Свободна в неволе

      Свет неоновых вывесок падал на лицо Бетти. Такое красивое, чистое и невинное. Отражающее в своих чертах мягкость и силу, хрупкость и стойкость. Сейчас на нём сияла робкая улыбка, скрывающая всю боль, всю горечь, что выпали на её долю. В её глазах виднелись все трудности и препятствия, которые она преодолела, не сломавшись, оставшись девушкой, которая падала и вставала, продолжая идти. Оставшись собой. Она смело смотрела вперёд. Её не пугали предстоящие жизненные испытания. Чему быть, того не миновать. Вот какую фразу она повторяла себе всегда, когда, в минуты слабости, теряла веру в лучшее.       Она не была девушкой, которая живёт за счёт кого-то. Не была той, чьи сила и уверенность зависят от кого-то ещё. Она знала, что самое важное в этой жизни – не потерять себя, не стать чьей-то тенью. Самое важное – быть личностью, сильной личностью.       Да, сейчас она попала в такие условия, где рушатся все моральные принципы и устои. Условия, которые вынуждают склонить голову и подчиниться. Но Бетти знала, что если что-то произошло – это не просто так. Возможно, ей нужно чему-то научиться, что-то узнать, вынести из всего какой-то урок. Если есть болезнь, значит, есть и лекарство. Просто нужно его найти. Или успокоиться, остановиться и подумать – ведь оно, возможно, уже в твоих руках, но ты его не замечаешь.       Ничего не происходит случайно. Да, мы привыкли говорить, что это всё – стечение обстоятельств, проделки Госпожи Судьбы, необъяснимые явления. Не заставляло бы это настолько серьёзно задуматься, если бы не было правдой. Да, кто-то не верит, поэтому говорит об этом со скептичным сарказмом, но это так.       Жизнь испытывает каждого из нас, но по-разному. Более слабых жалеет, подвергая их лишь небольшой «трёпке» вначале и оставляя в покое в продолжение всего следующего пути. Но, даря размеренное существование, она отнимает и возможность развития и роста. Такие люди всегда остаются на одном месте, не двигаясь вперёд.       Кипит жизнь у тех, кто каждый раз показывает свою силу, справляясь с различными трудностями. У них всё – как американские горки. Взлёты, падения. Победы, поражения. Познание себя, своей силы, своих возможностей. Преодоление своих слабостей, избавление от страхов. Страсть течёт по их венам, огонь горит внутри. Им есть, что дать окружающим. Они – не пустые, праздно живущие существа, они – люди с горячими сердцами и горящими глазами.              Свит Пи наблюдал за каждым движением, каждым взглядом, каждой эмоцией на её лице. Она такая живая, такая яркая, в отличие от тех, кто находился рядом с ним всю его сознательную жизнь.       Элизабет смущённо смотрела на него, словно пытаясь понять, уместно ли сейчас озвучивать своё условие. Несмотря на свой юный возраст и неопытность, она всё же умела быть осторожной и осмотрительной. Для неё было важно делать всё в нужное время, подходящий момент имел большое значение.       За окном пронёсся поезд. Небольшой состав. Всего семь вагонов, которые она невольно посчитала. Время от времени в кафе раздавался приятный для слуха скрежет открывающейся входной двери, а через несколько минут – звонок, дающий знать официанту, что заказ готов, и его нужно подать.       В воздухе пахло свежей выпечкой, овощами и молочными коктейлями. Откуда-то из угла кафе доносилась мелодия игрового автомата, которым никто не пользовался, и он служил больше дополнением к интерьеру.       Неоновые вывески поменяли цвет, и лица посетителей «заиграли» по-новому. Свит всё так же следил за каждым мимическим выражением своей подруги. На душе становилось так тепло, так уютно, будто он дома, которого у него никогда не было. Ну как, дом был: была квартира, еда, одежда, но не было именно ощущения домашнего тепла, которое не создать никакими материальными благами, которое создаётся искренними улыбками, нежными взглядами и чувством комфорта. Такую атмосферу создавала эта девушка. Нет, Свит Пи не мог влюбиться в неё. Правда?              «Это неправильно. Я такого не планировал», – сокрушался Джагхед.       А ведь и правда. Это не входило в его планы. Он хотел лишь добиться подчинения Хэла и последующей за ним гибели Ховарда. Он не может, не имеет права на какие-либо чувства к своей пленнице. Но, чёрт, она так зацепила его.       «Всё-таки чувства! Придурок. Нет, нельзя. Любовь в каждом её проявлении – это слабость. Это предоставление «оппоненту» власти. Просто нужно меньше пересекаться с ней, ведь мне нужно лишь её присутствие в Саутсайде. Не больше. Мне не надо ходить к ней, как мальчишке на побегушках. Нет. Я сам себе всё усложнил».       И вправду, можно подумать, что любые чувства – это слабость, ведь если они не взаимны, человеком, что их испытывает, можно пользоваться. Джагхед не мог этого допустить. Ему нельзя терять своё влияние из-за какой-то не вовремя появившейся девчонки. Тем не менее, он знал, что раз уж так вышло, ему необходимо добиться ответных чувств. Но сделать это так, будто он и не пытался.       Такое решение он принял, вспомнив, что, при появлении взаимности, собственные чувства пропадают. Становится не интересно, азарт исчезает.       «Ты дурак, если действительно хочешь издеваться над ней таким способом», – пытался «образумить» себя Джонс, – «Ты хочешь, чтобы она влюбилась в тебя, да хотя бы даже начала хорошо относиться, когда её отец и мать находятся под твоей властью?»       Джагхед вспомнил, что давно не проверял, как обстоят дела с Элис Купер, и решил, что в ближайшее время съездит к ней. А вдруг она знает о слабых местах Хэла? Было бы неплохо.              «Не могли бы вы приехать на старый склад за городом? Вас ждёт очень интересный гость», – высветилось на экране телефона Джонса, и он, надеясь, что этим гостем может оказаться Ховард, сел в свою чёрную Ауди и резко надавил на газ.              Свит Пи всё так же заворожённо смотрел на Бетти, когда та провела рукой у его лица.       – Свитти, ты в порядке? – засмеялась девушка.       – Да… Да, всё хорошо, – отмахнулся он, концентрируясь на предстоящем разговоре, – Так что за условие?       Элизабет тут же немного поменялась в лице, внимательно смотря на своего друга. Она заметила небольшое, едва уловимое напряжение во взгляде парня, отчего самой стало немного не по себе: уверенность почти пропала, но Бетти, всё же пересилив себя, начала говорить.       – Я бы хотела, – она смущённо опустила голову, и едва заметная улыбка появилась на её лице. Свит сгорал от нетерпения, направив всё своё внимание на подругу. Он вслушивался в каждое её слово, будто желая уловить всё: тон и тембр голоса, взгляд, улыбку. – Я бы хотела, чтобы ты стал моим парнем, – она, наконец, подняла на него свои застенчиво-игривые глазки, ожидая реакции. Бетти увидела, что её друг был в шоке. Ступор. Идеальное слово для описания его состояния.       Только он подумал, что есть в ней что-то особенное, что его зацепило, что ему понравилось, как вдруг она произносит такое. Свит Пи ошарашенно смотрел на неё, пытаясь разобраться, шутка это или нет. По голосу не скажешь, что она шутит, ведь он такой уверенный. Взгляд, разумеется, робкий, детский, но вряд ли любая девушка, похожая на Бетти Купер, смогла бы сказать это без стеснения.       – Ч-что? – смог только произнести парень. Кажется, ему бы хотелось, чтобы это не оказалось шуткой.       Девушка упорно смотрела на сидящего напротив Свит Пи, до последнего оставаясь серьёзной.       – Бетти? – повторил Змей, вглядываясь в глаза подруги непонимающим, вопросительным взглядом.       Не выдержав, она звонко рассмеялась. Свит был в растерянности.       «Конечно, это шутка. А ты уже нафантазировал себе. Дурак. Будет такая, как она, с тобой… Не мечтай», – он ещё не понимал до конца, что же на самом деле происходит.       Элизабет заметила некую разочарованность на лице друга и поспешила всё объяснить.       – Свитти, извини, – она ещё не могла успокоиться, говоря сквозь смех, – я хотела разрядить обстановку: ты так напрягся, когда я сказала про условие.       – Да ничего, всё в порядке, – Свит немного посмеялся, чтобы не вызывала подозрений его через чур странная реакция. – Просто я подумал, что ты серьёзно…       – Ты испугался, что я не шучу, потому что тебе нравится другая девушка? – с пониманием спросила Бетти, – Не волнуйся, я просто не хотела, чтобы мы разговаривали в таком серьёзном тоне, – она положила на его руку, лежащую на столе, свою, обхватив тоненькими пальчиками. По телу Свита прошёл ток. Будто кто-то пустил электрический разряд. Каждая его клеточка стала настолько чувствительной, что, кажется, он мог ощущать незаметные движения воздуха. – Мне жутко интересно послушать о ней, и я надеюсь, ты расскажешь мне об этом позже, мы же друзья, – её многозначительный взгляд заставил Свит Пи немного смутиться. Неужели она думает, что ему нравится другая? Да это уже и не важно, ведь они друзья. Просто друзья.       Почему этот невинный жест так подействовал на него? Почему она одним словом, одним взглядом, одним прикосновением смогла вскружить ему голову? Если бы не эта её шутка, он бы по-прежнему тоже считал её другом. Почему это произошло?       – Да, именно поэтому я и… – какое странное слово, не правда ли? – испугался.       Его растерянное лицо настолько забавляло блондинку, что она не могла сдержать смех, отчего ей уже становилось не по себе. Она еле смогла взять себя в руки и успокоиться.       Девушка посмотрела в окно, задумавшись. Она вспомнила свой с треском провалившийся побег. Вспомнила серьёзность её похитителя, все его действия по отношению к ней; вспомнила, насколько сильны его власть и влияние, и, поняв, что сбежать отсюда у неё не выйдет, решила, что было бы разумно узнать о месте, куда она попала, и людях, с которыми вынуждена контактировать.       – Расскажи мне о Змеях, – уверенно произнесла Бетти, будто не принимая отказа.       – Что? О Змеях? – удивился Свит Пи, – Что ты хочешь знать о них?       – Всё, – выдохнула девушка, почувствовав спад напряжения. – Я хочу знать о них всё.       Свит понимал, что рассказывать всё нельзя, ведь это всё – и кровавый, грязный бизнес, и торговля наркотиками, убийства, истязание людей, подлый шантаж – самая основа банды. Но описать в общих чертах было можно.       Элизабет не интересны были все манипуляции Змеев, ей были интересны люди, точнее, один из них – он. Ей хотелось узнать больше о Джагхеде, но напрямую спросить она не могла, вот и придумала хитрый ход. Джагхед Джонс – часть, и возможно, большая часть Змеев, поэтому Свит Пи волей-неволей расскажет и о нём, рассказывая о всей группировке.       Она позволяла себе немного задуматься, когда её друг говорил о происхождении банды, о том, что им пришлось пережить, как выбирают лидера. Лидер. Это слово заставило её со всей внимательностью слушать дальше.       Прослушав рассказ Свит Пи о Змеях добрых три часа, Бетти пришлось рассказать ему и о себе, как обещала.       Зато теперь она знала, что мать с сестрой Джагхеда в буквальном смысле сбежали, когда ему было четыре. Смотря на отношения родителей, он мечтал создать такие же, но все мечты умерли, когда они с отцом остались одни. ЭфПи, отец Джагхеда, всегда был жестоким в Змеях, к этому его обязывала занимаемая им должность лидера банды, но домой всегда приходил любящий и заботливый муж и отец. В семье никогда не было ссор и скандалов. Лишь однажды Джонс-старший, напившись, избил свою жену и чуть не застрелил дочь. После их ухода он словно возненавидел своего сына. Он винил его во всём и старался причинить как можно больше боли, убивая всех, к кому тот начинал привязываться. По этой же причине у Джагхеда никогда не было отношений. Сначала он боялся любить кого-то, а потом привык. Привык и понял, что чувства – это лишь причина всего плохого, всех страданий, всей боли, всех адских мучений от разбитого на миллион осколков сердца и рвущейся на части души. Были только несерьёзные, мимолётные интрижки и увлечения. Когда он подрос, его максимумом была одна ночь. Больше он не вспоминал тех, с кем спал. Позже ему это просто надоело, и он решил, что регулярный секс с подругой лучше, чем с незнакомыми девушками. Тони это устраивало. Как сказал Свит Пи, Джагхед либо не замечает, либо не хочет замечать, что Топаз в него втрескалась по уши.       «Ей самой не противно осознавать, что её используют, как подстилку?», – недоумевала Бетти.       Джонс стал лидером Змеев два года назад, когда его отца арестовали за многократную торговлю наркотиками и привлечение к этому подростков. «Все выбрали Джагхеда, он превосходный лидер», – отозвался о нём Свит, – «Он готов умереть за своих, отдать всё, ни секунды не раздумывая». Оказалось, Джонс ещё и хороший друг: никогда не бросит, всегда выручит, подставится сам, но поможет.       Невольно девушка начала восхищаться Змеиным лидером, забыв о том, что он сделал с её семьёй. Однако «холод» ума скоро вернулся к ней, и она постаралась откинуть от себя эти мысли.              Только бешеная скорость помогала Джагхеду расслабиться: забыть обо всех навалившихся проблемах, «раздоре» с Тони, и самое главное, о странном, щекочущем чувстве внутри при мыслях о Бетти.       И всё? А как же все те ужасные события, произошедшие в его жизни, о которых говорил Свит Пи? Разве от них Джонс не хотел убежать? Разве их он не пытался оставить за пределами своего сознания, набирая дикую скорость?       Конечно, и они терзали его душу. Когда-то. Теперь же он даже не вспоминал об этом. Детство вроде – самое лучшее время? Но не для него. Ему почти удалось избавиться от всех ужасных сцен своего прошлого, однако самые болезненные всё же возвращались к нему в ночных кошмарах. Как раз в то время, когда человек наиболее уязвим и беззащитен. Его сновидения питали жестокость от него самого. Чем больше он причинял людям боль, тем сильнее страдал сам.       Иногда Джагхед даже не спал специально, чтобы не видеть эти ужасные сны, заставляющие его вновь переживать те ужасные моменты. Он сутками изматывал себя, не позволяя отдыхать и придумывая сотни причин не спать.       Однажды, когда он уснул у Тони, ему приснилось одно из самых страшных событий его жизни. Девушка разбудила его, хотела успокоить, но он, словно озверевший, накинулся на неё, схватив что-то острое с прикроватной тумбочки, и ударил этим её. Да, вот откуда у неё на скуле тот самый небольшой шрам, который он видел каждый раз, когда был с ней. Он хорошо помнил причину его появления, но ни разу не извинился перед подругой. Он считал, что так и должно быть, ведь она ничего тогда ему не сказала и никогда потом не поднимала эту тему.       Что ещё могло волновать Джагхеда? Хэл? Незначительно. Гули? Пока они не доставляли проблем. Свит Пи, Тони, Змеи, дела, касающиеся банды – всё отошло на второй план. Как бы сложно это ни было признавать, но от правды не убежишь. И что самое главное – от себя тоже. Никакая скорость не поможет. Джагхед Джонс что-то чувствует к Элизабет Купер. Глупо, не правда ли?              Выйдя из машины и подходя к входу на старый фермерский склад, Змей прокручивал в памяти моменты, связанные с этим местом. Да-да, это именно то здание, где он напугал Бетти, когда якобы собирался отрезать ей палец. Здесь ей стало плохо. Здесь он поссорился с Тони, когда защищал Купер.       «Да, не особо хорошие воспоминания», – заключил он.       Войдя внутрь, Джонс пугающе рассмеялся.       – Как же иронично, – уже с порога начал издеваться Змей, – что именно здесь, на том самом месте, где ты стоишь, – он, не отрываясь, всматривался в фигуру мужчины, опёршегося рукой о небольшой железный ржавый столик, – я лишил твою дочь пальца, – его прожигающий взгляд озлобился. Мужчина, вздрогнув и отдёрнув руку от стола, повернулся. Он был похож на загнанного зверька. Нет, на трусливую собаку – именно это было первое, что подумал Джагхед, увидев его. – Но, как я понял, любящий и переживающий отец – это только роль, которую ты играл на протяжении многих лет. Я и не думал, что ты благополучно забудешь о своей семье и решишь спасать только себя. Но, как я тебе и говорил, я узнаю обо всём, что ты сделаешь или попытаешься сделать. Ты настолько глуп, что не способен понять даже то, что любое твоё действие я контролирую, и если ты до сих пор жив, ты должен благодарить меня за это, а не сбегать.       Хэл стоял не в силах пошевелиться. Холодный взгляд лидера Змеев будто превратил его в лёд. Он боялся. Но боялся за себя. Трясся, как маленький мальчишка.       – Раз жизнь своей семьи ты не ценишь, значит, будем действовать по-другому, – почему Джагхед начинал ненавидеть его за то, что тот совершенно забыл о своей дочери, бросив её на произвол судьбы? Почему ему хотелось хорошенечко помять его за его предательство? – Будем давить на то, что тебе дороже всего – на тебя самого.       Купера не на шутку напугали эти слова. «На тебя самого». Змеиный лидер не будет так просто бросать угрозы на ветер. Где он был так неосторожен, что его поймали? Хэл помнил свою последнюю встречу с Джагхедом… После которой он ещё три дня приходил в себя.       – Ты пустое место, – прорычал Джонс, подойдя ближе к своему «гостю», – сорняк, который не приносит никому пользы, – он ненавидел его за то, как он поступает со своей семьёй, с Бетти. Но почему? С чего вдруг? – Ничтожество. Просто знай, что ты стоишь здесь, можешь дышать, видеть и чувствовать, только потому, что мне пока не нужна твоя смерть.       Мужчина услышал главное – он больше нужен живым. Его не убьют, а значит, он может сам задавать правила игры.       – Я знаю, о чём ты думаешь. Не пытайся, у тебя не получится перехитрить меня: мозгов недостаточно, – перебил его мысли Джагхед.       – Я нужен тебе, – самоуверенно произнёс Хэл, – поэтому, думаю, будет справедливо, если условия буду ставить я.       – Не представляешь, какое удовольствие я получу, медленно и мучительно выжимая из тебя жизнь. Наблюдать, как твои глаза гаснут… Почему я должен отказывать себе в этом? – он достал нож и поднёс его к лицу Купера, пугая лезвием. – Так и тянет услышать твои вопли, – его голос заставил Хэла содрогнуться от ужаса. Такой мягкий, но в то же время пугающий голос, будто сам дьявол заманивает очередную жертву в ад.       – Можешь забрать мою жену, что угодно делать с моей дочерью, – дрожащим жалким голосом промямлил «мужчина», – только не трогай меня. Я тебя прошу, отпусти меня, – он умоляюще посмотрел на Джагхеда. Джонс, даже не думая, сильно ударил его по лицу, и тот упал на пол.       – Я же сказал, ничтожество, – презрительно бросил он Куперу, стоящему на коленях и откашливающему кровь.       Ему был отвратителен этот человек. Трус. Он бросил свою дочь. Свою жену. Он предал их. Смерть – слишком мягкое наказание для него.              Джагхед не мог перестать думать о Бетти. Каково ей будет узнать об этих словах её «отца»? Но он же не собирался рассказывать ей? Нет, однозначно, нет.       С другой стороны, его будто разрывало на две части, которые непрерывно спорили друг с другом. Он хотел защитить её, но не мог этого сделать, потому что главная опасность для неё – это он сам. Ему хотелось оставить её в покое, но невозможно было отказаться от «проверок на прочность». Он не мог и не хотел перестать испытывать её.       Будет ли ей больно узнать о том, что сказал Хэл? Конечно. Но говорить об этом он пока не будет. Возможно, прибережёт как ещё одно орудие для пыток.       Для чего он это делает? Для чего снова и снова ищет способ заставить её страдать? Или он пытается понять, сможет ли она выдержать и вытерпеть его? Ведь ни одну девушку он ещё не подвергал подобному. Может, сам того не осознавая, он ещё с первой встречи понял, что она должна стать его. Но вынесет ли она это – ему и предстояло узнать.       Джагхед понял, что Бетти нравится ему, что рядом с ней ему труднее дышать от невозможности прикоснуться к ней или лишний раз посмотреть ей в глаза. Он уже принял это. Но признаться самому себе в этих чувствах всё же не мог. Как не мог перестать устраивать ей проверки.              Вернувшись в бар, Джонс первым делом собрался сделать то, что решил, когда вновь самозабвенно отдавался скорости. Кажется, он и не заметил, как максимальная отметка на спидометре стала его лучшим другом.       – Вызывал, Джонс? – в дверь кабинета лидера вошли два Змея.       – Да, – желая сразу перейти к сути, твёрдо ответил он.       – Какое-то поручение?       –Приказ. – Глаза Джагхеда сверкнули, взгляд оживился. Было понятно, что то, что последует дальше, очень важно для него. Но хорошо ли это? – Вы должны сделать всё так, как я скажу…              Змеиный лидер поднялся в бар. Он был словно не в себе. Словно находился здесь, но всё же отсутствовал.       Прошло уже пару часов с того момента, как он говорил с двумя своими людьми. Что-то терзало его, что-то не давало покоя. Он вновь разрывался. Это было так опрометчиво, так необдуманно…       Джонс не доверял этим двум Змеям, поэтому не нашёл другого выхода, как попросить о помощи своего друга, возможно, единственного, кто заслуживал его доверия даже больше, чем он сам, Свит Пи.       Но в баре его не было. Телефон – недоступен. Джагхед спросил у наблюдающего, который следит за тем, кто заходит в Змеиное «логово» и кто выходит, есть ли он вообще внутри, на что тот ответил, что Свит несколько часов назад уехал вместе с девушкой.       – Что за девушка? – он даже немного удивился. Свит Пи с девушкой. Что-то новое.       – Ваша подруга.       – Топаз? – да, такого он точно не ожидал.       – Блондинка. Бетти, кажется.       Джагхед и забыл, что назвал её своей подругой, когда привёл в бар. Никто никогда не смел спрашивать у лидера о его личных делах, и сам он тоже не говорил о них. Подруга, девушка, сестра, да хоть дочь – все чётко знали границы, которые нельзя пересекать, поэтому не лезли в это. Когда Джонс в ответ на вопросительные взгляды в сторону его пленницы кратко и чётко сказал «подруга» и повёл её в подвальное помещение, Змеи приняли эту информацию и потом даже в своей голове не интересовались, откуда, зачем, почему она здесь. Это было правильно.       «Когда ты нужен, тебя не доищешься», – возмущался парень, – «А так всё перед глазами вьёшься».       Они дружили с самого детства, знали друг друга, как облупленных, но с получением Джагхедом должности лидера, из друзей превратились в вышестоящего и подчинённого. Да, Змеи были семьёй, друзьями. Между собой. А Джонс будто отгородился ото всех, не желая вступать в подобного рода отношения. Он привык никого не любить и ни к кому не привязываться. Детская травма.              – Мне сказали, ты искал меня, – Свит Пи подошёл к Джагхеду в баре. Он заметил, что его друг чем-то очень озабочен, так как тот даже не сразу отреагировал на него. Таким он видел его в последний раз, когда ЭфПи арестовали. Тогда он, кажется, единственный раз за всю жизнь показал свою слабость, свою растерянность, свою неуверенность в завтрашнем дне. Сейчас же он выглядел потерянно.       – Искал, – задумчивым голосом произнёс Джонс, водя пальцем по бокалу с виски.       – Что-то случилось? – искренне забеспокоился Свит. Только сейчас Джагхед понял, что слишком «расслабился»: его переживания заметил другой человек. Он всю жизнь скрывал свои истинные эмоции, не делился проблемами и терзаниями, а сейчас Свит Пи заметил, что его что-то тревожит.       – Нет, – отрезал Джонс, – не твоё дело.       – Действительно, наши отношения перестали быть дружескими, когда ты стал по положению выше меня, – Свит Пи не обижался, просто ему было больно смотреть на страдания своего друга, не имя возможности помочь ему.       «Да! Потому что у меня не может быть друзей. Любая моя привязанность – это козырь в руках врагов. Как заставить лидера подчиниться? Поставить под угрозу жизни близких ему людей. Но ты по-прежнему мой друг, поэтому только тебе я доверю её».       – Так надо.       Свит Пи только покачал головой, покорно соглашаясь с его словами. Но, посмотрев ему в глаза, он увидел, что сказанное не является правдой.       – Я хотел попросить тебя кое о чём, – он понизил голос, чтобы никто больше не мог его слышать. – Приглядывай за Бетти.       – Я думал, ты приставил к её двери достаточно «охраны», чтобы следили за тем, чтобы она не сбежала, – он немного удивился.       – Нет, я не об этом, – Джагхед отрицательно помотал головой и посмотрел на друга. – Чтобы с ней ничего не случилось. Чтобы она всегда была в безопасности, понимаешь? – Свит недоумённо смотрел на него – когда он о ком-то так беспокоился? – и Джонсу даже стало немного не по себе, – Не спрашивай меня. Я сам ничего не знаю, – он, что, оправдывается? – просто присматривай за ней.       Что? Неужели два огня, между которыми предстояло оказаться Бетти, столкнулись друг с другом? Свит Пи, разумеется, всё понял. Неужели их дружба действительно прекратится из-за предстоящего «соревнования»? Или кто-то уступит? Однако парень забыл о самой причине их возможного раздора. Кого выберет она? Да и выберет ли, учитывая обстоятельства?       – Конечно, я думаю, что и без твоих поручений делал бы это, – мгновенный ступор застал Змея врасплох, но тон был вызывающим.       – Просьба, Свит. Это просьба, – кажется, он действительно не может обратиться к кому-то другому. Что будет дальше – увидим.       Мысли о Бетти не давали Джагхеду покоя, поэтому, чтобы отвлечься от них, следующим вечером он наконец отправился к Элис.       «Конечно, отличное решение. Чтобы не думать о девушке – съезди к её матери. Ничего лучше не мог придумать?» – издевательски насмехался он над самим собой.       Элис Купер выглядела уже лучше, все ссадины и синяки почти прошли, осталась только небольшая ранка над губой и след от кровоподтёка под глазом. Можно было бы сказать, что общее её состояние улучшилось, если бы не тот факт, что её отделили от семьи. Да что там, какой семьи? Эти же люди её и разрушили.       Последствия избиения почти прошли, «жила» она в какой-то небольшой комнате покинутого людьми общежития, где каждую минуту за ней следили пять пар глаз. «Он так не уверен в своих людях, что «приставил» ко мне несколько здоровых мужиков?» – спрашивала женщина у Змеев, когда их «охрана» доходила до абсурда. Они же лишь бросали на неё грубые взгляды и молчали.       За всё время, что она находилась в этом месте, она плакала всего один раз и лишь из-за переживаний за дочь. Яблоко от яблони… Ведь Бетти тоже сохраняла свою природную силу и стойкость, находясь вдали от семьи.       Сбежать Элис не пыталась, но и не смирилась со всем этим. Взрослая, повидавшая в жизни многое женщина просто знала, что она сможет освободиться отсюда, благодаря своему уму, благодаря тому, что называют опытом. Опытом справляться и не с такими жизненными сложностями.              Первое, что заметил Джонс, увидев старшую Купер, – это потухший взгляд, лишённый жизни и желания. В её глазах была лишь ненависть. Понимание причины её пребывания здесь тоже было. Эту причину, истинную причину, знали всего несколько человек, и ни Джагхед, ни Бетти не входили в их число.       – Элис Купер, – своим, как обычно, ядовитым тоном начал Змей, войдя в комнату к женщине, – давно не виделись, – он с ухмылкой посмотрел на неё. – У меня словно дежавю, – он размеренным шагом прошёл вглубь помещения, оглядывая его, – твоя дочь живёт почти в такой же комнатке… Но, кажется, немного поменьше, – эти слова не доставили ему никакого удовольствия, а наоборот, будто отравили. Действительно, она живёт в маленькой комнате… Как долго это будет продолжаться? Кажется, он хотел с этим разобраться ещё тогда, но она по-прежнему теснится в помещении для персонала в баре. Всё-таки надо это исправить.       – Что тебе нужно? – выцедила Элис. Как он смеет издеваться? Ах да, глупый вопрос.       – Оу, – слишком наигранным голосом произнёс он, – ты чем-то огорчена? – она лишь бросила на него полный ненависти взгляд. – Извини, я без подарка в этот раз, но, думаю, тебе хватило того… Ну, помнишь, я присылал тебе? В такой чёрной «упаковке»… – всё же ему никогда не надоест мучить её.       При словах о «подарке» Купер, словно при упоминании чьей-то смерти, застыла на месте. Глаза опустели, и только предательские слёзы дали о себе знать. Она судорожно сцепила руки, посмотрев на Змея. Ну, нет, больше она терпеть не намерена…              – Да нет, я не верю тебе, – смеялся Свит Пи, – это слишком безумно!       – А потом Кевин обнаружил нас, и нам пришлось рассказать ему, что мы сбежали от родителей, – заливалась Бетти, рассказывая, как однажды их с сестрой игра в прятки переросла в идею побега из дома.       – Ну, а дальше что? – эта история так заинтересовала Змея, что он, словно маленький ребёнок, скулил от ожидания.       – Это оказалось ошибкой, потому что он решил сбежать вместе с нами, – девушка так искренне, так по-детски наивно рассказывала это, что Свит, как заворожённый наблюдал за ней: за её эмоциями, выражениями лица, жестами, домиком поднимающимися бровками. Она была такой увлечённой, такой красивой и такой потрясающей.       – Почему же? Он вас сдал? – ему не терпелось узнать продолжение.       – Его отец – шериф, – блондинка засмеялась ещё громче и, отдышавшись, продолжила, – и когда мы уже строили шалаш из веток и листьев на берегу реки, он приехал за нами на полицейской машине, – её смех был таким звонким, таким хрустально чистым, таким прозрачным. – Мы стали разбегаться в разные стороны, а Том, решив нам подыграть, взял из машины громкоговоритель и… – она не могла спокойно говорить, заливаясь смехом.       – Ну, Бетти, что дальше? – умолял парень.       – «Это полиция Ривердейла! Всем оставаться на своих местах! Вы арестованы!» – она старалась повторить это голосом шерифа Келлера, исходящим тогда из мегафона, – теперь не удержался уже Свит Пи, задыхаясь и схватившись за живот.       – Беттс, я же сейчас надорвусь, – пытаясь успокоиться, говорил он.       – «За сопротивление шерифу вы будете лишены пирога!» – да, после этой фразы мы сразу сбежались к машине, и он отвёз нас домой, где угостил вишнёвым пирогом, – закончила Купер.       – Вишнёвым? – облизнулся Свит, – Я тоже обожаю вишнёвые пироги, – его глаза загорелись.       – Сначала я дружила с Кевином только из-за пирога. Звучит глупо, но я была влюблена в стряпню его отца! – с ещё большим вдохновением воскликнула она, – Только потом мы стали лучшими друзьями, – грустно заключила Элизабет.       – Выходит, – заметив эту грусть, брюнет решил вновь развеселить подругу, – со мной ты тоже дружишь из-за еды? – он вопросительно-игриво посмотрел на подругу.       – Нет, Свит… – она сделала небольшую паузу, ожидая реакции, – Не только из-за неё, – девушка снова рассмеялась. После возникло недолгое молчание, Бетти задумалась, но потом опять заговорила, – Свит Пи…       – Да? – он внимательно взглянул на неё.       – Свит Пи. Это ведь не имя? – поинтересовалась блондинка.       – Ну, ты же меня так зовёшь, – Змей по-доброму улыбнулся.       – Да, но лишь потому, что не знаю настоящего имени.       – Это и есть оно, – сказал он убедительным голосом.       – Сладкий горошек..? Серьёзно? Думаешь, я поверю? – она выжидающе посмотрела на него.       – Эй, меня не поэтому так прозвали! – он по-детски «обиделся», надув губы и скрестив на груди руки.       – Всё-таки прозвище! – «поймала» она его, – Как тебя зовут? Скажи мне! – Купер положила руки на талию, встав в смешную позу.       – Хорошо, хорошо, скажу, – он замолчал, но девушка словила его взгляд, удерживая зрительный контакт, и он сдался, – Остин… Остин Прайс.       – Красивое имя, – Бетти одобрительно кивнула. – А почему Свит Пи?       – В детстве меня часто кусали пчёлы, и мама говорила, что я сладкий, – засмеялся он. – Сначала меня звали Свит Прайс, но потом решили сократить до Свит Пи.       – Сладкий мальчик? Вот бы не подумала, что так зовут брутального Змея, – улыбнулась блондинка.       – Это было давно! Я же не всегда был Змеем, – он будто оправдывался.       – Твой отец был им? – поинтересовалась Элизабет.       – Нет. И мама не была. Мы с братом вынуждены были прийти к ним, – он понизил голос. – Когда родители погибли, нам некуда было податься. А от Джагхеда я знал, что Змеи не бросят, что они – семья.       – Извини, – она положила руку на его плечо, – Остин, – по её взгляду было понятно, что она ещё сомневается, может ли так называть его, но он отреагировал спокойно, – я не знала. Прости…       – Всё хорошо, Бетти, но пора возвращаться, уже поздно, давай я провожу тебя, – было видно, что Прайс пытается закончить этот разговор. Он был не готов к нему. Конечно, столько лет никто не беспокоил эту рану, а теперь она снова открылась. Ему нужно было побыть одному.       – Нет, нет, пожалуйста, я хочу пройтись одна, – попросила девушка, – тут пара шагов, ничего не случится,– обнадёживающе произнесла она, получив положительный ответ. – Да и сбежать в темноте я не смогу, – с самоиронией сказала она, но заметила, что Свит уже где-то глубоко в своих мыслях.              Бетти тоже хотелось остаться наедине со своими размышлениями.       После того, как она больше узнала о Джагхеде, она нашла оправдание каждому его действию. Его жестокость – лишь последствие несчастного детства и грубого отца. Его стремление причинять боль – попытка заглушить свою собственную.       Девушке непременно хотелось дать ему шанс. Но в её голове тут же назрел вопрос: а нужен ли он ему? С чего ей думать, что он ждёт-не дождётся момента, чтобы сблизиться с ней. Глупо. Наивно. Абсурдно.       «Он, определённо, лучше, чем хочет казаться. Страдания всегда заставляют закрываться и быть холоднее».              – Ты отвратителен, – прошипела Элис, встав и подойдя ближе к Джонсу.       – Комплиментами сыплешь? – ну да, что ещё можно было ожидать от Змея.       – Катись к чертям, жалкий ублюдок! – сердце сжималось от боли за дочь, она ненавидела его. Ненавидела.       – А я хотел, как лучше, – неестественно разочарованным голосом произнёс Джагхед. – Учти, что будет хуже, если я не буду приходить, ведь твоя жизнь зависит от меня и моего слова, – женщина лишь фыркнула в ответ.              «Если бы хотел, как лучше, то не издевался бы, а отпустил», – разрывался Змей. Но самому сложно вылезти из ямы с жестокостью и беспощадностью. Однако всё потеряно, чтобы найтись.              Бетти шла, погружённая в свои мысли. Она снова вспоминала все хорошие моменты и поступки, которые совершил Джагхед для неё. Их было очень мало, но каждый она словно старалась рассмотреть под микроскопом, отмечая определённые детали.       Девушка уже почти подошла к бару, когда её сзади кто-то неожиданно схватил, зажимая рот рукой, чтобы не закричала. Их было двое. Оба в кожаных куртках. Змеи. Один из них, тот самый, что держал ей рот, обхватив сзади за талию, приподнял её над землёй и понёс за здание бара. Её попытки вырваться оказались напрасными, любой её «удар» был для них не более чем щекоткой.       Что она сказала Свит Пи? «Ничего не случится»? «Тут всего пара шагов»? Да, и именно эти два шага до входной двери она и не дошла.       Блондинка не могла разглядеть ни лиц, ни каких-либо примет этих людей. Всё произошло так быстро, так неожиданно. Она не успела опомниться, как её уже толкнули к стене. Туда не доходил свет фонарей, расположенных у входа в бар. И любые её крики не смогли бы быть услышанными, ведь в Белом Змее сегодня проходила вечеринка: музыка играла так громко, что люди в помещении не слышали даже самих себя, и никто его не покидал, ведь все курили внутри. Да и если бы кто-то оказался вдруг на улице, какой от этого толк? Вы когда-нибудь выходили в тихое место после шумной вечеринки? Органы слуха ещё притуплены от громкой музыки, и ты будто находишься в вакууме, различая только звук биения собственного сердца и пульсирующего возбуждения. Шансов на спасение просто не было.       Змеи сильно прижимали её к мокрой, холодной стене. Один резко порвал на ней кофту. Пуговицы с треском отлетели в разные стороны. Тело Бетти мертвело с каждым новым прикосновением, с каждым липким и мерзким поцелуем. Губы, шею, грудь – всё обжигало. Попытки ругаться или ударить вызывали злорадный смех. Их хищное рычание заставляло всё внутри Бетти сжиматься. Так страшно ей не было ещё никогда.       Знаете, что такое холодный пот? Это миллионы ледяных игл, пронзающих всё твоё существо. Девушка не могла сдержать слёзы, но каждый её всхлип сопровождался жестоким ударом в живот. Что она теперь могла сделать?       Сил оттолкнуть или освободиться, разумеется, не хватало. После очередной попытки её с силой развернули и связали руки за спиной грубой верёвкой. Купер хотелось провалиться сквозь землю, очутиться где угодно, лишь бы не здесь. Господи, хоть где, только не здесь…       Блондинка пнула коленом между ног человеку, который нагло приставал к ней. Но он будто и не почувствовал. Лишь заскользил сальным взглядом вниз по её телу.       Он запустил руку под подол её платья, проникнув к её промежности.       – Хочешь грубо? – зашипел он, переведя взгляд на её грудь, скрытую под платьем, – Как плохо, что вырез не глубокий, – прошептал он и, вспомнив о начатом, уже громче, с животным рыком, будто сойдя с ума, добавил, – Будет грубо.       Змей резко порвал на ней нижнее бельё, выбросив его на землю. Тело Элизабет парализовало от страха, судороги сковывали каждый её сантиметр. Она не могла пошевелиться, ужас брал верх над всем. Было невыносимо отвратительно. И мерзко. Что будет дальше? Как ей с этим жить? Лучше умереть. Прямо сейчас. Чтобы этот кошмар прекратился. Да, это, определённо, сон. Такое не может с ней произойти.       Обычно, если тебе снится опасная ситуация, мозг срабатывает и словно даёт сигнал к самозащите: а вдруг это не сон, и всё зависит от того, что ты сейчас сделаешь. Вот и в этот момент Бетти «проснулась». Нужно было освободиться. Непременно. Чего бы это ни стоило.       – Я слышала хорошие вещи о Змеях, но ты… – осмелев, сквозь слёзы, но ещё задыхаясь, начала она, – ты не Змей, ты крыса.       – Что ты сказала? – угрожающе проговорил Змей, схватив её за горло.       – Поставь эту сучку на колени! – с явным превосходством в голосе выцедил второй, – Её рот не тем занят. – Элизабет передёрнуло от ужаса.       – Крыса, – глядя ему в глаза, вызывающе, презрительно, с отвращением повторила девушка. На что тот, кому были адресованы эти слова, сильно ударил её в челюсть. Собрав всю свою силу, всю злобу и ненависть к этим людям, всё отрицание унижения, она подняла голову и, вновь посмотрев на него, плюнула ему в лицо.       – Ох, милая, – заговорил он, вытирая с лица её слюну, – не сопротивляйся, – кажется, хорошее мнение, склеенное по кусочкам, гораздо проще разбить? – Это приказ лидера…