***
Питеру не хочется сбежать, нет. Ему хочется надеть штаны, а ещё выглядеть более уверенным в себе и в том, что он собирается сказать. А сказать он хочет многое. Только для этого действительно пора бы натянуть эти гребанные джинсы. И он делает это, несмотря на боль, жмурится и наклоняется, чтобы натянуть на ногу штанину, только выходит с трудом, и он почти падает… но Тони успевает его поднять. — Прости, — снова повторяет он, помогая Питеру подняться и сесть на кровать. — Я правда струсил, — голос Старка такой же, как и всегда. Не выдаёт волнения, не выдает вины. Но Питер чувствует всё это, чувствует, как дрожат его руки, и, прижавшись к нему всего на секунду, он чувствует как сильно бьётся его сердце. Сердце Тони Старка. И это, вообще-то, странное открытие. Питер никогда не думал об этом, но… — У вас ведь был реактор? — Тони этот вопрос явно сбивает с толку. — То есть… ну, та штуковина, да? Реактор? — Тони смотрит на него пару секунд, а потом кивает. И это выходит так, будто он и сам не уверен в этом. Будто бы он с трудом может это вспомнить. — Да, был, — всё-таки выдавливает он из себя, поднимая джинсы Питера с пола и протягивая ему. Питер смотрит на них так, будто готов сделать сейчас что угодно, но не натягивать эти долбанные джинсы, потому что он попросту не способен согнуться. — А сейчас там… — Тони знает какой, будет вопрос. — Там ничего нет — чисто. Современные технологии творят чудеса, — Питер зачем-то кивает, а Тони зачем-то садится перед ним на корточки. И это всё кажется таким же безумным, как если бы сейчас сюда ворвалась Наташа и начала танцевать сальсу. Тони Старк надевает Питеру Паркеру джинсы. Ну и где вы такое видели, а? — И что, даже не болит ничего? — Питер и сам не знает, какого чёрта всё ещё не заткнулся. Просто ему кажется необходимым продолжать этот разговор, будто бы это его последняя связь с реальностью, будто бы замолчи он сейчас, и эта ниточка порвется. Он навсегда провалится в чёртов сон, в котором Тони Старк надевает на него джинсы. Но это не сон. — Ничего, я вообще не чувствую этого места. Встань, — Тони отходит на шаг и протягивает ему руку. И Питер какого-то чёрта послушно выполняет его приказ и так же послушно не дёргается, когда Тони подтягивает чёртовы джинсы и застёгивает их прямо на нём. Питер не двигается и не дышит, потому что в этот момент он просто забывает как это делается. А потом он зачем-то кладет руки Тони на грудь, прямо туда, где, по его мнению, когда-то был реактор. Он расстёгивает пуговицы на неизменно белой рубашке Старка и ведёт пальцем по тому самому участку груди. И Тони, правда, мог бы вести себя так, будто ничего-ничего совсем-совсем не чувствует, но Питер чувствует участившееся сердцебиение под собственными пальцами. Питер видит, как дёргается его кадык, когда Старк сглатывает, и Питеру это чертовски нравится. Как такое вообще может не нравиться? — Совсем ничего? — Питер смотрит ему в глаза, и это то, чего Тони хотел бы сейчас в последнюю очередь. Потому что от этого его взгляда совершенно несложно слететь с катушек. Потому что именно этого взгляда хватает для того, чтобы Тони наконец-то окончательно сдался. — Питер, — Старк перехватывает его руки и отводит их в сторону, но это не слишком спасает ситуацию. Честно говоря, это вообще не спасает. Ладони у Питера холодные, Тони к этому уже привык. Но он не привык видеть эти разбитые костяшки, и уж тем более он не привык к мысли о том, что сегодня мог потерять этого бестолкового мальчишку. Чёрт, ему никогда не свыкнуться с этой мыслью. Разве такое возможно? Разве возможно допустить такое? Тони снова чувствует свою вину перед ним. — Мистер Старк? — Питер не знает, как понять это затянувшееся молчание, но он не видит в глазах Старка ничего, что могло бы его напугать. Напротив, он почему-то видит то, во что самому сложно поверить. Тони смотрит на него так, как… как люди смотрят на что-то важное. И Питеру сложно даже подумать, что он может быть важен для Тони. Что Тони Старк может считать его кем-то особенным. — Я сгорю из-за тебя в аду, ты знаешь это? — губы Тони шевелятся еле-еле. Он говорит это шёпотом, но Питер слышит всё достаточно хорошо, Питер слышит каждое его слово. — Тётя говорит, что все мы уже в аду, — усмехается он. Тони зачем-то кивает. Он, блин, согласен, он чертовски с этим согласен. Питер тоже согласен, только вот если это — ад, то и никакого рая ему не нужно. Ему и в аду прекрасно будет, лишь бы Тони Старк продолжал смотреть на него так же, как сейчас. Лишь бы его руки всё ещё сжимали ладони Тони. Лишь бы он никогда больше не усомнился в том, что значит для Тони Старка больше, чем очередная дешёвая безделушка. Питер снова целует его первым. Потому что самый смелый Железный Человек оказывается слишком трусливым перед шестнадцатилетним мальчишкой. Потому что его моральные рамки всё ещё достаточно сильны, чтобы держать себя в руках. Нет, хотя бы пытаться держать себя в руках. Потому что Питер чертовски хочет его поцеловать. И он делает это, нелепо хватаясь за плечи, переступая с одной ноющей ноги на другую, пытаясь унять вырывающееся из грудной клетки сердце. И он почти задыхается, когда теплые ладони Тони Старка ложатся на его щеки, когда он отвечает на поцелуй. И все становится еще более нереальным, когда до Питера доходит, что прошла всего секунда, что Тони Старк ответил почти сразу, что он тоже этого хотел. И хотел явно не меньше. У Питера дрожат колени, нет, у Питера дрожит всё. Кажется, он вообще с трудом держится на ногах, и если бы не Тони, то он давно бы свалился. Питер не чувствует боли, нет, он вообще ничего уже не чувствует, кроме губ Тони Старка на собственных. Кроме неистового желания чего-то большего. Питеру хочется кричать от переизбытка всего этого. Этот день даже для него оказался каким-то «слишком». — Питер, мы должны остановиться, — шепчет Тони, но вопреки своим же словам снова целует его, обхватывая руками за талию. Питеру хочется шипеть от боли, потому что у него всё тело в синяках, потому что по нему на самом деле почти проехался грузовик. И это не смешно, это нисколечко не смешно. — Тогда остановитесь, мистер Старк, — и от этого «мистер» Тони окончательно слетает с катушек.***
— Попроси меня остановиться, — шепчет Старк, отлично понимая, что это практически невозможно. Что даже если на Америку снова обрушится чёртов Локи со своими читаури, то Тони не сдвинется с места. — Не останавливайтесь, Мистер Старк, — у Питера закрыты глаза, и это просто сводит с ума. Он стесняется, он до безумия стесняется, и это выдаёт даже его румянец на щеках. Тони понимает что сейчас произойдёт, он не идиот, взрослый человек всё-таки. А вот Питер, кажется, не слишком подкован в этом. Тони думает, что он девственник. Нет, если честно, то Тони даже немного надеется на это. Почему? А чёрт его знает. Просто внезапно взбесившееся чувство собственности. Тони ведёт руками по его бокам, задевает недавно полученные синяки и ссадины, заставляя Питера шипеть и жмуриться. Он ловит себя на мысли, что это даже сексуально. Чёрт-чёрт-чёрт! И что вообще с ним делает этот мальчишка? Сводит с ума — однозначно. Тони понимает это сейчас, постфактум. Тони начал сходить с ума с их первой встречи. У Питера розовые губы, длинные чёрные ресницы и пара веснушек на правом виске. Тони внезапно осознает, что это его отличительная черта. Вот чего не хватало Тому, вот чего у Тома нет. Тони проводит по ним пальцами, ведёт ими ниже, касается губ. Питер громко выдыхает, приоткрывает рот, но всё ещё жмурится. — Открой глаза, Пит, — парень сглатывает и медлит. Ему точно страшно, но не настолько, чтобы всё остановить. Тони не готов, Тони уже не сможет. — Я люблю вас, Мистер Старк, — у Питера глаза цвета любимого Тони виски, и в этом самом виски до безумия хочется утонуть. Тони думает, что это звучит слишком приторно. Тони думает, что рядом с Питером по-другому и не может быть. Тони думает, что это главная проблема Питера — его чувства. Тони думает, что именно они станут причиной какой-нибудь неизбежной глупости, причиной беды. А проблемы на свою задницу Питер находит с лёгкостью. Иногда Тони даже кажется, что Питер ищет их с особым усердием, но нет, всё получается как-то само — талант у пацана. Тони думает, что даже это вызывает сейчас какое-то чувство восторга, будто бы лучше Питера сейчас никого и не сыщешь. Будто бы все эти его минусы сейчас обращаются в плюсы. Просто Тони знает, что дело не в минусах. Просто Тони сам по себе один сплошной минус. Наверное, именно поэтому он так притягивает к себе Питера. Видимо это и есть главная причина влюбленности этого мальчишки. — Пожалуйста, скажите, что вы тоже, — молчание Тони Питер, видимо, принял по-своему, и именно поэтому сейчас на его лице читалось такое разочарование. — Питер, неужели это без слов не ясно? — Тони усмехнулся и толкнул мальчишку ближе к кровати, резко стягивая с него свитер. Всё получалось как-то само, и в то же время Старк понятия не имел как себя с ним вести. У Тони было много партнёров, были девушки, были парни, столько, сколько Тони и не вспомнит. Но вот Питера, такого вот Питера, которого просто не повторишь, не было. Такое, как с Питером, у Тони вообще впервые. Даже руки дрожали, как в первый раз. — Я люблю тебя, мелкий, — голос тоже дрожал, когда он говорил это. На самом деле он не верил даже самому себе. Любовь? Тони считал, что он и любовь — давно уже несовместимы. Все эти «чувства» стоит оставить подросткам, это для них парочка слов всё ещё имеет такое огромное значение, но не для Тони. Только вот Питер — подросток. И хочет Тони того или нет — ему придётся говорить эти слова. Питер снова жмурится и утыкается носом Тони в шею, отчего у того мурашки пробегают по телу. Тони зарывается пальцами в его волосы, заставляя снова посмотреть на себя, и целует, нежно, больше дразня, чем позволяя получить от поцелуя хоть какое-то удовольствие. Он ведёт пальцами по плечам Питера, задевая повязки, и отчего-то улыбается, когда тот шипит. Питер топчется на месте, перекатываясь с одной ноги на другую. Ему вообще-то всё ещё тяжело стоять, и ему всё ещё больно, но сейчас совершенно не до этого. Питер еле дышит, окончательно теряя связь с реальностью. Он чувствует запах одеколона Тони Старка, и это лишь усугубляет ситуацию. Он чертовски его хочет. Кажется, он вообще впервые чувствует что-то подобное, такое сильное желание. И только то, что Тони, будто нарочно, причиняет ему боль, всё ещё позволяет держаться за реальность. За ту чёртову реальность, в которой Тони Старк ведёт пальцами по его голой коже, в которой губы Старка касаются его собственных, и всё, что отделяет их от полёта в бездну — это полшага до кровати, который Питер делает сам, утягивая свое личное безумие за собой. — Чёрт! — Питер вскрикивает, когда приземляется спиной на, казалось бы, мягкую поверхность кровати. Тони ловит его выкрик губами, и тут же целует его в уголок рта, будто бы успокаивая. Падать на кровать больно. Ощущать вес чужого тела на себе ещё больнее. Но Питер сильнее вцепляется в плечи Тони, подтягивает его ближе, и наконец-то впивается в его губы настоящим поцелуем, заканчивая эту игру. Питер стонет от боли и от того, насколько сильно ему хочется прижаться ближе. Только вот Тони не даёт, он упирается на одно колено, не позволяя себе полностью опуститься на тело мальчишки. Питер думает, что смог бы вытерпеть сейчас ещё парочку грузовиков, но вот терпеть это миллиметровое расстояние уже не в силах. Ему хотелось Тони Старка, ему хотелось ближе, на себе, в себе чёрт возьми. И он с ужасом понимал какие именно вещи сейчас крутились в его голове. Чего именно он хотел. — Мистер Старк? — Тони смотрел на него расфокусированным взглядом, явно ожидая продолжения. — Пожалуйста, возьмите меня, — вообще-то его шёпот не задумывался настолько блядским, но прозвучал он так, будто Питер подрабатывал проституткой минимум пару лет. И это, кажется, запустило пусковой механизм. Потому что Тони Старк тоже не железный. Это было безумием, самым настоящим, захватывающим их обоих, отпускающим тормоза. Питер уже мало что соображал, лишь пытался быть ближе, ближе, насколько это только возможно. Словно любое расстояние между ними могло его убить. Будто бы Тони — единственное, что спасало его в этот момент. Но так оно и было. — Потерпи немного, будет больно, — Старк медлил. И это бесило бы, если бы Питер вообще мог соображать в тот момент. Потому что на самом деле он давно был готов. Несмотря на боль, дискомфорт и прочее-прочее-прочее. Он был готов с первой секунды, потому что он, чёрт возьми, выдержал удар долбанного грузовика, так какого черта он не смог бы вытерпеть то, что Тони обозвал «болью».***
Это не было похоже на сказку. Нет, совсем нет. И не было похоже на то, что описывают в книгах. Не то, чтобы Питер читал много «подобных» книг, но что-то он об этом знал. И это было не так. Не лучше, не хуже — просто не так. У Питера пересохло в горле, и губы болели от поцелуев, и шея горела огнём от засосов, которыми щедро осыпал его Старк. И Питер был уверен, что ни на ком другом он бы так не старался, потому что не был бы уверен, что они сойдут за долбанные полчаса. Те самые полчаса, в которые Тони взял перерыв. И это было ещё более смущающе. Потому что Питер остался лежать на кровати, заботливо завернутый Тони в простынь. Потому что сам Старк стоял возле кровати в чём мать родила и, кажется, совершенно этого не смущался. И от этого голова кружилась ещё больше. Питер не мог отвести от него взгляда, Питер вообще ничего не мог. Он просто лежал, как полный идиот, и пялился на подтянутое тело Старка, которое только что втрахивало его самого в кровать. И это казалось ещё большим безумием. — Ну что, паучок, теперь ты доволен? — спросил Тони, опускаясь на край кровати. Его голос был хриплым и уставшим, но не менее довольным от этого. И Питеру нравилось это замечать. — Ага, — вообще-то Питер хотел сказать что-то язвительное, или… нет, он ничего не хотел. Вообще-то он внезапно почувствовал себя дико уставшим, а ещё… это дурацкое чувство в груди, которому он не мог дать названия. Что-то вроде… обиды, что ли? — Вы уйдёте? — Тони пожал плечами. Питер этого боялся. Боялся, что вот сейчас Старк просто оденется, встанет и уйдёт. И снова пропадёт на несколько дней, потому что… да кто его знает почему! Потому что Тони так уже сделал после поцелуя, и не факт, что этот секс что-то изменил. Секс… Питеру даже думать об этом было дико непривычно. Он переспал с Тони-мать его-Старком. И если об этом кто-нибудь узнает, то ни за что не поверит, потому что это просто безумие! — Так, паучок, что бы ты там сейчас себе не навыдумывал — это не так! Я не собираюсь бросать тебя, но ты должен понимать, что мы с тобой не сможем быть постоянно вместе. Надеюсь, ты готов к этому? — рука Тони легла на ногу Питера, и тот вздрогнул. Вообще-то ему стало стыдно. — Нет, мистер Старк, я всё понимаю, правда! — Тони прокашлялся. — И… давай просто Тони? Я, конечно, не против фетишей, но всё-таки это ужасно напрягает. Наедине — Тони, договорились? — Питер кивнул, и сам не заметил, как его губы растянулись в улыбке. Он давно не чувствовал себя настолько счастливым. Ему до ужаса захотелось назвать Старка по имени. — Тони?***
Питер сидел на маленьком кожаном диванчике в кабинете Старка и пытался осмыслить всё, что произошло за сегодняшний день. Старк печатал что-то за монитором компьютера, изредка поглядывая в сторону Питера, но делал вид, что безумно занят. Питер улыбался. Потому что ловить взгляды Тони — обеспокоенные или нет — было до жути приятно. Потому что Тони Старку, кажется, действительно было не плевать на него. На экране телефона то и дело высвечивались пропущенные от Тома и Мэй, и он, конечно, понимал, что стоит ответить, но… не хотел. Он хотел оттянуть возвращение домой ещё хотя бы на полчаса. Поэтому набрал Мэй СМС о том, что прямо сейчас помогает Неду, и ответит, как только освободится. Он понимал, что за это ему наверняка влетит. Но влетит потом, а прямо сейчас у Питера всё хорошо. Даже слишком хорошо. Прямо сейчас у него есть Тони.