Прокладывая пути

Хаширамы-сан не было уже около часа. Изуна прикусил губу, бросая взгляд на дверь и снова начиная бродить по комнате. Уснуть снова он так не мог — не один посреди неизвестно чего, не после разговора с Сенджу. Он не думал, что тот сбежит! То есть, на самом деле, он не очень думал о результате в целом, просто почувствовал, что слова должны быть произнесены, но Сенджу повел себя так, будто его ударили. Изуна не знал, что было бы, реши тот взамен напасть (Мадара точно расстроился бы, и их соглашение…), но тот просто бросил его и ушёл. Ушёл! Куда? Искать Тобираму, говорить, что Изуна угрожал перемирию? Благая Аматерасу, Мадара убьет его, если узнает. Он пытался осмотреть комнату, но не нашел ничего особенного, только доспехи Сенджу, убранные за дальний край кроватей, и три аккуратно сложенных меча, среди которых очень выделялось длинное ромбовидное плетение на рукояти Тобирамы. Это снова напомнили ему о произошедшем. Где сейчас был брат и почему не возвращался? Был ли он в порядке? Нашел ли их Хаширама? Он уже обо всём рассказал? Стоило ли Изуне тоже поискать их? Его прервал стук в дверь. Он замер. Никто из отряда не стал бы стучать, тем более — стучать и молчать. Кто это был? Он положил руку на рукоять меча, и осторожно подошел, перевязывая волосы, чтобы остановиться в стороне от двери. — Да? — Ой, эм, — послышалось с другой стороны. — Меня зовут Гермиона Грейнджер, первый курс, Гриффиндор. Я здесь, чтобы отвести вас на ужин в Большой зал. У нас примерно десять минут до начала. Вы готовы? По голосу она была не старше брата и волновалась, хотя и старалась звучать уверенно. Изуна со вздохом снял перевязь и добавил свой меч к остальным, поближе к тонкому лезвию брата, проверил кунай, пряча крепление на бедро под плащом, и медленно выглянул, готовый отскочить. Девочка с пышными распущенными волосами стояла одна прямо перед дверью, сжимая книгу перед грудью. — Ты кажешься печальной, — вслух заметил он и прикусил щёку изнутри. — Извини. Не лучшее начало разговора с незнакомым человеком. — О, — она удивленно моргнула покрасневшими глазами, оглядывая его, — ничего, я правда… Вас должен был провожать староста Гриффиндора, директор попросил его, но Перси попросил Анджелину, потому что не успевал с эссе по зельям, а она увидела, что я расстроена и предложила мне. Привести вас на ужин, в смысле. Я хорошо знаю замок, так что не переживайте, мы не заблудимся. Как тебя зовут? — Изуна. И я не переживаю. Спасибо, что согласилась помочь. Гермиона чуть улыбнулась. — Мне не сложно. Вы готовы? Мне сказали, будет четверо. — Да, но… они уже ушли. Раньше. Думаю, хотели оглядеться. — И они оставили тебя одного? Он беспомощно улыбнулся, чуть разводя руками. — Думаю, это вышло случайно, но похоже что так. — Ужас. Вы тольно приехали, а они бросили тебя совсем одного. Не повезло с группой, но не переживай, я помогу. Если они такие самостоятельные, пусть ищут дорогу в Большой зал сами, а мы пойдем вдвоем, согласен? — Хорошо. Мелкая месть звучала неплохо. Он чуть прищурился, прикрывая за собой дверь. — У вас даже мантий нет? — удивилась Гермиона, рассматривая клановый плащ. Точно, хенге, он же совсем забыл… — Есть, — возразил он поспешно, — я просто не переодевался. — У нас есть ещё немного времени, думаю, тебе стоит сменить одежду. Будет не очень приятно, когда все начнут пялиться на тебя. — Точно. Спасибо. Он снова скользнул за дверь. Выдохнул, осматриваясь, сложил хенге, представляя одежду Гермионы — выходило очень похоже на его первое хенге, только цвета ленты отличались. — Ой! — Гермиона улыбнулась при виде него. — Так вас уже распределили. Что ж ты сразу не сказал, что из Гриффиндора? Но почему тогда вы живёте здесь, а не в общей гостиной? — Так сказал директор, — что ему ещё было говорить? — Мы тут совсем недавно, не хотелось никому мешать. — Это довольно странно, что вы так опоздали к началу года, — заметила она, ведя его по коридору. — Как так вышло? — Я… не знаю. Думаю, мы хотели немного осмотреться и поэтому задержались. Это же было о лесе, да? Их задержке на день. Изуна смочил пересохшее горло. Он не очень понимал, о чём она говорила, поэтому не стоило давать ей возможность спрашивать. — Так что случилось? — Что? — Ты выглядела грустной, когда мы встретились. Она удивленно посмотрела на него, затем как-то смущённо отвела взгляд. — Я не очень хочу говорить об этом. Просто кое-кто обидел меня. Сказал, у меня ничего не получится. — Ну и дурак. Ясно же, что ты очень умная. Гермиона сильнее прижала к груди книгу и застенчиво улыбнулась. Откашлялась: — Большой зал на первом этаже, поэтому мы сейчас пойдем к лестнице. Будь осторожен и постоянно смотри под ноги, как будем спускаться: ступеньки имеют привычку исчезать прямо из-под ног. Там сейчас будет много учеников, так что держись ближе ко мне. Стол Гриффиндора первый справа от двери. *** Зал, в который привел их Драко, похоже, был именно той частью замка, о который говорил Тобирама — самой сверкающей частью. Влияние энергии было ощутимо, особенно по тому, сколько сил приходилось вкладывать в хенге, чтобы удержать его. И, хоть это и было трудно вообразить, этот зал казался ещё больше библиотеки, и на миг Мадаре даже подумалось, что он мог бы вместить внутри весь их клановый комплекс… что, конечно, было чушью, но тем не менее. Размеры ужасали. Но ещё сильнее размеров — количество людей вокруг. Столы были заполнены наполовину, но и без того казалось едва возможно дышать. И они все что-то говорили, распространяя статичный гул, звенели приборами и жевали… Вот только вряд ли хуже всего было ему. Мадара покосился на Сенджу. Как и думал. Тот замер, не переходя порог, расширенными глазами глядя на происходящее, и Мадара был вынужден потянуть его за рукав ткани-хенге, пока никто не заметил. Тобирама, вероятно, как-то уменьшил свою сенсорику, раз не почувствовал такое большое скопление людей — что, учитывая замок в целом и этот зал в частности, казалось единственным шансом для сенсора не сойти с ума. Хенге и то бы удержать. Драко в роли провожатого повёл их направо, к столу у стены, где они и сели недалеко от выхода; несколько ребят с зелёными нашивками скосили взгляд, но только кивнули и вернулись к еде. — Прошу, — Драко указал на стол, наполненный разными блюдами, — могу порекомендовать ростбиф и овощную закуску из цветной капусты, а также яблочный пирог на десерт. Многие блюда выглядели странно, только кое-где проглядывал всплеск знакомого, например, Мадара узнал бобы и кукурузу. Тем не менее, стоило брать то, что берут все, как он и поступил, потянувшись к жареному мясу. Пахло невероятно. Он улучил момент оглядеться, преодолевая пятна цвета перед глазами от огромного количества людей, пока Драко рассказывал что-то о специях. Он думал, нашли ли Изуна и Хаширама путь сюда, и стоит взять им что-то с собой? Нарезанный пирог выглядел подходящим для этих целей, но никто из присутствующих не спешил брать еду про запас, и он медлил. Наконец глазам удалось зацепиться за знакомый чуть растрепанный боб каштановых волос, и он выдохнул. Значит, нашли. Хаширама сидел с самого края у последнего стола и, активно жестикулируя, разговаривал с детьми, окружавшими его. Мадара чуть улыбнулся при виде его экспрессии и едва не закатил глаза, когда понял, что друг не использовал хенге. Его плотный темный поддоспешник, впрочем, не слишком привлекал внимание. Он поглядел правее, затем левее, и улыбка сошла с его губ. Изуны не было. Почему рядом с Хаширамой не было Изуны? Где он? Хаширама почувствовал внимание и нашел его взгляд только для того, чтобы отвернуться и вжать голову в плечи. Что-то произошло. Что? Он почти встал, когда осознал хватку на рукаве — Тобирама глядел ему куда-то на переносицу серьезными глазами. — Что-то не так? — уточнил Драко, считывая напряжение. — Да, я… — Ничего не произошло, — твердо возразил Тобирама, и Драко заморгал от удивления, впервые за вечер слыша его голос. — Мадара лишь напрасно переживает за своего брата. Он здесь, и, похоже, в полном порядке. Продолжай ужинать. — Не указывай мне, что делать, Сенджу, — тихо проворчал он, но послушно взглянул в сторону кивка. Вон он, сидел у дверей на входе. С хенге, умный ребёнок, вспомнил. Только такой сильный отток чакры после истощения оставит не лучший след, нельзя ему задерживаться долго. — О, да вы только посмотрите, — протянул рядом Драко, оставив их переглядывания без внимания, — у гриффиндорской заучки новый дружок! Интересно, кто это, не помню таких коротышек в Гриффиндоре… — Перестань, — оборвал Тобирама, — он из нашего отряда. Это и есть младший брат Мадары. Драко чуть не подавился, торопливо прикрывая рот и немного кашляя, в то время как Мадара покосился на Сенджу, не ожидавший подобной защитой. Что на него напало? Быть не может, что причина всё ещё в книгах. — Вот как. Я и не знал, что твой брат на Гриффиндоре, Мадара. — Не совсем так. Нас не распределяли в полном смысле, директор просто предложил цвета на выбор, чтобы не слишком выделяться. Изуна решил, что ему нравится красный. — Учитывая репутацию Слизерина, не самый плохой выбор. Драко замешкался, не зная, то ли ему соглашаться, то ли отстаивать честь факультета. — Что ж он тогда общается с магглорожденной? — фыркнул он в итоге, отворачиваясь к еде. — Он может делать всё, что захочет, — тихо протянул Мадара, проверяя глазами брата, — и хватит об этом. Тот выглядел целым, хоть и слегка уставшим и немного взволнованным. Девочка продолжала говорить. Драко слегка скривил нос, но не стал возражать. *** —… Гриффиндор был не согласен, он считал, что шансы должны быть равными… Изуна? — Гермиона недоуменно нахмурилась, прерываясь. Её голос служил хорошим ориентиром, чтобы не думать ни о чём другом, например, об оставленной в комнате катане или о Хашираме, то и дело бросающим на него взгляды. Он был здесь, но один. Так и не пересекся с остальными? Не нашёл или не искал их? Намерен ли он рассказывать брату об оскорблении их мирного договора? Но теперь и брат здесь. И он был в порядке, следуя за ребёнком с зелёной лентой на шее и Тобирамой — позади. При виде него Изуна почувствовал такое облегчение, что перед глазами слегка поплыло, и он потерял нить рассказа, провожая брата глазами. — Ты только глянь, у Малфоя два новых подхалима, — раздался смешок со стороны. Изуна скосился на них, двух мальчишек, со светлой и темной кожей, и да — они смотрели прямо на вошедших. Он с трудом подавил мгновенное желание вмешаться и заставил себя остаться на месте и слушать, пока брат устраивался за столом и тянулся к еде. Голодный, будто одной крылатой лягушки ему когда-нибудь было бы достаточно. Мадара всегда ел много, но часто это ограничивалось тем, сколько было, особенно в не лучшие для клана времена. — Что-то они только сейчас за ним пошли. Долго сопротивлялись, что ли? — Да нет же, на галстуки посмотри, это Хаффлпафф. Малфой сначала всех слизней подмял, а теперь на других нацелился. Это они первые ещё. — Их он тоже словами о правильной компании подбирал? — А он разве знает другие? — Погляди на того светленького, — раздался шёпот с другой стороны, пока с первой доносились только смешки. — Такой маленький, ему точно есть одиннадцать? Изуну наверняка тоже встречали бы такими словами — если бы не Гермиона, которая отвлекала внимание. Здесь её не любили, но в этот момент он был за это благодарен. — Изуна? Почему ты улыбаешься? — снова позвала его Гермиона. — Куда ты смотришь? О. Изменение тона было достаточно сильным, чтобы отвлечь его от вида брата, пытавшегося сделать сложный выбор между кукурузой и капустой и не сгребать в рот всё подряд. Он повернулся к ней и недоумённо заморгал: глаза девочки метали молнии. — А вот и они, — хмыкнула она жёстко, — та компашка. Помнишь, ты спрашивал, кто меня расстроил? Так вот это они! Видишь белую макушку на краю стола? Это Драко Малфой, тот ещё придурок. А рядом с ним его новые подпевалы! Особенно тот, темноволосый — такой гад, у меня слов нет! Изуна прикусил язык: Гермиона абсолютно точно говорила о его брате. — Чем они тебя так обидели? — на свой страх спросил он. — Чем? Да они постоянно придираются ко мне! Считают, раз мои родители магглы, так им всё можно. Ну ничего, я им ещё докажу… Он отвлёкся от горячих обещаний, снова находя макушку брата, грызущего уже третью куриную ножку. Точно теперь всю ночь будет ворчать, что ему живот спать мешает. Изуна чуть улыбнулся. Даже вид Сенджу на его собственном месте больше не резал так, как в первые минуты. — Нам стоит пойти сейчас, — заметила Гермиона, остывая, — давай, я отведу тебя обратно. Её глаза внимательно отмечали его рассеянность, и Изуна заставил себя сосредоточиться — ему даже показалось, он уснул на секунды. Вслед за этой мыслью накрыла сильная вспышка страха, и он опустил глаза — но хенге было на месте, и он выдохнул, прикрывая глаза. Гермиона приняла это за согласие и потянула его к выходу. Они едва успели пересечь первый лестничный пролет (Гермиона продолжала говорить об основании замка), когда их настигло эхо намеренного топота. Изуна обернулся, и первая мысль о брате исчезла так же быстро, как и появилась — их догонял Хаширама. Он подобрался, искра адреналина мгновенно разогнала сонливость. Вряд ли Сенджу предпринял бы что-то сейчас, пока Гермиона рядом, но он не мог не опасаться. — Привет! Ты провожаешь Изуну-чан наверх, верно? Я составлю вам компанию? Нет, почти прищёлкнул он, но Гермиона успела первая. — Конечно. Вы из одной группы, да? Я Гермиона. — Хаширама, и да, верно. — Может, тогда стоит подождать и остальную часть вашей группы? Они были на ужине? — Думаю, они смогут найти дорогу сами, — возразил Изуна, вспоминая гневные комментарии в сторону остальной части их группы. — Скорее всего, они захотят ещё прогуляться. Она пожала плечами и предложила продолжить подниматься. С Хаширамой-сан рядом следить за речью девочки и вовсе исчезла всякая необходимость (хотя в какой-то момент ему показалось, что она ругала Сенджу за то, что они бросили его одного; было приятно), и Изуна мог полностью сфокусироваться на том, чтобы шагать и поддерживать хенге. Сенджу, казалось, это понимал, но не пытался как-то подставить, и никак не проявлял мстительного намерения, хотя он ведь был наследником клана, наверняка, хорошо умел скрывать это за своими бесконечными улыбками. Было стыдно признать, насколько мало сейчас это его волновало. Хотелось лечь и развеять хенге. И прижаться к брату. И спать. Лестница казалась бесконечной. — Спасибо за помощь, Гермиона-чан! — вывел его из дымки голос, и он моргнул, осознавая себя перед дверью их комнаты. Что ещё хуже, Сенджу, кажется, держал его под руку, и у него даже не было сил вырваться. — С ним всё в порядке, просто устал, да. Нет, всё правда хорошо. Дальше я сам. Спокойной ночи! Хлопнула, закрываясь, дверь, и они нырнули в темноту. Факел у окна стал неспешно разгораться, пока Хаширама опускал его на подобие футона. — Как себя чувствуешь, Изуна-чан? — мягко спросил. — Можешь снять хенге, она ушла. Это истощение. — Это не ощущается… — выдавил он, едва приоткрывая глаза, — как истощение… — Дело в замке. Похоже, местная энергия немного ядовита для нас. Он коротко простонал, поднимая ладонь и накрывая ей лицо. Всё вокруг плыло, и он был благодарен за полутень, и для своих глаз, и для полного желудка. Потянулись минуты тишины, в которой Сенджу просто сидел рядом с ним и мурлыкал себе мотивы, а Изуна пытался прийти в себя. Теперь, когда удалось отпустить хенге, он мог чувствовать, как постепенно замедляются качели мира. — Я в порядке, — наконец прошептал он где-то через четверть часа и попытался сесть. Хаширама-сан не стал его останавливать, только проводил обеспокоенным взглядом. Изуна опустил глаза на его руки, измявшие рукав поддоспешника. — Вы… не использовали медтехнику. — Ты не хотел, чтобы я её использовал, — он быстро и неловко пожал плечами. — Ты высказался довольно доступно. Я неправильно понял? — Нет, я… — он облизал губы. — Спасибо, что не… ну, вы понимаете. — Конечно. Не за что, Изуна-чан. И, в общем, я хотел сказать ещё кое-что, — он замялся, переводя дыхание, и Изуна был вынужден отвести руку с глаз, чтобы показать, что слушал. — Изуна-чан… Изуна. Я понимаю, что ты не доверяешь мне, и это довольно здраво с твоей стороны, на самом деле. Я просто хочу сказать, что… Твой брат действительно дорог для меня. Правда. И я очень хочу и дальше сидеть с ним по ночам, обсуждая техники. Я проводил с ним столько времени в лесу не потому, что так завуалированно угрожал тебе — просто соскучился по нему. Он мой первый и единственный друг, и я хочу заботиться о нём и о тех, кто ему дорог. Я был неправ по отношению к тебе и Тобираме, так и есть. Однако перемирие между нами очень важно для меня, и я не хочу, чтобы ты чувствовал себя в опасности. Поэтому я обещаю тебе свою защиту. И когда мы вернёмся — тоже. Что бы ни случилось, знай, что если тебе понадобится медицинская помощь, ты найдешь её у меня. — Я… — Ничего не говори сейчас, хорошо? Обдумай, прежде чем отказываться. И отдохни. Я разбужу тебя, когда вернётся Мадара. Как он ни старался удержаться, сбитый с толку странными словами, всё равно в какой-то момент растворился в дымке дремоты, из которой его вывел только тихий скрип двери и шёпот брата, спрашивавшего о его самочувствии. Изуна всё ещё дрейфовал, рассеянно слушая их разговор, не в состоянии очнуться полностью. Рядом раздался тихий истощённый вздох, и он вызвал образ уставшего Тобирамы с запавшими глазами, каким он был однажды после долгой битвы. Шорох походил на беспомощное падение. — Дадим им пару часов, — донёсся до него голос брата. — Тобирама действительно выложился на все сто, ему нужен отдых. А затем он почувствовал тёплое присутствие рядом и развернулся, чтобы прижаться носом к плечу и пропахшей потом ткани. Нии-сан. — Тш-ш, — тот положил тяжёлую и согревающую руку ему на ухо, — спи ещё. Изуна спал. *** Когда он снова открыл глаза, в маленьком окошке ещё висела непроглядная чернота. Факел приглушённо горел, но не издавал треск и не чадил, подчеркивая свою необычную природу. — …Нельзя позволять ему так поступать, — говорил Мадара, перебирая в руках что-то прямоугольное, напоминающее утолщённую пластину доспеха, — и ни слова же не сказал, понимаешь? Сидел рядом, как ни в чём не бывало, читал, пока в один момент едва не грохнулся со стула! Я понимаю, честь клана на кону, надо не ударить в грязь лицом перед врагом, но он явно перестарался! — Дело не в чести клана. Он всегда так работает, — тихий вздох. — Иногда не выходит из комнаты неделями, когда выполняет какие-нибудь финансовые расчеты для миссий. — Так же нельзя, Хаширама, эта работа на износ не годится, когда он не знает своих границ. Как это вообще называется? — Отец… довольно строг, — он сидел чуть в стороне и судя по бледному зеленому свету, прыгающему по камню, лечил. Первая мысль, что они говорили о нём, образовалась и отступила. Нет, речь шла о Тобираме. Он облажался? Было бы приятно узнать, что не только Изуна выставил себя дураком, не умеющим правильно расходовать чакру. Было чудом, что Хаширама не убил его, хотя бы чисто в профилактических целях. — Насколько строг? Потому что здесь нет никакой разумности. Ему надо работать с информацией в огромном объёме. Как он будет это делать, если у него раскалывается голова или двоится перед глазами? — Я не хочу говорить об отце, Мадара, но его требования часто были такими. Особенно к Тобираме. Тебе стоит быть немного снисходительнее. — Мне? Это ему надо быть немного снисходительнее к себе, что за кошмар. Или он так привык к брату-медику? Если бы я не заметил, он бы действительно просто упал со стула, ты понимаешь? — Такой уж он человек. Ладно, хорошо, я поговорю с ним позже, не смотри на меня так. Что вы выяснили? — Много чего. И не переводи тему, придурок! — Не кричи, разбудишь же. Брат что-то заворчал, но голос понизил. — Старик не дал нам к устной речи ещё и понимание письменной. Пришлось искать путь самим. И, кстати, я наложил гендзюцу на твоего брата. — Ты что?! — Не кричи, сам же говорил. Звуко-буквенные ассоциации, всего навсего, я и на тебя такое кину, и на Изуну, как только он прекратит притворяться, что спит, и подслушивать нас. — Я сплю, — проворчал он из чистой вредности. Затем сел. Комнату чуть повело, но она быстро выровнялась, и он смог неторопливо подсесть к ним, зевая. Хаширама сидел у своего брата на краю футона, водя исцеляющим дзюцу по колючим светлым волосам. Мадара расположился на ковре, и Изуна присоединился к нему, подлезая под руку. Брат дал ему слабую затрещину. Он ойкнул и насупился, но возражать не стал, за что тут же был прижат поближе к груди, и расслабился, выдыхая. — Узнали много всего, — продолжил Мадара как ни в чем ни бывало, — сосредоточились в основном на исторических книгах и новостных статьях, но об этом лучше спросить Тобираму, он логичнее расскажет. — А как ты сделал этот ассоциативный ряд? Для гендзюцу? — А. Залез в голову одному из учеников, — Хаширама уставился на него большими укоряющими глазами. — Да брось, никакого вреда. Заставил его почитать вслух, что с того. Он даже не вспомнит. — А если директор узнает? — Меня никто не видел. У нас нет ни легенды для местных детей, ни запрета на поиск информации. — Но есть запрет на нападение. — Это не было нападением. Считай, я просто попросил его о помощи. Нам не стоит полностью полагаться на директора. — Мадара, но… — Если так выступаешь за сотрудничество, почему не рассказал ему всё? Откуда мы, как попали сюда? — Мадара… — Молчу, я же не дурак. Но ты уж реши, либо всё начистую, либо пути отхода. Хаширама вздохнул, меняя руку. Тобирама чуть пошевелился, подтягивая предплечье ближе к животу. — Так что там с гендзюцу? Мадара хмыкнул, разворачивая Изуну к себе. — Сначала ты. Чернота глаз Мадары разбавили два томое и завертелись, мягко заволакивая. Брат мог передать информацию и так, но они почему-то оказались во внутренней иллюзии. Пространство потеряло детальность, Сенджу исчезли, а брат вдруг стал выглядеть немного более усталым. — Нии-сан? — удивлённо моргнул он, подбираясь ближе. — Ты в порядке? — А? — он моргнул. — Да, почему ты… — Почему, когда я прихожу в комнату, ты настолько вымотан, что и головы поднять не можешь, а Хаширама сидит над тобой и виновато косится на меня? — Это просто истощение. — Тогда почему вы сидели отдельно на ужине, а Хаширама всячески пытался спрятать от меня глаза? Не пытайся обмануть меня. Что между вами произошло? Чтоб его. Глупый Хаширама, почему он такой честный. Не рассказал, отметила часть сознания с признательностью. — Возможно… м, возможно я угрожал ему, — смиренно сдался Изуна, вздыхая. — Какого… Изуна! — Что?! Он вёл себя подозрительно! — Это Хаширама, он сам по себе такой. — Но мы потом поговорили, и всё стало хорошо! Правда! Надеюсь. Но он сказал, что понимает и не в обиде. Он не совсем так сказал, конечно, но почему бы и нет. Мадара смерил его подозрительным взглядом, будто мог читать мысли. Он мог, конечно, но вряд ли стал бы сейчас. — И между вами теперь всё в порядке? — Да. А теперь прекрати меня допрашивать и давай уже сюда этот свой ряд, гений. Его голова немного зашумела, намекая не слишком усердствовать, а затем Сенджу появились справа, и Мадара передал ему пластину доспеха, оказавшуюся на деле тонкой книгой. Изуна открыл её, и его глаза благоговейно расширились: — Ой! Нии-сан, смотри, тут есть рисунки! И они двигаются! Она помахала мне, нии-сан! Привет-привет, леди! Мадара усмехнулся, весело поглядывая на него. — Слова, Изуна. Верно. Он опустил глаза, нашел строчку и зачитал её вслух, изредка застревая на чём-то, звучащем как ингредиенты для яда. Когда брат удовлетворился, очередь перешла к Хашираме, с тем лишь исключением, что Мадара вряд ли устроил ему разговор в гендзюцу (впрочем, он мог бы. Никогда нельзя недооценивать нии-сана). После этого они немного развлекались, выискивая самые странные слова или имена, долго хихикали с какой-то чепухи вроде Желтобрюхая носковоровка, пока Тобирама не зашевелился, ворча на них ругательства. Изуна лежал в полудреме с наставлением поспать ещё немного, и смотрел на них краем глаза. Они казались счастливыми. У брата светились глаза, а Хаширама широко улыбался. Может, и правда не лгал? Мог ли он действительно считать Мадару-нии-сан своим настоящим другом? Он старался не ревновать. *** Брат разбудил его утром, пока собирался. Было тихо, чёрный прямоугольник ночи выцвел до светлой серости раннего утра. — Нии-сан, — сипло позвал он, не раскрывая глаз, — мне приснилось, что мы сражаемся с Сенджу, а там тот старик, что у ворот был, рядом с Буцумой. У него тоже был мон Сенджу, и он ворчал, что Учиха опаздывали, а ещё так щурился, и у него была кошка в ногах, с красными глазами, как у Тобирамы… Смешок позади прервал его, и он открыл глаза, натыкаясь на улыбавшегося Хашираму, что приглаживал волосы. Покраснел. — Хаширама-сан… — Доброе утро. Мадара, буду ждать снаружи. — Хорошо, сейчас иду, — брат закончил обвязывать вторую голень, опустил штанину и присел рядом. — Мы с Хаширамой немного оглядим замок, сколько успеем до завтрака, так что поспите ещё немного и спускайтесь кушать. Не уверен, что пересечёмся, я подхвачу Тобираму, мы вытянем, сколько сможем, из мальчика, что нашли вчера. Хаширама будет приглядывать за тобой, но не отлынивай, поищи что-нибудь интересное. Затем мы с ним ещё раз заглянем к директору. — Ясно. Нии-сан, я хочу спарринг. — Мы на миссии, мелочь, потерпи. Я подумаю, как тебе размяться, но на многое не рассчитывай. Он расплылся в сонной улыбке. — Ты лучший, нии-сан! — Ай, спи давай. Мне пора. Будь осторожен. Изуна проводил взглядом закрывшуюся дверь, вздохнул и лёг. Кровать была всё ещё тёплой. Он чуть повернул голову, задумчиво посмотрел на Тобираму, прикрывавшего лицо запястьем. Пару минут проследив за ним и убедившись, что правда спит, Изуна потянулся к подсумку и тайком достал кое-что очень особенное, важное и бесполезное одновременно. Это был старый сюрикен, сточенный по краям, даже туповатый, с одним обломанным краем. Вот только он был красным. И не угрожающе кроваво-красной, а нежно персиковой, как небо на заре. Это был подарок от мамы. У то-сан в ящичке, который они с Мадарой быстро научились вскрывать, был её рисунок, и, глядя на сглаженные нежностью черты лица, Изуне казалось, он даже вспоминал её. А этот сюрикен был одним из шести — набор, который Учиха забрали вместе с другим оружием в ходе одной из миссий. Бесполезный для боя, — декоративный, сказал то-сан, подарок какого-нибудь богача, — но маме он понравился, и она оставила его себе. А затем его нашли в её вещах. Его и письмо: пять — каждому из детей и шестой — мужу. На память. Сюрикен ни на что не годился, даже верёвки перерезал с трудом. Заточить его не получалось — металл почему-то сразу начинал крошиться, — о метании тоже можно было забыть. Их с Мадарой старший брат раньше называл их игрушками, а один из младших — талисманами (до того, как братья и сестры начали уходить по одному). Было мало вещей, которые могли бы проиграть ему в бесполезности, но Изуна любил его. Он напоминал ему о детстве, когда в начальных тренировках гендзюцу, представляя возможные траектории, он видел не обычные сюрикены, а мамин. Это было не оружие, а знак того, что она жила, пусть он её и не помнит. Что она заботилась о них. Что любила. — Что это? Изуна вздрогнул и тут же спрятался под одеялом, отворачиваясь. Он явственно слышал приглушённое фырканье. — С оружием не играют, Учиха. Вам разве не говорили? — Это не оружие, — буркнул он оскорблённо. — Значит, игрушка? Сколько тебе лет? — Прибью, — пригрозил, угрожающе зыркая из-под одеяла. Тобирама поморщился, истощённый, с огромными синяками под глазами и уставшим взглядом. Вот и минусы сенсорики. Как на такого злиться? У Изуны не было ничего, что могло бы уменьшить боль, а если бы и было — не дал бы, ещё чего. Но вот отвлечь… — Сенджу, — позвал он. — Тобирама! У тебя от безделья тело не ноет? Тот вздохнул, отнимая руки от висков. — Так я не бездельничаю, в отличие от тебя, — фыркнул он, — мы с твоим братом вчера две стопки книг прочитали. — Нашлись великие учёные. А Гермиону обидели так, чтоб отвлечься? — Кого? А, ту девочку. Я к этому вообще никакого отношения не имею, брата своего спрашивай. Кстати, раз ты с ней поладил, спроси насчёт маггловской части, она поймёт. Скажи, в книжке вычитал, никогда не видел. Может, мы не там и ищем. Изуна кивнул. Помолчали. — Может, спарринг? — ни на что не надеясь, спросил Изуна после нескольких минут тишины. — Если настолько скучно, займись чем-нибудь полезным и не ной. Какой спарринг, придурок, мы на задании и, скорее всего, под наблюдением. Тем более, если начнем, можем рефлекторно попытаться друг друга убить, а это сейчас ни к чему. — Сам придурок, — справедливости ради уравнял Изуна, — и раз ты такой умный, раз уж мы на миссии, расскажи лучше чего полезного. Что ты там такое читал, что тебя полуобморочного принесли? Тобирама помрачнел, отворачиваясь и упираясь глазами в потолок. — Ты бы видел это хранилище, Учиха. Столько книг не снилось и самым жадным коллекционерам. Прочитать их все… не думаю, что и жизни хватит. — Что я слышу, ты жалуешься, — хихикнул Изуна, но затем вздохнул, тоже откидываясь на спину; звучало не очень оптимистично. — Сенджу? А что, если мы ошиблись? Мы же вцепились в книги, потому что думали, что они похожи на свитки миссий, с четкими сведениями, что и где. Но вдруг они больше похожи на бессмысленные сборники поэзии? — Ты… спрашивал о том, что я могу тебе посоветовать, — после продолжительного молчания пробормотал Тобирама, и Изуна снова приподнялся на локте, — как расспросишь про маггловскую часть, спроси про Существо. Оно говорило на нашем языке и знало про грозу. Думаю, есть смысл попытаться найти его. Изуна прогудел задумчивое согласие. — Хорошо. Спасибо, Тобирама-кун. — Не ради тебя стараюсь. — Знаю, — улыбнулся он, — все равно спасибо. *** Как Мадара и подозревал, за завтраком не удалось пересечься с братом, даже мельком — Драко был вынужден просить их задержаться, потому что кто-то из его однокурсников проспал, а идти на завтрак иначе, чем всей группой, они не могли, как по причине демонстрации превосходства, так и из соображений безопасности. Поэтому, когда они пришли, пунктуальная девочка уже увела Изуну с собой. Зато ему кивнул Хаширама, легко болтавший о чём-то с группкой ребят с синими лентами на шее. Драко снова дал им некоторые советы насчет еды и сочетаемости, но не так собранно, как вчера, — похоже, одним глазом он всё ещё спал. — Откуда появляется эта еда? — негромко спросил Тобирама, рассматривая ягоды смородины в своей каше, расположенные в виде улыбавшегося лица. — А, это, — Драко рассеянно махнул рукой, — это домовики. — Домовики? Домовые эльфы? — Ну да. Они шныряют тут и там. Следят за порядком, комнаты убирают, готовят, вот. У вас нет таких? Мадара покачал головой: — Один из них показал нам комнату вчера, — заметил он. — Появился по хлопку и исчез. Но после я узнал, что это… этот прием, перемещение, не должен работать в замке из-за защитной энергии и барьеров. Так как? — Так это же домовики, не волшебники. У них своя магия, они живут, чтобы прислуживать хозяину. Не стоит обращать внимание. Хозяину — значит, директору? Итак, другие волшебники, картины, призраки — а теперь и домовые эльфы? Сколько ещё у директора есть способов следить за происходящем в замке? Кроме того, с неизвестной отличающейся энергией, эти зверёныши становились всё более и более подозрительными. — Вы решили, пойдёте ли на занятия с нашим потоком? — Драко раскусил тост. — Нет, не думаю. Сегодня, по крайней мере. Мы потратим это время на книги в библиотеке. Слышал, там собрана редкая коллекция. — Так и есть, — Драко довольно фыркнул, будто лично приложил к этому руку; может, и так, кто знает. — Но если хотите знать, самые крутые книги собраны в Запретной секции. — Запретной секции? — Вход туда ограничен, только преподаватель или директор может дать специальное разрешение, а вокруг всё в следящих чарах. Но там самые редкие книги, которые только есть в замке. Как-нибудь я точно уговорю профессора Снейпа дать мне разрешение, и загляну туда. — Драко! — прервал его голос. — Нам надо идти, иначе Макгонагалл начнет снимать баллы. — Верно, — он торопливо встал, вытирая рот, — раз вы не идёте, тогда до встречи в обед. Пожалуйста, не перечитайте за это время все книги, иначе, боюсь, Хогвартс вам быстро наскучит. — Чем больше узнаешь Хогвартс, тем больше находишь загадок, — вежливо улыбнулся Мадара. — До встречи в обед. *** — Это было так чудесно, Изуна, ну согласись же! Стоило Макмиллану только снова заикнуться об этой чуши крылопотама, так Флитвик в него сразу — веселящие чары. А потом как давай объяснять, вот вам демонстрация, смотрите и записывайте, я едва не хохотала с остальными! Изуна улыбнулся, хоть и не разделял её веселья. Это выглядело немного жестоко. — Что ты так на него рассердилась? — мирно уточнил он, шагая по коридору и стараясь не обращать внимание на толпу, шедшую им навстречу. Было ещё утро, и хенге едва ощущалось — точно не тем весом, который, он знал, придавит к вечеру. — Что? — задохнулась Гермиона. — Да он же такой бред нёс! Не крылопотам, а взрывопотам, хотя бы. У него даже нет крыльев, это огромное тяжеловесное животное! — Ты довольно сильно реагируешь. Ну пошутил, что с того? — Это так раздражает! Каждое слово из его рта — это концентрация мировой глупости! Как можно быть таким? Фантастические твари у каждого первокурсника в книге необходимой литературы! — Но я тоже не знаю об этом. — Ты ещё маленький, Изуна, к тому же, ты не отсюда. Не сравнивай себя с этим придурком. Он проглотил поднявшееся было возмущение и прикрыл глаза: — А что это за Фантастические твари? — Это? Одна из наших книг. Самый полный справочник всех магических существ! — Вот как? — Изуна чуть наклонил голову к плечу. — И ты прочитала её полностью? — Конечно! Несколько раз. — Тогда отгадай загадку, — протянул он, впиваясь в неё глазами, — у него грудь и лицо человека, а нижняя часть — лошади, и длинные коричневые волосы. Кто это? Гермиона нахмурилась, глядя на него. — Ты говоришь о кентаврах? В твоей загадке ошибка, они не магические существа… вернее, магические, но разумные магические, понимаешь? Вместе с домовиками, гоблинами и волшебниками. Я слышала, в Министерстве Магии даже есть такая скульптура, которая подчеркивает дружбу народов. Изуна ничего не знал про гоблинов. Домовики же вели себя, как проигравшие или вынужденные отрабатывать должники, особенно то господа, с которым Динни обратилась к ним. Конечно, это могло быть уважением, но тогда почему домовые эльфы не ходили по коридорам в открытую? Это тоже напоминало поведение слуг при дворце феодала, главными задачами которых были исполнительность и незаметность. — А где они живут? — спросил он вместо того, чтобы спорить с ней. — Кентавры. Гермиона пожала плечами. — Где-то в Запретном лесу? Я не знаю, если честно. В какой-то книге говорилось, что они не любят нас и держатся подальше. Не удивительно, если у волшебников было такое понятие о дружбе. — А если, чисто технически, есть желание их найти? Гермиона строго посмотрела на него. — Ты не слышал меня? Я же сказала, что они не любят людей, так что забудь об этом. — Но технически? — Я не знаю, — сдалась она. — Я слышала, в библиотеке есть какая-то карта, отражающая все волшебные популяции Магической Британии, или, может, даже Магической Европы, но сама её не находила. Также наверное можно спросить Хагрида, это наш лесничий, но не думаю, что он расскажет. — Да, библиотека надежнее, — согласился он, — спасибо. Кстати, а у магглов есть что-то вроде этого взрывопотама? — У магглов? — она заморгала в замешательстве, утягивая его за рукав, чтобы повернуть к лестнице, ведущей к выходу из замка. — Зачем тебе? Он пожал плечами, послушно шагая. — Просто интересно, никогда их не видел. Какой он вообще, маггловский мир? Весь оставшийся путь Гермиона рассказывала ему о другой стороне волшебного мира. Рассказывала без искры, механически о технологическом прогрессе и научных достижениях, и если в магической части чакра казалась противоположностью той, к которой они привыкли, в мире магглов её, похоже, не было вовсе. Они вышли на улицу, и отсутствие камня над головой впервые за два дня позволило Изуне глубоко вздохнуть. Он отстранённо подумал, почему не выходил раньше, никто из них. Так погрязли в поисках решения или боялись, что директор воспримет это как отказ? Впереди дугой высился лес, окутывая горы вдали, и Изуна почувствовал небольшую тоску по дню, проведённому там, по короткой шерсти крылатых лягушек под пальцами. Гермиона повела его в другую сторону, прочь от леса. Она немного дрожала от волнения, не обращая на него внимания — сегодня было её первое занятия по предмету, ставшему главным нарушителем спокойствия среди учеников первых курсов — полёты на метле. Изуна решил не участвовать в предстоящем безумии — не было ни желания, ни смысла. Если произойдёт что-то важное, Гермиона расскажет ему. Если будет необходимо срочно научиться летать на метле, он просто скопирует положение тела и нужные действия. Правда была и в том, что он устал от незнакомых людей, которые, казалось, вытягивали из него энергию быстрее, чем даже замок. Изуна никогда не находился в такой ситуации раньше — всю жизнь его постоянно окружали соклановцы, даже в редких продолжительных миссиях, вроде последней, к Хьюга, вместе с ним был отряд, и они всегда поддерживали его, поддразнивали, но он чувствовал, что они любили его, и любые угрозы и пренебрежение врага не могли достигнуть его. Теперь он ощущал себя одиноким. Мадара был где-то там, с Сенджу или один, не важно, но его не было здесь. Изуна не мог не тосковать. Гермиона умчалась, сверкая покрасневшими щеками, и он остался у озера и провёл почти час, глядя на редкие волнения неподвижной глади. Он думал о доме и отце, и эти мысли вгоняли его в рассеянное состояние. С озера дул ветер. Было холодно. Уже на обратном пути, двигаясь навстречу судорожно машущей Гермионе, он увидел Мадару. Тот шёл в замок в компании слизеринцев на пару лет старше, и чувство тоски при взгляде на то, как нии-сан идёт среди чужих, совершенно незнакомых людей — без него, — только усилилось. Он замер, чтобы не подбежать к нему, и едва сумел растянуть губы в приветственной улыбке, когда брат заметил его. Мадара нахмурился при виде его несчастного выражения лица и прищурился, останавливаясь. Переживал. Изуна почувствовал себя дураком и улыбнулся искреннее; слабо мотнул головой на замок, всё хорошо, иди, встретимся позже. — Да кому ты опять улыбаешься? — спросила подбежавшая Гермиона; она была очень взволнована. — Идём, такое тебе сейчас расскажу!..