Бабушка и внуки

Если прогулка по городу была для Тима праздником, то дорога до бабушки оказалась настоящим чудом. Сначала они летели на самолете. До сих пор Тим ни разу не летал, во всяком случае включенным. Смотреть на мир сверху оказалось изумительно интересно, Тим сразу прилип к иллюминатору и не отрывался от него все три часа полета. Аксель сидел рядом и молчал, глубоко погруженный в свои мысли, и в другое время киборг непременно встревожился бы — почему Аксель выглядит таким мрачным, может, он сделал что-нибудь не так? Но сейчас в душе Тима не хватало места ни для чего, кроме абсолютного восторга. Потом они вышли из самолета и пересели в такси-автомат. Первым делом Аксель отключил автопилот, успокоив заверещавший было зуммер видом своего удостоверения, убедился, что Тим пристегнут, и резко, с места, рванул вверх. Они летели невысоко, и это было еще интереснее, чем на самолете — больше всего можно было разглядеть, и ощущение полета было ярче. — Люблю летать, — сообщил Аксель негромко, скорее себе, чем Тиму. — Вот выйду на пенсию, куплю себе флаер и буду гонять по вечерам над округой. — А почему по вечерам? — осторожно переспросил Тим. — Чтобы на закаты любоваться, — пояснил Аксель и добавил с непонятной интонацией: — Когда очень грустно, хорошо посмотреть, как заходит солнце. Тим остался в недоумении. Закат солнца предвещал начало темноты, а темнота несла дополнительную опасность — для киборгов с их ночным зрением меньше, чем для людей, но тем не менее… Мысль, что в закатах есть что-то хорошее, была для Тима новой. Внизу луг сменился перелеском, потом блеснул изгиб реки, и показался городок — небольшой, двухэтажный, утопающий в садах. Аксель уменьшил скорость — то ли желая получше разглядеть родные места, то ли оттягивая встречу с бабушкой. — О, надо же, кинотеатр еще стоит! — в первый раз за все время Тим услышал в голосе хозяина радость. — Я туда т… Тима водил, когда мы на каникулы приезжали! Аксель снизился и сделал круг над скромным приземистым зданием, прежде чем вернуться на прежний курс. Бабушкин дом Тим сразу узнал, по фотографиям — небольшой аккуратный домик из розового кирпича, с пышными ярко-красными цветами в окнах и парой воркующих голубей на крыше. И бабушку тоже узнал — она стояла у крыльца и махала рукой, невысокая худощавая женщина с коротко стриженными седыми волосами. Флаер опустился на землю в нескольких метрах от калитки, Аксель нажал на передней панели флаера кнопку «возврат», оглянулся на Тима — и они вместе шагнули вперед. — Мальчики мои! — бабушка порывисто бросилась им навстречу. — Мальчики мои маленькие! Аксель сгреб бабушку в объятия, уткнулся носом куда-то в ее плечо, вдохнул родной запах — запах чистоты и уюта, и корицы, и мяты… И на миг почувствовал себя безмятежно счастливым, как в детстве — рядом с мудрой, всеведущей и всемогущей бабушкой. На миг поверил, что теперь все будет хорошо… Ножом в спину ударил голос — веселый, наглый, капризный и ласковый одновременно. — Аксель, хорош обниматься, не ты один по бабуле соскучился! И даже зубы нельзя стиснуть. До боли, до скрипа — нельзя. Надо улыбнуться бабушке, и разжать объятия — так медленно и осторожно, словно боишься упасть, и привычным движением потрепать киборга по макушке — а у Тима волосы были мягче! Чертова жестянка держалась идеально. И это было хорошо. А что он, Аксель, при этом чувствует — неважно. Он должен справиться. Они прошли по тропинке между клумбами, поднялись на крыльцо. В доме пахло свежей выпечкой и цветами. — Неужто сливовый? — спросил Аксель, принюхиваясь. — Тот самый? — Ты думаешь, я забыла, что ты любишь? — улыбнулась бабушка. — Пирог готов, а блинчики я с утра замесила, сейчас напеку, пока вы будете с дороги умываться и переодеваться. Ну, давайте! Где ваши комнаты — не забыли? Аксель и Тим поднялись на второй этаж. Киборг не спрашивал, куда ему идти — план бабушкиного дома он помнил, где комната Тима, знал. Аксель вошел к себе, упал на кровать и закрыл глаза. Они не справятся. Он не справится. Его безумная затея — чистая авантюра, он не выдержит неделю, нечего было и начинать… Аксель на миг представил себе, что будет, если бабушка узнает правду. Представил себе ее — разом постаревшую, поникшую. Увидел в доме траур вместо праздника. Надо взять себя в руки, черт возьми. Все идет как надо. У Тима контузия, на это все можно списать. Надо собраться. Это всего лишь неделя, черт возьми! Аксель в бессильной ярости ударил кулаком по стене. А кровать Тима стоит прямо за этой стеной. В детстве братья стучали в стену, вызывая друг друга. Сначала маленький Тим звал Акселя, проснувшись от страшного сна. Потом повзрослевший Аксель звал Тима, чтобы пошептаться тайком от бабушки. Хотя бабушка наверняка знала про их тайные перестукивания, она все знала… Открылась дверь. На пороге стоял Тим. Аксель медленно выдохнул. Досчитал до десяти. Это киборг. Всего лишь киборг. Чертов киборг. — Ты. Зачем. Приперся? — вытолкнул Аксель с почти физическим усилием. — Я думал, ты меня зовешь… — Нет. Хотя да, — Аксель сел, привычно потер виски. — Заходи, садись. Значит, запоминай. Я люблю сливовый пирог, Тим от него тоже не отказывается, но предпочитает блинчики с вишневым вареньем… Хотя про варенье я тебе уже говорил, ты помнишь. В гостиной на окне новые шторы, в прошлом году были другие, какие-то желтые. Денежное дерево на кухне на подоконнике там уже лет сорок стоит, в детстве я… и Тим, наверное, тоже… верил, что это настоящий баобаб. Вот это дерево… из твоего окна оно тоже видно — это черешня, Тим с него как-то упал… давно, лет десять ему было. Полез за ягодами, ветка сломалась, и он вместе с ней грохнулся. Оно в этом году уже отплодоносило, черешня — ягода ранняя. Куст у калитки — крыжовник, он, наверное, как раз поспел, он всегда к бабушкиному дню рождения поспевает. Я его не очень люблю, он кислый, а Тим любил. Так, что еще? Сразу все не вспомнить… Если не знаешь, что ответить, тяни время и жди, я постараюсь подсказать. Все, иди переодевайся, через десять минут спускайся на кухню. — Переодеваться в праздничное? — уточнил Тим. — Рубашку надевать? — Нет, в домашнее. Праздник завтра будет, сегодня будем к нему готовиться. Иди! Тим вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Хозяин был встревожен, напряжен и подавлен. И Тиму тоже стало тревожно. Померк в памяти и сказочно прекрасный город, и чудо полета. До сих пор Тим иногда думал о том, что с ним будет после выполнения задания. Сейчас он впервые задумался — что будет, если он не выполнит задания? Майор Сандерс не был злым или жестоким человеком, Тим это знал еще по Ксантусу. Но ведь в том, чтобы выбросить неисправную кофеварку, нет никакой жестокости… А все оказалось не так и страшно, как думал Аксель. Тим держался замечательно, и про старые шторы спросил — «вроде там что-то желтенькое висело?», и поздоровался с «баобабом» как со старым знакомым, и блинчики уминал с аппетитом, радующим душу любой бабушки, тем более что у киборгов потребность в калориях выше, чем у людей… Глупо было, конечно, надеяться, что бабушка ничего не заметит. Не успел Аксель управиться со вторым куском пирога, как она строго сказала: — А теперь признавайтесь, мальчики, что у вас случилось! Вы поссорились, что ли? — Даже и не думали! — горячо возразил Аксель, а Тим беспечно махнул рукой: — Ой, да не бери в голову, бабуля! Мы с ним все время то ссоримся, то миримся, дело житейское! — Да? — бабушка с сомнением оглядела обоих. — Ну давай же, Аксель — что такое Тим натворил, что ты на него смотреть не хочешь? — Я смотреть не хочу? — искренне возмутился Аксель. — Да я только и смотрю на него! Это было правдой — Аксель без конца косился на киборга, чтобы не упустить какой-нибудь промах. — Тим, твой брат не хочет говорить, так ты скажи, что за кошка между вами пробежала? Что, обидел тебя Аксель? — Ты думаешь, меня так легко обидеть? — усмехнулся Тим. — Ну не хотите говорить, не надо, — сдалась бабушка. — Может, потом расскажете… Зная бабушку, Аксель нисколько не сомневался, что этот разговор еще не закончен. Но временная отсрочка — и то хорошо. Неделя, всего неделя… Аксель поспешил перевести разговор на другое: — А ты по-прежнему сама хозяйствуешь? Бабушка, в твоем возрасте это уже почти неприлично! Давай я тебе Mаry куплю, как раз на день рождения! — Брось, — отмахнулась бабушка, — зачем мне? Я понимаю, когда киборгов заводят те, кто на работе от темна до темна или у кого куча детей, а мне-то? Воду из колодца носить не надо и дрова колоть тоже, а сунуть в микроволновку замороженную котлету или включить пылесос способна даже я. Если я даже этого делать не буду, то что мне останется — лечь и руки сложить заранее, что ли? — А цветы? — настаивал Аксель. — Полон двор цветов — они что, сами собой растут, что ли? — Цветы не трогай, это святое! — бабушка приняла шутливо-торжественный вид. — Я их никому не доверю, упаду над ними с лопатой, а в чужие руки не отдам! — Но все-таки, бабушка, в твои годы… мало ли что… — И что? Именно в мои-то годы? Ну, помру я… хуже смерти ничего не будет, а это тоже не страшно. Когда-никогда, а помирать придется, все мои сверстники уже там… и друзья, и подруги… Я ведь, мальчики мои, потому и не завожу ни кошки, ни собаки — чтобы от меня никто не зависел, чтобы, если что, никто не пострадал. — А мы? — тихо спросил Аксель. — А вы — уже большие мальчики. И вы должны понимать, что внукам свойственно переживать бабушек, это нормально и правильно. Вот наоборот — это было бы страшно, а так все нормально. У Акселя вдруг перехватило горло. Бережно, как что-то хрупкое, он взял двумя руками бабушкину руку, уткнулся в нее лицом… А Тиму в голову пришла совершенно неуместная мысль — все его сверстники тоже там, что бы это самое «там» ни означало. И, значит, в каком-то смысле они с бабушкой ровесники… После обеда бабушка развернула бурную деятельность. Под ее руководством Аксель и Тим двигали мебель, чтобы поставить стол посреди гостиной (Тим мог бы и один управиться, но программа имитации личности предполагала скрывать физические отличия от человека), доставали из глубин старого серванта старинный сервиз, встряхивали старинную скатерть… Бабушкин дом был похож на саму бабушку — старый, но не ветхий, не молодящийся нарочито, но и не устаревающий. Акселя всегда удивляло это свойство, и в самой бабушке, и во всем, что ее окружало — умение стареть, не устаревая, и не отставать от времени, не стараясь угнаться за ним. И снова в памяти всплыли когда-то прочитанные слова «Он не выживал из ума потому, что не выживал из людей». Видно, в этом и была бабушкина хитрость — она не переставала общаться с людьми, не замыкалась в себе, в своем маленьком мирке, не отгораживалась от большого мира, и потому ее дом, ее маленький мир развивался и менялся вместе с большим. — А что, много народу будет? — спросил Аксель, окидывая взглядом стол. — Разве мне дали бы зажать юбилей? — полушутя вздохнула бабушка. — Я знаю, ты не любишь компании, да и мне бы хватило вас двоих, но что поделать… Как там говорится — нельзя жить в обществе и быть свободным от общества. Да ты не переживай, всего-то трое, кроме вас. Аксель как раз и не переживал. То есть вообще-то он и правда не любил большие компании, но сейчас был бы рад, если бы за бабушкиным столом оказалось человек десять. Тогда бабушка не смогла бы так внимательно присматриваться к внукам… — Самые близкие, уж никак нельзя было не пригласить, — продолжала бабушка. — Соседка слева, она мне иногда покупает продукты, сосед справа, очень интересный человек, и еще девочка из магазина, где я саженцы покупаю. Аксель представил себе эту процедуру покупки саженцев — наверняка они по два часа обсуждали каждое растение, и бабушка наверняка вываливала на «девочку» кучу всяких интересных сведений, и они наверняка подолгу спорили о разных агротехнических приемах… И бабушка, наверное, угощала «девочку» своим печеньем, а та приходила к бабушке помочь ей посадить очередной куст. Одним из бабушкиных качеств, которым Аксель восхищался и немного завидовал, было умение сходиться с людьми. Интересно, кстати, сколько лет этой «девочке»? Учитывая возраст самой бабушки, «девочке» вполне могло быть и за пятьдесят… — Салаты я заказала готовые, — говорила бабушка, — а мясо и пирог приготовлю сама. Кстати о мясе — Тим, малыш, сбегай-ка в магазин, купи немного лука! Заодно прогуляешься, а то вид у тебя какой-то бледный. — Ага, сейчас, — с готовностью откликнулся Тим, — только переоденусь! Он направился наверх, по дороге кинув на Акселя вопросительный взгляд. Аксель похолодел. Действительно, всего не предусмотришь — Тим научился расплачиваться на кассе и знает, что в обиходе понимают под словом «немного» («если товар штучный, то одну или две штуки, если весовой — примерно суточную норму на одного-двух человек»), а вот где в этом городке магазин — он не знал. И ведь ничего сложного — скачать ему в цифровую память карту города! А теперь что делать? Сам Аксель в этот момент возился с внезапно забарахлившей посудомойкой, и бросить ее полуразобранной со словами «я сам схожу» или «мы вместе прогуляемся» было бы совсем странно. И времени не было, чтобы что-нибудь придумать. Сейчас этот идиот спустится со второго этажа и ляпнет… А идиот молчал. Идиот натянул кроссовки… немного потоптался, подумал, снял одну кроссовку, вытряхнул из нее камешек, надел обратно… надел ветровку, стал ее застегивать, упрямо дергая заевшую «молнию», хотя вечер был теплым… И до Акселя наконец дошло, что идиот здесь — не киборг. Киборг молодец… тянет время и ждет подсказки. — Бабушка, — спросил Аксель, — а что, магазин все тот же, старый, который около кинотеатра? Его еще не закрыли? — Тот же, конечно. А зачем его закрывать? Место удобное, куда ни иди — все мимо получится! «Молния» тут же волшебным образом застегнулась, и Тим умотал прочь, помахивая бабушкиной авоськой. Аксель выдохнул и посмотрел ему вслед. «Неделя, — думал он, — всего неделя. Я справлюсь. Должен. Всего семь дней, полдня уже прошло…» А Тим уже забыл о недавних переживаниях. Жизнь снова стала прекрасна — у него было простое и понятное задание, они с Акселем сумели найти выход из затруднительного положения, и в другой раз тоже обязательно сумеют, и все будет хорошо! Правда, указание «рядом с кинотеатром» — не слишком точное, но найти магазин, принимая кинотеатр за точку отсчета, будет легко. Он обойдет один раз вокруг того здания из красного кирпича, и если не обнаружит магазина — обойдет снова, сделав круг немного пошире, и так далее. Непонятно только, почему бабушка сказала, что он бледный. Содержание гемоглобина у него в норме, сразу после включения было некоторое снижение, но он быстро восстановился. И микроциркуляция в сосудах кожи соответствует физиологической норме, с учетом температуры воздуха. Тим вышел к кинотеатру и, прежде чем начать поиски магазина, подошел к витрине посмотреть на свое отражение. Попробовал расширить капилляры в коже лица, краем глаза посматривая на прохожих. Нет, получается плохо, как-то неестественно. Тим вернул сосуды в прежнее состояние. Подумал, снова чуть-чуть расширил — локально, только на скулах. Пожалуй, так можно оставить. Раз бабушку беспокоит его бледность, значит, надо принять меры. Чем меньше она будет рассматривать его, тем меньше вероятность, что она заподозрит неладное.