Кое-что о последствиях употребления жареного супа

В теории всё было предельно просто — Вите всего-то нужно было придержать занавеску, пока режиссёр, его тёзка, с абсолютно поехавшим видом прибивал кусок этой постоянно отваливающейся бархатной залупы обратно к стене строительным степлером. Витя пытался отмазаться, нет, правда пытался. Они все пытались, но вышло только у Славы, притом случайно, — когда он зашёл в павильон и увидел загримированного Мирона, бледного до синевы и с клыками, его чуть пополам не порвало от смеха, и хохотал он так долго, что на него, как на эмоционально и психически нестабильного, тупо махнули рукой. Федька, который должен был всего-то сыграть бармена, уже минут пятнадцать таскал реквизит, Андрей подпирал собой стеночку — нет, не наслаждался блаженным бездельем, а реально подпирал стену, потому что бутафорская конструкция опасно кренилась и готова была в любую секунду завалиться назад. Мирон сидел на барном стульчике и, как и подобает прилежному ученику, повторял свой текст, Слава хихикал в максимально дальнем от полюбившейся ему лысой башки углу и периодически вытирал слёзы той самой бархатной занавеской. — Ты б занялся чем-нибудь общественно-полезным, — вздохнул Витя. Славу он, конечно, любил, но его похрюкивания порядком заебали. — Чем? Я б вообще захавал чего-нибудь. — Вот и сходи в магазин. — Да в пизду. Лень. — Ну Мирона пойди развлеки! Слава на автомате посмотрел на горе-вампира и снова хрюкнул — не рассмеялся, наверное, только из-за того, что выражение Витиного лица к этому моменту слишком хорошо передавало всю гамму испытываемых им эмоций, — а затем действительно куда-то отчалил. Вите казалось, он всего на секунду отвлёкся — ну приспичило ему поглядеть на кряхтящего Федю, который пятился своей красивой жопой вперёд, волоча по полу ящик с непонятным содержимым, — а когда оглянулся в поисках Славы, тот уже вовсю срался с Мироном. По ходу, он обладал врождённым талантом бесить представителей богоизбранного народа. Кажется, режиссёра развернувшаяся картина тоже заинтересовала. — Это они всегда так? — спросил он у Вити. — Хуй знает. Они, вроде, второй день только плотно общаются. — Боже, какая энергетика! Аж искры летят. Витя присмотрелся — искры действительно летели: у Славы от злости кулаки сжимались, у Мирона нервно дёргалась щека. Напрягся даже Андрей, и только стеночка не дала ему сорваться с места и оттащить друга от недоделанного Каллена, пока не стало слишком поздно. Вместо него разбираться со скандалистами пошли Викторы. — Слава, что ты устроил? — Бля, ты сам сказал его развлечь! — Так это ты его ко мне подослал? Вить, вот уж не ожидал от тебя… — Да он меня заебал ржать, поэтому я его и отправил куда подальше! — Заебал?! Я тебя заебал?! Ну всё, сука, ну я вам всем… — Молодые люди! — истерично гаркнул режиссёр. Эффект это, как ни странно, возымело — пресловутые молодые люди действительно схлопнулись и выжидающе посмотрели на него. — Давайте направим ваш скандал в мирное русло. Слава, правильно? Вы когда-нибудь в кино снимались? В театралке, может, играли? Ну хотя бы в школьном спектакле… — В школьном спектакле играл, да… Будь здесь Ваня — он бы в сотый раз начал травить байку о том, как охуенно Слава «выступил» на выпускном в девятом классе. У него тогда была всего одна задача — подойти к центру сцены и протянуть главным героям постановки Ключ от Взрослой Жизни или какую-то такую приторную и жутко пафосную поеботу. Наверное, даже самому Люциферу не было до конца понятно, как так вышло, что в результате Славиных телодвижений загорелся занавес, однако занавес загорелся. Школьников эвакуировали, Славе едва-едва отдали аттестат, а одноклассники ещё долго благодарили его за то, что не дал скопытиться со скуки. В студенческой самодеятельности типа КВН он уже чисто из принципа не участвовал, дела находились, знаете ли. Бухать — это вам не шутки шутить. — Играли, играли… это хорошо, что играли. Вы протагониста сыграть не хотите? После таких заявлений вскинулся уже Мирон: — А как же Паша?! Он тут единственный хотя бы актёр! — А ты дозвонись сначала до этого вашего Паши… наверняка опять загулял со своим «бомондом». — Слушай, насколько я понял, бомжует наш «бомонд», — вздохнул Мирон. — Женя сказала, их там из хаты хозяева выгнали, вроде. И залог не возвращают. — А меня ебёт? — резонно поинтересовался режиссёр. — Они хоть сегодня объявятся или мы зря собрались? — Ваня сказал, что точно приедет. Храмов выехал, но проебался где-то. — А Табаков? — Паша… ну, сам понимаешь, до него не дозвониться теперь. Он, блин, и забухал-то потому, что его в нормальное кино позвали. Вернётся ещё, его пока не утвердили даже. — Тьфу, предатель. Пидорство сплошное. — Угу. — В «нормальное» кино его позвали, как-будто у нас тут ненормальное кино… ну да хер с ним. Так что, Слава, не хотите попробовать прогнать одну сцену, пока мы операторов ждём? — Ну… типа, можно. Занавеска, которую они бросили в гордом одиночестве, не выдержала столь ужасных новостей и снова отвалилась. Режиссёр вздохнул, Витя потёр ноющее плечо и окончательно решил, что если его впрягут держать эту залупу по второму разу, он сбежит. И похуй, кто что подумает — он в декораторы не нанимался. Свой текст Слава безбожно запорол — он поначалу стеснялся и нервно чеканил каждое слово, то и дело сверяясь с репликами на листе, а затем расслабился, вспомнил, что перед ним по-прежнему его любимый носатый, и начал гнать на него куда искреннее. В итоге разбушевался и ушёл в какие-то пространные философские измышления о том, почему все вампиры — ебаные лохи. Мирон был в шоке, ёбнутый режиссёр был то ли в ужасе, то ли в экстазе, Федя старался не ржать в голосяру, Андрей продолжал подпирать стенку, а Витя… Витя стоял и думал о том, какого хуя они вообще во всё это вписались. По всему выходило, что веских причин приезжать сюда и не было, ну, кроме желания помочь этому долбоёбу наладить личную жизнь и избавиться-таки от запойного алкоголизма, к которому рано или поздно приведут его страдания по лысому еврейскому Носферату. И как они докатились до такого?.. Между тем Федя к Вите подошёл, встал рядышком, зашептал на ухо: — Бля, Витон, что он делает? — А я ебу? — Это ж… ну, хуёво. Актёр из него хуёвый, в смысле. То есть, сейчас-то ещё ничего, но обычно хуже… — Зато они будут видеться каждый день. Федя на секунду задумался, затем тяжело вздохнул. И подытожил: — Бля, бедный Мирон. Витя был солидарен. Подошла девочка гримёрша-декоратор-главный по костюмам-оператор на замену-СММщик и ещё чёрт знает кто, Женечка, — Витя с ней был шапочно знаком ещё с предыдущих съёмок, на которых он присутствовал. Женя молча протянула ему стаканчик кофе из автомата, сказала: — Мирону несла, но тебе, по ходу, нужнее. Витя благодарно улыбнулся; Федя мрачно поглядел на них исподлобья, но так ничего и не сказал. Слава между тем наконец-то соизволил заткнуться — просёк, что он наговорил лишнего, и вздохнул. Но, судя по выражению его лица, ему не слишком тяжело давалась мысль, что роль ему точно не достанется. — Экспрессивно, живо, ярко, — задумчиво протянул режиссёр. — Но, кажется, не тот колорит. Явно какого-то нюанса не хватает, притом очень важного… — А по-русски? — мрачно поинтересовался Слава. — По-русски… По-русски тебе другую роль надо играть. — Это какую? — Ну… второстепенную. Какого-нибудь быдла купчинского. — Так я с Хабаровска. — Ещё лучше… — Так чё, не возьмёте меня с вампирами бороться? — Нет, лучше подождём пока Паша выйдет из запоя. — Ну и не больно-то и хотелось. А можно я в него кол вобью? Есть у вас осиновый кол?.. Ну хотя бы бутафорский… Сакраментальные вопросы мироздания загрустивший режиссёр предпочёл игнорировать. Кажется, он созрел для того, чтобы вернуться к строительному степлеру и тяжеленной занавеске, поэтому Витя оперативно взял Федю под локоток и увёл его в сторону. Женя с сочувствием посмотрела им вслед и ушла за порцией кофе для Мирона. Над съёмочной площадкой воцарилась тишина — такая, что в ней даже можно было расслышать обиженное сопение оставшегося без роли и осинового кола Славы. Правда, долго блаженная тишина не продлилась — в помещение завалились очень весёлые и очень шумные операторы — Пупа и Лупа, как их окрестил Витя, или Ваня и Лёша — так их, кажется, звали на самом деле. Мирон их первым заметил — тут же соскочил с насиженного места и начал выяснять, где они были. — Так мы Пашу искали, — отмахнулся Лупа… тьфу, Лёша. — Вам главный актёр-то нужен, нет? Или так кино будем снимать? — Мы сегодня сцену в баре снимаем, — устало пояснил Мирон. — Там Паша не нужен. И вообще, какого хуя? Вы что, пили? — Не-е, давай так, — примирительно вскинул ладони Ваня. — Мы не пили, мы искали Пашу. — Но Паша нашёл нас раньше, — тяжело вздохнул Лёша. — Так. И где в итоге Паша? — Да хуй его знает. Съебался куда-то опять. — Вы, блядь… да вы вообще понимаете?!.. Тьфу, господи, блядь, боже! Витя видел — Женя несла кофе Мирону, и совсем не была виновата в том, что Лёша буквально вырвал стаканчик у неё из рук и тут же наполовину осушил его. Вторую половину жадно допил Ваня. А впрочем, чудо-девочка не расстроилась — забрала пустой стаканчик, развернула Лёшу лицом к себе и начала что-то впаривать тихим и очень сердитым голосом. Терапия возымела эффект всего через минуту — Лёша спрятал глаза в пол и только грустно кивал, Ваня тоже выглядел заметно посеревшим. Мирон очаровательно улыбался, глядя на то, как отчитывают двух главных разъебаев их чёртовой постановки. — …ты сразу ко мне обращайся, Храмов. Я тебе яйца откручу в момент — и не вспомнишь, что они у тебя когда-то были. И, сука, не смей ничего вырывать у меня из рук! — Прости, Жень, — виновато пробормотал Лёша. — Так, кому-нибудь кроме Мирона нужен кофе? Все молчали, руку поднял только Слава. Ему Женя показала фак и демонстративно ушла к автомату. Ваня с Лёшей виновато переглянулись и вздохнули. — Надо будет ей цветы подарить. — Угу. И конфеты. — Не, ты чё? Она ж на диете, убьёт ещё… — А чего тогда? Вино? — А вино можно на диете? — Бля, наверняка нельзя. Тогда яблок подарим. Она, вроде, любит. И их точно можно. — А смотря какая диета… Лупа сдулся и как-то совсем уж загрустил, а Пупа принялся думать за двоих — за себя и за Лупу. Отвлёк их режиссёр, который вот уже во второй раз бросил наполовину прибитую занавеску на произвол судьбы и пошёл разбираться, что за скандалы на съёмках происходят без его непосредственного участия. Витя понял, что ещё немного — и у него от всех этих людей и нелюдей попросту башка лопнет, и вышел на улицу. Разумеется, Федя увязался за ним, но против его компании Витя ничего не имел. — Вот тебе и кино. Снялся, бля… — Тебе что-то не нравится? — ухмыльнулся Витя. — Да если б я знал, что меня впрягут ящики таскать, хуй бы согласился. Женя эта… у-у, коварная баба! — Так она тебя насильно заставила? — Не, ты чё? Она просто их сама таскала. — А ты причём? — Так я вызывался помочь, а оказалось, что они, бля, тяжёлые, как пиздец! Витя ухмыльнулся, потрепал Федьку по голове. Федька выглядел так, будто сейчас замурчит. Потом их обратно позвали — сцену прогнать, пока операторы ищут красивые ракурсы и ругаются с ленивым мрачным осветителем. Витю припахали свечи зажигать — режиссёр почему-то решил, что при появлении грозного древнего вампира эти самые свечи обязательно должны картинно потухнуть; Федя тщательно изображал страх перед Мироном, но выходило не очень. Ваня орал, что нужно больше трупно-холодного света на клыкастое ебало и требовал нахер убрать свечи, Лёха ныл, что в кадре кусок хромака видно — стенку, которую держал Андрей, подтащили поближе, так что бар мгновенно превратился в микроскопическую клетушку, в которую и два с половиной алкаша не влезут. Потом выяснилось, что один из двух идиотов забыл карту памяти — Витя даже вникать не хотел, почему они писались на цифру. Потом, вроде, сняли сцену. Федя даже весьма натурально трепыхался, пока тощий и невысокий Мирон его за горло держал со зверским выражением на трупно-холодном клыкастом ебале; после двенадцатого дубля материалом остался доволен и сам режиссёр, а парни засобирались на выход — изначальная идея, заключавшаяся в том, чтобы остаться на площадке до конца съёмочного дня, провалилась — это все понимали. Они как раз прощались с Мироном, когда Витя оглянулся на стоящего рядом Андрея, затем скользнул взглядом по остальным участникам эпохального пиздеца и спросил: — А кто держит стенку? Оказалось, что никто; стенка к этому моменту устала держаться на честном слове и завалилась прямо на незадачливых актёров. Витя машинально загородил собой затупившего Федю, Андрей хотел было спасать Славу, но Слава не был бы Славой, если бы не полез геройствовать — он как-то слишком уж шустро и проворно для двухметрового лося повалил своего драгоценного вампира на пол и накрыл его своим телом. Будь стена кирпичной или бетонной, он бы обязательно спас ему жизнь, да только стена была фанерной и опасности явно не представляла. В итоге она стукнула Витю, который стоял ближе всего, по голове и остановила своё грациозное падение. — Блядь, всё через жопу, — вздохнул режиссёр. — Да подержите её кто-нибудь, ещё одну сцену в баре доснимем и разберем её уже к херам! Вы хули валяетесь? Витя буквально чувствовал неловкость, которую сейчас испытывал Слава — он поднялся, протянул было руку Мирону, хотел помочь ему встать, но Мирон его помощь не принял. Наоборот показательно отвернулся, а затем и вовсе вышел из помещения. У Славы было такое выражение лица, будто он не знал, расстраиваться ему или злиться. — Так, ребята, — деловито сказала Женя, подходя поближе к ушибленному фанеркой Вите — она верно рассудила, что он единственный адекватный человек на этом празднике жизни, а значит, и обращаться нужно к нему. — Вы сейчас свой манекен заберёте? — Где он? — тут же подкинулся Слава. — Я его заберу! Витя шикнул на него и покачал головой: — Мы же ещё в бар поехать хотели. — Куда?! — удивился Федя. — Ну, в рыгаловку. — А мы разве хотели?.. Витя посмотрел на него, как на идиота, и постарался вложить в свой взгляд чёткий и ясный месседж: «Федя, блядь, не ломай мне план». Он надеялся, что его поняли. — Хотели. Плюс потом по делам ещё… неудобно с манекеном будет таскаться. — Ну тогда я пришлю Мирона к вам, пусть вернёт. Во сколько вы дома будете? Андрей окинул Славу критичным взглядом, покачал головой и ответил вместо Вити: — Часов в десять вечера. Самое раннее. — Ладно, договорились. Я ему скажу. Ну, попрощались с Женей. Попрощались с поехавшим режиссёром. Даже с Пупой и Лупой попрощались. Вышли из павильона, Витя плюнул на бюджеты и вызвал такси. Знакомый адрес назвал уже на автомате — он буквально чувствовал, что парням пиздец как нужно пиво, а ему — огромный чайник каркаде и ебических размеров шаверма; благо, и то, и другое в рыгаловке вполне себе подавали. — Мы прям как Мстители, — сказал Федька с набитым ртом. — В смысле, половина из нас мертва? — мрачно поинтересовался Слава. После того, как объект его трепетных чаяний съебался в туман и даже не попрощался, настроение у него портилось с каждой минутой. — Бля, ну не спойлери! — возмутился Федя. — Я пока только первых посмотрел. Они там шаверму в конце жрали. После того, как всех кайдзю забороли. — А мы только с аутизмом боремся, — задумчиво пробормотал Витя. — И он ещё и побеждает, — кивнул Андрей. — Подожди, так кайдзю — это ж, вроде, из другого фильма? Ай, да и хуй с ним. Ладно. Есть у нас какой-то план? Нужно придумать что-то до вечера. — Слав, напряги, пожалуйста, извилины и попытайся вспомнить: у тебя дома есть хотя бы одна выглаженная рубашка? — Вить, будь ты реалистом, а? — Окей. Хотя бы просто чистая, Слав. Это важно! — Не-а. — Подожди-ка. Фе-едь, он красный свитер надевал? Я к вам… бля, когда ж это было-то… в понедельник приходил, он на кухне сушился. Слава его носил с тех пор? — Вроде, нет. — Отлично! Слав, ты ж красный свитер не носил? — Не-а. — Дай-ка угадаю, — мрачно сказал Витя. Замай сказал быть реалистом — значит, надо быть реалистом. — Он валяется в шкафу комом. Наверняка вместе с грязной одеждой. — Да нихуя, — пожал плечами Слава. Всё ещё довольно безразлично, но теперь он хотя бы в разговоре принимал участие — хоть какой-то прогресс. — Я в нём на работу послезавтра пойду, он на вешалке висит. — Шикарно! — у Андрея было такое выражение лица, будто он готов Славу расцеловать. — Хотя бы одна проблема решена. Так, чай дома есть? — Есть, но хуёвый. — Ладно, купим нормальный. Кофе? — Кофе есть. — Может, торт купить? Слав, Мирон ест сладкое? — Не-а, — пожал плечами Слава. — Только кровь мою пьёт. — Тогда печенье какое-нибудь надо будет взять… или пиццу заказать, еды-то нет. И плиту так и не отмыли… — Андрюш, не парься, — махнул рукой Витя. — Давай решать проблемы по мере их поступления. — Да как, если в их клоаке всё — одна сплошная проблема? — Нормально всё будет, не ссым! По пришествии домой они перво-наперво отправили Славу в душ и заставили его побриться и причесаться. Андрей притащил из шкафа пресловутый красный свитер с вырвиглазным принтом — в нём их чудовище даже стало немного похоже на человека. Федя принёс свои духи — мама сто лет назад подарила, хоть кому-то пригодились, — потом уселись на кухне, заказали пиццу, добрый Замай отмыл плиту и даже кофе на всех сварил. Стрелки часов неумолимо ползли к десяти вечера. — А спорим, он не придёт? — мрачно ухмыльнулся Слава. — Значит, нахер он тебе такой нужен, — пожал плечами Федька. Ему-то легко было говорить — у него с отношениями было настолько глухо, что можно было на член табличку вешать: «строго для личного использования». Зато он во всяких лысых дебилов не крашился, и за это Витя ему был чертовски благодарен — если бы им с Замаем пришлось разворачивать вторую кампанию по спариванию двух заблудших душ, он бы не выдержал. Да и сам он всегда крайне некомфортно себя чувствовал, когда на Федькину жопу кто-то покушался, — а прецеденты были, потому что Федя, когда напивался, охуенно галантным становился, и дамы на его обаяние только так велись. Витю это бесило ну просто до дрожи, но копаться в себе и разбираться в причинах своей агрессии он ой как не любил, поэтому просто смирился с этим, принял, как данность, и забил хуй. Ровно в десять раздался звонок в дверь. Пнули Славу открывать, сами остались сидеть на кухне — нетерпеливо ёрзать на кухонных табуретках, если быть честными и откровенными. Благо, обошлось без скандалов — Витя прекрасно слышал, как его латентные содомиты поздоровались, Мирон спросил, куда поставить манекен, а Слава отвёл его в комнату. Затем вышли обратно в коридор — носатый решительно отбрехался от пиццы и чая, и на безапелляционное: «да не выёбывайся, блядь, пойдём кофейку хоть ёбнем за здравьичко» тоже ответил отказом. Наверное, кому-то из них нужно было выйти в коридор и спасти ситуацию, но вот Витя, например, до последнего думал, что Слава так просто не отступит. Однако Слава отступил, сказал: «Ну и пиздуй тогда, больно нужен ты мне тут» и захлопнул за Мироном дверь, не выслушав даже половину благодарностей за одолженный реквизит. Когда он вернулся на кухню, мрачный и понурый, Замай уже щедро лил ему в кофе припасённый на чёрный день коньяк. Витя смотрел на эту серую и очень печальную картину и понимал, что, по ходу, им с Андреем пора сдаться. Ну, не совсем сдаться, конечно, — просто начать продумывать новый виток плана и попытаться спасти Славу другими методами. Возможно, им стоило попробовать зайти с другого конца. Доебаться до Мирона, то бишь.