Ataashi Asaara

      В башне было полно бас — и воинов, одетых в те же сине-серые доспехи. Должно быть, это были Серые Стражи. Они смотрели на нее с изумлением, но никто не обнажал оружие, не говорил ни слова. Они просто молча смотрели ей вслед.       В башне было полно людей, было несколько эльфов и гномов — но ни одного кунари. Ей стало немного одиноко.       Человек, который вел ее, подошел к кузнецу во дворе крепости и, показывая на нее, что-то объяснил. Кузнец — широкоплечий, коренастый, с рыжей бородой и мрачными карими глазами — подошел к ней, задумчиво оглядывая. Протянул руку к ее руке. Она отшатнулась.       — Не бойся, — медленно и отчетливо проговорил человек, который вел ее. — Не бойся.       «Не с чем бороться».       Она покорно опустила голову, ожидая, что кузнец сейчас наденет на нее кандалы. Бас боятся кунари, наверняка боятся и ее. Да и не пристало саирабазу быть без цепей.       Но кузнец, к ее удивлению, расковал браслеты на ее руках. Без их привычной тяжести стало неуютно, да и обдувавший голые руки ветер показался ей слишком холодным. Кузнец же тем временем совершил величайший проступок — снял маску с ее лица. Она невольно зажмурилась, увидев небо и солнце своими глазами, а не через узкие прорези куска металла. Все было таким ярким…       На миг ей показалось, что она снова в Ривейне, где ее не звали саирабазом, и где маски и цепи не были нужны. Но как давно это было…       Напоследок кузнец взял ножницы и осторожно разрезал нити, стягивающие ее губы. Подумав, дал ей платок — в местах стежков губы начали кровоточить. Она неловко приложила платок к губам, переставая понимать, что происходит.       Эти бас сняли с нее цепи? Зачем? Что им нужно? Неужели они не понимают, что саирабаз должен быть скован? Неужели они не ведают, что ей нужен арвараад?.. Ведь тот человек, что привел ее, наверняка узнал о ней от местных. Он пришел разобраться с опасностью. С ней.       Так почему она до сих пор жива и…       Человек снова приказал ей идти за ней. Он провел ее во двор мимо других воинов-Стражей и подошел к какому-то эльфу — низкорослому даже для его расы. Тот обернулся. В глазах эльфа было изумление, неверие и страх. Смерив ее долгим взглядом, эльф отвел человека в сторонку и принялся громким шепотом что-то говорить. Судя по тону, он был очень возмущен.       «Не зря тот человек беспокоился», — подумала она, чувствуя еще больший стыд.       Человек слушал эльфа молча, мрачно, отводя взгляд — хотя, насколько она знала, бас-люди не церемонятся с эльфами и не позволяют им командовать собой. Может, у этих Стражей какие-то особые правила? Или же этот эльф был особенным?       Человек попытался что-то объяснить эльфу. Тот отмахнулся и подошел к ней. Она видела, что он ее побаивается. Эльф едва-едва доставал ей до ребер и был совсем слабым и хрупким — даже без магии ей бы хватило сил сломать ему пару костей. И все же он подошел к ней совсем близко. Темно-карие глаза смотрели на нее на удивление участливо, хотя он имел право ее бояться.       И вдруг он сам сказал:       — Не бойся.       Она непонимающе сжала ладони. Этот эльф говорил мягко, как тамассран. И говорил так, что она его понимала.       Проговорив еще что-то, эльф спросил:       — Ты понимаешь мои слова?       Она кивнула. Чем больше слов на торговом она слышала, тем лучше он вспоминался.       — Хорошо. Ты можешь говорить?       Ей никогда не задавали этот вопрос. Саирабаз не должен говорить, ибо все, что выходит из его уст, осквернено, как и он сам. Но, похоже, этого не знали не только местные бас, но и Серые Стражи.       И все же она кивнула.       Он попросил ее назвать свое имя.       Ей поначалу показалось, что она ослышалась. У Кунари нет имен, есть лишь предназначение. Имена носят бас.       Поэтому она ответила, как умела, показывая на себя:       — Саирабаз.       — Нет, — эльф укоризненно покачал головой. Совсем как тамассран. — Это не имя. Это не звание. Это оскорбление.       Он сказал еще что-то, что она не поняла, и вдруг ей удалось разобрать вопрос: «У тебя ведь были родители? Как они тебя звали?» Она обмерла.       Этот эльф — не тамассран, а сам ашкаари. Он знал о ней больше, чем многие из ее народа.       У нее и правда были родители — давным-давно, когда она еще жила в Ривейне. Они любили ее. Она больше не видела их, когда таллис забрал ее в Пар Воллен, сказав, что «саирабазу не пристало быть среди других». Но она их помнила — сначала хорошо, с годами все менее отчетливо. Тамассран рассказали ей о Кун, помогли принять свою судьбу и заодно помогли забыть прошлую жизнь.       Но, как оказалось, она все еще помнила свое имя.       Приложив кулак к груди, она произнесла так четко, как только могла:       — Асаара. Асаара Талан. Талан — правда.       Отец давным-давно рассказал ей, что «талан» значит «правда». Сказал, что имя их семьи очень важно, ибо никто не в силах отнять правду. Получается, он был прав. Имени у нее так и не отняли.       Помолчав, эльф уважительно повторил:       — Асаара.       Как будто ее имя вновь обрело значение. С той же мягкой улыбкой тамассран говорили ей, что теперь она — саирабаз. Но саирабаз — ее предназначение, имя же… То время, когда она с готовностью отзывалась на имя «Асаара», прошло так давно… и все же…       — Ты хочешь быть Серым Стражем?       По тону, которым эльф это спросил, она поняла: он — не просто Серый Страж. Возможно, он — тамассран среди прочих, а, может быть, и сам арикун Стражей. Обычный воин не задал бы ей такой вопрос…       Тут только она поняла, что эльф ей предложил. Он предложил ей самой стать Серым Стражем. Одной из них.       Обрести новое предназначение?       Она кивнула.       Человек, который привел ее к эльфу, упомянул какого-то Армааса, но эльф осадил его одной фразой и снова обратился к ней:       — Понимаешь, что значит быть Серым Стражем?       — Убить… детей скверны, — проговорила она, с усилием перестроившись на торговый язык. Он кивнул и сказал:       — Но это еще не все. (Еще одна фраза про Серых Стражей прошла мимо ее ушей.) Ты больше не саирабаз. Ты будешь магом.       Небольшой зеленоватый огонек зажегся в его ладони. Она вздрогнула в ужасе.       Эльф — саирабаз. И другие Стражи, похоже, это знают.       Неужели эти бас совсем ничего не боятся?       — Саирабаз, — пробормотала она, в ужасе качая головой. Эльф терпеливо ответил:       — Нет. Не саирабаз. Маг. Как и ты.       «Маг»… так, кажется, друг друга называли тевинтерские саирабазы. Может, и все остальные тоже. Когда-то она слышала, что для южан «маг» и «саирабаз» — одно и то же. Они не видели в своих «магах» такой опасности, как Кунари.       Никто не сомневался в том, что это правильно.       Она нерешительно протянула руку к огоньку на ладони эльфа, но в последний момент отдернула ее. Вдруг это огонь, просто другого цвета? Вдруг эта магия так же опасна, как и ее собственная?       И все же она посмотрела эльфу в глаза и кивнула.       Он сказал что-то про ритуал. Она разобрала слово «убить» и кивнула, ничего уже не боясь. Эльф почему-то усмехнулся, затем спросил, действительно ли она этого хочет. Он спросил было еще что-то, но вдруг отвернулся и забормотал что-то себе под нос. Голос его звучал сокрушенно, будто ему было ее жаль. Или же он боялся, что она не примет предложение стать Серым Стражем? Что она откажется от подобной чести?       Она не знала, как сказать это словами, да еще и на чужом языке. Поэтому ответила, как умела — опустилась на одно колено и склонила голову. Арвараады и тамассран давно приучили ее к этому жесту выражения почтения. Эльф же его почему-то не оценил. Он поспешно подошел к ней, мягко — словно тамассран — взял ее за руки и помог встать.       — Нет, — сказал он. — Ты не рабыня. Ты — Серый Страж. Ты — не саирабаз, а Серый Страж.       — Серый Страж, — растерянно отозвалась она.       Почему бас такие странные? Человек приказал снять с нее путы и маску, эльф хочет сделать ее равной себе… Так ведь не может быть. Почему к ней относятся с таким… почетом?       Эльф спросил что-то о том, готова ли она, и она кивнула. Он почему-то вздохнул и приказал идти за ним.       Они шли мимо других воинов, и по тем почтительным взглядам, которыми провожали эльфа остальные, она укрепилась во мнении, что он и правда арикун для них. На нее, правда, Стражи и местные бас смотрели со страхом — но без неприязни, без ненависти. А ведь виддасала говорила, что бас просто ненавидят таких, как она.       Неужели виддасала могла лгать?       Они вошли в большой зал. Эльф обратился к старому человеку-воину и, показав на нее кивком, попросил о чем-то. Тот кивнул и через пару минут подошел к ней с большим кубком. Судя по запаху, внутри было что-то отвратительное.       Глубоким и успокаивающим голосом человек говорил о чем-то, без конца повторяя: «Присоединяйтесь». Иногда она различала что-то про тьму и скверну, но большинство слов все же остались ей непонятны. Возможно, это была ритуальная песнь Стражей. Она порой заглядывала в глаза старому воину — спокойные, мудрые карие глаза — и слушала его голос. Он говорил со значением: стало быть, все эти слова имели большой смысл. Наконец он произнес что-то о скверне и протянул ей кубок. Она, почтительно кивнув, приняла кубок и осушила его до дна. Сознание тут же ее покинуло.       В голове раздался жуткий шепот, дикий, неистовый, непонятный. Это не было похоже ни на один язык Тедаса — и тем не менее ей будто послышалось в этом диком шепоте: «Мы идем на Зов». Перед глазами вставали мутные образы омерзительных тварей, похожих на мертвецов или демонов — а, может, это они и были. Твари скалились, бормотали что-то и шли, шли, шли, шли…       Наконец она открыла глаза — и увидела, что на нее с беспокойством смотрят все: и старый воин, и ее провожатый, и эльф, и другие Стражи. Она в ужасе посмотрела на эльфа.       — Демоны! — крикнула она, надеясь, что он ее поймет. Он понял и покачал головой:       — Нет. Не демоны. Порождения тьмы. Добро пожаловать в Серые Стражи. — И прибавил еще какую-то фразу, которой она не поняла.       Она не верила ему. Какая же еще тварь может забраться в голову, как не демон? Поднявшись на ноги, она показала на свою грудь, затем на голову и повторила:       — Демоны!       Предположив что-то вслух, эльф ответил:       — Нет. Ты не одержима. Все хорошо. Тебе надо отдохнуть.       Он обратился к кому-то из Стражей, кивком указав на нее. Светловолосый юноша тут же улыбнулся ей и жестом пригласил следовать за ним. Она нерешительно подчинилась. У этого человека тоже были серые глаза — но мягкие, добрые. И он тоже ее не боялся.       Эти Стражи, похоже, не боялись вообще никого, раз так спокойно доверяли саирабазам.       Страж предложил ей отдохнуть, судя по всему — и проводил до общей спальни. Вид мягких и удобных кроватей, больше напоминавших тевинтерские, чем кунарийские койки, несколько смутил ее. Она не привыкла спать на чем-то мягком. Как это сказать, она не знала, поэтому просто помотала головой. Юноша задумчиво посмотрел на нее и, сопровождая свою речь активными жестами, предложил ей еды. Она снова помотала головой — и Страж, похоже, окончательно разочаровался. Пожав плечами, он сел на одну из кроватей — видимо, свою — достал небольшую записную книжку и принялся делать пометки, изредка бросая на нее взгляды. Она вспомнила, как когда-то любила рисовать, при помощи бумаги и уголька ловя очертания пейзажей и жителей Ривейна; тамассран хвалили ее за аккуратный почерк, пока ей еще было дозволено писать. Сейчас, наверное, руки давно уже все позабыли — да и если бы она писала на бумаге, а не говорила, это не помогло бы: вряд ли кто-то из Стражей понимал по-ривейнски, раз уж они не знали кунлата.       Она подошла к окну и уставилась на копошащихся внизу бас. Мысли в ее голове копошились точно так же. Что теперь будет? Она — Страж? Она перестанет быть саирабазом? Но как? Как она поймет, чего от нее хотят эти воины, если она разбирает меньше половины из их речи? И почему они подселили демонов к ней в голову? Она теперь станет тал-васготом, отступницей, и демоны и безумие возьмут над ней власть?       Не зная, что еще ей делать, она принялась шептать слова из песен Кун — и не сразу поняла, что Страж отвлекся от своих записок и внимательно ее слушает. Смутившись, она замолчала.       — Молитвы Кун? — спросил он. Слово «молитвы» было неверным, но объяснить разницу, да еще на чужом языке, она не смогла бы — и поэтому просто кивнула. Помолчав, он с улыбкой прибавил:       — Никогда не слышал такого.       Она молча смотрела на него. Все еще было непривычно и странно, что с ней говорят, что хотят что-то от нее услышать, даже зная, что она плохо понимает торговый. Это смущало — и в то же время было приятно. Лучше, чем пытаться молчать даже в мыслях.       — Как твое имя? — спросил Страж и добавил, поправившись: — У тебя… есть имя?       Она опустила глаза. Она — саирабаз. Но эльф сказал, что саирабаз — не имя. Бас же носят имена. Неужели она теперь бас?       Подняв голову, она ответила:       — Асаара.       — Я Кейр, — представился юноша, улыбаясь.       Его имя ничего не значило. Он был сатаарет — это она заметила по его мягкой заботе и желанию помочь. Но имена бас не имели смысла, и его звали просто Кейр.       А ее — Асаара.       Это должно быть.