Когда звёзды падают

Я люблю тебя, Билл Шифр…» Демон медленно вздохнул, когда чарующий голос его Кометки, глаголящий слова признания, снова всплыл в воспоминаниях. Всплыл по щелчку, словно голограмма или замысловатое кино на экране, что уже несколько раз создавал для себя парень. Он вызывал этот момент из памяти так часто, что порой начинало казаться, будто Мейбл говорит это ему каждый день по несколько раз, но ему всё равно было мало, и демон неизменно возвращался к путающей все его мысли сцене. Он с большим вниманием рассматривал каждую деталь её тела, пленительного в те блаженные часы единства, взымающиеся к нему, словно к божеству, руки, вымаливающие ласки карие глаза. Билл всё освежал в памяти те моменты, ведь с супругой он не виделся уже около двух недель после сказанного ею. Избегал. Боялся ответить. А она словно и не замечала — была увлечена сыном, и парню порой становилось мерзко от того, что хотелось быть долгожданным и любимым, а Звездочка всё не искала его и не нуждалась в нём, проводя всё время с Аври. И вот перед лицом по велению демонической магии восстаёт её стройное тело, словно наяву предстаёт лицо, по которому пробегает сотня эмоций, когда он берёт её, впервые заботясь о чувствах партнёрши. Искусанные губы, налитые рубиновым цветом, приоткрываются, и нежный голос сладостно поёт в удовольствии, а затем тихо вещает самое сокровенное, что есть в юном сердце… «Я люблю тебя, Билл Шифр…» Она изящно запрокидывает голову, вытягивая тонкую шею в ожерелье из засосов, и поёт вновь, не дождавшись ответа. А к демону даже сейчас, сквозь толщу прошедшего времени, возвращается ощутимый холод страшной силы, и внутренности содрогаются от этого мороза. Эго забило тревогу — как он ответит девчонке? Он заводил тогда зверушку для пыток и издевательств, желая отомстить так всем Пайнсам, а затем сделал её своей… женой. Как он, всемогущий демон, не смог с самого начала хотя бы предугадать сокрушительное падение Бастилии своей души? Как дошёл до такого? Но было поздно — к прошлому возврата больше нет, без Кометки он уже не сможет. В груди что-то тихо ухнуло, а затем солнечное сплетение на теле парня поразила сильнейшая боль, согнувшая Шифра вдвое. А затем ещё и ещё… Страх довёл демона до исступления, подкравшись вместе с оглушающими муками. *** Багровое небо прояснилось и кровавый диск величаво всплыл над горизонтом, окрасив купол над Гравити Фолз в ярко-алый цвет. Не сомкнувшая глаз девушка встрепенулась, заслышав тихую возню в кроватке рядом. Всё это время она не покидала насиженного у миниатюрного озерца места, разглядывая отдельный мир, созданный для Аврелиана. Малышу, по примерным подсчётам, три-четыре года, но у него уже имеется собственное царство с замком, видом на вселенную и плюшевыми поданными. Миссис Шифр лишь хмыкнула, подпуская ближе неосторожную мысль о том, что Билл искусен в таких подарках — в своё время он покорил и её сердце кричаще-ярким Мейбллендом. Возвращаясь к шорохам, доносившимся из детской постели, девушка, тихо крадучись, подошла к крохотной кроватке. Над изголовьем мерно парили прямо в воздухе крошечные блестящие пирамиды разных цветов, иной раз сверкающие, стоило ребёнку расплакаться посреди ночи. Аври незамедлительно затихал, заворожённо глядя на волшебное мерцание. Но уже в свои права вступает день, и мальчик беспокойно ворочался, точно выпутываясь из сонных чар. Мейбл склонилась над кроваткой, умилённо наблюдая за сыном, обводя нежным взглядом всё его маленькое пухленькое тельце, любовно глядя на смешно хмурящееся личико. Вскоре большие шоколадные глаза с вкраплением золота у зрачка сонно открываются, а затем резво распахиваются при виде мамы. Новый день начался. Уже совсем не подросток, но и не полностью взрослая, Мейбл то и дело кружила над ребёнком, точно птица над птеньцом, и томящие душу вопросы утихали с тревогой заодно. Их день начинался рано — Аври оказался жаворонком, впрочем, как и многие другие дети. Она встречала ребёнка из царства Морфея, целовала маленький нос, а затем показывала мальчику весь мир, шаг за шагом направляя его навстречу неизведанному и прекрасному. Утро начиналось с водных процедур, которым Мейбл пришлось учиться походу, ведь до этого опыта по уходу за ребёнком у неё не было… Но спустя время, она приловчилась делать как следует, и после легкого омовения тёплой водой, чистки зубов и переодевания, румяный душистый мальчик был в умиляющем девичий взгляд миниатюрном комбинезоне поверх на пушистую кофту. На одежде теснились рисунки звезд. После эти двое шли завтракать: уж тут Мейбл была особо придирчива и определена — по утрам кормила сына вязкой детской овсянкой, украшенной ягодами и фруктами. Как бы ни старалась девушка, чаще всего труд оказывался на… ней же: и кропотливо выложенные клубника, банан или яблоко, и полезная каша. Но несколько ложечек его величество всё-таки съедало. Затем следовали игры — Аври не мог пропустить столь важное время изучения собственной комнаты, податливых бегемотов из плюша, в конце концов, материных волос, вырывать и дергать которые было особо интересно. Каждый этап сопровождался детским лепетанием, а большие глаза серьёзно и несколько недоуменно взирали на всё вокруг. — Топ-топ-топ, Аври… Топ-топ-топ… — Приговаривала Мейбл, опуская ребёнка на пол и бережно держа за ручки, подталкивая больше ходить. Ребёнок слегка опешил от подобной наглости — его больше не носят на руках! Но задорное «топ-топ-топ» уговорило мальчика сделать несколько маленьких шажков. Войдя во вкус, он смело переставлял ногами сам, отпустив руку матери. А та, вторя ему снова «топ-топ-топ» наблюдала как Аври изумлённо разглядывает всё вокруг и торжествующе топает по пушистой траве вместо пола. Внезапно появившийся из-за кустов игрушечный кролик донельзя шокировал ребёнка: малыш удивлённо охнул и замер, не сводя глаз с живой игрушки. Животное, тем временем, медленно повело ушами и также уставилось на ребёнка. Не долго думая, кроха с радостным визгом бросился обнимать кролика, но успел ухватиться только за пушистый хвост сбежавшей игрушки. Мальчик плюхнулся на траву, и пока разволновавшаяся Мейбл подходила к упавшему сыну, тот, кряхтя, привстал, оттопырив попу и опираясь на руки. Затем, обиженно прогудев на кролика, Аври бросился догонять пушистика. Животное, впрочем, скоро само далось в руки, и мальчик ликующе лепетал что-то своё, таща смирённую игрушку матери. — Молодец, Аври… Кролик. Да, кро-лик, моя умница! — Ко… Ко… Лик! Мейбл кротко засмеялась, глядя на счастливого малыша. Следующей жертвой исследования стала трава под ногами, и визжащий кроха восторженно перебирал пальчиками травинки и проглядывающие в ней пёстрые цветы. Первоначально, миссис Шифр с опаской оставляла здесь сына, не спуская глаз с каждой мелочи, что водится здесь, бок о бок с малышом — словно ржавые шестеренки в старых часах, в ней заскрипели пугающие воспоминания недавнего прошлого: все эти жуткие уловки супруга, поджидающие на каждом шагу, скрывающиеся под собственной кроватью… Боясь за Аври и не зная, захочет ли демон шутить ещё и над ребёнком, Мейбл скрупулёзно проверяла этот маленький мирок на наличие опасности. Но последующее проживание здесь показало удивительные вещи: комната оказалась не только без сюрпризов, но и полностью защищённой! Пушистый травяной настил под ногами не давал шансов ссадинам и синякам при падении, напротив — мягким облаком встречал крошечные стопы, небольшой замок, на первый взгляд, твёрдый и такой холодный, выложен из подушек, а прилегающие к нему деревья и кусты оказались совершенно без колючек и сучков, на них мостились цветные бабочки самого невозможного окраса. Большие облака над головой никогда не темнели, подобно грозовым тучам, не пугали громом или колючим снегом — только величаво плыли по потолку, приобретая необычные формы и надолго занимая этим мальчика. Своеобразный «космический» вид из окна тоже пугал Амабель, пока, решившись проверить безопасность этого места, она поняла, что там стоит прочный невидимый барьер, стена, которая не позволяет провалиться, а только созерцать взглядом прекрасные виды вселенной. По комнате шустро бегали тряпичные лошадки и овечки, порой можно было увидать снующего в траве хомяка, плюшевые бегемоты и уже упомянутый кролик — все они следовали за маленьким хозяином, развлекая его. И, казалось бы, всё так хорошо складывается, но Мейбл почему-то стало тревожно… Так много опеки над ней и сыном, так много внимания, включая вечно преследующих её сомнительных «нянь», подосланных супругом, которые пугали девушку уже ни столько внешностью (часто с огромными клыками или огненными хвостами, чтобы там демон и не говорил об их высоком профессионализме), сколько своим присутствием и слежкой на каждом шагу — её с ребёнком покидали очень редко, и то, когда миссис Шифр окончательно выйдет из себя. Последующее изучение нависшей над собой и Аври опеки, Мейбл поняла, что супруг исхитрился достать огромнейшие запасы детского питания и одежды, и, оценивая всё это по меркам прошлой жизни в цивилизации, девушка ужаснулась, прикидывая только четверть суммы этого добра. Билл не спрашивал надобности в дорогих шёлковых костюмах или в диковинных игрушках, достать которые представлялась возможность разве что демону вроде него — просто по щелчку завалил их всем этим добром, и Мейбл почувствовала… Обречённость? Скребущееся о душу желание сбежать и жить свободой в родном доме, кажется, было на последнем издыхании, стоило пленённой Кометке понять, что они здесь надолго. Возможно, навсегда. Тревожные мысли заняли её голову, всё заставляя юную мать хмурится и ходить молчаливой, будто в воду опущенной. Вот и сейчас, отстранённо наблюдая как Аврелиан возится с мягким игрушечным бегемотом, силясь на него залезть, Мейбл задумалась снова. Её будущее стало туманнее, чем когда-либо, и всё естество противилось идее таких вот неповоротливых скучных будней: она с сыном заперта в резиденции и только в ней, а из окна будет видно развалины её детства и счастливой прошлой жизни, но ничего против ей не сказать — живы воспоминания прошлой такой «беседы» с супругом. Он, кстати, не появлялся уже долго, и Кометка начинала вновь и вновь прокручивать в голове события их последней ночи, всё гадая, что может впереди её ждёт отмщение, ведь с юных лет ей хорошо помнилось, как Билл Шифр презирал любовь. Муки разума завели девушку в дебри прошлого: вспомнились Диппер, Вэнди, Зус и прадяди. Как они там? Как?! Встрепенувшийся страх за семью пришёл как опоздавшее напоминание о чем-то давно погибшем — Кометку пробрала леденящая душу дрожь. Она нахмурилась ещё больше и закусила губу, что-то нехорошо… Как она могла забыть о них? Наверняка волнуются… Смоль едкого морока в голове развеял громкий смех. Девушка быстро вынырнула из пучины волнения, взглянув на сына: мальчик счастливо улыбался, когда ему удалось-таки оседлать доброго бегемота, и теперь катался на нём, обнимая животное за мягкую спину. Всё плохое внутри улеглось, точно пыль после майского дождя, стоило девушке понаблюдать за хохочущим ребёнком. Не удержавшись, Мейбл сама подошла к Аври, беря того на руки и принимаясь легонько щекотать, обнимать, да и просто чувствовать его рядом. Малыш засмеялся ещё пуще, протягивая ручки к матери, и девушка засмотрелась в его пухлое личико. Всё же, он был идеальным воплощением их обоих, и не оставалось сомнений, кто родители этого шоколадно-янтарного чуда. Вскоре, внутри Мейбл ожил тот педантичный до жути человек по имени мать, который точно определяет, какое сейчас время дня и что нужно делать. — Пора кушать, — Ласково ворковала миссис Шифр. — Ку-шать. — Н-н-н… Н-нет! Прерывая дальнейшее сопротивление покачиванием на руках, Мейбл покинула детскую, направляясь кормить Аври. Бегемот выдохнул с облегчением. *** Прошла неделя, и Билл Шифр, планировавший взять под контроль обуявшие его чувства, сгорал, стал злым и раздражительным. Время в резиденции летело незаметно, безвозвратно исчезая в этом омуте мрака. Но было теперь у бездушного демона кое-что, что освещало его жуткую обитель, годами плодящую только гниль и разврат. В полном отрешении и смирении там горит огарок яркого доброго света — мать и сын. То, что Амабель и Аврелиан навсегда изменили его существование, Шифр понял лишь в момент опасности, что безжалостно тогда раскрыла свою пасть над ребёнком, что сводила Кометку с ума, впиваясь в неё дикой болью. С тех пор демон стал испытывать острую нужду в том, чтобы как можно чаще видеть супругу и Аври, оправдываясь перед самим собой, что лишь проверяет их. Он украдкой наблюдал за ними, давая себе эту слабину, чтоб окончательно не известись. Но терпение уже было на исходе. От раздумий его отвлёк громоподобный стук в двери Тронного зала. Он, как обычно, восседал во главе своей парящей пирамиды, занимаясь не только самобичеванием по поводу душевных мук, но и ведением всех этих неотложных для мира демонов дел. Накопились обязанности, невыполненные им, как управителем этого божеского места, в Преисподней его заждались, жаждая оправданий за эту привязку к землянке, да и за убийство Люциуса, двадцать второго графа Ада, и его любовницы Исиды. Да даже Пироника ждёт его в пыточной порядком долго, ведь всё свободное время он посвящал супруге и сыну. С их приходом в его жизнь стало иначе… Лучше, нужнее… И Билл до одури боялся стать зависимым, пока не обнаружил себя таковым уже давно. Но вот в его двери нагло и громко, чересчур для прислуги громко, постучались. — Агрх… Ну кто там?! — Билл раздражённо потёр переносицу, поражаясь своему терпению, ведь долбящиеся всё ещё живы. Кованные ворота величаво открываются и впускают прислужников, уродливых мелкопоместных демонов, собравшихся вместе да отправившихся к Шифру с самыми хмурыми и недовольными мордами. — А-а-а… Это вы, сошки, с которыми я покорил себе Гравити Фолз, что вас ко мне привело, — нарочито елейно начал Билл, глядя сверху вниз на свою команду. — Чего надобно, ублюдки? Демон не видел смысла общаться с ними иначе — они отморозки, согласившиеся идти с ним, ибо терять уже было нечего, и даже гнилая пустошь Ада не жаловала их, отведя им самые жалкие роли и возможности. Даже подметив их настрой и мотивы, до того как они раскроют рты, Шифр и не думал хотя бы опасаться своей шайки, ибо знал — прислужники слабы и трусливы, а праздное существование в Гравити Фолз испортило их ещё больше. — Мы жаловаться пришли, Билл! — Хриплым басом начал мелкий, но коренастый с рогами демон. — Ты позоришь честное имя диса! Остальные из этой весьма представительной кучки одобрительно загудели, порицая своего предводителя. Но как бы они там не храбрились, парень услышал их неосторожный страх и увидел вскользь, как могучие дети Сатаны жмутся друг к другу, словно нашкодившие дети. — Что ты хочешь этим сказать?! — Шифр почувствовал, как голова загула и заболела ещё больше. Раздражение достигало своего пика. — Нахер вы вообще сюда приперлись? — Шифр, ты обещал нам управление всей этой планетой, горы выпивки и табуны людишек… — Ну да! Обещал! Я разве виноват, некрещёные вы псины, что вам не удалось разбить этот, Аид его дери, барьер?! — Ты обещал покровительство и защиту… — Неуверенно проблеял кто-то из мгновенно стушевавшейся кучки. — И?! — Билл вышел из себя, изведённый глупыми доводами и заикающимися голосами своей трусливой своры. — Кто вас здесь трогает, ошмётки космического мусора?! Кто? Мешки с костями? — Всадники Апокалипсиса здесь, Билл. Весь гнев демона разума тут же сошёл на нет. Внутри застыла лава ненависти, готовая обрушиться на бесполезную шайку, ведь стражники закона за семью печатями пришли за ним. Они в Гравити Фолз, и ему не избавиться от них так просто, как от Дитя Времени. Скорее всего, Шифру осталась неделя. Ктулху, или Зеленый демон, один из первых последователей Билла, что пошёл за ним в Странногедон, никогда не видел этого могущественного тирана столь растерянным и шокированным. Сам Ктулху боготворил образ Шифра, не надеясь стать хоть чуточку на него похожим: сам он не обладал такой уж прям выдающейся силой и покровительствовал, а точнее уж сказать, лиходеял в морских и океанских пучинах, где обитал в самом мраке, в самых отдалённых и холодных глубинах водоёма. Когда Билл Шифр предложил ему разделять и править, Ктулху не смел отказаться, восхищённый той силой, которую буквально излучал обманчивый и хитрый треугольник. Но вот в последнее время их команда, которая держала всех в страхе, имела честь и самой побывать на месте жертвы и потерпеть нападение Всадников. Эти слуги Высших сил приходят на грешную землю, принося с собой: войны, чуму, смерть и голод. Они очищают и наказывают, устанавливают равновесие и не имеют равных себе. Ктулху стало не по себе, когда тот увидел бледное лицо Шифра, его страх передался и ему… Билл мгновенно умолк, перестав кричать, и, пробормотав что-то невнятное, исчез. *** — Зачем я понадобился тебе снова? Стенфорд поднял на демона полный мучительной боли взгляд и опешил — Билл выглядел до смерти напуганным. — Шифр? — Всадники, Шестопал, что ты о них знаешь? Учёный нахмурился, пытаясь отследить связь между услышанным и увиденным. Он внимательно посмотрел на парня, худое тело которого ссутулилось, а руки в чёрных перчатках схватились за белобрысую голову. Золотые глаза источали страх, в них плескалась паника. — Вопрос в том, что знаешь о них ты. — Резонно заметил Пайнс, смело встречая разъярённый взгляд своего врага. — Я знаю, что эти выродки здесь! — Истошно завопил Шифр. — Этого достаточно?! Стенфорд удивлённо замолк и вскинул брови, в недоумении глядя на демона. Что ж, это многое объясняет. — Я уже спрашивал тебя о них месяц назад, Шестопал, — Заговорил парень. — Кажется, у тебя было предостаточно времени покопаться в своих извилинах, и вспомнить всё, что мне нужно. — Если не считать, что большую часть времени я провёл в металле. Билл оскалился и всё его тело обуяло красное пламя, полыхающее, точно костры в Аду. Он не сводил с учёного полного ярости взгляда, и даже его глаза чернели, столкнувшись с незначительной дерзостью. — Не зли меня, Шестопал… — Пророкотал демон, и его голос был такой силы, что стены комнаты, да и парящие в ней трофеи затряслись. — Не зли меня и говори, что, Сатана тебя возьми, ты знаешь о Всадниках?! — Настала моя очередь отыграться на твоих нервах, Шифр. — Старик зло ухмыльнулся, поправляя давно разбитые очки на переносице. — Теперь я сам решу, сказать тебе, что я знаю, или нет. Стенфорд Пайнс выпрямился, гордо выпячивая грудь под прожигающий акулий взгляд Билла. Он почувствовал своё превосходство впервые за всё время, что знал демона разума, и впервые судьба дала ему борозды управления этим злым треугольником. То, что сейчас Шифр крайне подвержен влиянию извне, учёный понял, когда только увидел парня — напуганного, безумного в страхе. Теперь-то и он будет диктовать свои правила, теперь и ему дано будет познать это приятное чувство победы. Демон смотрел на Пайнса в безотчётной ненависти, ведь тому удалось точно ударить в цель. Билл скривился, почувствовав уверенность собеседника. — Не знаю, что ты там себе напридумывал, но на кону стоит жизнь твоей внучки… и правнука. Под резкий сиплый выдох Стенфорда по лицу парня расползлась торжествующая наглая улыбка, хотя в глазах всё ещё плескался ужас. — Как… Как? — Только и смог выдавить из себя учёный. — Ну, пожалуй, я виноват! — Злорадствующий Билл вскинул руки в примирительном жесте, явно издеваясь. — Должно быть, ты просто слишком долго пробыл в качестве статуэтки… — Что ты с ней сделал, чудовище? — Громко прокричал старик. Он срывался и снова падал в бездну мук и волнений, стоило представить, на что тогда обрекла себя Мейбл, согласившись выйти за демона. — О, ну всё очень просто! — Шифр, пребывая в страхе, всё равно не мог упустить возможность в очередной раз помучить человека. — Думаю, следует упустить подробности, я надеюсь, Шестопал, ты не извращенец, а… — Да не могла она лечь под монстра, вшивый ты лжец! Билл тут же помрачнел, вспомнив, что подавляющее большинство раз их с Мейбл близость была без её согласия и охотного участия, так что душой снова правила злость за сказанную собеседником правду. — Не перегибай палку, Шестопал… — Вкрадчиво заговорил демон, угрожающе протягивая к старику объятые огнём руки. — Я не могу навредить им, но могу навредить тебе… — Ты знаешь, мне это не страшно! — С вызовом прокричал учёный. — А никогда больше не увидеть Кометку тоже не страшно? — Засмеялся Билл, наблюдая растерянность на лице учёного. — Если скажешь, как остановить Всадников, я позволю тебе увидеть и правнука, прадедушка Стен… Парень насмешливо протянул последние слова, с удовольствием глядя, как по впалой морщинистой щеке старика катиться мутная горькая слеза. Он согласен. *** Сегодня был один из тех дней, когда на девушку накатывала свинцовая усталость и туга по дому. Словно в бреду, Мейбл ходила из стороны в сторону и не могла найти себе места, всё размышляя, что было, что есть и что будет. Она не хотела спать, да даже и забыться во сне улыбалось ей больше, чем бодрствовать с мыслями о происходящем. Бывшая Пайнс корила себя за слабость, за отсутствие воли и трусость, ей хотелось быть полезной, но получилось как всегда, и безрассудство погубило всех, снова. Она считала эту связь с Шифром позорной, ведь не утихли назойливые призраки прошлого, но и любила его, подпуская к сердцу всё ближе. Вечерняя ванночка с ароматным детским мылом и натурально крякающими живыми резиновыми уточками стали завершающей процедурой очередного дня. Пропитанное магией место явно облегчало девушке жизнь, и справляться с Аврелианом перестало быть трудным и страшным: всё, что надо было, оказывалось под рукой тут же, а сам кроха был под круглосуточным присмотром, и в то время, как Мейбл всё ещё шарахалась летающих рядом с ними глаз, кроха их «узнал» подружился с надзирателями, нисколечко их не страшась. Уложив Аври в кроватку, девушка принялась петь, любовно поглаживая сыну маленький живот, голову, сжатые в кулачки руки… Колыбельная была обязательной, и без неё ребёнок решительно не засыпал. Под тихий девичий голос по детской начала разливаться мелодия музыкальной шкатулки, и Мейбл помнила эту музыку, ту самую, что она услышала тогда, в Авритауне. Песенка исходила нежным шёпотом, будто вкрадчивым ночным ветром, а затем ласковым голосом, будто журчанием серебряной реки. Мальчик сладко зевнул, прикрывая большие, но уже такие сонные, глаза. Музыка медленно начала затихать, а над изголовьем кроватки в плавном танце кружили звёзды и пирамидки. Уложив сына, Мейбл осталась у постели Аври, наблюдая за его сном. Маленькое царство затихло, вокруг тихо — и травинка не шелохнётся. Вздохнув, она снова погрузилась в тяжкие раздумья, и даже не заметила ночного гостя. Чья-то теплая рука обвила её талию, тогда как вторая легла поверх девичьих рук, что покоились на кроватке. Уж было испугавшаяся Мейбл выдохнула, когда ухо обдало жаркое дыхание и умиротворяющее «Т-с-с-с» раздалось, точно шипение опасной кобры. — Билл… — Тише. — Указав на сына, парень придвинулся к супруге, уткнувшись ей в шею. — Я скучал. В ответ молчание. Девушка несомненно тоже желала видеть его, прочно засевшего в её мыслях Шифра, вспоминала ночами его губы и голос… Но рядом его не оказывалось. Он словно забыл про неё и Аври, открестился, получив желаемое — она уже призналась ему в любви. — Что случилось? — Обеспокоено спросил Билл, заглядывая в глаза Кометки, в них стояли слёзы. — Тебя не было три недели, а тут… А тут ты объявляешься как ни в чем небывало… Щелчок. Они в спальне, и детская проводила их тишиной и сопением. Встрепенувшаяся Мейбл была перехвачена Биллом. — С ним всё будет в порядке. — Прочитав на лице её волнение, уверил супругу парень. — Всё равно, пусти! Оттеснив брыкающуюся девушку к стене, демон прижал её всем своим телом, перехватив тонкие запястья над головой. Он приблизился к её лицу, цепляя пальцами подбородок, приподнимая так, как ему будет удобно, а затем припадая к её губам. Биллу казалось, будто что-то внутри разорвалась ярким фейерверком, стоило коснуться её уст своими. Даже слаще, чем всё это время он мечтал, когда вновь и вновь бредил ею все эти недели. Безуспешная попытка отдалиться провалена — казалось, чем дальше и дольше от неё он находился, тем сильнее желал свою Кометку. Но всему рано или поздно приходит конец… — Постой. — Насилу отстранившись, взъерошенная Мейбл взглянула на супруга. — Что происходит? Где ты был? — Скучала? — Я… — Девушке отнюдь не хотелось радовать демона положительным ответом, она и так влюбилась в него. — Я хочу знать, что будет дальше. И парень замолк. Он в последнюю очередь ждал этот вопрос, всё надеясь, будто его не будет, и гнёт тяжёлых проблем и вопросов решится сам собой. Почему всемогущий дьявол не хотел отвечать, раз заведомо знал будущее? Это будущее было кошмарным и не совместным, согласно всем продуманным сценариям, со Всадниками Апокалипсиса даже завтрашний день может попросту не настать, у него ничтожно мало времени, ничтожно мало сил перед Высшим законом, чтоб защитить жену и сына. — Кометка… — Серьёзно начал Билл. — Я освобождаю тебя. — Что… Что?! — Встревоженная, введённая в ступор, девушка едва выдавливала из себя звуки, ведь даже нормально дышать после услышанного становилось трудно. — Ты хотела жить на воле? Я отпускаю тебя, Падающая звезда. Мейбл отскочила от парня, точно он превратился в лаву и обжег её. Она не моргая смотрела на супруга, наблюдая, как тот вмиг погрустнел, сгорбился и опустил голову. Произошло что-то явно ужасное, раз ей впервые выпала «честь» видеть самого Билла Шифра в таком состоянии. Внезапно демон взглянул на девушку, и ту пробил озноб от лоснящегося в золотых глазах ужаса и паники. Когда последний раз дьявол боялся? — Ч-что случилось, Билл? Об… Объясни, что? — Заикаясь, проговорила бывшая Пайнс, невольно предаваясь тому же, что и у мужа, страху. — Я сделал выбор, Кометка… Парень выпрямился и подошёл к супруге, вытесняя из взгляда ужас нежностью. Он смотрел ей в глаза, проводя рукой по гладкой коже её щеки, спускаясь к шее, переходя на длинные волосы. Демон прижал девушку ближе, проводя своим носом по её, оставляя на лице невесомые поцелуи. Приближаясь к приоткрытым губам, нарушая дыхание, срывая сердце в бешеный стук. Уже потом, опуская затуманенный ласками взгляд, Мейбл увидела блеск холодной стали — Билл держал в свободной руке нож. Она поняла — тиран прощался, открыл душу, стал на минуту уязвимым, чтоб уже никогда не свидится вновь. Она была готова. Девушка всхлипнула, слабо откликаясь на оружие в руках супруга, но покорно принимая эту судьбу. Пусть, это её кара за порок, за слабость и эгоизм, клинок в сердце — она заслужила, и быстрые удары о рёбра сменились монотонными. Мейбл затихала, обмякла в руках парня, сдаваясь на их милость, не пререкаясь со своим ангелом смерти. Девушка перевела глаза на демона. — Я люблю тебя, Билл Шифр… Люблю… — Ты всё не так поняла. — В голосе сквозит грустной улыбкой. — Это я тебя люблю, моя Кометка. Под пытливый взгляд супруги, парень отпускает её, оставляет одну, оставляет мёрзнуть без объятий, и последний раз смотрит на неё. — Я люблю вас… Как в замедленной съёмке, Мейбл наблюдает, как демон поднимает руку с клинком, занося его над грудью, и лишь сейчас до неё доходит страшная мысль — не она жертвенный ягнёнок, а он… Принесёт в жертву сам себя. Девичий крик заполняет всю спальню, бьется неистово о тягучее время, что осталось к Кометке беспощадно: она бросается к супругу, но не успевает. Он метко воткнул заговоренный нож в солнечное сплетение, оседая на пол от дикой, неистовой боли. Его глаза широко открылись, из уголка рта потекла смоль. — Нет! Нет-нет-нет… Что произошло? Как?.. Зачем… Девушка сжимает в объятьях уже почти бездыханное тело, ловит последние сиплые стоны, но не успевает ничего подумать, сделать сказать… Проваливается в беспамятство, желая проснуться и обнаружить всё это страшным незначительным сном, забыть, как в солнечном и ярком детстве. …Звезды воспрянул яркий свет… …И вдруг погас… …Искать средь мертвых или нет… …Вам не указ…