Госпиталь

Бинтов всегда не хватает. Да и откуда ж им взяться? Некому пахать, некому засевать хлопок, некому обрабатывать, пропалывать, собирать и мять белое волокно, некому на заводах прясть, ткать и упаковывать, всех, мужчин, стариков, женщин, детей, всех забрала себе Война. Беспощадная, жестокая, в кровавых одеяниях пришла она на русскую землю, изголодавшись по человеческим жертвам. И встали заводы и фабрики, и бинты теперь приходится стирать в горячей воде, замачивать в стиральном порошке, ополаскивать перекисью водорода и снова стирать. Разумеется, такими бинтами закрывали раны бойцам, шансов у которых было немного. И сейчас хирург полевого госпиталя, расположившегося в тылу недалеко от штаба в Сычёвке, двадцатидвухлетняя Катенька, а для всех — Екатерина Викторовна Андреева, накладывала одним из таких стиранных бинтов повязку на опухшую от пулевого ранения голень мужчины средних лет. Вернётся ли он в строй солдат, к своим боевым товарищам, или внутри повреждённой плоти разовьётся худшая военная болезнь — гангрена, забирая у чьего-то отца и сына голень, бедро, а потом и жизнь? Катерина Викторовна, как её называла пожилая санитарка, не могла дать прогноз, потому что не так долго она проработала хирургом максимально близко к фронту, и опыт только приобретался. Он ни слова не произнёс за всю перевязку, и лишь на выходе маленькой девушки из этого отделения палатки выдавил хрипящее «спасибо». Она лишь обернулась и чуть кивнула, мол, работа у меня такая, благодарить не за что. Повернувшись, зашагала маленькими ножками к своему месту. Сегодня в госпитале тихо, новых раненых не поступало, а уже прооперированным стало легче, и их вздохи перестали доноситься до обострённого слуха Кати. Сначала ей было жалко их всех, чьих-то отцов, братьев, сыновей и мужей, молодых парней и мужчин, умирающих от смертельных ранений, больших кровопотерь и воспалительных процессов. Им бы к детям, к жёнам, в родные колхозы, кормить огромную страну. А потом Катя поняла, что лучше бороться за жизнь бойцов, которые могут вернуться в строй, чем горевать над людьми с гангреной. И всё-таки, выздоравливающих больше, чем умирающих. Предаваясь таким размышлениям, Катя дошла до рабочего стола. Карты умерших, печати, документы только поступивших, письма, и много других бумаг, постоянно сопровождающих рабочий процесс. Лечь бы на кушетку и дать отдых отпухшим глазам, вытянуть гудящие ноги… Три ночи она уже не спала нормально, люди всё прибывали и прибывали, и каждому нужна помощь. Нет, надо ещё потерпеть. Катя стянула с головы косынку с красным крестом и провела ладонью по золотистым волосам. Эх, сейчас бы вымыться как следует… Такие мысли ещё больше угнетали, и девушка решительно прогнала их. Пока есть свободная минута, надо разобрать бумаги. Потянулся поток личностей: Сергей Жихарев, восемнадцать, контузия; Алексей Захаров, двадцать три, пулевое ранение; Пётр Гарашко, тридцать восемь, осколочное ранение, и ещё много-много Александров, Иванов, Василиев и других имён, находящихся в на лечении. А ведь у каждого имени своя судьба, свои родственники, друзья, свой город или деревенька, своя часть… И у всех жизнь перевернулась за одну летнюю ночь, и у Кати Андреевой, студентки медицинского института, тоже всё изменилось тогда. Она — молодая девушка с живыми глазами, полная энергии, только что выскочила из-за тяжёлых дверей после отличной сдачи экзамена, побежала домой, к маме, чтобы рассказать о своём успехе. И до квартиры оставалось каких-то двести метров, из всех динамиков Рязани раздались гудки. Обращение правительства! Не была Катенька готова к тому, что скажет Левитан. Но ведь пакт… Как же так? Почему так? Катя так сильно испугалась… Чуть не заплакала, но вовремя взяла себя в руки. Надо было к маме. Надо было её обрадовать. А в квартире дедушка осел на деревянный стул с высокой спинкой, мама застыла перед настежь распахнутым окном, а бабушка сдавленно охнула. — Это что ж… Война? Такую картину увидела студентка медицинского института Катя Андреева и поняла, что сейчас именно она должна вывести семью из этого оцепенения. Это потом папе и брату пришли повестки, потом дедушка ушёл работать на завод из-за нехватки рабочих рук, и Катя спешила после учёбы туда же, — всё это было потом, через месяц и больше, а сейчас перед Катенькой сидели два старика и женщина, совершенно не представляющая, что ей делать. Нынешняя Катя Андреева сидела за своим столом и наконец-то спала, поставив кляксу на месте своей подписи. Устала она, Катенька, и пусть пока отдохнёт.