Когда звёзды падают

В маленькой затхлой комнатушке на чердаке, освещаемой одной лишь свечкой, изводила себя переживаниями Вэнди Кордрой. Словно ссохшийся шахматный конь, она сгорбилась, сидя в кресле, и покачивалась взад-вперёд, сжимая в руках собственные рыжие волосы. Девушка кусала обескровленные губы и даже пыталась заплакать, но слез уже не было. Диппера нет уже целые сутки и это не к добру. Вэнди посильнее закуталась в толстовку Зуса, великодушно данную самим парнем, ведь Кордрой почти не чувствовала от холода рук — сегодня догорала последняя их свеча, а Пайнса нет. Вчера закончился керосин, а от еды остались жалкие крохи. Рядом, на кровати, слабо стонет Стэнли, болезнь которого почувствовала волю и наступала больше, словно предчувствуя пожаловавшие в этот дом беды. Девушка бездумно смотрела на Ад за треугольным окном чердака, хотелось сорваться с места птицей и улететь далеко! Гори всё! Но… Мечты таяли в тонкой дымке последней свечи. Уже потухшей. Темнота. Тишина. Безумие. Маленький мир Билла Шифра заснул. Двое беспечно забылись сном кто-где, но через время Мейбл просыпается от звуков непонятной возни и от настойчивого «мама». Всё ещё сонная, девушка приоткрывает глаза, не понимая, что происходит, когда чувствует прикосновение маленькой ладошки к своему лицу. Пайнс испуганно встаёт и натыкается взглядом на… Ребёнка. На маленького мальчика лет трёх… Пребывая в полной прострации и неведении, Мейбл несколько раз пытается проснуться вновь, но ребёнок никуда не исчезает. Малыш доверительно смотрит на неё и через время, не видя с её стороны никакой инициативы, кряхтя, залезает на кровать, где и находилась Пайнс. Он довольно долго пытается покорить непролазный высокий матрас, пока недоумевающая девушка не решает помочь мальчику. И тогда он, безудержно счастливый и гордый собой, вскарабкивается к ней поближе и с громким криком «мама» бросается Мейбл на шею. Пайнс застыла. Она не верила, что уже проснулась, полагая, будто видит продолжение сна, довольно странного, кстати. Девушка хорошо понимала, что ребёнка у неё быть не может, но ощущение объятий и тихого сопения малыша были чересчур реальны. Мейбл привстала, неуверенно беря мальчика на руки. Тот, ничего не смущаясь, прямо смотрит ей в глаза, когда она ему боязно заглядывает… Удивлению Пайнс не было предела, но ребёнок в действительности похож с ней… Совсем маленький, но он носил на аккуратном бледном личике точно такие же глаза, правда с вкраплением подозрительно знакомого янтаря у самого зрачка, те же веснушки, россыпь которых на том же маленьком носу и на тех же пухлых щечках… Та же родинка у уха… Вот только на голове у него как у Билла — красивая своей небрежностью, точно такая же прическа из светлых волос цвета солнечной соломы. Мейбл едва ли не отскочила в сторону, когда ребёнок в очередной раз назвал её мамой, ведь только тогда до неё дошло, что мальчик всё это время обращался к ней, и страшная догадка крепко сковала все мысли арктическим холодом страха и неверия. Вдруг недалеко послышалось невнятное бормотание и, кажется, даже тихая ругань. Проснулся Билл. Он быстро встал, потирая голову. — Что за херь здесь только что… — Папа! Демон замер. Он, широко открыв глаза, медленно повернул голову в сторону Мейбл, запутываясь и недоумевая всё больше. Парень неотрывно глядел на ребёнка, пока Мейбл неотрывно глядела на него. Оба ничего не понимали и до последнего верили, что всё ещё спят, и только маленький мальчик с интересом и свойственной ему детской весёлостью смотрел на перепуганных молодых людей. — Это что? Только и смог выдавить из себя Шифр. Он молча разглядывал девушку с ребёнком в руках и сердито переводил взгляд с малыша на Мейбл. Демон лихорадочно размышлял, но никак не мог взять в толк то, откуда здесь ещё один мясной мешок. — Я… Я не знаю… Мейбл умоляюще взглянула на Билла. — Если это очередная твоя шуточка, изверг, прошу скажи сразу… Этого не может быть… Он, — Указывая на дитя, лепетала Пайнс. — назвал меня мамой. Билл нахмурился и молчал, Мейбл едва не заскулила, когда поняла, что от парня ничего не дождётся. Она перевела взгляд на мальчика, которого всё ещё держала на руках и, отважившись, заговорила. — Кого ты назвал «мамой» и «папой»? — Она тут же смутилась, ведь мальчик глянул на неё с укором и удивлением. — Ты — мама! Там, — Указав на Билла. — папа! — Ты уверен, малыш? Как зовут твоих маму и папу? Имена? Мальчик тут же задумался. Он смешно нахмурил бровки, вспоминая ответ на непростой вопрос, увидев это, Мейбл содрогнулась — с точно такой же нахмуренной миной стоял сейчас Шифр и это была более чем просто нелепая схожесть. — Би-и-ил и Мейб-л! — Ребёнок сразу победно заулыбался и даже захлопал в ладоши. — Умница… — Только и пискнула Пайнс, обмениваясь с демоном тревожными взглядами. Недолго думая, подошёл «папа». Билл Шифр рассматривал мальчика, словно тот инопланетянин; взгляд парня сочился недоверием и подозрительностью. Он щёлкнул пальцами и дитя, заливисто хохоча, поднялось в воздух на уровень глаз парня. Через две минуты разглядываний лицо демона несколько смягчилось. — Как тебя зовут? — Аври! — Аври… — Протянул Билл. Ребёнок так и остался парить в воздухе, когда Билл потянул Мейбл за руку в сторону. — Слушай сюда, Кометка, я понятия не имею, что это за способ ты или кто-то другой придумали, чтоб запутать или навредить, — Он жестом приказал молчать уж было начавшей возражать девушке. — но я всё выясню. Шифр всё ещё держал Мейбл за руку, подходя к ребёнку. Он знал множество способов узнать истину, но сейчас избрал самый простой и с визуализацией… Демон положил руку на голову мальчика, начиная жуткое песнопение. Его глаза загораются неестественным цветом, как впрочем и ребёнка. Пайнс со страхом смотрит на происходящее, а через долю секунды обоих затягивает в себя из неоткуда появившаяся вспышка, и они ныряют во мрак. — Можешь уже открыть глаза. Девушка слушается и почти сразу шипит: яркий свет бьет прямо в лицо, когда Пайнс почти отвыкла от солнца. Когда глаза привыкают, а вокруг не беснуются искры и круговороты, Мейбл обнаруживает себя на огромной яркой поляне под изобилием солнечных лучей. Несмотря на великолепную картину, девушку передернуло: сотню раз она видела точно такое же поле во снах, ещё когда довелось застрять в подземной лаборатории Форда и впервые попасть к Биллу Шифру. Мейбл прошиб пот, вся она разом затряслась и побледнела. Всё точно как во сне… По высокой молодой траве прошлась волна… Внезапно откуда-то справа появилась рука, очевидно, предлагающая встать. Мейбл робко принимает её и тут же оказывается схваченной демоном, который грубо удерживал её за руки, пока копошится с её шеей. — Не знаю, что ты там против меня задумала, Кометка, но у дьявола не может быть детей, так что оставь эту скудоумную женскую хитрость. — О чем ты, Шифр?! — Рычала Мейбл, стараясь вырваться, что оказалось безуспешно. — Я впервые вижу этого ребёнка! — Вот теперь-то мы это и проверим. Билл отпустил Пайнс и та шустро выпорхнула из его рук, отскакивая подальше, однако, радость была недолгой — на шее девушка почувствовала ошейник… — Что это?! — Попутно пытаясь сорвать «украшение», кричала девушка. — Всего лишь атрибут для непослушной кисы, Кометка! Я не могу быть уверенным, что ты не сбежишь или не попытаешься навредить мне. — Параноик! — Истеричка. Билл усмехнулся, глядя на злую девушку. Он бегло осмотрел местность, где они оказались, и махнул Пайнс рукой, давая знак следовать за ним. Уже отойдя на некоторое расстояние, Шифр услышал девичий вскрик и усмехнулся вновь: он знал, что упрямая девчонка не пойдёт за ним и, во имя почитаемой женщинами вредности, сделает всё ровно наоборот. Но он то оказался умнее, и магия, действующая на Мейбл через ошейник, просто лишает обладательницу права выбора, едва ли не силком таща в сторону «хозяина». Так что, преодолев определённое расстояние, дальше которого Пайнс нельзя находится от демона, магия насильно волочит непослушную, причиняя той боль. — Будь ты проклят, Билл Шифр! — Оо! Ну, милая! У меня же не День рождения! Какое-то время они просто шли. То есть шёл Билл, уверено и без устали, а в пяти метрах от него еле волокла ноги Мейбл, зло испепеляющая Шифру спину. Она продолжала проклинать демона, исподлобья глядя на его идеальную походку, осанку, одежду. Девушка шла, не сводя глаз с парня, в надежде улучить момент, когда парень отвлечется, и она сможет вырваться и бежать. Но поведение и самочувствие Шифра оставались безукоризненны, хотя по приблизительным подсчётам Мейбл прошло уже около часа. Солнце нещадно пекло и ноги заплетались от усталости, казалось, что чем дольше смотришь на демона, втихую надеясь, что он вот-вот оступится, оступаешься сам и самый первый. Постепенно сказочное поле из снов превратилось в очередную пытку, и Пайнс, сколько не вглядывалась в горизонт, не видела степи ни конца ни краю. — Где мы? Да, она первая нарушила молчание, но зато стало легче: улеглась жестокая внутренняя борьба гордости и любопытства. — В сознании нашего «сына». — Саркастично хохотнул Билл. — А… А разве ты не веришь, что он может оказаться твоим… — Нет, Звезда, исключено. — Но ведь ты тогда сам разбил ту странную штуковину, и… помнишь? Искры, там, свет? — Это тут не причём! — Почему? Что это вообще такое было? — Это были Дары благосклонности, и я использовал их из-за тебя, припадочный мясной мешок! Он резко остановился и, развернувшись, зашагал в сторону Мейбл. Злой, серьёзный и твёрдо настроенный. Девушка не думала пугаться и, по мере приближения раздражённого демона, не сдвинулась с места. Она задрала голову и постаралась придать взгляду как можно больше смелости. — Я тебя не заставляла! — Билл резко закинул руку Мейбл на голову, сжимая волосы девушки в кулаке. — Мне это было не нужно! Пайнс оставалось только пищать и барахтаться, ожидая, когда её отпустят. Шифр не убирал руку и невозмутимо прошествовал вперёд, держа Мейбл за волосы. — Пусти, придурок! — Нет, ты слишком буйная. Двое всё шли, а поле всё не кончалось. Пайнс сто раз пожалела о том, что вообще открыла рот, ведь до этого могла идти подальше от Билла, а не впритык с ним, как сейчас. — И вообще, Дары оказались подделкой, поэтому не было никакого эффекта, кроме отвода глаз. — Через несколько минут заговорил парень. — Это что, оправдание? — Волосы тут же дёрнули назад, и девушка зашипела от боли. — Билл Шифр ни перед кем не оправдывается. — А как же ребёнок? — Всё же отважилась спросить Пайнс. — Наверняка, тот же побочный эффект, но… — Ожидавшая нового, болезненного для неё, выпада, Мейбл сжалась, но демон только продолжил. — Скорее всего, это приветик нам от Лютика. — Думаешь? — Да-а-а! — Расхохотался парень. — Этот гад не оставит никого просто так! Билл задумался: они ведь смогли просто так войти в сознание этого ребёнка, более того, он безошибочно на них похож, даже ему это стало понятно. Мальчик не попытался их убить, не взорвался, не навредил и не гипнотизировал, как обычно ведут себя засланные орудия мести. Он всё размышлял о том, как они смогли вызвать это дитя, пусть даже и настоящее? Перспектива возможных серьёзных отношении в будущем слегка удручала Билла, понимающего, что сесть на все стулья сразу не получится, и, обретая одно, теряешь другое. Так и здесь, вероятнее всего, сценарий их с Кометкой отношений необратим, и обязательно наступит тот момент, когда они оба подпустят друг-друга ближе на добровольной почве. Это стопроцентно точно, ведь, скорее всего, ребёнок пришёл из недалёкого будущего, а значит Билл по-любому в отношениях с Мейбл. Допуская даже факт поддельности Даров благосклонности, вполне возможно, что они по-своему трактовали «Я заставлю тебя полюбить», и… А что дальше, Шифр не знал. В рукописи о Дарах благосклонности, которую он успешно сжёг, не было сказано о наколдованных детях, зато говорилось о возможной частичной связи с прошлым или будущим. Затормозившая догадка пронзила голову парня, словно ядовитая стрела — планы по захвату мира итак пришлось отложить, а тут намечается вмешательство и посягательство на время и пространство, что происходит совершенно случайно и не по его воле. — Б…Билл… — Шифр вынырнул из прочно засевших в голове мыслей, посмотрев на зовущую его Мейбл. Та указывала куда-то вперёд. — Чего ещё… — Уж было начал демон, пока не повернул голову в указанное направление. Перед ними зелёное поле заканчивалось, плавно переходя в огромный город… из огромных плюшевых медведей. — Какие хорошенькие! — Восторженно прошептала Пайнс. По мере приближения к удивительным игрушкам-исполинам, девушка тихо возрождалась в прежнюю Мейбл, пусть очень частично. Она уж было вспомнила своё детство, когда вот такие вот мягкие великаны были пределом её розовых детских мечт. Когда-то, пять лет назад, она свято верила, что обязательно заполнит огромными медведями свой дом, будучи взрослой. — Какие заурядные мыслишки… — Пренебрежительно протянул Билл, косясь на девушку. — Между прочим, мне плевать. Ты никогда не поймёшь прелести этих воспоминаний! — Пайнс была зла. И как этот дурак посмел осквернить её святую память? — Это ещё почему же? — Потому что это были мои самые лучшие дни жизни! Детство! — Мейбл мечтательно прикрыла глаза, под которыми вспыхнули яркие мимолётные огни прошлого. — Кстати, ты его и испортил! — Это моя работа, Кометка. К тому же, я терпеть не могу граничащую с тупостью жизнерадостность, как у тебя. — Ну и пошёл ты! Новый резкий рывок назад за длинные волосы. Пайнс вскрикнула, но ничего не сказала, Биллу не понравился её ответ и становится понятно, что дальше они будут идти в полной тишине. И вот, они вошли в город, табличка перед которым гласила, что это Авритаун. Так и было написано, чётко и ясно, макарошками по картону. Увидя это, Мейбл улыбнулась. Слишком знакомо и тепло становится на душе при виде таких незатейливых, но очень приятных мелочей. Призрак маленькой Мейбл заявил, что ему здесь нравится! Парень и, схваченная за волосы, девушка вошли в Авритаун. Тут же из ниоткуда появилось двое солдатиков. Сохраняя серьёзность на изрисованных ребёнком лицах, они отсалютовали Биллу и Мейбл. — Кто вы, чужаки? — Начал с зажатым в руке, раскрашенным в нежно-лиловый, автоматом. — Вот. — Недолго думая, Билл протянул им две карточки. Как позже заметила Мейбл, это были те самые фальшивые удостоверения личности из картона и блёсток, которые она когда-то делала для «леди Мейбл» и «сэра Диппера». Вот только вместо брата на втором удостоверении Билл. Снова тоска. — Джонни! Это же они! — Первый солдатик обратился ко второму с некой торжественностью в голосе. — Да ну! — Правду тебе говорю, это… Второй солдатик, хромающий из-за сломанной ноги, приковылял к товарищу и сам взглянул на «документы». После чего, переведя переговоры шёпотом, Билла и Мейбл без вопросов пропустили дальше, перед этим откланявшись. Парень с девушкой прошли в город и, к несчастью ожидавшей огромного яркого мегаполиса, Мейбл здесь было всего-то три домика из конструктора, шатёр, да три огромных плюшевых медведей. — А почему… — Заикнулась девушка, вспоминая свой мир, с обилием кислотных цветов, кошек, шоколада, искр и маленьких хорошеньких хомячков. — Потому, что он ещё совсем мал, Звезда, — Даже не глядя на девушку, говорил Билл. — его мир только начал формироваться в связи с привязкой к человеческой речи. Он только входит в социум и только мысленно осязает этот сумасшедший мир, лишь догадываясь, что он может из себя представлять. Девушка замолчала. Они всё шли и проходили мимо плюшевых зверей, которых Шифр не дал погладить, всё также держа девушку за волосы, прошли мимо построенных из ярких кирпичиков конструктора домов, мимо шатра из больших мягких одеял и даже мимо огромной надкусанной печеньки. Все жители этого городишки приветливо улыбались, на протяжении дня им сопутствовала музыка из музыкальной шкатулки, которая лилась из большой, в человеческий рост, деревянной коробки с нарисованными на ней затейливыми рисунками и воткнутым в боковое отверстие ключом. Успокаивающая мелодия беспрерывно и нежно играла, медленно, но верно погружая гостей Авритауна в сказку. Звуки шкатулки привлекли внимание Билла, и парень остановился перед инструментом, нахмуренно глядя на него. Рядом, сдерживаемая демоном за волосы, остановилась и Мейбл, не желая делать и шагу больше, ведь за всё их сумасшедшее странствие кожа головы будто уже отслаивается от черепа из-за постоянной и наглой руки Шифра. Она вообще чувствовала себя униженной собачонкой, чью душонку навязчиво пытаются привязать к человеку через тело посредством побоев и непрекращающихся наказаний. Дыхание сбилось, в глазах темнело и волшебный Авритаун, маленький оазис детства, уже совсем её не радовал, мечты девушки сводились к побегу от тирана… Тем временем, демон резко сорвался с места и зашагал к музыкальной шкатулке, прямо по выложенной из разноцветных кубиков тропинке. Не ожидавшая резких движений, девушка зашипела от боли, но ноги за парнем волокла, ибо, всё же, волосы — замечательный поводок. Музыкальная шкатулка разительно отличалась от всех других инфраструктур города: аккуратная коробочка, чей фасад был выкрашен в приятный голубой свет с нарисованными на нём бирюзовыми мышками. Малютки резво бегали по периметру коробочки и периодически останавливались и засыпали, болтая тонкими хвостиками в такт музыке. Шкатулка, в отличии от огромных медведей, не была видна издалека, более того, она была будто спрятана в, и без того маленьком, городе. Полянка, на которой стоял инструмент, была щедро утыкана маленькими погремушками заместо цветов, вышеупомянутая парадная тропинка вымощена детскими кубиками. Также вокруг неё прыгали игривые маленькие кролики. Мейбл давно заметила, что внутренний мир Аври совсем ещё нежен и мал, как в принципе и сам ребёнок. Её опасения не подтвердились — мальчик не пошёл в предполагаемого отца, и всё здесь нежное, выдержанное в пастельных тонах видение ребёнка. Однако, это и не её буйный нрав и наплевательское отношение к серьёзности; тем не менее, девушка видела не одну отличительную черту, присущую ей, и сердце начинало биться чаще при виде знакомых душе и натуре вещей. Сейчас они уже подошли к шкатулке, откуда не прекращала литься успокаивающая баюкающая музыка. Билл Шифр выпустил волосы Мейбл лишь за тем, чтобы сразу же крепко ухватить девушку за руку, привлекая Кометку ближе. Он даже не смотрел на Пайнс, хотя та всячески старалась скорчить наиболее правдоподобную злость и недовольство; демон всё время нахмуренно смотрел на музыкальную коробочку, будто желая испепелить её глазами. Парень задумчиво обводил шкатулку взглядом, а затем, когда и взор его, и лицо, и сан достигли максимальной точки напряжения, он внезапно усмехнулся и насмешливо покачал головой. Раздраженная Мейбл уж было хотела съязвить, но ноющая кожа головы убедительно заболела сильнее. Парень стремительно ринулся к боковой стороне музыкальной шкатулки, к месту, где был воткнут большой ключ с красивой резной ручкой с витиеватыми узорами. Его позолота сверкала на солнце, он неподвижно застыл в узкой замочной скважине, которую окружала рельефная рамка. В аккурат под ключом спали две бирюзовые мышки, но, по мере приближения гостей, они мгновенно проснулись и удивлённо уставились на потревоживших их покой посторонних. Нарисованные крохи умилили Мейбл, и она приветливо им улыбнулась. Зверьки продолжали с подозрением смотреть на пару, пока Билл не направил в их сторону худую, облаченную в черные перчатки, руку. Из ладони демона вырвался поток лавы, расплавивший и часть фасада шкатулки, и мышек… Мейбл только пискнула, с ужасом глядя на стекающие остатки боковой стены с беззащитными малютками. — Зачем? — Прошептала напуганная Пайнс, но Билл её уже не слушал. Он молча потянул девушку в появившийся проход в музыкальную шкатулку, звуки которой резко оборвались, фальшивя и жалко скрипя напоследок. Мейбл не нужно было много времени, чтобы понять, что демон в очередной раз позарился на святой и хрупкий мир детства. В этот раз её сына. Да и просто ребёнка… — Постой! — Резко вскрикнула Пайнс, когда они были уже внутри. Девушка отчаянно упиралась и тормозила ногами, препятствуя продвижению. — Пошла! — Билл не стал церемониться, его подгонял интерес к персоне, которая решила так нагло его обмануть, как ему казалось. Парень встряхнул Мейбл за руку, беря её за подбородок. — Как ты смеешь, Шифр! — Шипела злющая девушка, вырываясь из хватки демона. — Хватит! Слышишь?! Хватит вести себя, словно свинья! — Помнится, у тебя самой когда-то было сие животное… Это был комплимент? — Протянул парень, всё ещё раздражаясь из-за возникнувших препятствий в виде Кометки. — Просто забудь, Звёздочка, есть дела поважнее. — Это твой сын! — Да неужели?! Что-то я в этом не уверен… А где акт любви, девять месяцев бреда и ночь адских мук, где же продолжение рода по способу «а-ля мешок с костями»?! — Всё равно! Аври — это маленький ребёнок! Как можешь ты рушить его мир?! — Скажи спасибо, припадочная, что я его не убил! — Подумать, я бы тебе позволила! — Дёрнулась Мейбл, переходя на крик. — Сколько можно?! — Подумать, ты бы мне помешала… В следующее мгновение девушка была закинута демону через плечо, а открывшийся для самых громких, в сторону Билла, проклятий рот издал… Тишину! Пайнс резко онемела — стало понятно, что Шифр не стал изменять своим традициям решать любую проблему посредством именно магии. Хохочущий парень был немедленно избит девушкой, насколько вообще располагало её положение — кулаками по спине. Однако, ему было всё равно, Билл невозмутимо шагал дальше; пространство музыкальной шкатулки встретило их довольно успокаивающей и приятной атмосферой умиротворения и тишины… К удивлению обоих, внутри не было ни единого механизма, который, по законам физики, издавал бы ту чудную мелодию Авритауна. Банальная логика здесь не работала — одним словом, мир ребёнка, и инструмент предстал в том виде, в котором его представлял мальчик. Тут напротив — было множество разных дверей. Жаль, что это множество состояло из числа восемь. Восемь маленьких белых дверок, которые, что можно было оправдать юным возрастом их создателя, были совершенно новы, без единой царапины и того факта, что их вообще кто-либо открывал, заглядывая внутрь. Тем не менее, одна из них была по-детски ярко и небрежно разрисована, словно сам Аври посещал свою шкатулку и решил использовать эту дверь как холст. Кроме всего прочего, в помещении шкатулки парили маленькие светлячки: яркие, излучающие сияние, клубочки, которые, соприкасаясь друг с другом или со стенами, и издавали те самые звуки, объединяющиеся в заветную мелодию детской музыкальной шкатулки. Видимо, именно так Аври и представлял принцип работы этого инструмента… Билл пристально смотрел на изрисованную дверь и взял курс на неё, Мейбл послушно плелась следом. Парень много размышлял о мире, куда попал и о ребёнке, которому этот мир принадлежит. Слишком реалистично выглядит мальчик и слишком правдоподобно его внутреннее «я». Так называемый сын ни разу не устроил им западню, как обычно это делают подосланные убийцы или шпионы, всё здесь — искреннее, неподдельное, человеческое. Натура мальчонки более присуща Кометке, нежели ему, так объясняется замедленное развитие его как демона — Аври растёт нормально, но по людским меркам. Билл задумался о том, что никогда не планировал семью, тем более наследника… А тут. Однако, маленький мясной мешок — всё ещё неразгаданная тайна, которую он почему-то не убил после первого «папа». Мальчонка стал азартным интересом для Шифра: либо всё, либо ничего. Такой энтузиазм давно не охватывал парня, который не мог взять в толк простого существования ребёнка, а тот факт, что он вот-вот поймёт, что к чему, подогревал дикое и неуёмное любопытство, пышущее, словно пламя, выпущенное на волю потоком испепеляющей лавы, что бы там и не говорила Кометка. И всё же, можно ли считать, что Дары благосклонности были настоящей, а не поддельной магической реликвией, способной качественно воздействовать на пространственную материю? Билл Шифр, как истинный демон, мог с уверенностью и положа руку на сердце сказать, уверить и поклясться, что не лжёт, когда внутри неистово хохочет над обманутым злорадство, забирая у несчастного его собственное тело вместо обещанной носочной куклы… И тот же Билл Шифр всегда, словно святейшую молитву, знал закон — ни один дис никогда не скажет правды. Вряд ли Люциус отдал бы за земную девчонку подлинные Дары благосклонности, будь она хоть трижды Кометкой и четырежды хранительницей Малума. Скорее всего, подлец, то бишь истинный демон, подсунул дешёвку. Шифр стиснул зубы, шестое чувство подсказывало — он был прав, и Аври является побочным эффектом, не более. И всё же, пробил час выяснить правду… Парень, с девушкой под руку, подошёл к двери и повернул ручку. По ту сторону тишина, которая через некоторое время наполняется смехом. Смех замолкает и те же голоса некоторое время шепчутся, а затем звучат уже по другому, нежно и ласково: — Аврелиан… Я хочу дать нашему сыну это имя… — Аври… Неплохо, но я всегда буду за Аластора! Пока люди в воспоминаниях вновь тихо ведут переговоры и смеются, Билл и Мейбл бледнеют — они узнали свои голоса. Конечной точкой перед потерей сознания Пайнс стал громкий девичий вскрик за изрисованной белой дверью… — Я люблю тебя, Билл Шифр!