Another way

— Торговец смерти… Тони давно не слышал это прозвище. Слова, произнесённые с неподдельным интересом и удовольствием, заставляют его вздрогнуть и резко вскинуть голову, чтобы встретить всё тот же полный понимания и уважения взгляд Таноса. После первого сбора Мстителей Старк превратился из «раскаявшегося торговца смертью», которым его звали в прессе, в «супергероя в железном костюме», и в заголовках статей очень редко проскальзывало самое ненавистное ему словосочетание. Мурашки бегут по телу от противных воспоминаний, от мыслей, что из-за его изобретений погибли сотни людей, как, например, родители Ванды и Пьетро, из-за этого легко согласившихся на эксперименты Штрукера. Внутри всё сжимается каждый раз, когда он вспоминает, как кто-то кричал ему в спину, а иногда и в лицо, что он — «Торговец смертью», а он лишь улыбался, отвечая кратким «я — лишь изобретатель». Все постоянно твердили, насколько у него раздутое эго, когда именно он был тем, кто думал наперёд, пусть и пришёл к этому не сразу, не просто так. Лишь когда беда коснулась его самого. «Ты — футурист, Тони. И в этом нет ничего плохого, но мало кто может понять тебя, потому что твои решения — вне времени, ты опережаешь всех и всё», — говорила Пеппер, смотря и с искренним уважением, и с тенью боли от того, что она не может идти с ним в ногу. Если так подумать, Танос тоже был футуристом — он видел, к чему приводит перенаселение Вселенной, у него было решение. Негуманное, отвратительное с точки морали, но оно было. И, возможно, в будущем его бы поняли. И поблагодарили. И Старк понимает. Всё дело в чистой математике. В том, в чём он хорошо разбирается. Тони видит, что решение Таноса с «праведным» геноцидом может принести положительный результат, но человечность в нём отчаянно кричит об отвратительной части — хладнокровном убийстве половины всех существ, отнятии триллионов жизней. И чем больше Тони думает об этом, тем громче приходится кричать, что это — не решение. — Неплохое имя для члена моего Ордена, — Тони не смотрит на титана, но чувствует его улыбку и нотки… гордости? — Я — не Торговец смерти! — выпаливает Старк, прежде чем прикусить язык. Смотрит загнанно, встречая понимающую улыбку, и отводит взгляд, повторяя свои слова, но уже более тихо, почти шёпотом. Танос доволен. Не нужно даже смотреть на него, это и так ясно — он нашёл больное место. Заставил впервые за долгое время заговорить в присутствии титана и посмотреть ему в глаза. Плавно подводил его к краю разговорами о красотах Вселенной и историями о различных цивилизациях, намного древнее людей, не требовал от него ответов или вопросов, терпеливо ожидая, пока тот не выдержит лёгкого напора. Пока тот не будет сыт по горло относительно дружелюбными «беседами», пока его не будет тошнить от столь трепетного к нему отношения, хотя он считал себя пленником, пусть и добровольно сдавшимся титану. — Тогда кто же ты? — Танос чуть склоняет голову на бок, ловя растерянный взгляд карих глаз, пытавшихся избегать зрительного контакта, — Я знаю, что ты не мнишь себя героем, маска «Железного Человека» слишком тяжела, так ответь же — кто ты, Тони Старк? Прикрывая глаза, Тони надеется оказаться в своей постели, дома, услышать голос Пятницы, почувствовать мягкие прикосновения Пеппер, узнать о добрых делах Паркера, увидеть удивительной красоты восход солнца над Нью-Йорком. Но он уже привык к тягучему чувству разочарования внутри, обволакивающему его сердце каждый раз, когда он, открывая глаза, вновь видит Таноса или кого-то из инопланетян, или стены ненавистного корабля, или пустой холодный космос. Старк вновь молчит, но Танос не торопит его с ответом. Подходит к нему с осторожностью, как можно мягче кладёт руку на его маленькую — по сравнению с его ладонью — голову, слегка ерошит волосы, стараясь не давить. Люди такие хрупкие существа, — проносится у него в голове. — Подумай над этим.