Не тонуть, а плыть.
Девушка осматривает себя в зеркале. Белая блузка с длинным рукавом, две верхние пуговицы не застёгнуты, делая небольшое и совсем не вульгарное декольте. Верхняя часть одежды заправлена в чёрную клетчатую юбку выше колена. На ногах чёрные лаковые туфли на каблуке. Макияж блондинка не любила: подкрашивала только ресницы и губы блеском. Ровные волосы аккуратно лежали на хрупких девичьих плечах, а в руках она держала коричневую сумочку со школьными принадлежностями. Идеальная. Во всём. Отличница в школе и любимица учетелей: улыбчивая и ответственная, всегда вовремя приносит домашние задания и готова отвечать на каждом уроке. Прекрасная дочь и сестра: много времени проводит с семьёй, всегда предупреждает, где она и с кем, вовремя возвращается домой и беспрекословно выполняет любые требования. Красавица: следит за фигурой, всегда ухоженная и одета с иголочки. Хорошая подруга: поддержит в любой момент, всегда поможет, поддержит любой разговор и сможет развеселить. Она всегда старалась быть первой во всём. Так её учили. Люди видели улыбку, которая привлекала к себе внимание и заставляла улыбнуться в ответ, нежный и приятный голос, сияющие карие глаза, в которых тонули сотни поклонников, ровную осанку, передающую уверенность девушки, плавную походку, показывающую женственность, шелковистые блондинистые волосы, всегда ухоженные дорогими средствами, и красивую одежду, купленную у лучших дизайнеров Магнолии. Семнадцатилетняя школьница предпочитала нежные оттенки и спокойные наряды, ничего лишнего и вызывающего. Любила читать книги и вечерами писала сама. Она всегда предупреждала мать, если задерживалась, целовала её на прощание в щёчку всё с той же безупречной улыбкой. Блондинка выслушивала сестру, всегда стараясь дать ей совет, уступая и не переча. На уроки блондинка приходила ровно за 15 минут до звонка, подавая пример окружающим. Все вокруг восхищались ей. А Люси улыбалась в ответ. Она казалась идеальной.***
— Нацу! — слишком громко. Парень недовольно что-то промямлил и зажмурил глаза. Кто-то открыл его любимые чёрные занавески, и в глаза ударил яркий свет. Он не любил солнце. Не любил день и когда нарушали его покой. — Драгнил, Вам пора вставать! Вы опоздаете! Розоволосый издал звук, больше подходящий на рык дракона, и нехотя открыл глаза. Свет слепил, голова гудела, и он совершенно не выспался. Тело неприятно ныло от ночных похождений. Всё вокруг раздражало. — Мира, я встаю, — ответ получился грубым, но от этого парнишки другого ожидать и не стоило. Штраус лишь вздохнула, покидая комнату. Девушка понимала парня и была единственной, кто всё ещё верил в его исправление. Она искренне любила мальца, воспринимая его как младшего брата, пусть и была старше всего на шесть лет. Взбалмошный и агрессивный, он всегда делает и только потом думает. Частенько попадает в неприятности и приносит их окружающим. Парень плевал на чувства других — это было последним, что его волновало. Все, кто общаются с ним, видят лишь холодный взгляд чёрных глаз, а Мира помнила, как искренне он умел улыбаться. Грубый и неразговорчивый, он закрылся от всего мира. Особенно от хорошей его части. Беспрекословность — его главная черта.***
— Спасибо за то, что подвёз, папуля, — Хартфилия улыбнулась и хотела выйти из машины, но дверь оказалась заблокирована. — Пап? Эм… открой дверь? — растерянность. Она не любила это состояние. Не переносила, когда кто-то выбивал её из зоны комфорта, которую она сама себе построила. Не любила не понимать, что делать дальше. — Ты ничего не забыла, доченька? — Люси показалось, или это прозвучало… угрожающе? Ей тут же протягивают коробок с надписью «Антидепрессанты». — Не забудь принять их вовремя. Ты же не хочешь расстраивать нас с мамой? — Конечно, нет, папа. — Вот и хорошо. Удачи тебе в школе, — он улыбается дочери, но получается как-то наигранно. Девушка кидает таблетки в сумочку и спешит покинуть машину. Она улыбается уезжающей машине и спешит в здание школы. Тут её глаза снова блестят, а улыбка не сходит с лица. Смятения от ситуации как будто и не было пару минут назад. Блондинка здоровается со всеми, ловит на себе взгляды поклонников, видит их реакцию на её доброту и улавливает боковым зрением завистливые взгляды девушек, которым всё так же улыбается, скрывая, как неприятно понимать, что её ненавидят за одно существование. Так её учили. Класс гудел; Кана, сидя на подоконнике, что-то рассказывала своим подружкам, активно жестикулируя. Венди сидела с Шарли за первой партой, видимо, повторяя домашнее задание. Эльза в очередной раз ругала Джерара. Лаксус со своей шайкой сидели на последних партах, играя в стрелялку на телефоне. Джувия и Леви мило беседовали за второй партой. Последние были лучшими подругами блондинки. Они единственные принимали её такой, какая она есть. Знали, что скрывалось за идеальной картинкой, и никогда не упрекали этим. Они спокойно воспринимали отказы от каких бы то ни было мероприятий, понимая, насколько тяжело Хартфилии вырваться из собственного дома. Девочки просто замечательные. — Привет, — Люси села перед ними. Сколько любви в её сердце отдавалось голубоволосым. — Что обсуждаете? — Люська! — Леви улыбнулась подруге. Она была невысокой девчонкой с голубыми короткими волосами, которые сама часто сравнивала с небом; её карие глаза имели чуть зеленоватый оттенок. МакГарден любила читать, и Хартфилии казалось, что она прочитала уже всё, что только можно. Её отец имел несколько своих кондитерских за пределами не только Магнолии, но и Фиора. Мать девочки — опора мужа, его левая рука и прекрасный бухгалтер. Семья была крепкой, и от этого Леви искренне счастлива. Они дружили с Люси всего год, но были как родные. Не сказать, что прошли девочки через огонь и воду, но классические женские слёзы и разборки были позади. — Говорят, у нас сегодня будет преподавать математику друг Грея — Нацу Драгнил. — Я знакома с ним, — Джувия была второй отдушиной блондинки, с этой девчонкой она знакома с самого детства. Когда Люси была маленькой, с ней не особо хотели дружить из-за фамилии и строгих родителей. Только эта голубоволосая маленькая девочка захотела играть с ней в прятки — и понеслась. Сейчас перед Хартфилией сидела уже высокая статная девушка с длинными голубыми волосами, не уступающая в росте и шикарности фигуры подруге. Глаза цвета неба часто сравнивали с каплями летнего дождя. — Нацу — неплохой парень, но больно уж грубый. Хотя они с Греем лучшие друзья и через многое прошли. — То есть нормального урока у нас не будет? — Хартфилия усмехнулась. Люси никогда не была знакома с друзьями Фулбастера, несмотря на то, что тот был парнем её подруги. Девушку не раз звали на их, так называемые, тусовки, но блондинка таких мероприятий не приветствовала и даже с Локсар не особо любила это обсуждать. Родители всегда говорили, что на подобных гулянках ничего хорошего и тем более интересного для благородной девушки не происходит. Но о поведении этих двоих, когда они были вместе, была наслышана. Джувия часто рассказывала о них весёлые истории. Только вот блондинка же не знала, что это давно в прошлом. — Не будь так в этом уверена, — Джувия подмигнула подруге и прозвенел звонок.***
Парень выругался себе под нос, садясь в любимую «Chevrolet Impala». Его совершенно не радовала перспектива учить каких-то оболтусов в школе математике. Он попал туда за многочисленные прогулы, которые тянулись с прошлого года. Драгнил учился на экономиста, а другу декана нужен был математик в школу. Спасибо за математический склад ума розоволосого, передавшийся от отца. Знаний в этой голове хватало, пусть и применялись они не всегда. На дворе — середина сентября, и солнышко по-прежнему не спешило уходить, продолжая греть жителей Магнолии, а поэтому Драгнил уже подозревал, что в кабинете будет чертовски душно. Это только усиливало раздражение от и так не очень приятного пробуждения. Притворно улыбаться коллективу, а тем более ученикам он не собирался. Как-никак, он студент, а не их работник. Зарплату ему за это дают мизерную, а о хорошей характеристике парень особо не волновался. Он тут, чтобы прикрыть собственную задницу, и не больше. Когда машина Драгнила припарковалась у школьного двора, он уже опаздывал на добрых 10 минут. Сказать, что его это очень уж волновало — соврать. Закрыв машину, Нацу поправил волосы, растрепавшиеся из-за ветра, бившего в открытое окно машины. Парень поднял глаза на окно теперь его кабинета. Несколько пар глаз с любопытством наблюдали за ним. Или за его машиной? Неужто впервые видят такую у школы? Парень лишь фыркнул, направляясь в здание учебного заведения. Это будет весёлый месяц.***
Все в классе расселись по местам, увидев, что новый математик заходит в школу. Девчонки тут же начали перешептываться о восхитительной внешности парня, а некоторые — уже планировать свадьбу со студентом. Хартфилия на это лишь ухмыльнулась. Она не испытывала к Драгнилу никакого интереса. Не понимала, как можно так терять самообладание от смазливого личика и неплохого тела. Девушки иногда совершают глупые поступки из-за парней, и Люси не понимала их. Между уравнением «Я»-«Парень» Хартфилия всегда бы выбирала «Я». Прошло ещё минут семь, и дверь в кабинет наконец-то открылась. Класс в ту же секунду затих. Люси подняла глаза на парня и столкнулась с ним взглядом. По спине пробежали мурашки. Какие чёрные глаза. Насколько холодный и безэмоциональный взгляд. Парень окинул класс пренебрежительным взглядом, кивнув друзьям. Те сделали вид, что Нацу не знают. Не хотелось доставлять проблемы ему и давать повод для лишних слухов ученикам. — Я — ваш учитель на ближайший месяц, Нацу Драгнил. Требовать буду много, за шум выгоняю из класса и назад не возвращаю. Поблажек не ждите, — металлический голос убедил учеников в правдивости сказанных слов. — Кто у вас тут отличник? — Я! — Люси встала с места, нервно поправив юбку. Под взглядом Драгнила было неуютно и движение показалось слегка нервным. Она не понимала такой своей реакции, но тело предательски не слушалось и дрожало, а мысли как на зло не хотели собираться воедино. Парень посмотрел на неё, будто пытаясь что-то понять. — Вот распечатки, раздай каждому, — парень протянул стопку листов А4. Хартфилия послушно кивнула и выполнила указание учителя. Сев на своё место, девушка честно пыталась выполнять задания, но сконцентрироваться никак не получалось. Взгляд невольно скользил на Драгнила, стоявшего возле окна. В кабинете было более чем тепло, но на шее парня красовался клетчатый белый шарф, который он то и дело теребил руками. Похоже, розоволосого что-то беспокоило или раздражало. На то, что происходит в классе, студент не обращал никакого внимания; перешёптывания одноклассников, взгляды учениц, списывание — ему плевать.***
Этот мучительный школьный день закончился. Уроки сегодня были невероятно сложными, а как только девушка покинула кабинет математики, Драгнил тут же покинул её мысли. Загруженная программа не давала шанса парню проникнуть в голову блондинки. Люси была рада покинуть стены школы. Дома её наверняка ждали мамины блинчики и уж точно мягкая кровать. Возле входа уже стояла машина отца. Девушка вздохнула, прикусывая губу. Просила же, чтобы её не забирали. — Люська! — Джувия подбежала к подруге, хватая её за плечо. Успела. — Это машина отца, да? Тогда улыбаемся, — Хартфилия согласно кивнула, и Джувия, натянув улыбку, продолжила: — Отпросись ко мне с ночевкой? Родители уехали в командировку, у Грея гонки, а мне одной страшно. — Я постараюсь. Отпишу смс, хорошо? — девушка уже придумывала, как бы не нарваться на очередные нравоучения и упрёки. Подругу оставлять одну не хотелось, а значит, она должна быть паинькой. — Ты лучшая! — Локсар обняла подругу, прекрасно понимая, что для Хартфилии вырваться из дома будет не просто. Блондинка улыбнулась и, как только подруга её отпустила, тут же направилась к машине. Отец не любил, когда она задерживалась, а сегодня не тот день, чтобы портить ему настроение.***
— Вы лучшие! — Люси обняла родителей, мысленно благодаря себя за способность договариваться с людьми. Её отпустили к лучшей подруге, и Хартфилия была неимоверно счастлива. Это означало вырваться из собственного дома, в котором она не могла свободно дышать. Единственное место здесь, в котором она могла по-настоящему расслабится, быть собой, — её собственная комната. Но о своих чувствах она не говорила. Так её учили. — Только осторожней, хорошо? — мама с улыбкой смотрела на дочь. Они были очень похожи как внешне, так и характером. Одинаково любили книги, глаза излучали дружелюбие и доброту, мама была смиренной женой, а главное — кроме улыбки на лице Люси никогда не видела других её эмоций. — Конечно, мама, я сама осторожность, — девушка накинула ветровку на футболку, вечерами в городе становилось прохладно. Ещё и ветер как на зло поднялся. — Ты уверена, что тебя не нужно подвести? — отец, похоже не был в восторге от идеи дочери, но перечить не стал. Возможно, он хотел провести время с женой, или сыграло хорошее настроение. За многие годы Хартфилия научилась читать его эмоции по глазам, но вот мотивы мужчины раскусить ей не удавалось никогда. — Тут не так далеко, хочу прогуляться, — девушка подошла к родителям и, поцеловав в щёчку, схватила портфель. — Я ушла! — входная дверь хлопнула. Люси вдохнула полной грудью. Вырвалась. Наконец-то.***
Девочка, лет пяти, бежит за бабочкой. Звонкий смех разносится по огромному двору, который малышка считала своим королевством. Ей всё равно, что они там обсуждают и почему сестра спорит с мамой. Взрослые разговоры она считала скучными. Для неё мир идеален, чудесен и неизведан. В нём не было места злу и невзгодам. Она поднимает глаза в небо, такое чистое, прям как она. Бабочка порхает вверх, ребёнок бежит за ней. — Мама, мамочка, смотри, какая красивая! — неуклюжая золотоволосая спотыкается, похоже, об камень и падает на землю. Рука ноет, и Люси плачет, слёзы неприятно щиплет детские глазки. — Люси! — мать подбегает к дочке, обеспокоенно осматривая её на наличие увечий. Старшая сестра малышки, не менее любима Лейлой, но копия отца в отличие от младшей. Она взяла от него всё: внешность, характер, взгляд. Все называли Мишель папиной дочкой. — Ну же, не плачь. Принцессы ведь не плачут, им нельзя. — Почему? — малышка вытирает слёзы кулачком, смотря на мать с искренним удивлением. Ей хотелось плакать, так почему она не может этого делать? — Принцессы только улыбаются. Они ведь идеальны, малышка. А все любят улыбчивых девчонок, — мать обнимает блондинку, поглаживая её по голове, стараясь скорее успокоить. Мишель, наблюдавшая со стороны, отворачивается, скрывая слёзы, застывшие в уголках глаз. Ей ведь нельзя плакать. Так их учат.