Прокладывая пути

Рассвет они благополучно проспали. Когда Тобирама открыл глаза, солнце белым бликом проникало сквозь верхушки деревьев над его головой. Было пасмурно и тихо, погода намекала на приближавшиеся холода, пусть в Стране Огня едва начинался сезон летних гроз. Приподнявшись на локтях и оглядев спящих вповалку спутников, он покачал головой, сетуя на общую безалаберность и того гения, который заснул в дозоре. Если у них вообще был дозор, конечно, потому что Тобирама уснул слишком рано, чтобы иметь возможность судить об этом. Растолкал Хашираму и, пока тот, зевая, пытался пригладить кошмар на голове, сбежал к берегу. Лес выглядел более мирным, чем раньше. Сероватый цвет болезненно худых деревьев обернулся благородно посеребренной корой, а верхние кроны полнились птицами, которые, впрочем, не спешили опускаться ниже. Он вышел к воде, то и дело находя и зачищая их ранние следы. Озеро было чистым и встречало его неподвижной поверхностью, изредка расходящейся скромными кругами. Слева тянулся высокий склон, правее выдавалась гора, большая, но изящная, с развалинами поверх. То, о чём говорили брат и Учиха. Их отправная точка. Тобирама расширил ощущение чакры, осторожно прислушиваясь к болезненным сигналам ещё истощенного тела, но вокруг не было ни души. Тогда он стянул с себя поддоспешник, раскладывая его на земле у корней. Чудом не замеченная печать ещё сохраняла различимый рисунок, пусть и расплывшись по краям — водостойкие чернила постарались. Снова проверив окружение, Тобирама активировал её с облаком дыма, перехватывая свиток, оказавшийся мокрым с одной стороны. Он вздохнул. Затем распечатал. В этом не было большой необходимости, Тобирама знал содержание — сообщение сворачивали при нём, — тем не менее, казалось правильно перечитать его ещё раз. Отстранённо он пожалел, что не догадался вовремя передать это отцу, однако думать об этом было поздно. Он пробежался глазами по символам, тихо хмыкая — Яманака, всегда предпочитавшие витиеватый стиль изложения, теперь использовали лаконичные и прямые фразы, ясно свидетельствовавшие об их ярости. В свитке оговаривалось время, место и способ — водоснабжение, типично, но действенно. Печать главы клана Яманака, место для печати главы клана Сенджу, пустующее. Тобирама свернул свиток. Главное — передать отцу согласие, ответ не заставит себя долго ждать, всё согласуется меньше чем за сутки. Свиток же… Он снова использовал технику запечатывания. Затем достал кунай, оборвав подкладку, разорвал её на ленточки и позволил им разлететься над озером. Не важно, найдут ли их, до свитка было уже не добраться. Техника водяной тюрьмы позволила быстро организовать завтрак, чтобы оправдать долгое отсутствие. Пока его не было, лагерь успел немного ожить. Хаширама, проигравший в неравном бою с волосами, теперь, закатив штанины, с ворчанием натягивал ледяные поножи. Мадара рассеянно пытался залезть носком в сандалию. Изуна всё ещё спал. — Как обстановка? — По-прежнему тихо, — отозвался Тобирама, складывая рыбу у чадившего огня. Решив, что завтрак важнее экипировки, Хаширама принялся искать ветки, как был, с одной ногой в сетке и завёрнутой кверху штаниной. Учиха фыркнул и кинул в него палкой. Тот улыбнулся и тут же проткнул ей рыбу. Всё время, пока еда готовилась, и позже, пока съедалась, младший Учиха почти не шевелился. Похоже, истощение ударило его сильнее всего, учитывая, что Мадара и не думал подгонять его и то и дело косился на кучу примятых листьев. Ещё и оставшуюся рыбу забрал с собой. Сонные и невыспавшиеся, говорили мало. Собрались, затушили костёр, замаскировали пепел и ямы, скрывая примятости редкой травы. Наконец растолкали Изуну — тот каждую минуту зевал, украдкой потирая глаза, за что получал по рукам, стоило только Мадаре заметить. В лесу оказалось больше жизни, чем сигнализировала чакра. Той частью сознания, что не следила за каждым вздохом Учиха рядом, Тобирама оценивал окружение. Место, чем бы оно ни было, больше всего походило на инверсию привычного им мира, где очаги чакры символизировали скорее об отсутствии объекта, чем наоборот. Будто, представляя линию с нулём посередине, поставить чакру на одну сторону, а местную энергию — на противоположную. Для его сенсорики живые существа здесь казались белыми пятнами, в то время как разряжённая природная чакра слегка подсвечивала карту, будто лес был одним огромным живым существом. Это слегка оглушало, и Тобирама старался не тянуться слишком далеко. Тем не менее, руины были в пределах досягаемости. Вернее, то место, где они предположительно находились, потому что сенсорика говорила только о большом слепом пятне впереди. Чем ближе к нему, тем сильнее размывались ощущения карты, как поднимающиеся волны по мере приближении к центру тайфуна. По крайней мере, это доказывало, что там было что-то. Лес редел, сменяясь холмами, высота земли колебалась, поднимаясь, и возросшее количество открытого пространства начинало всё сильнее давить на нервы. Он сказал себе, что не может отвлекаться, и в качестве альтернативы ещё немного расширил сенсорику, смиряясь с грядущей головной болью. Руины возникли перед ними замком самого богатого феодала Страны Огня — только раз в пять крупнее по площади и полностью из камня. И разрушенным, конечно. Можно было только гадать, как он выглядел в расцвете своей красоты, наверняка что-то незабываемое. Глыбы камня, оставшиеся на возвышенности у озера, были из тех, что, срываясь с горы, оставляют за собой глубокую борозду — некоторые из них могли сравняться в ширину с его ростом. Рядом пораженно присвистнул Хаширама, и в этот раз он не мог ничего ему сказать. Объемы поражали. Тот, кто разрушил это место, должен быть невероятно сильным, подумалось ему, лучше здесь не задерживаться. В этих руинах точно ничего не осталось, вторила другая мысль, стоило поискать в ином месте. Привычный к постоянной угрозе гендзюцу, Тобирама сложил кай. Чувство отступило только для того, чтобы вцепиться в него снова. Ноги загудели от желания повернуть назад, будто впереди их ждал огромный дремлющий монстр. Брат подал сигнал остановки. Деревьев ещё было достаточно, и они остановились под одним из них, собирая порядком растянувшуюся цепочку. — Хаширама? Что случилось? Тот мотнул головой, отмахиваясь. — Сейчас самое время для привала. Руины почти перед нами, стоит перевести дух. Мадара обвел их обоих подозрительным взглядом, но кивнул. Брат кивнул тоже, чуть более расслабленно. Позвал: — Тобирама? Не мог бы ты проверить окрестности? — Уже, — они были слишком близко к Учиха, чтобы верить в иллюзию конфиденциальности, но Тобирама всё равно понизил голос, — вокруг никого, кто использовал бы чакру, как мы или то Существо. От руин исходит сильная энергия даже без сенсорики, я не могу понять, что это, но если в них есть кто-то живой, сигнатура заглушается. Прости, аники. — Вы чувствуете это? — спросил Хаширама. — Угрозу рядом. — Это гендзюцу. — Так и есть, — вмешался Мадара со своего места; он переглянулся с Изуной, который спокойно ел рыбу, совершенно не тронутый повисшим в воздухе напряжением. — Дело в барьере, думаю, что-то вроде печатей безопасности вокруг руин. Наверное, от лишний гостей. И, если это действительно печати, в них может быть вплетено низкоуровневое гендзюцу-внушение. Ощущение росло по мере того, как мы приближались, но шаринган легко подавляет такие. — Не похоже на низкий уровень, — пробормотал Хаширама. — Мне так хочется уйти, будто кто-то выжег приказ у меня в голове. — Если это сильно мешает, я мог бы, знаешь, наложить своё гендзюцу поверх, чтобы было проще игнорировать, — предложил Учиха, осторожно поглядывая на старшего брата. Тот открыл было рот, но Тобирама решительно перебил: — Ни за что. Держи свои иллюзии при себе, Учиха. Ещё одно такое предложение, и перемирие между нами будет пересмотрено. — Отото, — одновременно с синхронным фырканьем со стороны обоих противников укорил его брат, виновато улыбнулся. — Прости, Мадара, мне действительно стоит отказаться. Всё не так плохо. При должном усердии наверняка получится игнорировать. Но спасибо за предложение. — Тогда нам стоит немного подождать здесь, — протянул Мадара, выглядя немного уязвленным, — чтобы вы проявили усердие и привыкли. Хаширама улыбнулся и кивнул. — Звучит неплохо. — Стоит потратить его на разведку, — предложил Тобирама сухо, — похоже, это не единственные руины поблизости. — О чем ты говоришь? — Это место для сенсорики — как одно искрящееся белым пятно, из-за чего я не могу ничего ощутить внутри. Но есть ещё одно, чуть больше по размеру, но не такое яркое. Думаю, защита там слабее. Это недалеко. Имеет смысл разделиться, чтобы изучить оба с минимальным затраченным временем. — Никто не пойдёт никуда в одиночку, — нахмурился Мадара. — Так много сильной энергии сразу, наверное, тяжело для его сенсорики, нии-сан, — шепотом заметил Изуна, будто его никто не слышал. — Если то другое место защищено слабее, ему лучше сначала попрактиковаться там. — Младшие, наверное, уже устали от нашего присутствия, Мадара, — весело заметил Хаширама, — пусть пустить их, пока не начали сбегать по одиночке. Приглядите друг за другом. Изуна выглядел так, будто стремился далеко не к этому, но Мадара перебил его, даже если он и хотел что-то возразить. — Хаширама, а если что-то случится? — Что-то случится, так или иначе, — возразил тот задумчиво. — Вопрос, когда и где. Информация не бывает лишней. — Тогда пойдём вместе. — Оставь их, они уже не дети и точно не слабые. Пусть проведут проверку вдвоем, а мы пока займемся барьером. Тобирама, — Хаширама подошёл ближе и закрепил у него на запястье росток мокутона, — вот. Он связан с моей чакрой, так что я всегда буду знать, где вы. Если что-то случится и понадобится помощь, сорви, и я почувствую. Изуна-кун, позволишь? Тот сделал осторожный шаг, то и дело бросая взгляд на Мадару: — Вы же не оторвёте мне руку, Хаширама-сан? — Вовсе нет. Попробуй сдёрнуть его с руки. Просто, да? Волокна в стебле изначально очень упрощены в строении, и усилить именно этот уже нет возможности, так что не переживай. И твой брат точно не даст мне этого сделать, верно? Дай закреплю снова. Мадара молча терпел всё это, хоть и не казался очень счастливым. — У этой штуки есть радиус действия? — грубо спросил он, подходя и рассматривая зеленую ниточку на запястье брата. — До пяти-семи километров, в зависимости от количества чакры. Но я действительно не могу использовать их для чего-то другого, кроме получения сигнала, так что избегайте неприятностей. — Мне это всё равно не нравится, — проворчал Мадара. — Так, вы двое. Ни во что не ввязываться, осторожно и тихо. Туда и обратно. Если что-то привлечёт ваше внимание, вы сначала подаете знак, а потом идёте следом, никаких сначала проследим, потом доложим, ясно? И, ради Аматерасу, даже не думайте драться, ни с кем, но особенно — друг с другом. Оставьте это до возвращение домой. У вас есть время до полудня, но не задерживайтесь. Оставлять брата наедине с Учиха не казалось хорошей идеей, но наличие рядом заложника помогало, и Тобирама без сомнений развернулся, прокладывая путь. Он чувствовал водную чакру озера, оставшегося в стороне, и несколько меньших озёр выше в горах. Земля накренилась, не слишком круто, но ощутимо, деревья стали попадаться всё чаще, и чувство напряжения внутри ослабло, хотя, вероятно, дело было просто в факте удаления от защищенных развалин. Двигались молча, но он то и дело ловил на себе косые любопытные взгляды. — Что? — не выдержал в итоге. — Думаешь, буду тебя благодарить? — Не думаю, — просто отозвался тот, не делая вид, что не понимает, — но если хочешь, останавливать не буду. Ответное фырканье оказалось успешно проигнорировано. — Не думай, что это было только ради тебя, — продолжил тот, проскальзывая над упавшим стволом. — Я прав? — Что? — Твоя сенсорика. Не уверен, как это работает, в клане мало сенсоров, так что просто решил, что это похоже на шаринган. Тобирама глянул на него с возросшим интересом: — Шаринган быстро перегружается от использования мощных техник? Или дело в копировании мощных техник? — Как далеко ты чувствуешь чакру? — Учиха довольно фыркнул в ответ; не глядя проложил после минутной тишины. — И мне правда интересно. Должно быть, удобно чувствовать врагов в разведке. — Разве это не то, что делает шаринган? — О чём ты, Сенджу? Мы же не Хьюга. — Разве у ваших глаз не родственные способности? Учиха показательно скривился, не отвечая. Тобирама настоял: — Должна же быть причина, по которой вам удалось так быстро заключить с ними мир. — А, так вот о чём речь — о нашем перемирим с Хьюга? То есть годы вражды с ними до ты во внимание не берешь? Уже забыл? — У Учиха была вражда с Хьюга? Я знал, что вы не близки, но Хьюга ни с кем не близки. Так как вам удалось? — Не трогай дела клана. — Ты первый предложил поиграть в вопрос-ответ. Или хочешь сказать, ты сам не знаешь? Изуна фыркнул. — Конечно знаю! Нас с ними не связывает ничего, кроме общего врага. — Сенджу? — Инузука. Инузука. Тобирама слышал, что в последнее время клан значительно разросся, добившись покровительства одного из крупных феодалов на юге Страны Огня, а едва ли неделю назад — почти распался, лишившись главы, но подробностей не знал. Сенджу переживали свои не лучшие времена, попав в немилость жены даймё, а значит, и его самого, заказы почти прекратились, на плаву их держали только несколько старых контрактов охраны, и отец прикладывал все силы, чтобы это исправить. Тобирама в основном помогал с бумагами и письмами, с трудом выделяя время на тренировки и ещё меньше — на сон. Но затем, три дня назад, к ним поступил запрос от Яманака. Предложение встречи. Их посол погиб в огне, они хотели мести. — Это вы, — догадался он, — разбили Инузука. Сожгли их резиденцию. Изуна довольно улыбнулся. — Но территория Инузука граничила с территорией Хьюга, — Тобирама кивнул сам себе, — поэтому вам нужен был мир с Хьюга, чтобы избежать нового конфликта и зажать врага с двух сторон. — Инузука стали наглыми, — тот пожал плечами. — Это никому не нравилось, не только нам. Мы ударили, Хьюга сделали вид, что ничего не заметили. Я думал, ты знаешь. — Было не до того, — буркнул Тобирама, отворачиваясь. Верно. Учиха сожгли главу клана Инузука в его собственной резиденции. Вместе с послом Яманака, который старался вовремя выразить почтение новому любимцу богачей. С послом, дядей главы клана. Вот, что произошло. — Так что с сенсорикой? — выдернул его из мыслей звонкий голос. — Долго её осваивал? — Учиха, — вышло раздраженнее, чем он планировал. — Брось это. Я не собираюсь ничего рассказывать об этом. — Как хочешь, — отозвался Изуна обижено, — вредина. И отвернулся, будто потеряв всякий интерес. Тобирама закатил глаза, тоже отворачиваясь. Не хочешь выдавать личные данные? Ну и вредина — серьезно, Учиха? Это мелочно даже для тебя. Деревья снова начали редеть, но прежнего острого чувства опасности не возникало, подтверждая теорию о слабой защите. Только руин они так и не нашли. Взамен них крутой спуск превратился в низменность, на которой расположились дома. Селение? Приближающиеся голоса заставили его быстро скользнуть вниз, прячась за деревом и проклиная белые пятна в выбеленной энергией зоне. Он выглянул. Два человека шли навстречу. Они казались на пару лет старше, на две головы выше и точно не имели никакого внешнего сходства с Существом. Их голоса были громкими, но смысл ускользал. Тобирама следил, как они удалялись, пошатываясь и пихая друг друга, без какой-либо грации тренированного тела. Либо их обучения было идеальным, что позволяло им создать полную видимость расслабленности, либо они не были тренированы вообще, и он ещё не решил, к какому ответу склоняется больше. Небо было серым, время — позднее утро, видимость отличная. Совершать разведку сейчас казалось не очень хорошей идеей, но у них оставалось не так много времени. Изуна двинулся было за ними, но Тобирама прервал его. Сначала — селение, подал он знак, дорога одна, потом догоним. Тот беззвучно фыркнул, но послушался. Краем мысли Тобирама ожидал, что он сделает по-своему только чтобы сделать вопреки. Дорога ширилась по мере продвижения вперёд, и становилось ясно, что пробрались они с тыла. Это одновременно походило и не походило на столицу Страны Огня, здания, расположенных впритык, больше напоминали не горизонтальные деревянные бруски, а ряды кунаев, замерших вверх острием. Серая поверхность крыш прерывалась темнеющими прорехами застеклённых окон. Тут и там мелькали люди, слышались смех и неразборчивые голоса. Местные делились на два типа: молодые, которых было значительно больше, и старики, — и сходство с товарной площадью привело к мыслям о продавцах и покупателях. Поток покупателей размеренно утекал, двигаясь по единственной дороге в сторону руин, а старики оставались и принимались за уборку, иногда используя странную энергию, чтобы помочь себе. Похоже, старики жили здесь, в этом селении. Но куда уходили остальные? Кроме того, планировка будто говорила, что встреча с Существом им почудилась: ни дверные проёмы, ни узость улиц совершенно не подходили по размерам. Значило ли это, что здесь жили только люди? Или они все были оборотнями? Было ли Существо всего лишь защитной формой? Иллюзией? Хенге? Подошва едва слышно скрипела, когда они двигались прочь от главной улицы в попытке проследить за последней группой. Изуна подал знак остановки и указал в другую сторону: ещё одна девочка. Они остановились, подбираясь чуть ближе, Тобирама свесился по скатной поверхности крыши, держась за конёк, когда окно вдруг распахнулось прямо под ним и из проема вынырнула женская голова. Затаив дыхание, он замер примерно в полуметре над ней, но хозяйка не заметила. И вдруг она крикнула что-то, заставив их обоих вздрогнуть от пронзительного голоса так близко, подняла руку и принялась махать девочке внизу. Та, скривившись, натянула яркий желтый шарф с шеи на голову, а затем двинулась, чтобы обернуться. Пришлось быстро прятаться. Когда они выглянули, та уже бежала вдоль дороги. Длинная чёрная ткань скрывала возможное оружие. Другой язык был не слишком приятным, но ожидаемым осложнением. Девочка имела характеристики, сходные со всеми людьми ранее — плохое равновесие и сбитая осанка выдавало в ней одновременно или слишком много, или ничего. Вот только двигалась она вглубь селения. Она жила здесь? Но нет, на ней была та же одежда, что и на других покупателях. Тем временем она зашла в одно из крошечных зданий в конце улицы. Тобирама огляделся. То было крошечным и едва казалось настоящим, особенно с этой дурацкой крышей. Девочка всё не выходила, и в итоге они решились подобраться ближе и заглянуть внутрь только для того, чтобы обнаружить пустое полутемное пространство. Дом не предполагал каких-то дополнительных комнат, ввиду своего размера. Значит, либо подвал, либо потайной ход. Её они, в любом случае, упустили. Тобирама решительно показал сигнал отхода. Ему не нравилось, как быстро все покинули это место. Отсутствие паники и страха показывало, что причина вряд ли могла быть такой пугающей, как он успел предположить, но оставаться в потенциально опасной зоне дольше необходимого было нецелесообразно. Кроме того, пора было возвращаться, пока брат или тот Учиха не забили тревогу. Тропа, по которой уходили все покупатели, действительно вела в сторону руин, так что они могли проверить её без дополнительных временных затрат. Приближение к руинам давило на виски, хоть и не так сильно, как раньше: то ли самоубеждение, то ли Учиха был прав, и он немного привык. Приближаться, тем не менее, всё ещё было сомнительным удовольствием — тем меньше, чем ровнее оставалось выражение лица Изуны с каждым шагом. — Смотри, — тихо окликнул тот. Спрятавшись за деревьями, они видели, как последний покупатель довольно тучной комплекции, в длинной черной ткани и оранжевым шарфом на плечах, входил в открытые ворота. Странные крылатые свиньи на них будто проводили его глазами, а затем железные створки со скрипом закрылись. Мальчик исчез. — Ворота — граница, — пробормотал Изуна, прикусывая ноготь. — Идём. Старшие братья уже ждали их, задумчивые и полные сомнений. — Это действительно барьер, — первым делом сказал Мадара, когда удостоверился, что всё в порядке, не давая им времени для собственного доклада; брат сидел рядом с ним и морщился, потирая лоб, — следует предположить, что он не только отгоняет чужаков, но и сигнализирует о них тем, кто внутри. Тобирама сложил руки на груди, вспоминая людей из селения. Товарные места вроде этого не образуется посреди ничего. Руины уже не казались такими нежилыми, как прежде. Ему хотелось подойти к Хашираме, но не было никакого желания приближаться к Учиха, и он замер в тяжелых раздумьях. — Хотите сказать, под руинами что-то есть? Какая-то база? — Потерпи секунду, я всё расскажу. Мы с Хаширамой думали, как противостоять барьеру, и выяснили ещё одну часть защиты. Смотрите, сами руины — не более, чем иллюзия, на деле это большое здание почти с двумя сотнями живых существ внутри. Хаширама использовал мокутон, чтобы проверить, но ни от кого не исходило чувство опасности, если от этого станет легче. Кроме того, больше половины сигнатур не сформированы до конца, так что мы думаем, это какая-то жилая зона. — Что подводит нас к другой проблеме, — вмешался Хаширама невеселым тоном. —  Если барьер действительно отслеживает чужаков, о нас уже знают. Надо либо вступить в переговоры, пока не поздно, либо убираться отсюда как можно быстрее. — Учитывая, что это — самое яркое скопление энергии в округе и не известно, не единственное ли вообще, выбора, как такового, нет, — возразил Тобирама. Брат неловко кивнул. Прекрасно. — Значит, вопрос стоит в том, кто идёт на переговоры, — подвел итог он. Кто идёт в пасть тигру и подставляется под его зубы, если быть точнее. — Не известно, как работает барьер: он может засекать только пересекших его, а может — всех, на кого оказывает воздействие. — Думаешь, что стоит идти вместе, отото? В этом действительно был смысл. Двести человек было внушительным числом, и неизвестно, как их примут. Вместе они сильнее — в этом заключался основной аргумент брата в пользу их временного перемирия. Если они отпустят за барьер только половину своего состава, есть вероятность того, что им просто не хватит сил отбиться в случае чрезвычайной ситуации. С другой стороны, попадись они все четверо, шансов на спасение и помощь извне не останется. Главная проблема заключалась в отсутствии ключевой информации, из-за чего прогнозирование теряло значительные проценты вероятности. Так что суть выбора была скорее в следующем: в каком именно составе они хотели встречаться с трудностями. Ополовиненном — и постоянно думать о тех, кто отсутствует, или полном — и держать всех в поле зрения. (Лично Тобирама предпочёл бы ополовиненный вариант — ополовиненный как Сенджу и Учиха соответственно, но, похоже, этот вариант не рассматривался). Так что он кивнул. — Мадара? — Согласен, — коротко отозвался тот. — Как бы не хотелось оставить малявок в лесу, будет лучше, если они рядом. — Думаю, мы можем пойти туда вместе, если будем очень внимательны и осторожны, — миролюбиво согласился Хаширама. Тобирама видел, как брат обвел глазами каждого: рвущегося в бой Мадару, явно желавшего поскорее покончить с неизвестностью, самого Тобираму, Изуну… — Изуна-чан, — окликнул Хаширама, заставляя того удивленно повернуться на звук, — я ведь не спросил твоё мнение. Что думаешь? Учиха моргнул, сбитый с толку фактом вопроса, оглянулся на брата. Замялся. — Я думаю... я хочу пойти с нии-саном. Но торопиться было бы неправильно. Мы с Тобирамой даже не отчитались о том, что узнали. Можно отдохнуть, покушать и приготовиться, прежде чем идти туда. И если они нас засекли, не лучше ли подождать здесь, на наших условиях? Тобирама задумчиво смотрел себе под ноги, слушая. Изуна, смутившись, отступил за брата. — Изуна-чан прав, — наконец вздохнул Хаширама и чуть улыбнулся. — Сопротивление действию барьера значительно расшатало наши нервы, верно, Мадара? Было бы неплохо пополнить силы перед следующим этапом. Я схожу за едой… — Нет, — перебил тот. — Моя очередь. А ты пока объясни своему брату, как противостоять барьеру замка. Изуна, идём. — Хай, — тот вскочил с облегчением, торопливо нагоняя ушедшую вперед фигуру. Тобирама поднял глаза, провожая две красно-белые учивы. — И мы вот так отпустим их? — Хм, да? Лично я действительно голоден. Лучше смотри сюда. Сначала Змея, потом — Собака, а теперь представь отражающую поверхность… *** — Не думаю, что это съедобно, — скривился Изуна. Зажав два крыла, брат держал в руках летающую жабу с длинным хвостом. — Похоже на озёрную лягушку. Они съедобные. — У озёрных лягушек нет крыльев. — Не придирайся. Брат снова оглядел добычу, прикидывая, стоило разделывать её как птицу или всё-таки как земноводное. Изуна вздохнул. — Не думай, чтобы я против идеи отравить Сенджу, — пробормотал он, — но ты же сам хотел с ними дружить. То-сан говорил, попытки убийства не располагают к долгой дружбе, если только это не убийство-признание в любви. Но и тогда лучше всё же целиться в кого-то со стороны. — Ой, прекрати. Мы прекрасно съели тех рыб с лапками, это не слишком отличается. Надо просто приготовить их и попробовать. — Только помни, что ты не можешь лечить себя, как Хаширама-сан, а мне не хочется на всех парах тащить тебя к нему. — Не дрейфь, отото. Идём лучше к озеру. — Зачем нам к озеру? — Потому что это всё же лягушка. Наверняка у воды мы найдем больше. — Ты даже ещё не знаешь, съедобная ли она, — Изуна со вздохом поплелся следом. — Вот и узнаем! — Хорошо, но дай эту штуку мне. Я сам её понесу. — Зачем тебе её нести? — А вдруг она ядовитая? Мадара обвел его скептичным взглядом. — О, неужели. Признавайся, ты просто хочешь погладить крылья! — Не болтай! — зашипел Изуна. — Просто отдай её мне и идём дальше! — Поймай себе свою! — Нии-сан! Так нечестно! Они немного сбежали по склону, играя в догони-и-отбери, пока Изуна не выдохнулся и не заныл, жалуясь на жульническое использование чакры. Удобно — лягушка с крыльями быстро оказалась в его руках, во избежание. Сама она оказалась прохладной, а крылья были кожистыми, с легким коротким пушком, и тонкими, как у летучей мыши. И она не кусалась. Вороний призыв то-сана всегда кусался. — Так, кхм, — подал голос брат, когда они неторопливо преодолевали остаток пути, — как ты? — Хм? Я? — Да, как ты держишься? С Сенджу и… вообще. Брат был занят разглядыванием корней под ногами. Изуна невольно улыбнулся. — Я в порядке! — Отото… — Нет, я действительно в порядке. С тобой мне не страшно. Вы с Хаширамой-сан заключили мир, так что я могу просто повеселиться здесь, это не так плохо. Конечно, я немного скучаю по папе и клану, но могло быть хуже, так что не хочу жаловаться. И я знаю, что тебе нравится проводить время с Хаширамой-сан, хотя не понимаю, почему, он жуткий. Но пока ты не пытаешься проводить с ним всё своё свободное время, я не против. — Проводить с ним… Ты что, ревнуешь? А Хаширама и мухи не обидит! — Он шиноби, который не глядя убил троих, только чтобы перехватить тебя на поле боя, нии-сан, — меланхолично заметил Изуна, мудро проигнорировав первую часть. — Ты преувеличиваешь. — Вот и нет! И ты не мог не заметить, что он восстановился быстрее из-за стихии дерева. Это делает его сильнее тебя. Мадара неразборчиво — Я тоже быстро восстанавливаюсь, — заворчал Мадара, но не решился больше возражать. — Ладно, тогда что насчет второго? — Тобирамы? — Изуна заулыбался, поглаживая трепыхающиеся крылья. — Он веселый! — Веселый? — брат полуобернулся, демонстрируя свою скептично приподнятую бровь. — Мы точно говорим об одном человеке? — А есть большой выбор? Он думает, что может вызнать у меня информацию, разговорить и провести, как ребенка. Забавный. С ним весело играть. — Ну хоть кому-то из нас весело… — Ой-ой, а сам-то! Прибедняется тут. — Потише, Изуна, — Мадара откашлялся, безуспешно пытаясь перестать улыбаться. — Если крылатая жаба съедобна, нам их потом ещё ловить, так что не распугай всех заранее. Вот и озеро. — Ладно, это пахнет не так уж и плохо, — был вынужден признать Изуна чуть позже, когда они, отрезав крылья и хвосты готовили лягушек… ну, как лягушек. (Он старался не думать об этом; Мадара-нии сказал, что еда есть еда). Берег озера представлял собой милую картину. Чуть левее бросала ветви в воду ива, небо посветлело до светло-серого с редкими проблесками голубого, а склон впереди заканчивался знакомыми руинами. Чуть выше в кронах щебетали птицы, но Изуна не хотел поднимать голову, чтобы их неестественные формы не выбили его из равновесия. Они отсутствовали уже почти четверть часа, но от Сенжду не поступало никаких тревожных сигналов, это походило на хороший знак. Конечно, оставался шанс, что враг застал их врасплох, но об этом он старался тоже не думать, чтобы случайно не найти эту мысль позитивной. Лучше следить за жарившейся лягушкой. — Как вы с Сенджу научились обходить барьер? Мадара перевернул ветку с едой. — Так же, как и с любым гендзюцу, — рассеянно пробормотал, поднимая голову. — В какой-то момент я подумал, раз была одна иллюзия, может быть и вторая, и глянул на барьер шаринганом. Что касается самой схемы, защита замка построена так, чтобы все время сканировать округу и накладывать гендзюцу на тех, у кого нет… хм. Думай об этом, как о входном пропуске. Энергия замка ищет пропуск у тебя с сознание и накладывает гендзюцу, если не находит его. — Как печать? — Нет, печать работает не так. Именно как гендзюцу. Кай помогает, но использовать его бесполезно, потому что процесс быстро повторяется. Но если попытаться обмануть эту энергию и сделать вид, что она нашла то, что искала… Вот, держи. Изуна нахмурился, принимая горячую лягушачью лапку, и внимательно осмотрел её. Потом — на лапку в руках брата. — Твоя более зажаристая! — Благая Аматерасу, отото, они висели над одним костром, на одинаковом расстоянии… — Но я хочу твою! Давай поменяемся. — Изуна, мелкий ты вымогатель… На, держи. Он радостно улыбнулся, меняясь едой. Откусил и довольно прожевал. — Так и знал, что твоя вкуснее. Хитрюга-нии-сан. — Ты свою даже попробовать не успел, — устало проворчал тот, но Изуна не слушал, разбирая мясо и кости. — Так как ты её обманул? Энергию замка? — Я предположил, что она искала что-то подобное себе, поэтому просто попытался отразить её же энергию обратно, — Мадара пожал плечами. — Создать в мыслях что-то вроде твердой зеркальной поверхности, понимаешь? Замок купился. С шаринганом проще, но можно и без. Попробуй сам. — Я уже было подумал, ты все же умудрился гендзюцу на Сенджу. — Пробуй давай, а не болтай. Отразить энергию? Изуна нахмурился, глядя в сторону руин, и заставил себя перестать машинально блокировать влияние замка. Не использовать шаринган было труднее всего, но его уровень чакры всё ещё был слишком низок, чтобы рисковать. Итак, как брат говорил, подпустить ближе. И отразить. *** — Ты уверен, что это съедобно? — Более чем, — Мадара приподнял бровь, не обращая внимания на хихиканье брата позади; сложил бы руки на груди, но он держал прутья с едой. — На вкус как жареная рыба. — Вкушно, — согласился Хаширама, пробуя. — Что это? — Не успел у них спросить, знаешь ли. — Похоже на лягушку. С крыльями. Ты знал, что у лягушек бывают крылья, младший брат? Тобирама промолчал, не реагируя, и осторожно принял свою порцию. Пахло неплохо, а его брат был прогрессирующим медиком. Он откусил. — Так что насчет вашей разведки? Изуна-чан упоминал, что вы нашли что-то важное. — Другой язык, — отозвался тот, но интерес к еде свёл на нет всякое тяжелое впечатление. — Местные говорили иначе, поэтому мы ничего не поняли. — Существо в лесу, видимо, действительно как-то связано с домом, — согласился Тобирама, примериваясь ко второй лягушачьей лапке. — Хотя не исключено, что здесь могут знать несколько языков, включая наш. Хаширама удивленно уставился на них: — Постойте, вы видели других людей? — И если бы вы позволили нам доложить, то уже давно знали бы об этом, аники. — Это было селением, то место, куда мы ходили, — перебил Изуна. — И там было довольно много людей. Они веселились и выглядели нормально. И мы проследили за ними до ворот. — Ворот? — Похоже, они являются границей барьера у замка, — пробормотал Тобирама, — один из местных зашел в них и исчез. Громко выдохнув, Хаширама растёкся на месте, где сидел, облегченно запрокидывая голову. — Какое облегчение! Драться с такими, как Существо стало бы сущей проблемой! — Аники, то, что они выглядят, как мы, не значит, что они такие и есть, — терпеливо напомнил Тобирама. — Может, у них есть две физические формы. Не факт, что нам не придётся драться, понимаешь? — Но это значит, что мы можем сойти за них, — поддержал Мадара, — притвориться одними из них, чтобы достать информацию. — Притворяться наполовину лошадью было бы ужасно, — согласно протянул Хаширама, — я пытался, но там такой странный баланс, что ноги постоянно разъезжаются. И хвост мешает. — Я не хочу об этом знать, — Тобирама поджал губы, пока младший Учиха бессовестно хихикал: — А ты, нии-сан? Ты тоже пытался? Я хочу это увидеть, пожалуйста, покажи мне! Он не стремился представлять, кошмаров хватало, но мозг всё равно попытался подсунуть картинку брата на четырёх копытах с стрижкой под горшок. Пришлось с силой мотнул головой. Интересно, что он имел в виду под покажи, отозвалась другая часть его мозга. Неужели Мадара так хорошо рисовал или… Ой, вероятно, это было как-то связано с шаринганом. Установлено, что клановое додзюцу Учиха помогало им копировать техники, но показывать… они накладывают гендзюцу друг на друга? Что за извращения. — Одежда, — напомнил он, отбрасывая мысли в долгий ящик, — надо использовать хенге. Изуна прищурился, вытирая пальцы, и сложил печати. — Та штука выглядела как-то… так. Когда дым развеялся, традиционная клановая одежда сменилась чёрным балахоном с длинными широкими рукавами, узкой желтой петлёй вокруг шеи и широкой — вокруг головы. Мадара сжал губы и быстро взял себя в руки, но Хаширама, не заморачиваясь, согнулся от хохота. Учиха выглядел нелепо с яркой жёлтой тряпкой на голове, придавившей все волосы, кроме пары прядок чёлки, вставших теперь вертикально. Изуна надулся. — Копируйте быстрее, — пробурчал он, зыркая на Сенджу. — И после этого вы ещё называете себя шиноби. Когда они это сделали, пришла его очередь улыбаться: с одинаковыми шерстяными повязками все они напоминали скорее дефектный цыплячий выводок. Миссия, сказал себе Тобирама перебарывая желание снять хенге и забыть об этом, как о страшном сне, когда Мадара намотал часть шарфа Хаширамы тому на лицо в виде маски, оставляя одни карие глаза, а брат полез мстить, заматывая даже их. Тобирама едва удержался от того, чтобы не прикрыть лицо рукой, и вовремя схватил за рукав едва не свалившегося от смеха Изуну. Тот был настолько не в себе, что даже не сразу вырвался. — Мы идём или нет? — раздражённо позвал Тобирама и вынужденно повторил вопрос ещё дважды, чтобы быть услышанным. Только после этого они наконец успокоились. К ним так никто и не пришёл: ощущение чакры молчало, ровно как и ощущение чужого присутствия. Или их предположения об осведомлённости местных на их счет оказались ошибочными, во что было довольно трудно поверить, либо их ждали. Так или иначе, нужно было идти туда самим. — В смысле, мы идём через главные ворота? — возмутился Мадара, когда они спускались к ниже. — Я против того, чтобы привлекать всеобщее внимание. — Когда в клан приезжали делегации, они проходили через главные ворота,  — возразил Хаширама, — а потом долго шли вдоль главной улицы, чтобы все могли их видеть. Разве у вас не так? — Так, но… Это же кошмарно! Брат смущенно почесал бровь. — Я согласен, но всё же так надо, Мадара. Иначе в этом просто нет смысла. Выйдя из-под защиты деревьев, они принялись спускаться к озеру. Чувство тревоги тоже пропало — во всяком случае, та его часть, что была навязана. Его собственная продолжала расти по мере приближения центра слепого пятна сенсорики, перебившего все другие ощущения, даже чакру брата рядом. Это оставляло его почти слепым, по сравнению с обычным диапазоном восприятия. Мало что нравилось Тобираме меньше, чем это беспомощное ощущение. Когда от перегрузки стало закладывать уши, он целенаправленно отказался от сенсорики вообще. Лес расступился. Укатанная широкая тропа, ведущая с противоположной стороны, указала путь к главным воротам, чугунным, с летающими тварями наверху. А за ними на фоне серого неба высилась огромная мощь каменного замка с башнями, шпилями и бойницами, превышающая всякую постройку, виденную ранее. Они были на месте.