». Сразу с полдюжины воинов кинулись к её спутнику, но и на её долю нашлась пара островитян в коротких кольчугах поверх красных стёганок. Похоже, совсем не посчитав её трудным противником, они бросились на неё с двух сторон, совершенно не прикрываясь щитами. Смертельная ошибка. Проскочив между ними, словно между маятниками на тренировках в Каэр Морхене, Цири походя ударила самым остриём меча, разрезая сухожилия на ноге одного из них. С криком тот начал заваливаться, но девушка уже развернулась, нанося быстрый колющий удар в плохо прикрытую шею второму. Тот как раз успел обернуться. На свою беду. Клинок легко вошёл в живую плоть и островитянин, глухо хрипя и захлёбываясь кровью, завалился наземь. Первый, припав на колено попытался метнуть топор, но девушка уже была рядом. Взмах меча и кисть, сжимающая топорище, отлетает куда-то прочь. Ещё один короткий укол и мужчина, стремясь зажать распоротое горло, падает на пыльные камни. Она даже не запыхалась, а сердце за всю схватку, казалось, совершило лишь пару ударов. Но вот, будто стремясь наверстать упущенное, оно начинает биться с утроенной силой, отдаваясь в висках неприятным пульсирующим гулом. Быстро оглядевшись, Цири взмахивает мечом, стряхивая редкие алые капли. С Владом всё в порядке, чего не скажешь о его противниках. Четверо уже лежат на земле, ещё один ковыляет куда-то в сторону, прижимая обрубленную культю на месте руки, а последний... Голова последнего слетает с плеч и катится по земле, подобно перезревшей тыкве. Однако на площади появляются всё новые и новые островитяне. — Ан Кра-айт! Скел-лигее! — рычат они, подбадривая себя и бросаясь в яростный бой. Быть может, будь у них чуть больше времени оглядеться или окажись их предводитель в живых, они бы не кидались столь бездумно на одного-единственного противника. Но времени у них не было. И Влад не собирался им его давать. Не замедляясь ни на миг, словно настоящий ведьмак, он буквально порхал между ними, орудуя своим чёрным кинжалом и уже покрытым выщерблинами мечом. В стороны отлетали чьи-то руки, головы и разрубленные тела неудачников, которым не повезло оказаться у него на пути. Доспехи, щиты, опыт сотен схваток? Скеллигцев не спасало ничего. Лишь кровь, алая, как их одеяния, становилась платой за содеянное ими. Вспыхнул ярким янтарём разбившийся «квен» и Цири на одних рефлексах откатилась в сторону, когда над её головой просвистела ещё пара стрел. «Комбез» должен выдержать и не такое, но желания проверить это у неё не было. Выставив вперёд руку, она вызвала стабильную сферу «квена», от которой тут же с треском отскочили новые стрелы. — Ведьма ебучая, — опустив натянутый лук, громко выругался рыжий лучник с курчавой бородкой, — в мечи её, суку, парни! Его дружки, как и он, перекинув луки за спины, выхватили короткие тесаки и бросились к ней. Зашла эта троица сзади от основной схватки — неудивительно, что Цири сразу их не заметила. Две дюжины шагов они покрыли в считанные мгновения. Вот рыжий со всей дури бьёт по мерцающему щиту — девушке только этого и надо. За миг до удара она убирает «квен» и мужик проваливается вперёд. Идеально! Быстрый взмах клинком снизу-вверх врубается ему в лицо, рассекая челюсть, нос, выбивая зубы. Борода тут же окрашивается кровью, но Цири этого уже не видит, отскакивая назад от кромсающих выпадов оставшейся пары. Эти двое что есть мочи принялись рубить воздух прямо перед ней, заставляя отступать всё дальше. Желания фехтовать с ними не было никакого, а значит... Удар переполненного магией «аарда» отправил обоих в полёт через всю площадь. Судя по густому шлейфу кровавых брызг — жить они не будут. Обновив «квен», девушка спешно осмотрелась. Вся небольшая площадь казалась алой. От красных одежд мёртвых скеллигцев и багровых луж пролитой крови. В иной раз её бы точно вывернуло наизнанку, но сейчас она не испытывала ничегошеньки. Пустота — никаких чувств, кроме отвращения. К ублюдочным пиратам и... Отчего-то к самой себе. Она ведь даже не попыталась решить дело миром. От осознания того, что это было совсем, вот ни капельки невозможно, легче не становилось. — Osynlig varelse! Бессмертный мертвец! — панические крики ещё совсем недавно таких уверенных в себе островитян не могли не привлечь её внимания. Среди груды раскиданных тел замерла массивная фигура Влада. Заляпанная чужой кровью броня и горящий голубым колдовским огнём череп на месте лица нагоняли жути даже на привычную Цири. Было в этом что-то жуткое, потустороннее, словно не от мира сего. Свой меч парень где-то потерял, вместо него сжимая чей-то иззубренный, окровавленный топор. А напротив, испуганно озираясь и без всякой надежды прячась за бесполезными щитами, пятились назад трое пока живых островитян. Всего трое. Из трёх дюжин. Наконец, не выдержав, они побросали тяжёлые щиты и стремглав, словно за ними гналась сама Дикая Охота, кинулись прочь из села. Один, правда, далеко не убежал. Его настигли разъярённые селяне. Теперь налётчику можно было лишь посочувствовать... Что не сдох в схватке с Владом. — Ты в порядке? — в ушах раздался встревоженный голос её спутника. — Нет, — честно, без утайки выложила Цири, — какое уж тут нахер в порядке... Но я справлюсь, — быстро добавила она, — должна справиться. — Хорошо, — чуть помолчав, скупо ответил парень. Отбросив в сторону испорченное оружие, он тут же подхватил меч одного из скеллигцев. — Мы ещё не закончили. Любые слова были излишни, а противиться... Какой теперь в этом смысл? В глубине души она и сама признавала, что уже просто не смогла бы отойти в сторону, сбежать. Не сейчас. Не после всего увиденного. Когда-то давно, ещё в Каэр Морхене, она наивно, по-детски верила, что, став настоящей ведьмачкой, будет защищать и спасать невинных, тех, кто не способен постоять за себя. Чтобы нигде и никогда больше не случилось второй Цинтры. Девочка давно выросла, но память о той резне навечно с ней. Мравья Увала вовсе не Цинтра, но что это, если не знак судьбы? Шанс доказать, хоть бы и самой себе, что мечты и вера глупой девчонки вовсе не осыпались пеплом пожарищ. Защитить, спасти? Она... Они сделают это! Здесь и сегодня. Сперва длинная и единственная улица села, змеёй вьющаяся вдоль склона, казалась совершенно пустынной, будто вымершей. Но чем ближе они спускались к морю, тем всё больше им попадалось следов пришедшей напасти. В спешке брошенные вещи, перевёрнутая повозка, редкие следы крови у порога дома — затаскивали кого-то раненого? Звуки боя, настоящего боя, а не той резни наверху, с каждым шагом становились всё громче. А за очередным крутым поворотом узкой улочки их уже встречало с полдюжины рослых скеллигских воинов в зелёных одеждах. Блестели начищенные кольчуги и острые шлемы с пучками конских волос. Белая, оскаленная пасть медведя Тиршахов скалилась с каплевидных щитов. «У Клана ан Крайтов всегда были неплохие отношения с Тиршахами», — как-то отрешённо подметила девушка, — «намного лучше, чем с Друммондами». Прежде чем она успела осознать что-то ещё, взвыло оружие её спутника, дырявя людей, перегородивших улицу стеной щитов. В стороны полетели щепки, брызнула кровь из пробитых насквозь тел, кто-то заорал не своим голосом. Девушка немедля вскинула руку, выставляя мерцающую полусферу «квена», от которой тут же бессильно отскочили стрелы. — За спину! — коротко бросает Влад. Цири мигом прячется за него, а янтарная плёнка предательски истончается. Пара стрел, пробив ослабевший барьер словно мыльный пузырь, на излёте чиркает по тёмной кирасе парня. Больше выстрелить лучники не успевают. Четыре одиночных щелчка и мужчины в зелёных акетонах кулями валятся наземь. Переступать через ещё шевелящихся и стонущих, окровавленных людей было хоть и мерзко, но уже как-то обыденно. Куда больше, чем их страдания, её заботило нежелание запачкаться, наступив в кровь и кишки, ведь пули в месте попадания оставляли лишь небольшую дырочку... И вырывали целые куски мяса и костей с обратной стороны. Может, она просто привыкла? Девушка быстро огляделась, оторвав взгляд от корчащегося в предсмертных муках островитянина — ему сильно не повезло: пуля вошла в бок, разворотив всю брюшину, наплевав на неплохую кольчугу. Всё произошло так быстро, что остальные скеллигцы, ломившиеся в большой двухэтажный дом с широким подворьем, откуда в ответ летели камни и стрелы, только сейчас заметили гибель своих товарищей. Отрывистые лающие команды кого-то из предводителей и часть воинов двинулась прямо на них. Ещё с десяток стрелков, засевших на одной из крыш, споро обернулись, вскидывая луки и взводя самострелы. Не став дожидаться новых выстрелов, Влад в мгновение ока втолкнул её в ближайшую подворотню. По выбеленной стенке соседнего дома, откалывая крошку, ударили стрелы. — Ты же мог их всех расстрелять?! — болезненно морщась, выдохнула Цири, неудачно приложившись об угол. — Мог, — не стал отрицать парень, — только пуль маловато осталось, — похлопал он по кармашку, где, как знала девушка, лежала маленькая коробочка с иглами-спицами для его оружия. — Там вроде двор дальше, давай скорей туда! Впереди действительно оказался небольшой дворик: у покосившегося каменного забора высилась груда старых пустых бочек и колода дров, чуть в стороне были хлипкие ворота, запертые на толстый засов. Тупик. Преследователи, меж тем, подбадривая друг друга воинственными кличами, набивались в узкую подворотню. Впервые с начала боя Цири оказалась не у дел — Влад надёжно блокировал единственный проход, уже успев отправить к Фрейе нескольких островитян, а девушка, чувствуя себя откровенно глупо, замерла с обнажённым мечом посреди пустого двора. Однако затишье длилось считанные мгновения, и вот уже кто-то отчаянно прорубает проход в ветхих воротах. Крошатся старые, подгнившие доски створок, а после двух-трёх молодецких ударов трещит, ломаясь, засов и воротины с грохотом распахиваются, впуская внутрь четвёрку крепких островитян. Хорошие кольчуги, усиленные на груди пластинами, начищенные шлемы с полумасками, травлёные скеллигские руны на оружии... Явно не простые воины, может быть, даже ближники капитана драккара. Не растерявшись, мужчины начинают заходить с разных сторон, но она не намерена давать им такого преимущества. Да, биться с одним мечом против одоспешенных воинов — сродни самоубийству. Если ты, конечно, не ведьмак. Или не чародейка. Цири так и не стала ни ведьмачкой, ни чародейкой, однако кое-что умела. И эти четверо явно недооценивали её, а значит это отличный шанс! Кинув слабенький «аксий» в самого правого, она буквально распласталась над землёй в стремительном перекате. Расчёт оказался верным — сил, вложенных в знак, не хватило, дабы задурманить воину голову, но ошеломило его на краткий миг, заставив споткнуться. Чем девушка и воспользовалась, всаживая клинок снизу в неприкрытый бармицей подбородок. Рывок назад, отпрыгнуть в сторону, выдёргивая едва не застрявший меч, и мужик, из-под бороды которого уже вовсю хлещет кровь, с грохотом падает в пыльную грязь. «Да!» — она позволяет себе короткую улыбку, ведь её задумка удалась. На прозрачном забрале мерцают разноцветные символы и Цири чувствует, как под капюшон врывается поток свежего, очищенного воздуха, мигом остужая разгорячённое лицо. Оставшаяся троица мигом сбрасывает всю самоуверенность и, прикрывшись щитами, пытается зажать её в угол. «Ха! Не на ту напали!» — девушка проскальзывает впритык между двумя островитянами, походя полоснув крайнего по бедру. Неудачно — клинок лишь бессильно звякает о длинную кольчугу. Воспользоваться инерцией, развернуться назад и ударить «аардом» в спины. Одного аж протащило мордой по земле, раздался громкий мат и проклятия в адрес «траханых ведьм». Однако развить успех не вышло — остальных почти не задело, и они прикрыли быстро вставшего воина. Бесследно для него это не прошло — вон как головой трясёт, да и пошатывается маленько. Но всё равно, нужно срочно придумать что-то ещё — она не дура и прекрасно понимает, что выносливости у них будет побольше, чем у неё и вечно бегать по двору, уворачиваясь от атак, не выйдет. Оставалось лишь уповать на Влада или... Магию. Новый план родился прежде, чем Тиршахи успели настичь её. Пальцы сами собой складываются в замысловатый жест, а на земле зажигается бледно-лиловым ловушка «ирдена», не видная никому, кроме заклинателя. Сил девушка вложила немного — усталость, пока ещё лёгкая, уже давала о себе знать. Пара островитян перешагнула светящуюся линию и порядком замедлилась, отчего третий, не попавший в зону знака, невольно вырвался вперёд. То, что нужно! Пользуясь скоростью, проскочить мимо, легко парировав заполошный удар меча, и, крутанувшись на месте, словно юла, полоснуть клинком по внутренней стороне колена, разрезая связки. Сдавленно охнув, воин припадает к земле, но тут же удивляет её, резко, не глядя ударив щитом за спину. Цири едва успевает увернуться — тяжёлый, окованный щит со свистом мелькает в считанных волосках от её лица... Маски. Только выдохнув, она понимает, что допустила очередную промашку. Рука с зажатым кордом сама уходит влево, жёстко блокируя меч одного из позабытых противников, и лёгкую девушку сносит в сторону, прямо на клинок третьего островитянина. С треском лопается тонкая плёнка «квена», защищавшая её всё это время, а последний Тиршах ошеломлённо отступает назад, едва не потеряв равновесие. Он ещё молод — из-под полумаски видна лишь редкая поросль вместо настоящих усов и бороды. Всё это взвинченный разум Цири подмечает как-то походя, пальцы сами собой складываются в огненном «игни» и поток колдовского огня обжигающей волной расходится от неё. Кто-то из воинов удивлённо вскрикивает, сыпля проклятиями, бороды старших мужчин дымятся, младшему повезло больше — он успел прикрыть лицо щитом. Краткое замешательство — то, что ей нужно. Перекат в сторону, зайти в бок, поднырнуть под замах чужого меча и без разворота, не глядя, вслепую ткнуть остриём клинка под колено. «Ведьмаку не нужно зрение, чтобы побеждать», — любил приговаривать Эскель во время тренировок с завязанными глазами. Что ж, теперь она понимает, насколько он был прав. Выплёвывая ругань, второй охромевший бородач, вскинув щит, пятится назад. Не так быстро! Девушка прыгает за ним, клинок в её руках привычно отводит метнувшееся наперерез чужое оружие в сторону, а из сложенных пальцев выплёскивается тугая струя пламени прямо в неприкрытую морду островитянина. Полный мученической боли вой, Цири пытается отпрыгнуть, но не успевает — в самый последний миг её задевают кромкой щита, отбрасывая назад. С озлобленным криком тот самый парнишка в два счёта очутился перед ней. Девушка откатывается прямо по земле, но всё равно его клинок болезненно бьёт по предплечью. Цири, морщась от боли, одним прыжком оказывается на ногах, кидая быстрый взгляд на распоротую руку и... Крови нет. Вообще ничего нет! На рыжей ткани не осталось даже разреза! Словно её били затупленным тренировочным мечом. Одёжка была куда прочнее, чем казалась. Больше не страшась случайных ран, она вертится на месте отклоняя клинком все атаки противника. Одна за одной, одна за другой... Он зол, он в ярости, осталось лишь выждать момент, подгадать, и... Неловко, дальше обычного выставив ногу в очередном выпаде, парень получает простейшую подсечку и растягивается на земле, удивлённо хлопая глазами. Цири уже рядом, сейчас меч войдёт ему прямо в рот и... Краем глаза она замечает движение и на одних рефлексах откатывается в сторону. Позабытого островитянина — не палёного — другого, оказалось рано сбрасывать со счетов. Припадая на одну ногу и оставляя за собой тонкий след крови, быстро терявшийся в пыли, он решительно хромал в её сторону, оттесняя от юноши. — Ну, иди сюда, мудацкая ведьма, дава-ай! — хрипит он в опалённую бороду. Из его растрескавшихся, обожжённых губ струится сукровица, а глаза пылают жаждой убийства. И вновь круговерть стремительной схватки. Короткий размен быстрыми выпадами, парировать размашистый удар, от мощи которого Цири едва не приседает, бледно-зелёная вспышка «аксия» и мужчина, замерев на мгновение, окончательно падает, когда девушка подрубает ему вторую ногу, едва не перебив кость. Проворный росчерк меча распарывает горло, прекращая мучения скеллигца. — Не-ет! Сучья тварь! Мгновенно сложенный «аард» и позабывший про щит юноша, перекувыркнувшись в воздухе, улетает в распахнутые ворота. Она загнанно дышит, стремясь унять дикое сердцебиение, из носа тонкой струйкой бежит что-то тёплое, девушка пытается смахнуть, но рука натыкается на прозрачную маску. Настолько загонять себя было совершенно излишне — Цири невольно морщится от собственной глупости — про подаренный пистолет в горячке боя она совершенно позабыла. Быстро оглядеться — двое Тиршахов не подают признаков жизни, а третий, скинув шлем, скулит, ощупывая обгоревшее до костей лицо. Девушка невольно вздрагивает, уж слишком омерзительно это выглядит. Короткий тычок в висок обрывает ещё одну жизнь. Уже которую за сегодня. Отстегнув крепления, Цири медленно стягивает с лица маску. Кровь. Маленькие капельки крови, что внутри, что снаружи. А из отражения на неё глядит страшное лицо: спутанные пепельные волосы, бледная кожа, покрасневшие белки тусклых глаз, из которых будто ушла вся зелень и подтёки крови под носом, на губах... Откинув капюшон, она, хлюпая окровавленным носом, втягивает воздух. Гадкий, вонючий, в котором смешались запахи моря, соли, сгоревшей кожи и... Кровь. Нервно дёрнув головой, отчего растрепанные пряди начинают лезть в лицо, девушка выходит за ворота. Нужно довершить начатое. Паренёк, проломивший спиной плетёную изгородь, пытается выбраться, путаясь в тугих красно-жёлтых виноградных лозах. На его голове больше нет шлема и молодое, даже юное лицо с разбитыми губами и расцарапанными щеками больше не скрыто под стальной полумаской. Знакомое лицо. Повзрослевшее, возмужавшее, но знакомое. Заслышав шаги, он вскидывается и разом застывает, позабыв про все попытки высвободиться. В его серо-голубых глазах мелькает узнавание и... Неверие. — Ц-цири? — в малость хрипловатом голосе старого знакомого сквозит ненаигранное смятение. — Фолан, — она просто скупо кивает. Кажется, что на большее её сил и эмоций сегодня не осталось. — Это... Это правда ты? Ты жива?! — Как видишь. — Но... Мы все думали, ты погибла. Тогда, в Цинтре! Хьялмар поклялся отомстить... Мы, мы все поклялись! — Вижу, успешно мстите, — девушка и сама не поняла, как в её голос просочилось ядовитое презрение. Она ничего не могла с собой поделать. Однако парень этого словно не заметил. — А то! Хьялмар и под Содденом был, и берега чёрных разорял ещё с Первой войны! Вот он обрадуется, как услышит про тебя... — его брови дрогнули, а сам он, разом растеряв всю радость, озадаченно нахмурился. — Но... Ты напала и убивала... Почему, ты же видела нашего медведя?! — Вы тоже убивали, — сквозь зубы процедила она, чувствуя, как в её сознание проникает ледяное, пока ещё крохотное пламя ненависти, пламя, в котором яркими отблесками мелькает зарево над горящей Цинтрой. — Безоружных. Невинных. — Каких ещё невинных? — парень удивлённо моргает. — Тут же одни чёрные. — Женщины, дети — они тоже чёрные? — Раз живут в Нильфгаарде — значит чёрные. — Фолан ан Тиршах недоумённо пожал плечами. — Цири, да что с тобой? Я тебя прямо не узнаю — неужто тебе есть дело до черни? Тем более нильфской. Вспомни, что эти ублюдки сотворили с твоим домом, с твоей бабушкой! — Вы здесь творите тоже самое! — Вот именно! Смерть за смерть — кровь за кровь. Эмгыр пожалеет, что напал на Цинтру и связался с нами! Девушка проглотила так и просящиеся на язык слова, лишь удручённо покачав головой. Он не понимает, да и не хочет понимать. Слова бессмысленны. Фолан ан Тиршах был истинным скеллигцем: храбрым, верным своим друзьям, где-то безрассудным, впрочем, куда менее безрассудным, чем Хьялмар, и... Как все островитяне, привыкшим жить морским разбоем. Так жили его отец, его деды и прадеды, это было в его крови, в его генах, как сказали бы мудрые чародеи. Он просто не представлял, что может быть как-то иначе. Цири горько усмехнулась своим мыслям — сколь давно она сама перестала желать сгореть в жарком огне всем нильфам без разбору. Вообще всем, кто жил за Марнадалем. Кажется, она и не поняла, когда это случилось. Столько всего минуло: Цинтра, Заречье, ведьмаки, Йеннифэр, Влад и их странствие... Но одно она усвоила кристально ясно — зло есть зло и не важно, в какие цвета оно рядится. — Ты правда веришь, что разоряя деревни, заставишь Эмгыра о чём-то пожалеть? — Это только первый шаг! Мы отобьём Цинтру, вот увидишь. И тогда вы с Хьялмаром сможете пож... — Нет, Фолан, Цинтры больше нет. — Да какая сирена тебя укусила? Как это нет? Ты не хочешь отомстить?! — Хочу, — она отстранённо кивнула, помахав окровавленным мечом, — очень хочу увидеть его срубленную голову. Его. Голову. Фолан, — Цири зло ощерилась, склонившись над Тиршахом. Глаза парня удивлённо расширись, он, кажется даже перестал дышать. Тяжело, знаете ли, дышать, когда чужой клинок упирается тебе прямо в горло. — Его, а не их! Хочу узнать цвет его крови! Сраного императора! — уже не сдерживаясь, орала она в лицо ошеломлённого островитянина. — Императора, а не ребёнка! Императора, а не матери! Императора, а не старухи! Понял, ты, тупой кретин?! Меч дрожит в её руках, царапая горло парня, покрытое редкой щетиной. — П-понял? — сглотнув, шепчет Фолан. — Да нихера ты не понял! — вновь взрывается девушка, тыча пальцем себе за спину. Там, в пыли у самых ворот, если присмотреться, можно было разглядеть три тела. Ближе всех лежала светловолосая девочка, лет восьми, курносая, с парой родинок на щеке и... Размозжённой головой. Так и не выпустив её руки, рядом скорчилась немолодая женщина с такими же светлыми, но уже побитыми пепельной сединой волосами. Она больше не зажимала распоротый живот, но была ещё жива, когда Цири прошла мимо. Теперь же последние капли жизни покинули её блекло-зелёные глаза. Самое последнее, третье тело, можно было ненароком и пропустить. Небольшой окровавленный свёрток, что женщина отчаянно прижимала к груди. Младенец, который больше не вдохнёт солёного морского воздуха и никогда не откроет глаз. Его забили походя, небрежно, словно муху, раздражавшую своим жужжанием... — Эт-то не я! — скеллигец мотает головой, сам не замечая, новых кровоточащих порезов. В его глазах царит страх. — Я н-не убивал их, не я это! Стиснув зубы, Цири напряжённо молчит. Долгие мгновение, каждое их которых показалось ей настоящей мукой. Мгновения борьбы с собой. Резко убрав меч от кадыка Фолана, девушка разогнулась... И как следует врезала ему ногой по лицу. Вместе с тягучей кровью вылетели осколки зубов. — Проваливай! Вали! Уноси ноги, чёртов ублюдок! — с дикой ненавистью закричала она. Отчаянно хотелось разреветься. Прямо тут. Прямо сейчас.***
Толком не замечая ничего вокруг, Цири ввалилась в пустую корчму. Скеллигцы так и не добрались до этой части села, потому всё здесь осталось ровно так же, как и было в тот момент, когда они покинули заведенье. Да и многое ли могло измениться за какой-то жалкий час? Как оказалось — очень даже. Совсем недавние отчаяние и страх, царившие среди местных, медленно и неуверенно затмевались радостью и каким-то нервным весельем, каковое бывает лишь у тех людей, кто только чудом избежал мучительной смерти. Избежали, правда, далеко не все, но кого это волновало? Победа! Островитян разбили вдрызг и сбросили обратно в море! Так те ещё и сжечь ничего не успели. Настоящее чудо, хоть пляши! Вот только Цири плясать совсем не хотелось... На душе было мерзко и пакостно. Горько настолько, что хотелось забиться в самый дальний угол, зажмурить глаза, заткнуть уши и не видеть, не слышать ничего вокруг. Своими руками она убивала тех, кого считала друзьями, и чуть не убила того, кто и был когда-то другом! Кто сам считал себя её другом! Кто поклялся отомстить за её смерть, даже не видев тела, когда другие отступились бы. Без шанса на успех! А теперь её собственные руки по локоть в крови. В крови друзей. Но отчего, отчего те, кого она считала друзьями, те, кто был добром, вели себя так?! Хуже диких зверей! Точь-в-точь, как чёрные, что испепелили её дом. То, что она когда-то считала добром, встало на одну ступень со злом. Уравнялось с ним, оставив после себя лишь одну противную, склизкую серость. Девушка совершенно не представляла, как выбраться из этой серости, с каждым вздохом затягивавшей в свою пучину всё сильнее. Да что уж там! Она даже не знала, как унять те терзающие боль и обиду, поселившиеся где-то внутри неё. Её взгляд сам собой зацепился за несколько бутылок тёмного стекла в камышовой оплётке — видать, испуганный корчмарь забыл их на стойке. Ведьмак Ламберт когда-то говорил, что нет ничего лучше доброй водки, чтобы забыть любые терзания. Или выбить? Перестав гадать понапрасну, она подцепила уже початую бутылку и одним движением вырвала тугую пробку. В нос ударил резкий хмельной запах чего-то жжёного, но Цири не обратила внимания, плеснув янтарно-коричневой жидкости в чарку. Скривившись — до чего она докатилась, хочет топить горе на дне стакана, девушка одним движением влила в себя сивуху и... Зашлась в глухом кашле. Обжигающая жидкость, пройдясь по горлу, казалось, выбила из неё весь дух. Притянув остатки закуски, Цири зачерпнула несколько хрустящих рыбёшек и, лишь прожевав их, почувствовала, что снова может дышать. «Ну и гадость, как только люди это пьют», — мелькнула мысль, пока руки сами наполняли новую чарку. Невольно вспомнились рассказы, как после особо крепкой выпивки многие забывали, что с ними творилось. — «Это было бы очень кстати». Вторая чарка пошла куда легче, наученная горьким опытом, девушка выдыхала, прежде, чем заливать в себя эту пакость, к тому же под рукой была тарелка с жаренными рыбёшками. Третья, лучше второй, а испить четвёртой ей так и не дали... — Поговорил я с местными, — в зал, пригнувшись на входе, вошёл отчего-то мокрый с ног до головы Влад, оставляя за собой маленькие лужицы, — пираты сбежали с концами и больше не вернутся, — замерев подле стола, он стянул с головы шлем, кинул его на скамью, а мгновением позже покинул доспех. — Если кто и остался, то только раненые или по подвалам вдруг кто прячется, но это вряд ли. Вамс, десятник из Крижтсова, нормальным мужиком оказался, пьёт только много. Благодарил, награду сулил, сказал, что с остальными они и сами справятся. — Угу, — безразлично кивнула девушка. Ей было всё равно. Куда больше её заботила странная расслабленность и лёгкое, приятное головокружение, незаметно появившееся в голове. Стало как-то тепло, даже жарко, хоть с моря и дул свежий ветерок. — Так! — присев рядом, прищурился парень, заметивший выпивку. — Помнится, отправляя тебя сюда, я просил отдохнуть как следует, а не жрать всякую гадость, да ещё и в одиночку. — А я и отдыхаю! И не жру! Жрут свиньи. — Так, дай-ка мне сюда это, — Влад в одно движение выхватил у неё из рук бутылку, отставляя подальше, — а то до состояния свиньи тебе, похоже, уже недалеко. — Какой ещё свиньи?! — Похрюкивающей. Видел я их тут у вас. — Отдай! — она совершила безуспешную попытку дотянуться до бутылки. — Да какая муха тебя укусила? — Укусила... — разом позабыв про выпивку, девушка невольно съёжилась, словно стремясь стать меньше. Лишь недавно позабытые мысли вновь нахлынули, захлестнув её с головой. Бой, кровь на руках, лицо Фолана, совершенно не понимавшего её, не хотевшего, не способного понять! — Укусила. Я встретила старого друга. — Среди пиратов? — быстро догадался парень. — Пиратов... Скеллигцев, — она почувствовала, как к горлу подкатывает тугой комок, а на глаза сами собой наворачиваются слёзы. Украдкой смахнула непрошенную влагу — не хватало ещё позорно разреветься, как какой-то соплячке. — Мы дружили в детстве. Я в ту пору часто гостила на островах. — Ты его... — он умолк, но нетрудно было догадаться, что крылось за недомолвкой. — Нет, — совершенно по-детски Цири шмыгнула носом, — я не смогла. У меня рука не поднялась, понимаешь? Вот, увидела его лицо и... Я его отпустила... Влад молчал. — Ты меня осуждаешь? — исподлобья, тяжело сдув накрывшую глаза пепельную прядку, обречённо взглянула она на своего спутника. Вздохнув, парень успокаивающе накрыл её ладошку своей и осторожно сжал. — Не осуждаю, — покачал он головой, — не осуждаю... Расскажешь? — внезапно улыбнулся ей. Устало, блекло, вымученно, но улыбнулся. — О Скеллиге? — О Скеллиге, о людях, о твоих друзьях — о чём захочешь. Я всё равно буду слушать. — Зачем? — Чтобы помнить хорошее. — Ну... — девушка ненадолго замялась, но всё же нашла в себе силы вспомнить то хорошее, что связывало её с островами. Память из далёкого и счастливого детства, когда горю не было места. — Островитяне очень суровый народ, ведь там постоянно дуют ветра, а на островах мало что растёт... В голове шумело близкое море, щёки румянило мягкое тепло, а сердце грели радостные, а порой и грустные моменты прошлого, распахивавшиеся перед ней, словно страницы любимой, захватывающей книги, зачитанной до дыр много-много раз. Цири говорила о Скеллиге, о кланах живущих на них, о своих друзьях: храбром, но малость горделивом и безрассудном Хьялмаре, сыне Краха ан Крайта, Керис — благоразумной, но такой же боевитой, как и все мальчишки дочери Краха и сестре Хьялмара, Фолане ан Тиршахе, троюродном племяннике короля Брана и её приёмного деда Эйста, и о многих, многих других. Девушка вспоминала их общие проказы, игры и состязания — как они катались на коньках по замёрзшим озёрам и озорничали, перепрыгивая через торчащие из-подо льда камни. И как она была лучше всех в этом, а гордый Хьялмар, по-дружески подзуживаемый Фоланом, решил её превзойти и поплатился, сломав руку, рёбра и разодрав лицо... — Нас наказали, — смотря куда-то вдаль не видящим взором, где пред ней возникали образы бледного, перемотанного бинтами друга, рассказывала она, держась за крепкую, тёплую ладонь Влада, — я чувствовала себя виноватой, ведь он разбился и из-за меня тоже. Я сидела с ним недели напролёт, пока он вновь не начал ходить. Перечитала ему, наверное, все книжки да сказки, что нашлись в Каэр Трольде. Керис звала играть, но я не отходила от его постели. А потом... — смутившись, девушка заморгала и тихо прошептала, — потом мы тайно обручились пред ликом Моря. — Как это? — не понял парень, а по лбу его пробежала маленькая морщинка, как бывало всегда, когда он хотел недовольно нахмуриться, но передумывал. — Это... Очень старый обычай. Давно им уже никто не пользуется. Браки на Скеллиге скрепляются пред дубами друидов, или в святилищах Фрейи. Иногда ещё на курганах Предков, но тоже редко. — И что же, ты невеста этого... Хьялмара? — Нет, конечно! Мы были детьми, кто бы одобрил такой брак да ещё в таком возрасте. Нет, нет! — замотала головой Цири, отчего мир вокруг тут же принялся кружиться и качаться. — Дядя Крах, как узнал, наказал Хьялмара, а меня сразу же отправил в Цинтру. Больше мы и не виделись. — А ты любила его? — Влад, мне было двенадцать... Нет, не знаю. — вздохнув, девушка почувствовала, как щекам становится отчего-то очень-очень жарко. — Вряд ли. Нет. Давно уже нет. Любовь... Какое сильное и страшное слово, сколько о нём сказано, написано и спето. Нечто яркое, тёплое, обжигающее и всепоглощающее. Нечто, чего она боится. Боится сказать, произнести вслух и узнать, что оно, это ранимое, словно мягкий цветок в обжигающий мороз, чувство не взаимно. Цири облизнула враз пересохшие губы, ощущая своё сознание, словно в пелене тумана. Нет! Уж лучше узнать всё здесь и сейчас, чем мучиться и страдать дальше. В конце концов, этот день вряд ли может стать сильно хуже... Девушка поднялась, её повело в сторону, но она, уцепившись за столешницу, удержалась на ногах. Шаг, второй и вот она уже сидит на коленях у удивлённо вздёрнувшего бровь Влада. Их лица рядом, напротив друг друга, близко-близко, настолько, что она чувствует его дыхание. Цири смотрит в его глаза — исконно голубые, но растерявшие свою небесную голубизну за переплетениями золотых узоров-ниточек в радужке. Такие родные, такие близкие... Осталось сделать последний, самый страшный шаг. Но больше почему-то совсем не страшно — в голове толком не осталось никаких мыслей, а щёки и уши буквально горят от жара. Сглотнув и зажмурившись, Цири медленно накрывает его губы своими. Мгновение, другое и она, ощущая стук тысячи молоточков где-то в своей голове, так же медленно отстраняется. — Я люблю ТЕБЯ, — тихо шепчут её уста. А затем утомлённое сознание, истерзанное кровавыми перипетиями, измученное волнениями минувшего дня и расслабленное алкоголем погрузилось в мягкую, спасительную тьму. Последнее, что она почувствовала — как сильные руки парня, нежно обняв её, прижимают к себе. Примечания: *Кто первым угадает отсылку к названию торгового города, получит... Не знаю, уважение, наверное. Или там ник сделаю именем фонового персонажа. Подсказка в имени десятника и самом названии города. *Вообще, клан островитян называется просто Крайты, но Цири, как не островитянка, по привычке иногда называет их «Ан Крайтами», т.е. «из Крайтов». Бета: Отбечено. Глава вышла довольно большой и, надеюсь, живой. Ну и спустя 340 страниц мы наконец-то подошли вплотную к пейрингу, с чем всех и поздравляю))) Если кто-то вдруг в честь этого знаменательного события захочет поддержать автора - в профиле есть ссылка на яндекс-кошелёк. p.s. иллюстраций много - ссылки почему-то раздулись в 2 раза, поэтому примечания вынес сюда.