Генри Джекилл. Доктор,которого пытались соблазнить.

После событий той поистине кошмарной ночи, Мы с Генри (доктор Джекилл попросил теперь звать его только по имени) очень сблизились. Мы проводили все свое свободное время вместе, Немо при встрече молча хмурил брови, Куотермейн загадочно улыбался, остальные скептически делали незаинтересованный вид. Одна только Мина подошла и предупредила, что любовь может быть слепой и безрассудной, поэтому часто пропускает тревожные звоночки, и вообще зрелые мужчины таят в себе множество тайн. Мне это показалось неинтересным и оттого недостойным моего внимания. Здесь к нам присоединился Генри и Мина ушла, кинув через плечо многозначительный взгляд. Я улыбнулась, а Генри стушевался и понес какую-то околесицу, мол миру угрожает опасность, но в обиду он меня никому не даст! Милый, замечательный, трогательный Генри. Когда он начинал эту тему о спасении мира, мне хотелось обнять его и защитить от всего мира. Но раз храбрый рыцарь у нас уже определился, то придется прикидываться слабенькой и беззащитненькой мечтой и музой рыцаря. Не люблю я это дело, но ради Генри можно и потерпеть. Когда мы были вместе, то время пролетало незаметно. Мы гуляли по Наутилусу и беседовали о всяких глупостях. Однажды я завела речь про его «спутника», упомянутого Немо при приеме на работу. Глаза Генри забегали, он начал что-то лепетать про друга по академии, компаньона, коллегу, потом поднял глаза на маленькое зеркало, висящее на стене и вдруг побледнел, сказал, что у него вдруг появилось какое-то очень срочное дело и ему надо бежать прямо сейчас. Да уж, я давно не ощущала себя такой… Такой потерянной… Три дня после это неожиданного и поспешно побега Генри не показывался мне на глаза. Я уже было подумала, что история нашей любви окончена, еще толком и не начавшись, но на четвертый день Генри Джекилл догнал меня в коридоре, бледный, но решительный, сказал что хочет мне рассказать что-то невероятно важное для нас обоих. Повел меня в свою каюту (впервые за все время нашего знакомства), достал чемоданчик, немного помедлив, решительно откинул крышку и моему взору открылось его содержимое, это были небольшие бутылочки, расставленные ровными рядками внутри. Я разочаровано посмотрела на Генри и подумала: " Не содомит.Алкоголик.» Он уже вытащил одну бутылочку, что-то рассказывал, запинаясь и бледнея все больше, но я уже не слушала его. Раз не содомит, значит, можно включать женское обаяние на полную мощность. И я подошла к Генри и сказала: «Не люблю пьющих мужчин, они жалкие и ведут себя отвратительно!». Мужчина удивленно уставился на меня. «Пьющие?» — повторил он. «Да, алкоголики, рабы своей пагубной привычки», — развивала я свою мысль и решительно обняла его. Почему-то мне показалось, что мы были в комнате не одни и Генри вполголоса, почти одними движениями губ с кем-то разговаривает. Я обернулась, но никого не увидела, только отражение Генри в зеркале на стене, на секунду оно неестественно исказилось и кого-то смутно напомнило, будто из сновидения. Но вот Генри уже улыбается, глядя только на меня: «Знаешь, ты права, я раб своей привычки и ради тебя смогу с ней расстаться. Кстати, не хочешь порулить штурвалом корабля? Я могу провести тебя в капитанскую рубку.»  — Что? Как это возможно?!  — Возможно, — Генри усмехнулся. Курс уже выставлен и капитан вовсе не должен держать руки на штурвале круглыми сутками.  — Нет, Немо разрубит меня своей саблей.  — Ну что ты, наш капитан — человек со строгими правилами, особенно если это касается женщин.  — Тогда стоит рискнуть. Генри предложил мне взять его под локоть, подставив руку, свернутую калачиком и бросил тревожный вопросительный взгляд на зеркало.