Бабушка и внуки

Прошло несколько дней. Аксель, кажется, впервые в жизни в полной мере наслаждался отпуском. Он часами сидел в саду на любимой скамейке с планшетом, перечитывая полузабытые книги. Смотрел старые комедии — к нему присоединялась бабушка, а чуть погодя и Тим, в этом доме старые комедии любили все. Обсуждал с бабушкой новости. Присматривался к Тиму — по-новому, не как к сорванному киборгу, а как к незнакомому человеку. И с легким удивлением понимал, что этот человек ему, пожалуй, нравится — молчаливый, деловитый, собранный и ответственный. И, наверное, Лиза была права, сказав, что они похожи… Приходила Лиза, они вчетвером чинно пили чай в беседке, разговаривали о всякой всячине. Тим приносил из своей комнаты гитару, они по очереди играли, а один раз Лиза принесла свою, и они сыграли вдвоем, получилось очень красиво. Потом Аксель с Лизой уходили гулять. У них уже были любимые маршруты, любимые кафе, любимые лавочки. В парке Лиза кормила с рук белочек, и самую смелую, а может, самую наглую белку Аксель уже узнавал «в лицо». Белки были генномодифицированные, специально для парков — глазастые, пушистые и доверчивые. В те дни, когда Лиза работала, Аксель сам приходил к ней в магазин. Приносил шоколадку или печенье к чаю. Ремонтировал разную мелочевку — к его удовольствию, здесь не было такого идеального порядка, как дома. То ли у Тима руки не доходили, то ли девушки стеснялись его дергать по всякой ерунде, но во всяком случае Акселю нашлось чем заняться. Лиза рассказывала ему про разные растения, хвасталась всходами каких-то редких цветов, просила помочь передвинуть ящик с рассадой. Как-то напарница Лизы, открыв Акселю дверь, крикнула куда-то вглубь магазина: — Лиза, твой пришел! Это было смешно и почему-то приятно. Видимо, с годами надоедает быть ничьим… Тим тоже чувствовал себя совершенно счастливым. У него теперь было все, о чем только можно мечтать, включая гарантированное будущее. А от сияющих лиц Акселя и Лизы на душе у Тима становилось совсем радостно. Киборг сделал для себя очередное открытие: оказывается, когда близким людям хорошо — это радует. Оказывается, можно радоваться чужой радостью, и чужое счастье может стать своим. Это надо было как следует обдумать, а может, даже обсудить с бабушкой. Как-нибудь потом. Когда Аксель вышел к ужину угрюмым и хмурым, Тим заволновался. Год назад он испугался бы за себя. Сейчас — встревожился за Акселя. На вопрос бабушки тот бросил коротко и непонятно: — Письмо получил. С Ксантуса. Бабушка молча кивнула, словно этот ответ все объяснил, и перевела разговор на другую тему. А после ужина Аксель вдруг окликнул Тима: — Пойдем, пройдемся немного… Ушли они недалеко — до ближайшего бара. В дверях Аксель помедлил, сказал Тиму: — Ты можешь не пьянеть, если не хочешь. Или вовсе не пить. Просто посиди… не такой уж я пьяница, чтобы в одиночку напиваться. Киборг не понял, почему напиваться в компании лучше, чем в одиночку, но кивнул. Они сели за столик в углу. Тим настороженно огляделся по сторонам. — Знакомых боишься встретить, что ли? — усмехнулся Аксель. — Не то чтобы боюсь… ребят из команды, волейболистов. — Ты им что, пить запрещаешь? — Как я могу им что-то запрещать? — удивился Тим. — Просто не советую. — Ну раз не запрещаешь, то и тебе иногда можно, — решительно заявил Аксель. Бар мало отличался от столичного, того, куда Аксель водил Тима год назад. Тогда все было почти так же… и совсем по-другому. Год назад киборг старался угодить хозяину, а теперь хотел поддержать близкого человека. Человека, к которому испытывал уважение, благодарность и даже, пожалуй, любовь. Год назад Аксель был один, вместо сидящего рядом с ним киборга с лицом брата можно было просто поставить на столик голографию. А теперь с ним был… как ни странно, с ним был близкий человек. Человек, с которым они вместе переживали за бабушку той ночью в больнице, с которым они вместе радовались, глядя на ее первые шаги по палате… Все изменилось за этот год. И, пожалуй, изменилось к лучшему. Тим взял стакан, осторожно попробовал. Вкус был странный, но не неприятный, калорийность высокая, токсичность незначительная. Первый стакан Аксель выпил молча. Потом заговорил — сдержанно, почти сухо. — Клайм погиб. Ты помнишь Клайма? Тим кивнул. Вопрос был бессмысленным — киборг помнил всех, с кем общался больше трех минут. Но он уже знал, что люди задают вопросы не только для того, чтобы получить информацию. Аксель говорил медленно, успевая между фразами сделать по несколько глотков. — Жалко его. Родители остались. Он один был в семье… ни братьев, ни сестер. Надо мне будет потом слетать к ним, навестить… Жалко. Хороший он был парень. Тим неопределенно пожал плечами. Он затруднился бы сказать, хорошим или плохим человеком был Клайм. — Ну да, тебе все люди там одинаково пофиг были… — Не все, — возразил Тим. Аксель некоторое время смотрел на него с недоумением, потом сообразил: — Сержант твой, да? Тим кивнул. На самом деле нельзя сказать, чтобы все остальные люди были совсем уж одинаковы, но вряд ли сейчас было бы уместно подробно рассказывать об этом. — Слушай, — вдруг спросил Аксель, — ну про людей понятно, а другие киборги? Какие у вас отношения? Ну, вы же общаетесь как-то? Был у тебя кто-нибудь, с кем ты… ну, дружил, что ли? Тим помедлил с ответом. — Был один DEX… Мне казалось, что он такой же, как я… сорванный. Я пытался с ним разговаривать. И вслух, и напрямую. Он молчал. Может, не верил мне… я ведь мог и провоцировать его, выполняя чей-то приказ. Может, он еще не умел говорить. А может, ничего и не было… может, мне все показалось… Тим еще помолчал и договорил: — Он быстро погиб. Меньше двух месяцев прожил. — В каком смысле — еще не умел говорить? — удивился Аксель. — Вы же не младенцы, вы с самого начала умеете говорить! — Мы с самого начала умеем отвечать на вопросы — уточнил Тим, — а разговаривать не по программе, а самому по себе… не знаю, как другие, а я не сразу смог. Месяца через три после того, как начал думать… как меня сорвало. И говорить, и делать что-нибудь не по программе. — То есть целых три месяца ты все чувствовал и понимал, а делать ничего сам по себе не мог? — сообразил Аксель. — Ужас-то какой! — Почему ужас? — не понял Тим. — Наоборот, хорошо. Если бы не это, я бы сразу засыпался, я же совсем глупый был. А так хоть немного поумнел… начал понимать, как притворяться. — Все равно ужас, — убежденно сказал Аксель. Они опять помолчали. — У Клайма девушка была, — заговорил Аксель все так же медленно. — Через полгода пожениться собирались. Хорошо, что не успели. — Почему хорошо? — не понял Тим. — Дети родились бы. И остались бы без отца. А без отца плохо… даже в семнадцать лет плохо без отца, а малышу тем более. Тим глубоко задумался. — Но ведь лучше быть плохо, чем совсем не быть, — озвучил он наконец. Теперь задумался Аксель. — Ну не знаю… Родителям-то его точно было бы лучше. Зато его девушка теперь может выйти за нормального человека, такого, на которого каждый день «похоронку» ждать не придется. И дети будут расти в нормальной семье, с живым отцом. — А может, она не хочет за нормального человека? Раз она собиралась замуж за Клайма? Аксель опять задумался. Чертов киборг, несмотря на свою наивность — а может, как раз благодаря ей, — умудрялся задавать очень интересные вопросы. Было о чем подумать. Ведь, действительно, девушка Клайма… да и Лиза, если на то пошло — разумный человек, прекрасно понимающий, что вероятность дожить до старости для ее избранника невелика. Так, может, не стоит считать их выбор заведомой ошибкой? Может, они видят в Клайме… да и в самом Акселе, если на то пошло… что-то такое, что перевешивает все достоинства нормальных людей? — А почему родителям было бы легче, если бы Клайм успел жениться? К досаде Акселя, киборг со своей любознательностью не дал обдумать такую интересную проблему. — Да не от того, что женился, это как раз неважно. Вот если бы дети были, тогда да, родителям было бы лучше. — Почему? — настойчиво повторил Тим. Очень трудно объяснять то, что и так всем известно. Аксель честно постарался: — Потому что дети — это как бы продолжение человека. То есть если бы у Клайма остались дети, он как бы не совсем погиб. Не до конца. — Понятно, — задумчиво сказал Тим, кивая то ли словам собеседника, то ли своим мыслям. — Да что тебе понятно? — хмыкнул Аксель — Понятно, почему бабушка хочет правнуков, — очень серьезно проговорил киборг. — Она не хочет, чтобы когда-нибудь ты совсем погиб. Он еще немного помолчал. — А ведь твой отец был продолжением бабушки, так? Значит, если у тебя будут дети, получится, что и сама бабушка никогда не умрет совсем. Аксель помотал головой, ошеломленный как самим выводом, так и тем фактом, что киборг, пусть даже сорванный, вдруг ударился в такую философию. А Тим сказал совершенно будничным тоном, каким советуют взять зонт, если идет дождь: — Женился бы ты на Лизе. И тебе хорошо было бы, и ей, и бабушке. Наверное, он все-таки немного захмелел. На трезвую голову он вряд ли смог бы настолько забыть о привычке к субординации… — Ты не понимаешь, — мрачно ответил Аксель, — ты не понимаешь… хотя ты как раз мог бы понимать, ты же сам там был… Я так не могу… мне нельзя. Я сегодня есть, а завтра неизвестно где, в каком состоянии и жив ли вообще. — Завтра… А знаешь, очень давно, еще на Земле, один умный человек так сказал: «Если я буду знать, что завтра конец света, я все равно сегодня посажу яблоню.» — То яблоню, — Аксель отмахнулся от аргумента, хотя сама фраза была красива. — Яблоням все равно, кто их поливает — тот, кто сажал, или совсем другой человек. И если тот, кто сажал, погибнет, они плакать не будут. Тим сначала подумал про бабушкины розы, потом — про свой каламондин. И спросил с искренним огорчением: — Ты правда так думаешь, что им все равно? Аксель сначала подумал про бабушкины розы, потом — про их с Лизой киренгешому. И ответил честно: — А хрен их знает! Может, и не совсем… Ты меня с толку не сбивай, я не о том говорю! Ты скажи, у твоего умного человека дети были? — Пятеро! — в свое время Тим не поленился поискать в инфранете информацию. Правда, понял он далеко не все, но уж такие факты запомнил. — Круто! — оценил Аксель, допивая очередной стакан. — Да уж, такого никаким концом света не запугаешь! После чего уставился на стакан, пытаясь сообразить, сколько он уже выпил. Потом махнул рукой на это бессмысленное занятие и скомандовал: — Пойдем-ка домой, а то мы еще и не до такого договоримся! Сказать это оказалось проще, чем сделать. Встать на ноги удалось со второй попытки, выйти в дверь — с третьей. На крыльце Тим предложил: — Давай такси вызовем? — На фига? Нормально дойдем, проветримся! — бодро ответил Аксель и тут же споткнулся, Тим едва успел его подхватить. — Я с того раза практически и не пил, — сказал Аксель почему-то извиняющимся тоном. — Я тоже, — ответил Тим. Аксель хмыкнул: — Кажется, у нас с тобой формируется традиция — раз в год напиваться. — Раз в год это же немного, да? — уточнил Тим. — Это же не вредно? — Да что тебе будет! — чуть раздраженно бросил Аксель. — Тебе даже похмелье не грозит. — Я не о себе… — смутился киборг. Теперь смутился и Аксель. — Ну и обо мне не беспокойся, все нормально. После того, как Аксель в третий раз чуть не упал, Тим закинул его руку себе на плечо, а сам ухватил его за пояс. Теперь со стороны казалось, что они просто идут, обнявшись. Взвалить Акселя на спину было бы проще, но Тим оберегал репутацию майора Сандерса. — Если у Лизы будут дети, а меня убьют, ты будешь ей помогать? — вдруг спросил Аксель совершенно трезвым голосом. Наверное, он был гораздо пьянее, чем самому казалось… не мог же он, в самом деле, в ясном уме обсуждать такое, и тем более с киборгом! — Я не знаю, как надо помогать с детьми, — виновато ответил Тим. Подумал и добавил: — Но я научусь… посмотрю в инфранете! Про себя он подумал, что это, наверное, очень интересно — смотреть, как растут дети. Еще интереснее, чем с цветами. Похмелья у киборга действительно не было, но все равно наутро он себя чувствовал как-то нехорошо. Его тревожили воспоминания о вчерашнем вечере. Пусть Аксель признал его человеком и первый начал обращаться с ним как с равным, все равно не следовало вести себя так… неуважительно. Аксель с утра был хмур и задумчив, и от этого Тиму было еще неспокойнее. Промаявшись пару часов, Тим пошел в сад и взялся делить разросшиеся за лето кусты флоксов. По-хорошему это дело могло бы подождать неделю-другую, но Тим знал, что физическая работа заглушает тревогу. У Акселя же и научился, в те дни, когда они еще не знали, как все обернется с бабушкой. Там, в саду, его и нашел Аксель. Постоял молча, посмотрел, как он работает, неожиданно спросил: — Может, помочь? Тим хотел отказаться, потом вдруг согласился. — Ага, давай! Возьми тут за стебли, я сейчас лопатой подкопаюсь, а ты потяни! Вдвоем они разделили два куста. Работали молча, но молчание не тяготило — слова были не нужны, они и без того понимали друг друга. Пристраивая в посадочную яму очередную делёнку, Аксель вдруг спросил: — Ты знаешь, что такое рабство? Тим кивнул, аккуратно подгребая землю. Он действительно знал. Среди книг, которые он прочитал в первую очередь, были школьные учебники, в том числе и по истории. — Рабу можно было дать вольную, — зачем-то сообщил ему Аксель. — А тебе нельзя. По документам я все равно тебе хозяин. — Меня это устраивает, — поспешно сказал Тим. Аксель был ему хозяином не только по документам, но и по программе, но зачем было напоминать об этом? — Меня не устраивает, — хмуро сказал Аксель, — только нас с тобой никто не спрашивает. Мы с тобой так и будем связаны, пока я жив. Они перешли к следующему растению. Куст был не так уж велик, и Тим задумался, разделять его или оставить до следующего года. — Ну чего ты? — поторопил его Аксель. — Смотри, вот тут прямо явно отдельная часть, давай ее и пересадим! Тим наклонился, присматриваясь. Аксель продолжал тем же тоном: — Я оформил документы на Лизу… на случай своей гибели. Еще тогда, сразу же. Если хочешь, могу переделать… на твоего начальника, например. Как хочешь. Тим честно подумал. Мистер Ричардс добрый и хорошо к нему, Тиму, относится… — Нет, оставь как есть, — решил он наконец. — Пусть будет Лиза. — Ну, как знаешь… Так вот, документы я оставлю тебе. Отдашь их Лизе, если у тебя проблемы будут, как у бесхозного. А если не будут — не отдавай. И не говори ей ничего. — Почему? — растерялся Тим. — А зачем ей об этом знать? Ты и без хозяина неплохо справляешься. Тим помолчал. Потом решился: — Я тебе вчера наговорил глупостей… извини, ладно? — Все ты правильно наговорил, — возразил Аксель. — Я поговорю с Лизой. Думаешь, она согласится за меня замуж? — А ты что, сомневаешься? — удивился Тим.