Рейстлин, Поттер и махровые иррациональности

Сэр Николас с удовольствием помог первокурсникам отыскать кабинет МакГонагалл. – Что вас привело ко мне в столь ранний час? – осведомилась она, впустив Рейстлина и Невилла внутрь. – Малфой вчера напал на Невилла и отобрал его шар-напоминалку. И наложил на Невилла проклятье, которое склеивает ноги. Малфоя нужно наказать! И пусть вернет напоминалку хозяину. – Мистер Лонгботтом, это правда? Невилл кивнул. Он был слишком напуган, чтобы что-то говорить. – А еще на выходных Малфой, Крэбб и Гойл напали на меня и отобрали корзину с ягодами, – продолжил Рейстлин, – Они нападают втроем на одного и грабят однокурсников! У них определенно склонность к насилию! – Хорошо, Поттер. Я сообщу профессору Снейпу о жалобах на его студентов… – Профессору Снейпу?! Но я думал, вы накажете Малфоя! – Успокойтесь, Поттер. От взмаха палочки МакГонагалл на столе появились два стакана и стеклянный кувшин с водой. – Выпейте. – Но я не хочу пить, я хочу, чтобы Малфой понес наказание! Разве вы не понимаете, что Снейп не станет наказывать слизеринцев? Да он еще и с Гриффиндора баллы снимет! На прошлой неделе он снял баллы за то, что я правильно ответил на его вопросы, и за то, что помог Невиллу не сжечь весь класс! Снейп всегда такой? А то, может, он испарений каких надышался? Говорят, от паров ртути с ума сходят… – разошелся Рейстлин. – Поттер! Если вы продолжите в таком духе, баллы с Гриффиндора сниму я! – вскипела МакГонагалл. – Извините, профессор. МакГонагалл нервно прошлась по комнате. – Кто-нибудь еще видел, как Малфой на вас нападал? Мистер Лонгботтом? – Н-нет… там больше никого не было… «Плохо. Малфой и его дружки, конечно, будут всё отрицать… Наше слово против их. Зря я это всё затеял, надо было по-тихому мстить…» Рейстлин налил воды в стаканы и протянул один из них Невиллу. Тот явно паниковал. Внимание Рейстлина привлекла картина. Прекрасная девушка в бело-золотом платье стояла у неоконченного гобелена, зеркало за ее спиной покрывала сеть трещин. Маг ощутил необъяснимую тревогу. «Крисания…» – А вы, мистер Поттер? Кто-то еще может подтвердить ваши слова? Рейстлин отвернулся от картины. Везде эти проклятые живые портреты! Словно следят за всеми. – Портреты… Профессор, можно расспросить портреты! Они могли запомнить. МакГонагалл задумалась. – Что ж, – сказала она наконец, – если портреты подтвердят вину слизеринцев, те будут наказаны. И вам уже пора на урок, поторопитесь. Начало дня складывалось удачно. Рейстлин подумал, что в глубине души МакГонагалл тоже недолюбливает Снейпа за несправедливо снятые баллы с ее факультета. Интересно, она сама пойдет допрашивать портреты или пошлет девушку с картины? Рейстлин заметил, что нарисованные люди могли ходить друг к другу в гости. Заклинания прошли интересней, чем обычно: началась практика. Профессор Флитвик дал классу простейшие заклинания «Люмос» и «Нокс». На урок Рейстлин и Невилл всё же опоздали, к счастью, профессор Флитвик не стал их ругать. – А, Гарри Поттер! Присоединяйтесь скорей, мы отрабатываем световые чары! Вставайте в пару с мистером… эээ… – Лонгботтом, – пробормотал Невилл. – Да-да, конечно! – Люмос! – Рейстлин продемонстрировал огонек на конце волшебной палочки. Профессор Флитвик подпрыгнул и захлопал в ладоши. – Потрясающе, мистер Поттер! Десять баллов Гриффиндору! Вы учили это заклинание самостоятельно? – Я тоже выучила это заклинание, профессор! – влезла Гермиона, – Люмос! – О, как замечательно, мисс Грейнджер! Посмотрите все! У мисс Грейнджер и мистера Поттера идеальные световые чары, – объявил Флитвик классу, – Теперь, раз вы уже знаете эти заклинания, помогите с ними однокурсникам. Рейстлину удалось добиться от Невилла правильного произношения заклятья и движений палочки, но почему-то вместо ожидаемых световых чар Невилл невообразимо сплющил свой учебник. Проходящий мимо Флитвик вернул книге нормальный вид. Еще через несколько попыток из палочки Невилла выполз огромный мыльный пузырь. – Что за?! – Рейстлин удивленно смотрел на пузырь, повисший в воздухе, – Ну сейчас-то ты нигде не ошибся, откуда эта ерунда?! Пузырь лопнул, оставив за собой розовую дымку. – Мистер Лонгботтом, сконцентрируйтесь на смысле заклинания! Видимо, у Невилла так и не получилось сконцентрироваться, потому что к концу урока он так ни разу и не зажег палочку. Вместо этого Невилл умудрился вырастить на парте шерсть, создать лужу из непонятной желеобразной субстанции, и перекрасить челку Рейстлина в фиолетовый. По средам после обеда было свободное время, и многие первокурсники отсыпались перед астрономией. Рейстлин же предпочел заняться трансфигурацией, Бегемот как раз притащил несколько подходящих мышей. В отличие от Флитвика профессор МакГонагалл на своих занятиях давала почти одну только практику, не касаясь глубинной сути трансфигурации. Маги не превращали один предмет в другой. Это невозможно. Трансфигурация лишь выявляла скрытые сущности предмета. Рейстлин узнал об этом из книги «Трансфигурация: новейшая теория» Агнешки Грибсуповой: «Почему нельзя превращать предметы во что угодно? Почему у анимагов только одна форма? Эти вопросы веками волновали магов, множество экспериментаторов пытались найти ключ к превращению предмета в любой другой, но всегда терпели неудачу. Почему можно превратить стол в свинью, но нельзя превратить ананас в противогаз? Можно превратить оленя в тюленя или в баобаб, но нельзя – в русалку или в королевского пингвина? Все эти вопросы приводят нас к основному вопросу: Что есть трансфигурация? Представьте цилиндр. Если смотреть на него сверху, он будет выглядеть, как круг. Если посмотреть на него сбоку, он будет выглядеть, как прямоугольник. Поворачивая цилиндр, мы можем «превратить» круг в прямоугольник. Но как бы мы не вращали цилиндр, он не будет выглядеть, как пятиконечная звезда. Трансфигурация или превращение – это некое вращение предмета в над-простанстве, призванное явить в наше пространство другую его грань. Маг не создает новый предмет из другого. Все возможные формы уже существуют в над-пространстве, маг лишь показывает скрытые грани». Рейстлин взял одну мышь. «Значит, ты и мышь, и кубок одновременно? Забавный мир…» Мыши по очереди плавно перетекали в серебряные кубки, а у Рейстлина зарождался хитрый план ночной вылазки в библиотеку.