Bird In The Thyme

Как иронично. В следующий раз, когда Рук совершенно случайно видит Иосифа, он почти убеждён, что ничего на самом деле не произошло из-за недавнего увеличения дозы блажи. Ближе к полудню, когда Рук решает взять передышку, оставив Бумера, он собирается в лёгкую поездку на реку Хенбейн. Он находится в регионе Веры, и для Иосифа нет никакой причины находится здесь. Стоит хороший день, а облака подозрительно голубее самого неба, они лениво плывут высоко над землей, мигрируя на запад с попутным ветром в унисон со своими собратьями. К сожалению для Рука, он даже не добирается до проклятого тайника выживальщиков, ситуация стремительно идет под откос, натиск свинца бесперебойно льётся на него, и просто чудо, что он не поймал шальную пулю. В последнее время Ангелы действуют крайне агрессивно, и, по хорошему, это его вина, раз считал, что может вот так просто взять и отобрать тайник у них. Он шатко бродит по лесу с примерно восемью Ангелами на хвосте полностью безоружным, и он решает сделать крутой поворот на девяносто градусов и сократить путь к реке Хенбейн. По его подсчетам на другой стороне реки будет безопаснее, а Ангелы не станут утруждаться и переплывать её. Может быть, он даже сможет обмануть их, просто повернув в другую сторону. В конце концов, они не настолько умны. Когда он выходит из леса и видит спокойное течение реки, он понимает, что наткнулся на Иосифа Сида, который почему-то постоянно без рубашки, как только Рук сталкивается с ним. У Рука теперь несколько сумасшедших фанатиков позади, которые хотят убить его, и безумный лидер культистов прямо перед ним. Он не знает, что хуже. Что вообще Иосиф делает на берегу реки Хенбейн? Удивительно, но волосы Иосифа распущены и не забраны в пучок. Его волосы мокрые, и вода капает с груди. Это первый раз, когда Рук видит его таким… по-настоящему расслабленным. Почему Иосиф Сид всегда без рубашки? Почему Рук настолько глуп? Иосиф ведет себя так, будто вообще не заметил появления Рука. Рук не может не остановиться на мгновение и не забыть об Ангелах, несмотря на тревожные звоночки в голове. Он чувствует себя в мнимой безопасности, словно весь мир поставили на паузу. Но лишь до тех пор, пока Иосиф достаёт не то малокалиберный, не то девяти миллиметровый пистолет из-за пояса и не направляет его на голову Рука с отсутствующим выражением лица. Какое бы то ни было подобие умиротворения, что чувствовал Рук до сего момента, оно тут же разрушается под колючим взглядом Иосифа и его непоколебимой правой рукой, направленной прямо на его лицо. В моменты, предшествующие тому, что он воображает себе своей смертью, Рук думает: «Покормил ли я Бумера?», и быстро зажмуривает глаза в ожидании выстрела и конца своих мыслей. Назовите его богохульным еретиком, но после того, как инцидент исчерпался, Рук на секунду благодарит Бога за то, что Иосиф по какой-то странной причине зациклен на нём и ценит его больше, нежели своих шумных Ангелов с длинными языками, которые не могут даже думать самостоятельно. Иосиф стреляет прямо над ухом Рука, а затем небрежно отбрасывает пистолет и возвращается к тому, что делал ранее. В левом ухе звенит без остановки, и он надеется, что его не лишили слуха, неохотно оборачиваясь, чтобы увидеть, куда стрелял Иосиф. Стоит отметить, в кого он выстрелил. На сырой земле лежал Ангел, его лицо застыло в потрясении. Пуля застряла где-то в груди, и фанатик, умирая, хватается за короткие травинки на земле в слепой надежде зацепиться за угасающую жизнь. Он выпускает булькающий выдох, который звучит приглушенно для Рука, его ухо всё ещё громко и ужасно звенит. Однако это лучше, чем умереть. Рук видит, как Ангел цепляется ногтями за собственную грудь, возможно думая, будто сможет каким-то чудом вытащить пулю. Глядя на пулевую рану, Рук может заключить, что у Иосифа Сида, без преуменьшения, чертовски зоркий глаз. Он не сводит глаз, пока Ангел не перестает двигаться. Иосиф Сид только что убил одного из своих последователей. Затем он оглядывается на Иосифа, а тот теперь в бесстыдно купается в реке. Рук видит, как губы Иосифа изогнулись в полуулыбке. Он точно осознает, что натворил. Рук, не колеблясь, подрывается и бежит в безопасное место с дико отрезвляющей мыслью, что Иосиф Сид полностью и совершенно вменяем.