Когда звёзды падают

Что есть страх? Что за мощь скрыта за словом, что вызывает у всех подсознательную неприятную дрожь и воспоминания, которые вытягивать из пыльных закоулков памяти совсем не хочется? Страх приходит внезапно, врезаясь в тело ледяными иглами со всех сторон и каждый раз препятствуя отступлению, что так свойственен сломленной человеческой натуре. Страх либо от эгоизма и себялюбия либо от зависимости. Ведь даже самый стойкий на планете имеет Ахиллесову пяту, а ею может быть что угодно. Мейбл тоже боялась, так как была скована крепкой привязанностью, что также именуется семьёй. Её открытая любовь, в волшебную силу которой она верит и до сих пор, стала слабостью и главной мишенью, куда Шифр станет бить при малейшем неповиновении. Словно балованное безвольное животное, она не могла сказать слова против, всё позволяя кому-либо заботиться о себе заботой лживой и обманчивой. Заботой в долг. Эдакий план Маршала от Билла Шифра, который так великодушно соглашается оказать помощь проигравшей Пайнс, купая её в собственных слезах. Понимая, что последние силы на исходе, девушка, как может, приподнимается на кровати, прикрывая глаза, чтобы лишний раз не видеть раскинувшегося вокруг красного моря. Её дико раздражал кровавый цвет. В глазах жжётся непонимание, вскипает обида. В голове постепенно назревает навязчивая идея бежать. Билл ушёл несколько часов назад, но кожа девушки всё также горела от наглых прикосновений и поцелуев. Хотя, оглядывая себя, Мейбл стало понятно, что пылали места укусов супруга вовсе не от постыдного удовольствия, испытуемого ранее — тело усыпано синяками, которые Шифр вылечивать не стал… Снова ванная, снова всхлипы и долгие раздумья о будущем. Сломалась ли она теперь, когда впервые поцеловала демона? Позволила тому зайти ближе куда бы там ни было? Сдержит ли он обещание… С тела под напором струй сползают усталость и воспоминания прошедшего дня, Мейбл корила себя за то, что не ценила одиночества, дарованного вначале, ведь затем пришла деспотичная дьяволица, а за ней и Билл, который, в силу своего неуёмного эгоизма, не стал давать Кометке и малейшей передышки после пережитой боли и шока. Сбежать — идея фикс. Теперь девушка тщательно обдумывала план побега, детализируя его в уме, размышляя и внося коррективы, как когда-то учил Диппер. Жаль, что мечты о свободе разбиваются, стоило Кометке вспомнить, насколько крепко проклятый треугольник привязал её к себе. Уже выходя из ванной, Мейбл опять была схвачена за руку, и дикий табун мурашек пробежался по телу девушки, которая тут же сжалась и жалостливо всхлипнула, испытывая ужасающее чувство дежавю и опасения, что кошмар повторяется вновь. — Тише. — Как можно успокаивающе проговорил мужской приятный голос над самим ухом. — Б-билл… Не пугай так, прошу, — Выдохнула заикающаяся от страха Мейбл. В её позе теперь слышна была расслабленность, но демон прекрасно слышал тревожные мысли супруги. — Я устала, Шифр… Прошу, больше не надо… — Можно подумать, не хочешь увидеться с Аври, Кометка. Стоящая до этого к парню спиной, Звезда молниеносно развернулась, оборачивая к Биллу полный блеска благодарности взгляд. Он сдержит обещание! Опасения потихоньку развеивались, и сама душа воспарила крыльями до небес от столь неожиданной вылазки из осточертевшего заточения на свидание с ангелом, маленьким сыном. Девушка порывисто обняла супруга, показывая, как счастье из глубин большого сердца быстро стёрло все разделявшие их границы страха и гордости. Не замечавшая дрогнувшей улыбки и легкого румянца на щеках у демона, Мейбл самозабвенно потянула того за руку к двери, к долгожданному, пусть и кратковременному выходу наружу. Сделав лишь пару шагов, Пайнс была остановлена: с недоумением обернувшись на парня, девушка столкнулась с его критично-негодующим взглядом. — Ч-что-то не так? — Неуверенно и осторожно, впервые она придаёт значение тому, как он оценивает её глазами. — Ты действительно собралась идти в моей трехдневной рубашке? — Насмешливо порицал забывшуюся девушку Шифр. — Я… Я больше не нашла ничего… Из одежды было только это… — Лепетала Мейбл, аккуратно перекладывая вину на супруга. За всё это время она действительно позабыла, в чем ходит. — Для меня этого действительно достаточно, но там холодно, да и негоже моей жене таскать мои вещи… — Вкрадчиво шептал демон, медленно склоняясь к лицу Кометки. Мейбл замерла, страшась того, что вот-вот должно было случиться, а точнее того, что рисовало её измученное воображение и память. Дыхание вдруг замедлилось, а сердцебиение наоборот — очень сильно участилось, и девушка с придыханием смотрела на то, как уверенно, но невесомо руки демона касаются талии, лица, губ… Казалось, уши очень скоро заложит от внутреннего напряжения и рвущегося наружу протеста, что диким криком побуждал Звезду скинуть наваждение и бежать, предварительно заехав по ухмыляющемуся напротив лицу, по янтарным глазам, в которых искриться удовольствие от её покорности. Но девушка застыла, окаменела… Словно неживая, она не сводила глаз с Билла и его губ, что перестали скалится, а медленно, но верно приближались к её. Лишь остановившись в паре сантиметров от полураскрытых пухлых уст Мейбл, парень улыбнулся своим мыслям вновь, сию же секунду отстраняясь от потерянной девушки. Щелчок. Нежно розовое платье с юбкой в пол оказалось на теле Пайнс-уже-Шифр. Она едва опомнилась от помутнения, от очередной шутки, что ей устроил супруг, как на ней вместо простой белой рубашки, что едва доставала до середины бедра и не скрывала тела, враз распустилось, точно вишнёвый цвет, красивое и неожиданно утончённое убранство, словно они собирались на открытый вечер или ужин в доме знатных господ. Подобранный Биллом, этот фасон скрывал шею и руки тонким, но плотным кружевом, лиф и юбка выполнены из приятной, струящейся меж пальцев точно вода, ткани, которая так удачно обыграла худощавую Мейбл. Платье не казалось слишком вычурным, скорее простым, невероятно удобным и свободным, не глядя на обманчивую закрытость. — Что ж, можем идти! — Бодро, словно ничего и не случилось, заявил Билл, беря супругу под руку. Словно отойдя от гипноза, Мейбл медленно переваривала случившееся, тут же воспламеняясь стыдом и злостью, точно спичка, что вылилось в маковый румянец на лице. — О да, милая, это именно то, что безукоризненно подходит твоему платью. — Хмыкнул парень, намекая на очевидную совместимость цвета смущения Кометки с цветом её сегодняшнего гардероба. Казалось, будто кожа лица начала пылать, в придачу. Девушка поспешила отвернутся и закусить губу, поскорее восстанавливая в памяти самое отрицательное, что касалось супруга, дабы подавить так неуместно проступившее перед ним смущение. Из-за него. И вот, момент настал — вечно запертая и лишь однажды взломанная Пироникой дверь открывается, услужливо выпуская пленницу. Разве что под конвоем. Её, словно узницу чужого эгоизма, обвинили в… Помешательстве. На ней… и заключили, словно Рапунцель из старой сказки, ревностно охраняя спрятанное в ней волшебство. Долго бредившая хоть минутной свободой, Мейбл была мыслями ещё там, в комнате, хотя она и Билл уже давно покинули её спальню. Девичья стыдливость, что так намертво приелась к лицу пунцовой краской, не хотела покидать шатенку, и та отчаялась, всё пряча глаза от парня, так что первый за долгое время «выход в свет» остался ею не замеченным. Лишь когда разум слегка поуспокоился, и деланное равнодушие соизволило прийти, Мейбл бросило в мороз, что прямо-таки источали каменные стены. Шифр, что держал её под руку на протяжении всего пути, совершенно спокойно и с довольной полуулыбкой шествовал вперёд, наслаждаясь мраком и могильным холодом. Коридор представлял собой длинный, в десятки метров, проход, что весь был словно пугающая заброшенная шахта, куда ни один нормальный человек не сунет нос. Нет, тут не было оставленных без надобности инструментов для работы или грузовых тележек… Здесь явственно ощущалось, будто находишься глубоко под землёй, что давит на тебя, угрожая обвалиться и похоронить, скрыть в черноте и безысходности при всём при том, что резиденция Билла, остроконечная пирамида, парила над гордом. Мейбл вспомнился день, когда она впервые шла этим коридором навстречу ополоумевшему будущему мужу, который решил тогда продать её Люциусу. Тогда она тоже была в платье, красивом и более торжественном, белом, словно жертва в угодье мнимой благодати, ведь отдали её тоже демону. Девушка возвращалась к тем событиям совершенно бесстрастно, будто это был сон. Возможно стоило тогда поторопить Лициуса и Исиду в их сумасшедшем обряде, и последующие страдания девушки не настигли бы её в виде сомнительной семейной жизни? Теперь вот приходится вымаливать разрешение увидеться с сыном… Бывшая Пайнс за своими раздумьями не сразу заметила редкие окошки, что встречались на пути с интервалом в двадцать пять её шагов. За скупыми проёмами, что напоминали маленькие арки как в средневековых капитолиях, девушка ухватила взглядом Гравити Фолз, с тоской глядя на тучи служников Билла, что наводнили весь город. Такой родной и близкий сердцу… Мейбл сморгнула подступающие слёзы, не отрывая взгляда от стены и неосознанно ускоряя шаг, чтоб побыстрей добраться до следующего окна и увидеть скрытый от неё демоном мир, ведь за стеклом витража в её покоях ничего не разглядеть. Полуразрушенный, сдавшийся, скорбящий. Словно избиваемый без конца человек, у которого отобрали волю, честь, свободу, но не отобрали жизнь, чтоб помучить его подольше. Наводнённый паразитами, падший и такой жалкий, Мейбл тихо ненавидела себя за сверх тупость, что развязала ей руки в тот день, когда она безбоязненно и не задумавшись отдала, по сути, чужую вещь незнакомому человеку из совершенно другого мира лишь потому, что тот пообещал продлить лето. Продлил… В Гравити Фолз действительно не бывает зимы, ведь аномальный город, словно отчуждённая зона, накаченная радиацией под завязку, стал климатически нестабильным местом, в котором в корне изменилась биосфера, что уж говорить о своевременном приходе времён года — летний сезон просто-напросто застыл. Теперь тут даже жалкая букашка способна сожрать более сильного, по всем канонам, представителя пищевой цепи, скажем, собаку. Звезда чувствовала, как всё внутри выворачивается наизнанку, когда она всё дольше смотрит на искалеченные родные места. Внутри вскипала обида, и доля патриотизма развернула свои широкие шатры. — И долго ты собираешься терроризировать Гравити Фолз? — Холодным ровным голосом спросила девушка, глядя впереди себя. — Хм… Что случилось, дорогая? — Наигранно беспокойно спросил демон, изображая заботащегося мужа, будто они обычная семья. — Билл, отвечай! — Голос дрогнул. Парень остановился, поворачиваясь к девушке. Они удачно прекратили ход аккурат у очередного окна. Билл обхватил пальцами лицо Мейбл. — Это, — Шифр повернул её голову на открывающийся ужасающий вид убитого городишки. — целиком и полностью твоя вина. Так что на вопрос о дальнейшей судьбе этой дыры отвечай сама. О, он видел, что задел супругу за живое, верно разделяя их причастность к её горю. Демон разума знал, что особой вины Кометки нет, но противная человеческая гордость, что вновь очнулась в девушке его раздражала, так что он пользовался наиболее эффективными методами, что помогали заткнуть благородство, что из себя корчила шатенка — философия об этом же самом человеческом достоинстве и его роли в этой проигранной войне. Помогает хорошо. — И ещё, — Парень сжал подбородок Мейбл, переходя на предостерегающий шёпот. — впредь и не думай разговаривать со мной так. Можешь повышать голос, когда стонешь. Понятно? В глазах, что он старался прожечь своими, плескалась ярость, словно у раненого животного, что остервенело защищало своё гнездо и не покинет его, покуда не умрет. Но Кометка слабо кивнула, показывая, что при любом удобном случае взбунтуется вновь, об этом же говорили подслушанные Биллом мысли. Он улыбнулся, предвкушая интересную игру в скором будущем. Супруга не даст заскучать, а пока пусть думает, будто ей удалось его обмануть и усыпить внимание. — Молодец… — Пусть. Пусть думает. Чем больше беспокойных мыслей и тщеславного начала, тем легче становится одолеть человека. Оставшийся путь они молчали. Демон с торжествующей ухмылкой и Кометка с поджатыми губами и горящим желанием мстить взглядом. — Пришли! — Заключил Шифр, стоило им добраться до… Стены. На вопрошающее выражение лица девушки он щёлкнул пальцами, и на пустом месте появилась дверь. — Завеса невидимости. — Гордо объяснил парень. Мейбл упорно молчала, но стоило парню кинуть на неё свой взгляд, та смело его встретила, грозно смотря в ответ. Очаровательно насупленная, статная и длинноволосая, с обворожительным румянцем на лице и мерцающими, аки звёзды, глазами она хмурилась, что лишь забавляло демона. Ему нравилось выводить её и заставлять хоть что-то к нему чувствовать, особенно, если это вкуснейшие злость и отчаяние, вот и сейчас, подверженная Кометка приняла правила его игры, явственно отторгая их, но смея теперь перечить. После небольшого выступления в коридоре девушка с волнением сжимала ткань юбки в руках, и Шифр знал, как волнуется она теперь, когда внутренние распри о её вине в Странногедоне подтвердились извне. Вот только было в ней сейчас слишком много воинственности и злости к нему, хотелось добавить немного страха. — Может уже хватит думать об этом? — Приподнял одну бровь Билл, не спеша всё-таки открыть дверь. — В твоей голове так и роятся до тошноты сопливые мыслишки о тех жалких мясных мешках… Не надоело? — Т-тебе не понять, — Голос срывался. — Они не в чем не виноваты… А… А ты… Т-ты обманщик! — Так, хочешь переложить всю вину на меня?! — Деланно строго спросил парень, приближаясь к супруге, что не отвела взгляд, полный злых слёз. — Знаешь, ведь если б у меня не было пространственной ткани, которую ты тогда отдала мне, не удосужившись даже задуматься о чем-либо кроме себя, у меня не было бы искушения устроить сею вакханалию… А, как говорится, виноват не тот, кто искусился, а тот, кто искусил. — Не правда! — Воскликнула Пайнс-уже-Шифр. — Не правда… — Уверена? — Смеялся демон, так просто топча Кометку в той же грязи, в которой и он сам. Так приятно порой очернять невинного ангела, утаскивая в бездну за собой. — Что ж. Пусть так! Во всяком случае, ко мне не может быть претензий. — Что ты мелешь?! — Срывалась шатенка. — Ты превратил Гравити Фолз в концлагерь! — Зато я сдержал обещания, данные тебе при сделке. Продлил твоё лето, к примеру. — Торжествующе заключил парень, всё ближе подходя к супруге, что в надежде отступить, уперлась спиной в стену. — Ты ведь не соизволила тогда спросить, что это за вещь, навредит ли она твоему городишке… А ведь стоило, Кометка, стоило думать не только о себе! Тогда-то что-то внутри надломилось и вырвалось наружу горькими слезами и рыданиями. Он прав. Это её вина. Злоключения родного Гравити Фолз — из-за неё. Всё это время Мейбл была врагом номер один… Выходит, семья Пайнсов боролась не с тем? Весь мрак и голод ныне пустынных улочек любимого города пронеслись перед глазами потерянной девушки, что закрыта руками лицо, будто прячась от внезапного осознания — она такая же мразь как и её муж. Она его стоит. Смерти, ужасы, реки крови и водопады страданий — след её маленькой детской руки, как отпечаток детского эгоизма и дикого желания здесь и сейчас! Мне и моё! Демон всё ближе, но Мейбл не замечала этого. Лишь когда лицо было приподнято чужой рукой, а его губы накрыли её, она вспомнила, что не одна. Не одна скорбит вселенской грустью и захлёбывается в раскаянии. Билл смело, не давая шансов вырваться, пока он сам того не захочет, терзал уста супруги, упорно и властно доказывая той своё главенство. Он сразу проникает в рот, поцелуй выходит требовательным и жёстким. Мейбл начинает задыхаться, но даже тогда Билл не отпускает её губ, упиваясь беспомощностью. Теперь они — его и она тоже. Вся. Осталось дать ей это понять. Когда Шифр отстранился, девушка вздрогнула от холодных и цепких пальцев на плечах, напротив её заживо сжигали подернутые дымкой удовольствия глаза, словно угрожая расплавить её в своём янтаре. — Теперь ты знаешь, что прекословить мне нельзя, Кометка. — Серьёзно произнёс Шифр, усиливая «объятия» в своих руках. — Теперь я буду приходить к тебе, когда захочу, говорить, что хочу, и делать… Что захочу… — Но… — За любое неповиновение следует наказание, милая. Веришь мне? — Слабый кивок. — Прекрасно. За сегодняшний проступок тебя также ждёт расплата, Кометка…