Snatch

      — Оромэ, ты таки будешь меня слушать?       — А шо, у нас есть выбар?       — Не надо было понимать это буквально. Ну, эту прекрасную историю про то, как Фауста повели в лес. В ней есть глубокая мораль!.. Но требовать от настоящего металиста, чтобы он в это поверил?..       Группа глубоко антисоциальных и безбожно волосатых молодых людей неспешно брела по безлюдной ночной улице Осло, обсуждая недавнее потрясение всей блэк-металлической оболочки неформальной среды Норвегии. Вернее, один из них принял на себя тяжкое бремя оратора, в то время как трем оставшимся выпала счастливая доля невольных слушателей. Однако, они едва ли выражали желание потягаться за место вещателя, потому как на данную тему мнений существовало всего два: не требующее доказательств и то, какого придерживался Тулкас. Оромэ, Намо и Ирмо же предпочитали хранить безмолвный нейтралитет, близкий к позиции «слепому не докажешь».        — Официальная версия — красивая история, только и всего, — продолжал неуемный Тулкас, — освещение в СМИ наших жизней основано на неверном толковании символики и действий…        — Достаточно! — Мирно, но настоятельно прервал речь Ирмо, — Намо, скажи же что-нибудь!..        — Слушайте, вы что, заняты? — Так же мирно, но неуклонно парировал Тулкас. — Я расскажу вам всю историю целиком. Дело в том, что при виде наших одежд люди пугаются и ждут, что мы таки всадим им по ножу в ребра. Они считают, будто черный цвет символизирует нашу агрессию, а не ненависть. Разница небольшая для обывателя, ошибиться легко, потому что тут все, типа, зависит от контекста. Из этой ошибки выросла сенсация: металист заколол пидераста, понимаете? Внимание людей приковало слово «заколол». Не каждый день кого-то режут в лесу. Тем более, металист. Но дайте этому заголовку обойти все газетенки Осло, и в результате вы получите массовые гонения на металистов всех мастей.        — Ой-вэй, и что же ты хочешь этим сказать? — Наконец подал голос Намо.        — Я-таки хочу сказать, что даже если что-то написано, то это не значит, что оно так и есть. Но это их надежда. Куда удобнее ведь видеть все зло мира в обычных парнях, носящих черные шмотки. Какая разница, правда это или нет? Людям нравится шовинизм.        — Не хочу больше слышать. — Отрезал Ирмо.        — Кароче, к кому мы идем на хату?       Направлялись все четверо в квартиру Тулкаса. Просто потому, что у Тулкаса дома всегда было пиво, а еще он жил ближе всего к центру Осло. Благодаря занимательной и теплой беседе о встрече их сокультника и подозрительного мужчины, для которого знакомство обернулось летальным исходом, дорога была пройдена почти незаметно для хозяина квартиры и чуть явственнее для его гостей.       Металисты заходят в подъезд молча, а поднявшись на один пролет по лестнице видят курящего на площадке черного.        — В чем дело? — Тулкас раздраженно нахмурил брови. — Я спрашиваю, в чем дело? Шо ты от меня хочешь, чтобы я уже терпел черных в своем подъезде?       Черный беззлобно глянул на ребят, явно оценивая возможность огребания от них люлей и масштаб таковых.        — Хорошо, сейчас уйдем, — смиренно проговорил он, очевидно, сделав все нужные выводы.        Когда черный повернулся спиной к зловеще глядящему на него Намо, тот, без единого звука, схватил его одной рукой за подбородок, другой — за шею, и повернул до характерного хруста.       Черный упал, прошелестев объемной цветастой курткой.        — Ну еб твою за ногу, Намо!.. — Вздохнул Ирмо.        — А это все из-за неправильного толкования, не надо понимать буквально! — Спокойно ответил Намо и опустился на корточки перед телом, начиная обшаривать его карманы.       Тулкас как ни в чем не бывало продолжил подниматься по лестнице, начиная развивать тему влияния СМИ на поведенческую модель субкультуры, Ирмо молча наблюдал за действиями Намо, а Оромэ мялся меж двух огней, не зная, к наживе ли или пиву ему податься.       И именно в этот момент Намо один за другим вытащил из кармана парня три сияющих камня.