Тайное и неизбежное

Он был птицей, которой отрезали крылья, Столько боли прошедшей и гнева, Он был частью… Лишь частью его возносили Со стемянки и прямо — до неба. Он был главным и сильным средь маленьких пташек, Боль его больше всех заклеймила. Одинокий, скорбящий… По опыту старший, А по виду — пора бы в могилу. Птичьи дети его называли поэтом За манерные, странные речи. И, смеясь над серьезным, не знали об этом: Тень трясла его бледные плечи! И бескрылому тихо шептала, приснившись: «Я с тобою. Мы в небе. В полете.» Утром — речи… блаженная птичья учтивость, Птица в клетке, а Тень тоже, вроде… Птицу как-то спасали, сквозь горечь и небыль, Только этого мало для счастья! Птице снится стремянка — стремянка до неба. И счастливые брата объятья. А потом, просыпаясь от бреда и стона, Засыпает он снова спокойно… И теперь уже видит он образ дракона. (Мир так странно и дико устроен!) Он завидует крыльям. В неведомой власти Он почувствует светлую силу. Тот дракон… Он свободен, он смел и прекрасен! Даже боль вдруг на миг отступила. А потом умолял раздерающий горло Подарить ему прошлое былью, Чтобы птицу вторую узреть на свободе, Чтобы выросли новые крылья. И, как будто с поста лучезарного Бога, С поднебесья, с последней ступени Обернулся дракон. Он пришел на подмогу Очень резким и сильным движеньем. Он услышал бескрылую черную птицу, Одарил ее Чудом Весенним. И смогли они вместе в свободу влюбиться, И нашли братья-птицы спасенье.