Упавшая Звезда

      Синие Горы. Замок Каэр Морхен. Декабрь 1267.       — В лабораториях много ценнейших предметов и артефактов, если энтот ваш ритуал повредит их... — заложив руки за спину, недовольно бурчал Весемир, монотонно бродя вдоль стены.       — Не повредит — он полностью безопасен, — бросила через плечо Трисс, не отрываясь от разметки пола вокруг большой, рассохшейся деревянной бадьи. Один из матросов с «Конкордии» как раз застилал её плёнкой — замечательной тканью, что не пропускала сквозь себя ни капли воды. Несмотря на столь превосходное свойство, была она для пришельцев сродни мешковине из рогожи. Чуть в стороне, так, чтобы об него никто не запнулся ненароком, на небольшом раскладном столике разместился портативный голографический проектор — технологическое устройство федералов, способное создавать прямо в воздухе объёмные иллюзии. Сейчас он отображал картину побережья их континента с множеством ниточек рек, голубыми зеркалами озёр, зелёными чащами лесов, коричневыми склонами гор, увенчанных белыми снежными шапками. Там и тут виднелись подписи, названия и отметки, сделанные благодаря подсказкам чародеек. Снимок с огромной высоты федералы сделали ещё летом во время падения звёздного корабля, и сейчас он мог пригодиться.       — Знаешь, сколько я за свою жизнь видел «полностью безопасных» ритуалов, которые оказывались совсем не безопасны?       — Не сомневаюсь, что очень много, — терпеливо ответила Меригольд, спокойно воспринимавшая его старческое брюзжание.       — Верно, очень много — куда больше, чем тебе годков, — нахмурился пуще прежнего старый ведьмак. — И тебя, коль не забыла ещё, я вытащил из одного такого «безопасного» ритуала. Ты ж вот такусенькой соплюхой была!       — Весемир, ты хочешь найти Цири? — Йеннифэр скрестила руки на груди, исподлобья взглянув на малость подрастерявшегося ведьмака. Кажется, теперь она лучше понимала, почему Геральт так любит побрюзжать.       — Да...       — Тогда сделай одолжение — постой в сторонке и не мешай. Иначе Трисс ошибётся в паре-тройке рун и вместо Цири мы узрим престарелую нимфоманку или того хуже — отправимся всем замком на Луну.       — Всё не настолько плохо, — улыбнулась Меригольд, продолжая сверяться со своими записями в тетради. — На Луну от моей ошибки мы точно не попадём.       — Значит остаются нимфоманки. Престарелые, — недовольно скривился Горбеев, восседавший на массивном каменном столбе, подпиравшем тяжёлые перила. — Но нас таким не запугать! Нас галактическая сеть и не к такому готовила, да, Ань? — бросил парень девушке штурману, застывшей у одной из стен и с интересом наблюдавшей за манипуляциями Трисс.       — Говори за себя, — цыкнув, закатила она глаза. — Я ваши извращения не разделяю.       — Ой, вот только не надо строить из себя пай-девочку, — насмешливо фыркнул Дмитрий. — Знаем мы, что ты там на вахтах почитываешь. Я, кстати, чтоб ты знала, тоже геронтофилией не увлекаюсь.       — Я лучше промолчу, чем вы всей своей шайкой на вахтах увлекаетесь и что смотрите.       — Вот и промолчи.       — Нет, нет, пусть говорит, — раздался в помещении новый, суховатый голос, в котором, впрочем, чувствовались едва заметные нотки веселья. — На вахтах в исключительных случаях допустимо читать и смотреть лишь Устав. А чем занимаетесь вы?       — Капитан Носов, сэр! — тут же спрыгнул со своего «насеста» парень, лихо приложив раскрытую ладонь к виску. Анна Свердлова, с ленцой, молча сделала тоже самое, а вот пара матросов, что помогала чародейкам обустроить место для ритуала, крепя к стенам электрические лампы, приложили два пальца к правой брови. Йеннифэр знала, что это способ приветствия среди федералов, но до сих пор не могла понять, почему одни подносят ладонь к виску, а другие пальцы к брови. Она точно знала — от старшинства, пола или чего-то подобного это никак не зависело. Возможно, стоило просто спросить, но у неё хватало дел и поважнее.       — Вольно, — седой мужчина махнул рукой всем четверым федералам, перешагнул через переплетение кабелей, идущих к оборудованию федералов на вершине башни и поморщился, поддев носком ботинка один из них. — Матрос Кроубар, соберите провода в связку — ещё запнётся кто.       — Есть, сэр, — мужчина, только закончивший с крошечным фонарём, способным светить, как сотня свечей, принялся спускаться по тонкой металлической лесенке. Из прохода в главный замковый чертог, меж тем, показались Таиране, инженер Кевин Ли Фрай и ещё несколько человек из команды «Конкордии».       — Собираетесь проконтролировать всё лично, господин капитан? — Йеннифэр не сильно сомневалась в причинах появления здесь лидера пришельцев, да ещё и с сопровождением. Что ж, людей, особенно не обделённых властью, всегда привлекали «загадочные» и «таинственные» чародейские ритуалы. Федералы, ничего не ведавшие о магии до их крушения на планете, не оказались в этом исключением.       — Расширить кругозор, — вежливо кивнул Носов и, явно не желая мешать, отошёл к началу лестницы, спиралью, убегавшей ввысь. — Никогда не поздно увидеть нечто новое.       — Волшебство-о, — с придыханием и восторгом в глазах протянула смуглокожая девушка, наблюдая, как руны и магические символы вокруг бадьи, заполняемой водой из шланга, начали наливаться мерным, приглушённым светом.       — К сожалению, вам не стоит рассчитывать увидеть нечто захватывающее, — смерив тяжёлым взором Таиране, проговорила чародейка. — Для дивинации мы слишком безбожны, поэтому воспользуемся чарами гидромантии, как наиболее стабильными по сравнению с пиромантией. Они позволят увидеть события недавнего прошлого, связанные с объектом поиска... — женщина немного помедлила, но всё же добавила. — Моей дочерью.       — То есть мы увидим, где была ваша приёмная дочь? — недоумённо вздёрнул бровь капитан.       — Вы — нет, — покачала головой Йеннифэр, — никто из вас ни разу не видел её, не знает какая она, вас ничто не связывает — в лучшем случае вы узрите лишь блики на воде или расплывчатое маслянистое пятно. Трисс будет поддерживать ритуал, а я выступлю проводником, своей волей и ворожбой направляя видение, как можно ближе к настоящему моменту.       — Я тоже буду смотреть, — внезапно проговорил Весемир, со смешанными чувствами поглядывая на наполненную до краёв бадью. — Я учил девочку и хорошо знаю.       — Не буду возражать, — безразлично пожала плечами Йеннифэр, — главное — постарайся не сорвать ритуал.       — Поучи учёного, — нахмурил седые брови старый ведьмак, — я в ритуалах участвовал ещё когда ты под стол пешком ходила.       — Где уж мне, всего лишь магистру колдовства и медицины, — недовольно поджала губы чародейка. — Однако, моя подруга уже завершила подготовку и с нетерпением ожидает окончания нашей занимательной беседы, поэтому отвлечёмся от трогательных воспоминаний далёкой юности и перейдём к делам нынешним.       — Давно пора, — сдержанно улыбнулась зеленоглазая девушка, достав из кармана куртки крохотную пластиковую баночку с красной крышечкой.       — А это точно Цирины волосы? — Весемир нервно потёр кончики обвислых усов. — А то будем ещё следить за жизнью какой-нибудь крысы...       — Я способна отличить человеческие волосы от крысиных, — с трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза Меригольд. — Готова?       — Полностью, — замерла напротив водяного зеркала Йеннифэр, отрешаясь от всего вокруг и концентрируясь на образе Цири, своих воспоминаниях, чувствах, радости и заботе к этому маленькому утёнку, выросшему в прекрасного лебедя.       — Начнём, — решительно выдохнув, Трисс кинула несколько пепельно-серых волосков в бадью.       Упав на едва колыхающуюся водяную гладь, они медленно поплыли от центра к краю, когда чародейка напряглась и, произнеся малопонятную для большинства окружающих фразу на Старшей речи, направила тонкую ниточку чар в рунный узор. Свечи заколыхались, будто от сквозняка, хотя ещё мгновение назад о нём ничто не напоминало. Руны и символы на полу на краткий миг ярко полыхнули и сразу же угасли, отдавая всю принятую магию творящейся ворожбе. Некоторое время абсолютно ничего не происходило, всё вокруг словно замерло — Меригольд вытянувшая над бадьёй руку, застывшая Йеннифэр, смотрящая перед собой невидящим взглядом, члены экипажа «Конкордии», готовые к чему угодно и одновременно не решавшиеся прервать таинственное действо даже вздохом. Но в какой-то момент всё изменилось. По гладкой поверхности воды поползли тени, поглощая в себе отражения ярких электрических фонарей, каменной кладки башни, неподвижных людей вокруг...       В водном зеркале промелькнул пыльный ворох песка, несколько размытых силуэтов, пенящаяся под форштевнем вода и...       — Цири! — не сдержавшись, тихо выдохнула Йеннифэр. И было в её голосе столько тепла, заботы и волнения, что мало у кого возникли бы сомнения в её чувствах. Вот только пепельноволосую девушку в этом странном, словно размазанном ярко-рыжем пятне из всех собравшихся видели лишь трое человек. Пятно рвано металось от одного края бадьи к другому, будто силясь выскочить наружу.       — Она с кем-то дерётся! — ахнул Весемир, прикрыв рот рукой.       Прищурившись, капитан Носов шагнул чуть ближе, вглядываясь в мельтешение красок и цветов внутри когда-то идеально-прозрачной воды. Внезапно оранжевое пятно дёрнулось в сторону, настигнутое чьей-то тёмной... рукой? Командир корабля озадаченно моргнул, но ему не показалось. Рука словно отдёрнула эту рыжую кляксу, спасая от неминуемой опасности, но на этом всё не закончилось! С каждым мигом очертания становились всё чётче, пока на водной глади не проявилась массивная фигура, закованная в сильно поношенную и побитую броню. Очень знакомую броню.       — Мне же это не мерещится? Тая? Аня? — сглотнув тугой ком в горле, седой капитан поманил пальцами девушку, словно боясь сам оторвать взгляд от бадьи. Ему почему-то казалось, что стоит лишь это сделать, как увиденное вмиг исчезнет, растворится и затеряется в чёрной воде и клубящейся вдоль бортов песчаной пыли. Не пыли — уже настоящей буре.       — Какой знакомый бронескаф, — ошарашенно протянула Таиране, широко-широко распахнув свои большие синие глаза.       — Владислав жив?! — Свердлова нервно вздрогнула.       — Какой ещё Влади... Да ладно, вы там чего, нашего комэска увидели? — к ним троим, будто сомневаясь в их рассудке, шагнул Дмитрий. — От, чёрт! Точно! Его четвёртый «темпест» я ни с чем не спутаю!       — Кажется, он опять пытается кого-то убить, — смуглокожая девушка неотрывно, как и все остальные, наблюдала за резкими, дёрганными движениями самую малость размытой фигуры в бронескафандре.       — Для него это нормальное состояние, — немного надменно буркнула Анна, но и в её глазах отражалось нешуточное беспокойство.       — Не наговаривайте! Нормальный он мужик, — насупился Горбеев, с одобрением отметив про себя, как капитан-лейтенант треснул невнятную тень головой об какую-то мебель, — но убить точно кого-то пытается.       — Серое пятно рядом с Цири — ваш человек? — не отрываясь от своих чар, Трисс быстро скосила взгляд на происходящее в отражении.       — Если ваша Цири — это вот эта оранжевая клякса слева — то да.       — Капитан-лейтенант Владислав Грозов. Один из наших офицеров, — стараясь, как и всегда быть каменно-спокойным, Носов огладил один из своих шрамов на щеке. — Командир эскадрильи истребителей. Мы считали его погибшим.       — Вы уверены? — черноволосая чародейка на миг отвлеклась и пристально взглянула на командира федералов.       — Такого крутого бронескафа больше ни у кого из наших нет, — вместо него отрицательно помотал головой Дмитрий. — Ему его с контейнером секс-кукол прислали... кхм, вряд ли вам интересны подробности.       — А Цири-то подросла — совсем большенькая стала, гляжу! — довольно пробасил меж тем Весемир. — Ого, он ей чего свой пистолет дал?       — И она неплохо с ним справляется, — вновь вернувшись к происходящему в отражении, заметила Йеннифэр. Она с тревогой наблюдала, как её воспитанница, несколько раз нажав на спуск, резво отскакивает от упавшей прямо на неё неразличимой, подёрнутой туманом фигуры. — Трисс, ты поняла где они?       — Не особо, — поморщилась Меригольд. Ей приходилось сложнее всех — требовалось продолжать удерживать действующий ритуал гидромантии и одновременно пытаться протянуть через него чары поиска. Увы, её подруга здесь была не помощницей. Всё что она могла — это удерживать концентрацию своих мыслей на образе Цири. — На юге и... на корабле?       — Назаир? — стараясь скрыть волнение, спросила черноволосая чародейка. По словам Филиппы и её нильфгаардской сподвижницы, Цири находилась в плену у Эмгыра в Назаире, но... девушка в отражении совсем не походила на пленницу. Да и на Нильфгаард там ничто не указывало, ведь будь её неведомыми противниками Чёрные, и Йеннифэр смогла бы разглядеть хоть какие-то мелкие фрагменты, пришедшие из ассоциаций и собственного подсознания. Ничего этого не было и в помине, а все нападавшие выглядели, как невнятные серые пятна, осыпавшие всё вокруг себя пылью и сухим песком.       — Нет... не думаю, — стиснув зубы, резко дёрнула головой Трисс. — Восточнее. Гораздо.       — Восточнее Назаира нет моря. Может, река, коль они на корабле? — пожевав усами, подал голос Весемир.       — Яруга?       — Яруга в это время уже давно подо льдом стоит, — протянул старый ведьмак, помотав головой. — Выше Диллингена уж точно.       — Сильта, Вельда... — принялась перечислять Йеннифэр.       — Бывал я как-то раз в тех краях. Эх, солнечный Эббинг... Пытались меня подрядить на заказ — в топи переплютова междуречья наведаться, но...       — Всё, не могу больше, — Трисс тяжко выдохнула, согнувшись пополам. Невероятно быстро прогоревшие свечи и магические символы под бадьёй тут же погасли, а картина минувших событий в воде бесследно исчезла, уступив место отражению комнаты, ярких фонарей и собравшихся здесь людей. — Кажется, это не Вельда. Вельда слишком далеко, — утерев пальцами тонкую струйку крови, выскользнувшую из носа, Меригольд покосилась на голопроектор с фотокартой. — Может, и впрямь Сильта? Она южнее Яруги, отделена высоким хребтом гор Амелл. Там куда теплее, чем у нас.       — Точнее никак? — подойдя к карте, Анна несколькими взмахами увеличила масштаб.       — Нет. Можно попытаться совершить триангуляцию, но для этого потребуется выйти за пределы долины Каэр Морхена. Очень далеко за пределы.       — Насколько далеко? — вздёрнул бровь капитан Носов, уже привычно делая в голове первые наброски плана эвакуации сбитого пилота. Благо, ничего нового для него в этом не было, пусть и в этот раз придётся куда сложнее.       — Не меньше ста вёрст на восток и на запад. Расстояние до Сильты большое, а значит и точки для триангуляции должны быть сильно удалены для лучшей точности.       — Для аэробайков сто вёрст не проблема, но вот путь до Сильты... тут без челноков не добраться, — инженер Ли Фрай тоже замер у карты рядом со штурманом, вернув ей прежний масштаб. Всего мгновение, и на карте от долины Каэр Морхена до Сильты прочертилась красная пунктирная линия с пометками расстояния и расчётной высоты полёта.       — На сто вёрст я смогу и телепортироваться, — пожала плечами Меригольд, но её тут же повело в сторону, и девушка едва удержалась на ногах, и то лишь благодаря вовремя подхватившему её Горбееву. — Ох, когда немного отдохну. Вроде и простой ритуал, но, кажется, он выпил из меня все силы.       — Большое расстояние, да и я обучила Цири кое-какой защите от подобных чар, — пояснила Йеннифэр, со странным выражением на лице наблюдая, как Дмитрий заботливо помогает каштановолосой чародейке остановить кровь и прийти в себя. — Без её волос и моего направляющего присутствия ты бы не почувствовала ничего, кроме очень примерного направления.       — Да, пожалуй, что так...       — Отдыхай. Провести триангуляцию мы сможем и позднее — главное выйти за пределы действия артефактов, которые кто-то с поистине ослиным упрямством до сих пор держит активными, — женщина со значением покосилась на возмущённо вскинувшегося Весемира, но ответить ему не дала. — Я займусь подготовкой чар, о которых мы говорили с вами вчера, господин капитан Носов.       — Постарайтесь управиться поскорее, — кивнул командир пришельцев. — Лейтенант Ли Фрай предоставит вам всё необходимое.       

***

Княжество Туссент. Боклер. Княжеский дворец. Декабрь 1267.              — Как вам известно, господа, по велению нашей досточтимой княгини Анны-Генриетты, всем странствующим рыцарям, пожелавшим принять участие в праздничном турнире в честь дня Мидинваэрне, предписывается благочестиво внести не менее пяти золотых флоренов в фонд помощи несчастным, пострадавшим от Розрогской чумы, под патронажем нашей милосердной княгини, — откинувшись на спинку изящного, резного кресла, проговорил Пальмерин дю Лонфаль. — И, как это ни постыдно, с прискорбием вынужден заметить, что для многих известных нам с вами рыцарей это стало настоящей преградой для участия...       — Говори уж проще, Пальмерин, — фыркнул Рейнарт де Буа Фресне, вытряхивая из своих роскошных усов мелкие крошки от солёных завитушек с козьим сыром и розмарином. — Скупердяи они! Денег им жалко, пастушьим сынам, прости меня Пророк Лебеда за такие слова. За медный грош удавятся, а уж за пять золотых!       — Рейнарт, поумерь свой пыл, будь любезен, — прижимая ко лбу холодный бокал, мучительно поморщился Мильтон де Пейрак-Пейран, с утра мающийся похмельем. — Какими бы они ни были — они всё же рыцари.       — Говно под сапогами они, а не рыцари.       — Манера выражаться у нашего друга оставляет желать лучшего, — Пальмерин осуждающе покачал головой, — но охарактеризовал он этих совсем недосточтимых рыцарей весьма верно.       — Уверен, будь главный приз турнира весомей — многие бы передумали, — махнул рукой Мильтон, и, наколов небольшой двузубой вилочкой кусочек пряного, пахучего сансретурского сыра, быстро отправил его в рот. — А ты как думаешь, Геральт?       Ведьмак лишь неопределённо пожал плечами, продолжая гипнотизировать взглядом своих нечеловеческих, янтарных глаз с вертикальными зрачками редкие снежинки, кружившиеся за окном. Нельзя сказать, что зима в Туссенте обычно была снежной, однако за последние дни тонким белым покрывалом укутало весь Боклер и его окрестности на много лиг вокруг.       — Ха, да просто состязания надо нормальные делать, а не это ваше копьемашество. Шоб смотреть и участвовать всем жопа, как хотелось, — насмешливо бросила из своего угла подле жарко растопленного камина Ангулема. Сидела она там не просто так, а с определённым, мер-кан-тиль-ным, как сказал бы Регис, умыслом. От Региса она вообще узнала много новых слов. А ещё девушка знала, что рыцари пьют, а после того, как выпьют им становится скучно. И тогда они начинают играть — в кости ли, в карты — без разницы. Ведьмак играл редко, а раскидывать кости да карты на троих было совершенно не удобно. И тогда рыцари звали её, зная, что умеет она и то и другое. От Ангулемы требовалось всё мастерство, чтобы обыгрывать их так, дабы остаться с хорошим прибытком с одной стороны, а с другой стороны не заиметь этих трёх напыщенных фанфаронов себе в смертельные недоброжелатели. То, что все эти сказочки о рыцарском благородстве, чести и милосердии именно сказочки для детишек, бывшая бандитка прекрасно знала.       — Кто опять сюда пустил эту хамку? — ни к кому конкретно не обращаясь, вопросил дю Лонфаль, доселе упорно делавший вид, что не замечает Ангулему.       — Много ты понимаешь в турнирах, девка, — куда более добродушно фыркнул Рейнарт. — Не лезла бы туда, где точно не смыслишь ни гроша ломанного.       — Эй, я между прочим благородных кровей! — тряхнув гривой растрёпанных, светлых волос, возмутилась девушка. — Ну... по мамке. И чего это не смыслю? Одну идею вот прям хоть сейчас назвать могу.       — Да ну? Ну давай, даже любопытно, что там у тебя, — Буа Фресне обернулся, плеснув себе в опустевший бокал ещё вина.       — Значит, назовём это «проверкой чести», — довольная тем, как легко удалось завладеть вниманием рыцарей, блеснула карими глазами бывшая бандитка. — Победителю — очко. Рыцарь скачет на коне, бьёт на скаку мечом по специальному рычагу, сверху открываются воротца и из клетки на рыцаря падают десять карликов-содомитов. Если рыцарь от них убегает, то он сохраняет очко. Если нет — очко достаётся карликам-содомитам.       Только глотнувший вина Рейнарт поперхнулся, закашлялся, облился и, наконец, басовито захохотал, Мильтон сипло застонал, стремясь унять рвущийся наружу смех, даже на бледном лице Геральта мелькнуло подобие кривой улыбки. Лишь Пальмерин скривился, но видя, что от приятелей поддержки не добьётся, предпочёл за лучшее промолчать. И то верно — ещё дождётся от кого-нибудь шуточки про боязнь потерять своё «очко». Несмотря на напускные благородство и манерность, рыцари порой могли вести себя не воспитанней бандитского отребья.       — Ангулема, к твоей совести взывать без толку? — всё же спросил ведьмак, кинув косой взгляд на дю Лонфаля, раздражённого общей непочтительностью к благородному рыцарству.       — Где совесть была там кое-что выросло, — девушка гордо вздёрнула носик.       — Это чего это у тебя там такое выросло, а, девка? — утирая усы, с интересом пробурчал Буа Фресне.       — А тебе всё вынь да покажи, дядя! Что выросло? Сиськ...       — Ух, Геральт, наконец-то я тебя нашёл! — в обширные гостевые покои, выделенные Геральту по распоряжению княгини, словно ветер ворвался запыхавшийся и самую малость взъерошенный Лютик. — Тебя срочно вызывает Анариетта...       — Анна-Генриетта, — с нажимом пророкотал раздражённый Пальмерин.       — Я так и сказал.       — Ещё один заказ? — ведьмак быстро оказался на ногах. Со стороны могло показаться, что внезапный вызов властительницы Туссента даже разогнал тот странный, угрюмо-меланхоличный настрой, одолевавший его с самого утра.       — Не имею ни малейшего понятия, — развёл руками трубадур.       — Кхм... — беловласый мужчина немного замялся, окинув взглядом Ангулему и своих приятелей.       — Вызов к её Светлости — превыше всего, Геральт, — ответил за всех дю Лонфаль. — Не медли — Анна-Генриетта не любит долго ждать, ну а уж мы подождём.       — И даже обещаем не выпить всё до дна, — хохотнул Рейнарт и, словно стремясь опровергнуть только что сказанное, потянулся за новым кувшином с вином.       Кивнув в благодарность рыцарям, ведьмак быстро зашагал к Лютику, уже дожидавшемуся его в коридоре за дверью. Некоторое время мужчины шли в молчании по дворцу, будто сошедшему со страниц детской сказки, и это полностью устраивало охотника на чудовищ. Чего нельзя было сказать о его старом друге. Продержался трубадур совсем недолго.       — Геральт, на тебе лица нет... ну, больше чем обычно, — вздохнув от явно тяготившей его тишины, произнёс Лютик. — Что опять стряслось?       — Плохой сон, — ведьмак, впрочем, был не настроен на откровенные разговоры.       — Снова Цири? — вмиг догадался поэт.       — Да, она снова в опасности. Была... Или будет.       — Но с ней было всё в порядке? В этом твоём сне?       — Не знаю. Я мало запомнил и от того ещё паршивей, — тоскливо поморщился ведьмак. — Помню только шелест раскалённого солнцем песка. Нехороший такой, опасный. И почему-то журчание холодной речной воды, сырость и... хм, щедрость?       — Щедрость? — не понял Лютик. — Чья щедрость?       — Ничья. Не знаю. Просто щедрость. Как добродетель, наверное.       — Да, в Туссенте чтят пять добродетелей и щедрость одна из них. Вдруг, это намёк, что ты слишком скупой?       Ведьмак ничего не ответил, лишь молча смерив товарища угрюмым взглядом. Был это, в общем-то, привычный уровень красноречия с его стороны. По крайней мере для хорошо его знавшего Лютика.       — Вот об этом я и говорю. Даже на слова скупишься, — улыбнулся трубадур, но так и не сумев добиться даже тени улыбки на лице друга, тяжко вздохнул. — Может, попробуешь разыскать того странного эльфа ещё раз и продолжишь разговор? Отправишься к горе Горгоне, найдёшь вход в пещеры... Регис наверняка помнит, где это.       — Прошло два месяца. Вряд ли он жил в эльфийском склепе по соседству со сворой чудовищ всё это время.       — Быть может, он всё же как-то намекнул, где искать Цири, а ты не понял? Aen Seidhe те ещё любители говорить загадками, тебе ли не знать? Ну, или хотя бы говорил, где искать его...       — Он вообще слишком много говорил, — недовольно поджал губы ведьмак. — О таинственных замыслах, планах, целях, результате, метафизике и, разумеется, Предназначении. Вероятно, лгал. Но очень красиво. Думаю, ему просто нравится слушать свой голос и упиваться собственными манерными словесами. Он сказал, что у Цири появился некто, кто может ей помочь помимо меня.       — Ты это и так знал — тот странный рыцарь. Ты его и прежде видел во снах с Цири.       — А вот у меня сложилось ощущение, что эльф говорил не о нём, — призадумавшись, несогласно помотал головой Геральт, в последние месяцы едва ли не каждый день возвращавшийся мыслями к тому разговору в Tir na Bea Arainne — древнем подгорном некрополе эльфов. — Кажется, он либо вообще не знал про рыцаря, либо не считает его помощью. Тогда этот рыцарь вне его непонятных планов, помеха для него.       — Стало быть, это хорошо? С твоих слов, я бы точно не назвал этого эльфа доброжелателем для Цири.       — В конце Авалак’х, сказал, что я обрету Цири и вскоре вновь её потеряю. Навсегда. У меня скверные предчувствия, — с силой выпустив воздух сквозь до боли стиснутые зубы, ведьмак на мгновение зажмурился, выравнивая дыхание, ритм сердцебиения и быстро успокаиваясь. — Ладно, довольно об этом. Лучше скажи, как у вас там с княгиней?       — Ох, Геральт, ты как всегда тактичен. Примерно, как замшелое бревно, — с блеклой, вымученной улыбкой ответил трубадур. Корявую попытку перевести тему даже не требовалось распознавать, но поэт не стал противиться желанию друга.       — Лучше спросить прямо, чем всю дорогу водить дифирамбы.       — Ты знаешь, что такое дифирамбы? — непритворно удивился Лютик.       — Благодаря тебе — знаю.       — Эх, что-то я сомневаюсь, — мужчина деланным жестом стряхнул с кружевного воротника видимые ему одному пылинки. — Как уже сказал — у неё скверное настроение. Будь осторожнее.       — Эти дни? — ведьмак криво ухмыльнулся.       — У женщин бывает скверное настроение не только в «эти дни».       — Да, и ещё от недотраха, — фыркнул охотник на чудовищ, проводив быстрым взглядом троицу девиц, мелькнувших на другом конце коридора. На миг среди них ему померещилась короткая чёрная причёска Фрингильи, однако это оказалась не она. У чародейки были какие-то срочные дела на весь день. — Но ведь теперь-то с этим проблем нет? Как-то слышал пару раз, что князь Раймунд был... как бы это помягче сказать — по мальчикам. Это так?       — Как бы тебе сказать... — воровато оглядевшись, поэт понизил голос. — Об этом не принято говорить в дворцовых кругах. Понимаешь, большинство до сих пор считают, что князь был простым пьяницей и развратником. Ну, в хорошем смысле.       — Примерно, как ты?       — Да, примерно, как мы.       — Мы? — в недоумении выгнув брови, Геральт даже замедлил шаг. — Каким боком, позволь спросить, я затесался в это скромное «мы»?       — Тебе напомнить Новиград шестидесятого? — ярко и непринуждённо улыбнулся в ответ признанный трубадур, повеса и бабник.       — Ммм... Ты, я, наместник Вечного огня, пара низушков и целая свора шлюх из борделя на нас пятерых... Нет, спасибо, на память я пока не жалуюсь. Эх, хорошее же было времечко, чёрт возьми. Даже не понял, как оно закончилось, — в голосе ведьмака послышались отчётливые ностальгические нотки.       — Ты снова встретил Йеннифэр.       — Лютик! — отчётливо скрипнул зубами беловолосый мужчина.       — Ладно, ладно, — беззаботно отмахнулся поэт, — вернёмся к нашим слухам. Поговаривают, князь был тот ещё затейник и выдумщик, да вот беда, без крепкой мужской руки его морской конёк не взметался ни на одну, даже самую прекрасную и очаровательную даму. А то и не одной руки. Княгиня же, как понимаешь, терпеть в своей спальне и, особенно, на своём ложе целый отряд «пажеской поддержки» не очень-то и желала. В Туссенте, если ты помнишь, наследует не только «меч», но и «кудель» и княжеский престол перешёл к ней после трагической смерти её родителей. Сыновей у них не народилось, а старшая сестра Анариетты исчезла многие годы назад, поэтому она и взошла на княжеский престол в семнадцать. Ей навязали в мужья Раймунда на правах консорта и...       — И когда заключался брак, конечно же, никто и помыслить не мог ничего подобного, — с грустным сарказмом продолжил за друга ведьмак. — Ну а быть массово изнасилованной на собственной кровати, пока её муж развлекался с каким-нибудь пажем, княгиня благоразумно не пожелала. D’yable, похоже на правду... это всё точно?       — А сам как думаешь, Геральт? По-твоему, прекрасная, юная княгиня после стольких лет брака не родила ни одного ребёночка от мужа, который слыл тем ещё похотливым сластолюбцем, просто потому, что не любит это дело? Любит и ещё как, поверь мне. И после кончины дорогого супруга со всем своим прекрасным пылом стремится наверстать годы упущенного.       — Ох уж эти южные извращения, — скривившись, с отвращением проворчал охотник на чудовищ.       — И да, и нет, мой друг. И да, и нет...       — Не понял? — ведьмак взглянул на своего извечного спутника с откровенным недоумением.       — Не только южные, к сожалению, — вздохнув, трубадур воздел очи, словно любуясь изящной росписью на потолке, изображавшей сцены игр в дворцовом парке. Порой весьма откровенных игр. — Справедливости ради, стоит признать маленькую капельку лицемерия в твоей реакции. Да и в моей, пожалуй, тоже.       — Чего ещё за лицемерие? — совсем запутался беловолосый мужчина. — Я вполне откровенно и от чистого сердца вобью зубы в рот любому идиоту, кто осмелится подойти ко мне с этим.       — Нисколько не сомневаюсь. Однако, сам посуди — мы, нормальные мужчины, привыкшие наслаждаться прекрасным и нежным полом, в отвращении кривим лица, а то и хватаемся за меч, когда речь заходит об мужеложцах. Само определение сие — уже ругательство и оскорбление. Но взглянуть с другой стороны, кто из нас, положа руку на сердце, отказался бы понаблюдать за шалостями пары игривых прелестниц у себя в постели? А ведь это тоже самое, но наоборот!       — Хм, глубокомысленно, — почесав кадык, Геральт запрокинул голову к потолку, откуда за ним с диковинных росписей, весело щурясь, следили обнажённые, игривые прелестницы. — Пожалуй, не отказался бы. И не только понаблюдать.       — И я о том! — важно воздел палец поэт. — Однако, объективно говоря, в таком случае с логической точки зрения — мы лицемерим.       — Не поспоришь... — задумчиво протянул ведьмак, резко отведя взгляд от озорных, нарисованных девиц. Шаловливо обнявшиеся друг с дружкой рыженькая и чёрненькая всколыхнули целую волну мыслей с едким налётом горечи и печали. — А с другой стороны — с какого вдруг беса мы вообще должны быть объективны?       — Вот и я пришёл к той же мысли! Если меня от того выворачивает наизнанку — то драному козлу в гузно такую объективность. Впрочем, мы уже пришли, — Лютик кивнул на пока ещё закрытые двери, скорее даже изящные белые дверцы, ведущие, как верно помнил Геральт, в небольшой зимний сад. — Постарайся не упоминать при Анариетте и, особенно её придворных то, что сейчас узнал. Может выйти крайне неловко.       — Ага, примерно, как пёрнуть при торжественном поклоне.       — Да-а... — протяжно, с непередаваемой тоской, в которой отразилось всё отношение трубадура к манерам своего приятеля, вздохнул Лютик. — Примерно так. Идём, мы и так заставили княгиню ждать, а она страсть, как этого не любит.       Трубадур толкнул двери и они, легко поддавшись, распахнулись в стороны, являя вид на прекрасный, зелёный зимний сад. Широкая тропинка, посыпанная мелкой, белой мраморной крошкой, уводила от входа, теряясь где-то за невысокой живой изгородью из плетущихся роз, буквально усеянной целой тучей мелких, кремово-белых цветков. Там и тут виднелись и их более крупные сёстры — штамбовые розы с огромными цветками самых разнообразных цветов и оттенков. Чуть в стороне, ближе к свету, льющемуся из огромных, забранных хрусталём окон, росли и более диковинные растения, нехарактерные не только для северных королевств, но и для яркого, тёплого Туссента. Кое-что Геральт знал по рассказам купцов из далёких стран, кое-что видел на грубых картинках и рисунках, например, небольшие пальмы с чудными листьями и пока ещё зелёными завязями будущих плодов. О чём-то он не имел представления и вовсе.       В отличие от теплиц храма Мелитэле в Элландере, здесь большая часть растений была сугубо декоративной, в лучшем случае дарящая необычные плоды и ягоды, но ни о каких редких, лекарственных травах не шло и речи. А меж тем, толстый хрусталь окон и, судя по чуть влажному, приятному теплу вокруг — паровое отопление и увлажнение, явно давали возможность выращивать и действительно полезные растения, однако вряд ли правители Туссента были заинтересованы в чём-то подобном.       Миновав небольшой фонтанчик с золотой фигуркой крылатого мальчика, выпускавшего тонкую струйку воды из сложенных трубочкой губ, Геральт и Лютик направились к живой изгороди, из-за которой доносились приглушённые голоса, а проход стерегла пара усатых княжеских гвардейцев с алебардами, в начищенных до зеркального блеска панцирях. Ведьмак сильно сомневался в их способности остановить или хотя бы задержать возможных убийц и заговорщиков, но своё мнение держал при себе.       — Любезная, милая княгиня, — миновав скучающих гвардейцев, не обративших на них ровным счётом никакого внимания, трубадур легко и изящно поклонился. — Я привёл к вам ведьмака Геральта из Ривии, как вы того и просили.       — Княгиня, — куда менее легко и уж точно не так изящно поклонился охотник на чудовищ, незаметно оглядев собравшихся в небольшом, окружённом цветущими розами закутке подле широкой, белой скамьи, застланной мягкими разноцветными подушками. Помимо самой Анны-Генриетты здесь оказались ещё три её фрейлины, имён которых Геральт даже не потрудился запоминать при прошлых встречах и какой-то нелепый, тощий хлыщ с женственным лицом и шпажкой на поясе, пригодной разве что в зубах ковыряться. По правде сказать, на его фоне даже Лютик казался настоящим, могучим рыцарем.       — Ведьмак Геральт из Ривии, — степенно и самую малость чопорно кивнула молодая женщина с премилым, почти ангельским личиком, мягкой даже на вид шёлковой кожей и светлыми волосами, собранными в сложную, высокую причёску, увенчанную роскошной княжеской тиарой. — Мы рады вновь лицезреть вашу персону в нашем обществе и благодарны, что вы столь скоро явились на наш зов. Виконт Леттенхоф, — стрельнула она задорным взглядом в сторону Лютика, застывшего рядом с ведьмаком с выражением полного обожания на лице, — примите моё восхищение — вам удалось разыскать мастера ведьмака необычайно быстро.       — Для меня радость служить вам, моя очаровательная, несравненная госпожа.       — Оставьте нас с мастером ведьмаком наедине. Все! — девушка звонко хлопнула в ладоши и её свита, похоже безупречно выдрессированная, поспешила покинуть их, лишь окинув беловолосого мужчину кокетливыми и любопытными взглядами. — Вы, любезный, виконт, можете остаться.       — Ведьмак, — стоило им оказаться одним, как княгиня вмиг отбросила прочь все витиеватые словесные кружева, а Лютик вернул себе нормальное лицо. — Мне вновь потребуется твоя помощь. Время не терпит.       — Новый заказ? — сложив руки на груди, Геральт тоже не стал бродить вокруг да около. — Я пока свободен от работы, последний заказ давно закрыт, а с новыми пока туго. Почему бы и нет.       — Я слышала о том твоём деле в поместье графа Креспи, — чуть улыбнулась девушка, сплетя пальцы перед собой. — Наводящий страх и ужас на всю округу «Винный Призрак» оказался проказником-прибожком. Я когда-то читала про этих существ. Они похожи на шаловливых детей, верно?       — Примерно так, — не стал вдаваться в подробности охотник на чудовищ. — Опасности никакой, но разорения и убытков порядком. К счастью, нам удалось договориться, и он навсегда покинул имение Бельгаард. Могу я узнать детали нового заказа, ваша Светлость, коль время дорого?       — Разумеется, для того я тебя и позвала. Хочу, чтобы ты знал: мой разлюбезный муж Раймунд осенью прошлого года, ещё до своей печальной и скоропостижной смерти, снарядил торговую экспедицию в дальние заморские края — Офир. Наверняка ты слышал про эту загадочную, далёкую страну.       — Это одна из стран, расположенных далеко на юге. Славится своими специями, тканями, а ещё пустынями, чужим языком и странными порядками.       — Именно так. В путешествие отправилось пять кораблей, пять замечательных галеасов из нашего флота с отважными капитанами и храбрейшими моряками. В начале этой осени из них вернулось лишь четыре. По заверениям командира экспедиции, барона Андре де Табриса — на обратном пути они угодили в шторм и пятый корабль, вероятно, утонул. Однако, каково же было моё удивление, когда сегодня мне доложили, что его видели севшим на мель в излучине Санстретура неподалёку от руин эльфийского дворца Термес.       — Корабль мог не утонуть во время того шторма, а лишь получить повреждения. Как починились — двинулись в путь, а уже перед самым домом случайно вылетели на мель, — пожал плечами ведьмак, пока мало понимающий причём здесь он. Впрочем, судя по блестящим голубым глазкам княгини, самое главное она приберегла напоследок.       — Мои верные странствующие рыцари решили точно так же и попытались подняться на борт... и исчезли на абсолютно пустом корабле, когда на излучину внезапно налетел туман и пылевая буря.       — Пылевая буря? — охотник на чудовищ озадаченно почесал бровь. — В Туссенте? Зимой?       — Пылевая или песчаная. Оруженосец одного из них отправился следом, но и он исчез в пыли и тумане без следа. Оруженосец сэра Коннэ решил не повторять их судьбу и, памятуя о твоём, Геральт, присутствии во дворце, как можно скорее помчался сюда.       — Пожалуй, тут и впрямь что-то не чисто, — ведьмак провёл рукой по гладковыбритому подбородку. — Я возьмусь за это дело, ваша Светлость. До руин Термеса от Боклера где-то полдня пути?       — Несколько меньше. Если поспешим и отправимся в путь до обеда, то ещё до заката будем там.       — Отправимся? — в шоке уставился на княгиню Лютик. — Ласочка моя, это опасно! Тебе не следует...       — Не смей говорить мне, что следует, а что не следует, Юлиан, — в звонком голоске прекрасной правительницы отчётливо прорезался металл. — Я желаю своими глазами увидеть, как работает мастер ведьмак и считаю это дело достаточно безопасным, чтобы постоять в стороне и узреть всё своими глазами. К тому же, — довольно быстро смягчилась девушка, шагнув к поэту, — с нами будут мои лучшие рыцари и гвардейцы. Они защитят меня от любой напасти.       — Это исключено, — скрипнул зубами Геральт, мысленно костеря почём свет взбалмошную княгиню с её жаждой приключений на свою прелестную задницу. — Я не знаю, с чем мне придётся столкнуться и, если в деле замешано проклятие или какие-то чары, даже сотни рыцарей и гвардейцев может оказаться недостаточно для вашей безопасности, ваша Светлость.       — Ведьмак, я не собираюсь идти с тобой на «Щедрость», мне достаточно...       — Куда идти? — совсем не благоразумно перебил он девушку.       — «Щедрость». Галеас «Щедрость» — так называется этот корабль, — нахмурилась было Анна-Генриетта, но в тот же миг недоумённо захлопала глазками, переводя растерянный взгляд с замершего в смятении Лютика на ведьмака, чьё изрезанное кривыми шрамами лицо застыло, став напоминать бледную, мраморную маску...