(не)истинная

Он приходит каждое утро, проводит с ним каждый день и остаётся каждую ночь. Чонгуку быстро надоедает безвольно лежать, лишь ощущая то, что ему дают ощутить. Он тоже хотел бы чем-то отвечать. Взглядом антрацитовых глаз, невесомыми поцелуями, касанием бабочек пальцев. Потом он начинает рассказывать. Не сразу, конечно, но закат на двадцатый, наверное. Сначала робко, неуверенно, обрываясь на полу слове. Тихим шёпотом в плечо, мурашками по телу. Рассказывает о волшебном лесе, о его жителях, о магии мира. О нём самом и о том, что Чонгук для него и есть мир. Ц-е-л-у-й! Чонгуку кажется, что он мог бы слушать этот голос вечность. Что, собственно, и происходит. Его зовут Техен, у него есть крылья и рога. Он высказывает опасения, что не сможет ему понравиться, что пугает всех. А ещё, что это он его проклял. Чонгук обижается рассвета на два, а потом его отпускает. Отпускает вместе с исповедью Техена, что уткнувшись в его грудь, льёт слезы. Горячие, и Чонгук думает, что искренние. Определённо. Техен просит, умоляет его очнутся, открыть глаза и улыбнутся смешной кроличьей улыбкой. Чонгук открыл бы, сказал, что его улыбка не кроличья и не смешная, а потом улыбнулся бы ей. Именно такой. Определенно.

***

Чонгук чувствует, что летит. Чувствует, что теперь лежит на другой кровати, совсем неудобной и жёсткой. Слышит над собой сдавленное и тихое «прости», а потом его словно отрезают от всего. Лишь бесконечная тишина, давящая звоном на уши. Без привычного стрекотания птиц и шёпота ветра, без лучей целующих кожу, даже практически без воздуха. Как будто под крышкой. Разум мечется, испугавшись. Бьётся о тишину, но в ответ ничего. И вдруг всё резко возвращается с избытком в виде горячих губ, обжигающих собственные. Чонгук готов плакать, как девчонка, от облегчения. По венам бежит горячая кровь, и цепи его медленно тают. Он открывает глаза и резко садится. В одиночестве, посреди огромной залы. Просто потрясающе. Он встаёт, не чувствуя тела, падает, но поднимается и упрямо идёт к выбитому окну. Большое тёмное пятно стремительно удаляется, превращаясь, лишь в еле заметную взгляду, точку. Как же так?