Когда звёзды падают

— Б-билл, где… Где он?! Обычно тихий и неуверенный голос Амабель срывается, становится похожим на крик подбитой дикой птицы. Девушка в недоумении ступает по детской, ускоряя шаг и быстро обыскивая каждый угол. — Аври! Где ты? Аври… Но златовласая макушка не показывалась не из-под кровати, игрушек, ниоткуда… — Билл! Билл, верни его! Где он?! Крик. Так кричат сумасшедшие, но Мейбл уже стала таковой, её рассудок помутнел, и всё вокруг резко растеряло свой смысл. Девушка явственно предчувствовала что-то нехорошее. Последний раз такое было с Диппером, и от того внутренности холодели и пылали от паники одновременно. Глаза безуспешно цеплялись за яркие мелочи детской спаленки — мальчика нет. Она прекращает метаться из стороны в сторону только тогда, когда грудь резко и больно сжимается, словно тисками. — Сердце… Пайнс вздрагивает и окончательно теряет контроль над телом. Подоспевший вовремя Шифр едва успевает подхватить падающую супругу. Сложно сказать, что чувствовал демон… В его мерной жизни произошли чересчур быстрые и спонтанные изменения, в один миг у него появилась и жена, и сын. Они составили его семью, и размышляя теперь в одиночестве над своим новым укладом жизни, парень пришёл к выводу, что без Мейбл и Аври уже не может. И если ранее новоявленный ребёнок был средством контроля Кометки, то сейчас стало понятным, что он и вправду его дитя! Выяснить это было невероятно приятно, и непонятно какое там стечение обстоятельств его рождения, Шифр гордо отныне смотрел на наследника, так удачно соединившего в себе качества обоих родителей. Собственно детская для Аври — это полная работа Шифра, о чем девчонке Пайнс знать, конечно же, необязательно. Комната наполнена магией до потолка: вместо пола — самая настоящая трава, кое-где уступающая место миниатюрным озёрцам и цветам, потолок — огромное, бескрайнее небо, с которого свисают великанские пухлые облака, здесь нет окон, зато вместо них прямо на стене зияет космос, всё, на что успел положить глаз и сам Билл, проход в новый неизведанный мир с мерцающими в нём созвездиями и не спеша плывущими своими путями планетами… Маленький, но самый настоящий замок стоял посредине комнаты, окружённый увесистыми деревьями, оживлённые магией игрушки радостно бегали по полянке, большие, старательно разрисованные яркими красками качели мирно ждали ребёнка в приятной прохладе у маленького чистого пруда. Сплошь и рядом вычурными птичками летали книжки, размахивая обложкой со страницами, точно крыльями. По всей комнате перемигивались волшебные огоньки, стоило небу над полянкой хоть немного потемнеть — в свои права и в этом мире, и в том вступала ночь. Вот только крохи-обладателя этой комнаты не было, и Билл Шифр в миг вскипел, готовый разразиться самыми жуткими и холодящими душу любого проклятиями, обещая долгую расправу над похитителями сына. *** — Что-то не похоже, чтоб эта сопля была хранителем Малума… Рыжеволосая девушка с черными пропастями глаз скривилась, ещё раз взглянув на то, что ей притащил возлюбленный. — Ну он же ещё совсем личинка, Люц, что ты с ним будешь делать? Исида ещё раз внимательно посмотрела на ребёнка: совершенно обычный мясной мешок, правда… Уж больно похожий на Билла Шифра. Упоминание злейшего врага заставило девушку вздрогнуть и боязливо поёжиться — не до конца зажили раны после их последней встречи. — Милая, другого выхода нет! Или мы накапливаем силу веками, ну… Или забираем всю у него. Подошедший парень с каштановыми волосами и с совершенно юным лицом указал на мирно спящего ребёнка, хладнокровно предлагая забрать его жизнь для восполнения отобранных сил. Теперь их не узнать: сменившие тела Люциус и Исида стали подростками с идеально ровной осанкой и жестоким злым взглядом. — Ох… Ну давай тогда быстрее, что ли? Я не вывожу это хилое уродское… Вместилище! — М-да, в таких мешках разве что мусор хранить… Потерпи, Исида! Скоро мы снова станем прежними… Обещаю. *** Мир Мейбл рушился даже во сне. Пребывая в обмороке, она явственно чувствовала как сильно ноет сердце, будто вместе с ребёнком отобрали частицу этого органа. Как в самых добрых, даже приевшихся, традициях, девушка очутилась в поле, там, куда замученное сознание забрасывало её в минуты страшнейших потрясений. Но в этот раз всё было совсем иначе… Сон стал кошмаром, когда блаженная степь с ярким солнцем и чистым небом начала стремительно чернеть и исчезать, Мейбл снова была одна, хотя в последний момент обнаружила маленький силуэт. Там, вдали, он звал её, но девушка, сколько ни старалась, не могла к нему подобраться. Тщетные усилия привели к полному физическому и моральному истощению, Шифр понимала, как все порывы навстречу пропавшему крохе не приближают её к нему. Поле выгорело невидимым пламенем, осыпалось исчезающим пеплом. Стало холодно и страшно, девушка силилась не упасть в темные прерии истерики, хоть потеряла саму себя в безотчетных панических атаках. Щелчок. Первый вдох даётся с трудом, её насильно вытягивают наружу, словно поднимают со дна океана, ибо тело больше не сдавлено, а в легкие поступает воздух. Мейбл молниеносно вскакивает и тут же оседает обратно — головокружение. Всё вокруг пляшет замысловатые танцы, но чьи-то тёплые касания поддерживают крепко, почти любовно, и тревога слегка отступает. — Что, что произошло? Она оглядывается на Билла, в чьих руках была, взглядом вымаливая ответ на самый тревожный вопрос, но в глазах супруга она встречает отчаяние и, впервые, печаль. Так одинаково и странно они сошлись душами на один короткий миг, но всё же. Одна на двоих тоска за Аврелианом сближала их, и уже не было жертвы и палача, ангела и демона, звезды и треугольника — теперь были убитые горем родители. Парень ловил её грустный взгляд, слышал гулко таранящее рёбра сердце и всё что смог тогда — обнять безутешную девушку. А оная откинула мысли о том, что демон шутит, издевается над ней, наивной, стало ясно, что Билл тоже потерял сына, когда Мейбл увидела полный злой тоски взгляд и ощутила испепеляющую ярость. Они поняли друг-друга без слов, жаль, что единение произошло по причине горечи. Билл притянул супругу ближе, нежно обнимая за талию, положив голову той на плечо, её же макушку прижимая к себе свободной рукой. Мейбл всхлипнула. — Что нам делать… Скажи. Скажи, прошу тебя, что ты знаешь, что… — Знаю, Звёздочка. Они поплатятся. — Постой, что делать мне? Как я могу помочь? Девушка, не разрывая объятий, подняла голову, заглядывая в янтарные глаза. В её, ореховых, застыли слёзы, и становилось понятным, что реки плача сдерживает присутствие Билла рядом, больше никого у неё нет и больше никто ей сына не вернёт. Демон ласково провёл по девичьей щеке рукой, глядя сквозь Пайнс — его мысли были далеки и непредсказуемы, и если Амабель сдерживала слёзы, то он едва контролировал животную ненависть и злость, готовых вырваться океаном наружу. — Нам нужна кровь. Твоя. *** — Что за супер-набор, Люц? Ты решил взяться за старое? Исида, до этого спавшая, оставив наблюдение за отпрыском Билла Шифра любовнику, с алчным любопытством рассматривала целую коллекцию пыточных инструментов и извращённых приспособлений для доставления мучений, но явно уготованных для чего-то, на взгляд дьяволицы, невероятно занимательного. Она знала об увлечениях Люциуса — экспериментах боли, но кто ж ожидал, что он так внезапно порадует её новой кровью сегодня. Вот только самого демона рядом не было, поэтому Исида направилась к потрескавшемуся зеркалу в их старой временной лачуге, где они пробудут до поры до времени. Суккуб придирчиво оглядывала своё отражение, с сожалением скользнув взглядом по смертельно худым ногам и груди, которой нет, по замученному лицу, по коже то зеленоватого, то полотняно-бледного цвета. Не было в её распоряжении того красивого загорелого тела, с прекрасными формами и сильным организмом, теперь любая одежда висела на ней мешком, и даже возлюбленный не смотрел на неё так, как прежде, с вожделением и интересом. Злость медленно вздымалась из недр чёрствой души на того, кто так нагло вмешался в их чудесную жизнь. Билл Шифр… Худые губы кривятся в оскале ненависти и зависти: тогда им не хватило сил дать отпор, а теперь они вынуждены жить в грязи. Домишко, в котором прячутся Люциус и Исида, спрятан в глуши их измерения, где они есть полноправные хозяева. В надежде, что там до них треугольник не доберётся, любовники скрывают и его сына — только похищенного малыша Аври, вынужденного расплачиваться за деяния отца. Исиду пробрала злость, стоило вспомнить роскошную резиденцию демона разума и его, пышущего силой нахала, в противовес их жалкому существованию и неимению хоть бы и частицы демонической энергии, чтоб хотя бы продержаться ещё немного. — Исида, ты тут? В комнату вошёл худощавый шатен, при взгляде на которого Исиду передернуло. Заметивший это демон не смутился. — Я знаю, дорогая, но поверь, это временно… Больше не будет нужды подбирать трупы и жить в глуши. Чёрные глаза дьяволица сверкнули, следом сверкнула и её жестокая улыбка. Исида приблизилась к мужчине, кладя тому руки на грудь, заискивающе глядя в лицо. — Ну и как это произойдёт? — Что именно? — Ты ведь хочешь достать силы Билла через его дитя, верно? — М-м-м, верно, моя гадюка. — Так, те чудесные ножи и свёрла связаны с… — Да, дорогая. Люциус широко улыбнулся Исиде, улавливая в ней томящееся, до дрожи в коленях сильное желание поскорее приступить к пыткам. Сам смертник дьяволицу никогда не останавливал: будь то старик или младенец, она с удовольствием замучает любого. В чернилах её глаз, где растворялся даже зрачок, вспыхивала жажда крови раз за разом, а затем недоумение. — Некрасиво заставлять даму ждать, Люц… — Ещё не время, Исида. — А когда же?.. — В ближайший час, терпение. Суккуб тут же отпрянула, рыжим вихрем несясь к ребёнку. Её настроение резко переменилось, и не было уже сил строить из себя обольстительность и ненавязчивость, её дети — жестокость и жадность, отчаянно рвались наружу. Исида ястребом кружила у спящего Аврелиана, с презрением разглядывая мальчика. Она прельщалась мыслями только лишь о том, как будет расправляться с малышом. Дикая фурия проснулась в ней, дьяволица желала крови и зрелищ. — А если он явится вновь, Люциус?! Если этот мерзкий идиот придёт снова и отберёт нашу добычу?! Ты об этом подумал? Её волосы спутались, а гортанный рык тесно сплёлся с девичьим голосом, что звучало жутко и громко. Сопящий ребёнок проснулся, недоуменно глядя на кричащую рядом с ним девушку. Он едва потёр пухленькими кулачками сонные глазки, когда получил ощутимую затрещину. Исида не знала, куда деть эту злость, а от того принялась мучать ребёнка. Аври, нежный малютка, привыкший к ласке и теплу, сразу разразился громким плачем, рассеяно оглядываясь в поисках защиты. Но зверь, что украл его из уютной кроватки и принёс сюда, в холодную чужую пустошь, не унимался, а с новой силой бил, щипал мальчика. Каменное сердце Исиды не дрогнуло ни от детского надрывного плача, ни от больших, переполненных обиды и боли глазок, которыми Аври со страхом наблюдал монстра. С детских уст срывались крики о помощи, крики маме и папе, которые его не слышали. — Успокойся, Исида. Спокойно произнёс подошедший Люциус. Не жалость сподвигла его приостановить девушку, лишь охватившая голову мигрень от продолжительных и громких рыданий мальчика. — Сам успокойся! Я голодна, идиот! Вздохнув, демон уступил дьяволице, выходя из лачуги, чтоб отдалиться от шума. — Ты, главное, оставь его целым. Мне его тело ещё понадобится. На выходе кинул мужчина любовнице, закрывая дверь. Мгновение и его припечатывает к камню, из которого состоит его холодный и мертвый удел в демоническом измерении. Чья-то сильная когтистая лапа сдавливает горло, мешая двигаться и лишая кислорода почти полностью. Чей-то громогласный рёв перекрывает плач ребёнка, а затем боль. Боль в каждой частице людского тела окутывает Люциуса, вынуждая забыть обо всём из-за невыносимых мучений. Его подкидывает, а затем ударяет о каменную поверхность снова и снова, чьи-то клыки со всей возможной силой впиваются в плоть и разрывают её, именно там, где больнее всего. А самое худшее — Люциуса держат в сознании, силком контролируя, чтоб тот не провалился в беспамятство, не сбежал от боли, не смел упустить хоть что-то из уготованного ему. Попытки скопить хоть какие-то силы и защититься безуспешны. В самый больной укус существо склоняется достаточно низко, чтоб демон с холодящем внутренности ужасом встретился взглядом с горящими яростью желтыми в глазами с вертикальным зрачком. Что что-то пошло не так, Исида догадалась почти сразу, тогда же ей стало ясно, кто пожаловал к ним в гости и кто щедро чествует её любовника за дверью. Мигом опомнившись, она схватила плачущего Аврелиана и бросилась бежать, ибо сил на трансгрессию у неё нет. Суккуб выскочила из окна, чтоб не столкнуться с вернувшемся за сыном родителем, но она явно переоценила свои силы… Хилые ноги, руки тело… Не прошло и пяти минут, как Исида услышала оглушительный рёв позади, а бег измотал физические силы, заставляя сбавлять темп, вгоняя в крайнюю степень страха. — М-малум… Мне, мне! Нужна… Эта энергия! В самые последние и решающие секунды на ум не пришло ничего лучше, чем освободить Малум прямо сейчас, извлечь силу обоих родителей из маленького дитя, забрать её себе, и не важно, как и когда. Исида, обезумевшая и предчувствующая скорую кончину, не смогла смириться со своей участью, она молниеносно выхватила кинжал, без сожалений и раздумий занося его над беззащитным ребёнком. Миг. Бесконечная для этих двух секунда: озлобленная, надрывно дышащая страхом, с горящими жадными глазами и не подчиняющимся ей телом ведьма и недоуменно разглядывающий её ангелочек. Два изваяния на перепутье у вечности. Исида не успевает сдвинуться, когда на неё наваливается огромная и тяжёлая громадина, пышущая огнём и болью. В один миг обладатель глаз цвета плавленного золота кромсает в клочья тело и превращает в месиво лицо, стараясь принести как можно больше. Билл Шифр умеряет пыл, лишь когда слышит радостное «папа!» *** Мейбл не могла найти себе места, она металась из стороны в сторону, ища то ли покой, то ли саму себя в горячем волнении. Она выплакала всё, что могла, и внутри осталась пустота, от чего выворачивало наизнанку. Ей было нестерпимо страшно и одиноко, она боялась, полагая, что так и останется одна. В те нелегкие часы ей хотелось увидеть и Билла тоже. Чтоб поддержал, чтоб обнял, чтоб сказал… Хоть что-нибудь, ведь он обещал вернуть сына, а она клятвенно обещалась сделать всё ради этого. Всё, что потребовалось, это выследить ребёнка по кровной связи, потребовалось задействовать обоих, но местонахождение Аврелиана было найдено. А затем разъярённый Билл исчез, попутно превращаясь в огромного страшного монстра, что прямо источал огненный гнев. Невольно вспоминался тот огненный монстр с мечом из страшной четвёрки чудовищ, что повстречались Мейбл в начале всей этой вакханалии. Девушка замерла. Вспомнилось прошлое, злополучный побег, пережитые муки, жизнь у демона разума… То, как она проклинала каждый свой день и как однажды попыталась свести счёты с жизнью. Теперь, оглядываясь на пройденный путь, враз повзрослевшая Амабель поняла, какой непредсказуемой бывает судьба, и как неблагодарна она была, не ценя в своё время многие и многие вещи: семья, мир, покой и свобода. И всё же, умри она тогда, не удалось бы познать мудрости, увидеть Аври… С негромким хлопком в спальне вспыхнул свет, знаменуя возвращение демона. Девушка, не помня себя от переживаний, кинулась к нему со слезами счастья на глазах — на руках у Билла Шифра посапывал Аври. Боясь спугнуть чуткий детский сон, девушка замерла, с восторгом глядя на парня, вернувшего ей её душу и сердце. Она любовно обвела их взглядом, задержавшись на лице демона, уловив в его глазах едва утихший гнев и… Страх? Не суть. Но его руки… По локоть в крови, да и всего его покрывали крупные бурые пятна. Немой вопрос повис между ними, но Билл кивком указал супруге на ребёнка, а та, словно ждала разрешения, тут же кинулась к сыну, бережно беря его. Щелчок. И парень полностью чист, будто и не был омыт чужой кровью, а Мейбл, счастливая окрылённая Мейбл не сводила глаз со спящего Аври. Она выхватила взглядом небольшие синяки и царапины на теле мальчика, стараясь утихомирить нарастающую злость, к слову, и Билл напряжённо всматривался в сына, точно кто-нибудь, да попытается снова выкрасть ребёнка. Парень наблюдал за супругой, стараясь засунуть поглубже странное тепло, что вспыхивало при взгляде на жену и сына. Но как пленительна и красива она была сейчас — безмерно любящая их сына Кометка, женственная, нежно качающая малыша, мурлыкающая ему самые славные колыбельные. В груди не до конца оттаял лёд, что охватил всего его в момент, когда Билл понял, что может враз потерять свою семью. Пусть будут подле, рядом… А там… Что будет дальше, Шифр домышлять не стал, он неслышно приблизился к своей Кометке, аккуратно обнимая её, ласково глядя на Аври. Прошла неделя Девушка не отходила от сына ни на шаг, встречая его, аки солнышко, по утрам и провожая в царство Морфея вечерами. Она чутко спала, слушая дыхание Аври, забыла обо всём и обо вся, посвящая себя мальчику, хоть ей, едва ступившей во взрослую жизнь, восемнадцатилетней девушке, было очень нелегко. Пусть маленький мальчик, пришедший к ним из будущего, привык к такому укладу ещё тогда, для Шифр это было впервые: первые слова, книжки и игрушки, кормёжка, купание и одевание. В конце концов, воспитание, так как малыш перенял лучшие привычки своего отца — властвовать и подчинять. В один из уютных вечеров, когда благодаря маленькому мальчику вся троица собиралась в спальне у камина, день снова подходил к концу, о чем тихо пела сыну девушка. Колыбельные и сказки они с Биллом теперь создавали вместе, и позабыв многолетнюю вражду, объединённые Судьбою и Любовью, некогда враги открывают ребёнку мир, который видят по-своему, но любят, который стремятся показать милому крохе. И вот опять девушка затягивает мелодичную нежную песню ночи и благости, когда парень воссоздает вокруг сына и звёзды, и небо, и серебряный месяц, и хрустальную реку, и звенящих в тиши фей, и сказочных героев, и волшебные горы… Теперь покой маленького Аврелиана охраняют и ангел, и демон в любви и согласии, а круг него по освященной лишь пламенем камина комнате порхают диковинные призрачные птицы и пестрокрылки-бабочки, несущие с собою сон… *** Теперь только ночь стала для Мейбл свободной: в остальное время она боялась оставлять Аври одного, хотя Билл неоднократно приставлял смотрителей. Всё равно. Сердце не на месте… В этот вечер, уложив сына спать, девушка отправилась в свою спальню, в душ. Там тяготы смывались вместе с водой, а если и не смывались, то испарялись с жаром. Тихое журчание воды и её довольные отклики в ответ, чарующе масла и мыла, ванная вмиг заполняется ароматами аргоны и пиона, довольная, заметно отдохнувшая от переживаний и страхов, девушка заворачивается в белое полотенце, а затем с сожалением покидает ванную. Уже выйдя, Мейбл понимает, что оказалась не в своей спальне… Не те цвета, мебель с её расстановкой, а главное — нет и Аври, хотя она всё это время спит подле него… — Испугалась? Совсем рядом, так тихо, но было слышно привычную этому голосу, существу издёвку. Девушка не успевает ответить или хотя бы осмотреться, когда супруг заключает её в объятья, утыкаясь носом в шею. По телу пробежались мурашки. — Ах ты, мерзкий треугольник! Лукаво протягивает бывшая Пайнс, всё же опешившая от таких вот шуток. Парень лишь нетерпеливо рыкнул, тут же припадая к желанным губам Мейбл. Замершая девушка разом растеряла полученное в ванной тепло, её словно окатили холодной водой, так неожиданно всколыхнулись внутри нехорошие воспоминания… Но демон этого не замечал, стараясь подтолкнуть супругу ко взаимности, желая чувствовать её ласку. И девушка льнет к нему ближе, позволяя жадно брать её возлюбленному так, как того хочется ему. Она чувствует, как парень улыбается сквозь поцелуй, и отстраняется. — Спасибо тебе… Я… — Одного спасибо будет мало, Звездочка… И их губы снова встречают друг-друга, когда Шифр с напором показывает, как скучал, как ждал её. Его руки нетерпеливо блуждают по юному телу, сминая, сжимая, лаская так, чтобы выбить из сладких уст девушки рваные, полные эмоций выдохи. — Б-би-и-ил… Я должна… Быть с… Аври… — Я ждал целую неделю, Кометка, терпение вышло. Мейбл было сложно это признать, но от его вкрадчивого шёпота над ухом подкосились ноги, а горло против воли выпустило на воли стон. И демон оценил это, награждая девушку новыми поцелуями: лицо, губы, шея, ключицы… Как долго ему хотелось добраться до её сердца, чтоб в минуты близости чувствовать её. Кометка стремительно краснела, распаляясь от его прикосновений всё больше. Не выдержавшее столь настойчивых ласк, полотенце предательски соскользнуло с девичьего тела, оголяя его перед Биллом. Открывая новые места для поцелуев, Шифр выбивал новые стоны из супруги, упиваясь её мелодичным голосом и завораживающей красотой. — А-а теперь… Теперь и ты отблагодари меня, Звезда… Едва переводя дух, произнёс парень. Мейбл невнятно бормотала что-то, глядя на него затянутым дымкой страсти взглядом, пока Билл не подтащил засмущавшуюся девушку ближе, положив себе её руки на ворот рубашки. Опустив глаза, бывшая Пайнс принялась покорно расстёгивать пуговицы, а затем, под пристальный взгляд супруга, целовать открывшиеся участки красивого тела, ловя его неровное дыхание. В какой момент она очутилась на кровати под парнем, Мейбл не вспомнила. Тело приятно жгло от поцелуев, а жаркий шёпот у уха лишал не то, что мыслей, но и рассудка, что разом помутился у обоих. Но в один момент то приятное тепло там, внизу, стало ещё более ощутимым: звякнула пряжка ремня, и всё тело девушки пробила дрожь удовольствия. Стоны стали громче, а голова уже не соображала. Хотелось лишь вечность пробыть с ним вот так, вместе, близко, ближе… Билл увеличивает темп, также содрогаясь в безотчетном удовольствии, шепча, мурлыча Кометке, что она навеки его. Толчки усиливаются, и Мейбл почти срывает голос, когда пик наслаждения внезапно уносит их далеко отсюда, когда оба замирают, прекращая тот едино прекрасный для них танец. — Я… Я люблю тебя, Б-билл Шифр…