Twilight

После нашего последнего разговора с Майком прошла почти неделя. Всё это время я пытался дозвониться до него, потому что он куда-то пропал: не приходил ко мне, даже не перезванивал. Я начал волноваться, и даже сумел внушить себе, что все его странные действия происходят по моей вине. Когда терпение было на исходе, я решил сам к нему приехать. Подъехав к его дому, я увидел, как тот уже возвращался домой. Кажется, Майк был чем-то обеспокоен или раздражён. Быстро припарковав машину, я побежал к нему на встречу. — Майк! — услышав мой голос, он неохотно остановился и медленно повернулся в мою сторону. — Трой… — тихо пробормотал. Я был взволнован, поэтому проигнорировал его "приветствие", не дав ему договорить: — Я думал, что с тобой что-то случилось! Почему ты не отвечал, когда я тебе звонил? — Уходи, — холодно отрезает он, всем видом показывая, что не желает сейчас со мной разговаривать. — Что? — удалось сказать это слишком громко. Я был замешательстве. — Я сказал уходи, — Майк развернулся и принялся отдаляться от меня. — Но почему? — мои ноги будто сами решили, что надо идти за ним, несмотря на то, что я этого не особо хотел. — Стой! Что случилось? — Пожалуйста, уходи. — Майк, — я вцепился в его запястье двумя руками. — Не бросай меня, пожалуйста. — легкое чувство дежавю неприятно защекотало где-то внутри, хотя Майк всего лишь мой друг. — Давай поговорим потом, мне сейчас не до этого. — он грубо выдернул свою руки из моей хватки и ушёл, уже в темпе побыстрее.

***

Сейчас был поздний вечер. Папа снова задерживается на работе, Майк мне так и не позвонил. Иногда кажется, что я остался совсем один. Никому не нужный. Даже погода не радовала: за окном шёл сильный ливень, каплями стучащий по крыше, и гроза. Я лежал в своей комнате на кровати, зависая в телефоне, почти каждый раз вздрагивая от грома или молнии. Оставил включенной лампу на прикроватной тумбочке, укутался в тёплое одеяло и пил горячий чай, просматривая в ленте фотографии счастливых людей. В последнее время, я старался много не думать о Джейкобе, потому что знал, что ничем веселым это не закончится. Хотя, теперь, когда у меня нету и единого друга, который поддержит и отвлечет от бесконечной рутины, думаю, мне будет сложнее сдерживать себя. Просидев так примерно полтора часа, очень захотелось спать. Поэтому я решил убрать всё на тумбочку и, натянув одеяло до самого носа, пытался уснуть. Гроза, к счастью уже закончилась, но до сих пор шёл несильный проливной дождь. Слабые звуки падающих капель начали постепенно успокаивать. Сейчас мне было так хорошо и уютно. Я забыл о всех своих проблемах и переживаниях, просто слушая тихие звуки заканчивающегося дождя и обнимая своё тёплое одеяло. Как бы странно это не звучало, но я люблю обнимать одеяло —создаётся ощущение тепла, спокойствия, безопасности и нужности. Но иногда всё-таки непроизвольно вспоминались тёплые объятия Джейкоба. Мне до сих пор было больно из-за его отъезда, но со временем я стал понимать, что не надо вспоминать о нем, как о чём-то грустном. Мне не станет от этого легче. Так я только хуже делаю самому себе. Надо думать о нём, как о только хороших воспоминаниях, ведь моя жизнь стала намного лучше, когда в ней появился Джейкоб. Моя жизнь началась тогда, когда в ней появился Джейкоб. Но, к сожалению, так сложилась судьба, что мы провели не так много времени вместе, как хотелось. Но кто бы знал… Наивная, слишком верующая и романтическая часть меня надеялась и ждала, что Джейкоб вернётся ко мне, что мы снова будем вместе, что всё будет хорошо. Но реальность грубо возвращала на землю со словами: «Смирись, он уехал от тебя и больше не вернётся.» От этого хотелось плакать, но слезы, увы, уже закончились. Погрузившись в раздумья, я и сам не заметил, как начал засыпать. Но, внезапно, через несколько минут я услышал сквозь сон какие-то звуки. Словно кто-то стучал в окно. Протерев глаза тыльной стороной рук, приподнявшись на локтях я посмотрел в окно. Мне не показалось? В стекло только что прилетел камень? Сколько вообще сейчас времени? Достав телефон и щурясь от яркого света, я взглянул на экран, проверяя время. 2:17 ночи, серьёзно? Всё же собрав все остатки своей решительности, я медленно сполз с кровати и подошёл к окну. Перед глазами до сих пор размытая картинка. Несколько раз моргнув, замечаю… Майка? Я открыл окно, негромко говоря сонным и хриплым голосом: — Что ты тут делаешь? — Отойди, я поднимусь, — не задавая вопросов, потому что голова вообще не варила, я отошёл назад и сел на кровать, потирая руками лицо, пытаясь чуть-чуть разбудить себя. Послышался шорох, и я, поднимая глаза, увидел перед собой некогда друга. Целую минуту мы стояли в неловкой тишине. Майк, как будто в чём-то сомневался, не мог решится заговорить. Мне это надоело. Он разбудил меня посередине ночи, чтобы помолчать напротив меня? Сложив руки на груди, я спросил раздражённым голосом: — Мы так и будем молчать? Ты ради этого разбудил меня в два часа ночи? Может хотя бы объяснишь, почему ты прогнал меня тогда и не отвечал на звонки? — я прожигал его взглядом, пока он смотрел куда угодно, но только не на меня. — Я не знаю, что тогда на меня нашло, Трой. Прости. — Майк неспеша сел на мою кровать, закрыв лицо руками. — Я бы объяснил всё, но не могу… — Почему? — Ты когда-нибудь знал тайну, которую не мог никому рассказать? Так вот, то же самое происходит со мной. Только хуже. И мне от этого плохо. Я не знаю, что будет дальше, я запутался. — он выпрямился и посмотрел на меня. Медленно поднимаясь с кровати, он произнес: — Хотя, я знаю, чего хочу прямо сейчас, — начал подходить ко мне, всё ещё смотря прямо в мои глаза. Я в немом нарастающем ужасе попятился назад, а Майк всё приближался. Даже когда я уже прижался спиной к стене, он всё равно подошёл в плотную, и только тогда остановился. — Что ты д… — Тссс… — он перебил меня, приложив указательный палец к моим губам, от чего я непроизвольно нахмурился. Переместив руку на мою щёку, он начал немного поглаживать кожу большим пальцем. Я не понимал, что сейчас происходит, был в полном ступоре и не мог ничего сделать. Теперь мне стало действительно страшно. Майк начал медленно наклоняться ко мне, а мне оставалось только замереть и смотреть на него испуганным взглядом. Когда между нашими лицами остались считанные сантиметры, он остановился. Неужели у меня настолько сильный шок, что я даже не могу возразить или остановить его? В голове пронеслось: «Неужели он сейчас сделает это?». И сразу после того, как я подумал об этом, он сократил расстояние и прикоснулся своими губами к моим. Мне это сразу не понравилось. Зажмурившись и сжав губы, таким образом не давая ему углубить поцелуй, я протянул ладони вперёд и, положив их на грудь Майка, попытался оттолкнуть его. И когда это у меня, наконец-то, получилось, я как можно быстрее отошёл в другую сторону, подальше от него, и приложив руку к губам, начал почти истерично кричать: — Что ты делаешь? Я же говорил, что не хочу сейчас никаких отношений! Ты мой друг и должен меня понимать! Так почему же ты, блять, делаешь всё наоборот?! — я был в замешательстве и одновременно в не передоваемом гневе. Майк сначала растерялся от моего тона, но потом ответил таким же, только грубым: — Это всё из-за Биксенмана, да? Сколько уже времени прошло? Месяц? Два, три? И ты до сих пор не можешь его забыть? — он быстрым шагом подошёл ко мне, постепенно повышая голос. — При этом ты не замечаешь меня, который в отличии от него будет всегда рядом с тобой! — крепко схватил моё запястье и сжал. — Да что с тобой не так? Почему ты не замечаешь настолько очевидные вещи! Мы бы уже давно могли быть вместе, если бы ты не упрямился! Собственные глаза уже были переполнены слезами, но я не хотел плакать перед ним. Я просто в оцепенении стоял и с открытым ртом смотрел на него всё это время. Набравшись сил, я освободил руку из его хватки и сказал почти шёпотом: — Тогда иди и найди себе того, кто не будет таким же упрямым, как я, и кто будет делать то, что ты захочешь. А я не хочу тебя видеть больше, уходи. — Трой, я не… — Я сказал уходи! — дойдя до кровати, я закрыл лицо руками, прежде чем упасть на подушки. Услышав копошение и грохот на улице, понял, что он ушёл. В тот момент я больше не сдерживал слёз. Теперь я точно остался один.