В клетке властного тирана

      В ближайшие дни жизнь девушки, можно сказать, наладилась. Она сытно и вкусно кушала три раза в день, от чего на её щёчках появился здоровый румянец, волосы блестели, как на солнце, её рёбра перестали угрожающе торчать, платья, сшитые лучшими мастерами, подчёркивали все достоинства её фигуры. Девушку пускали гулять, её всегда сопровождала одна из служанок Ларина, Полина. Она была прекрасна, её пухлые губки всегда расплывались в доброжелательной улыбке, фигура была, как отмечал сам Дмитрий, аппетитная, однако крестьянка была легкомысленная. Она совершенно не заботилась о своих проступках, она получала удовольствие от ночей с графом, ее не тревожили мысли об убитом суженом, Николае, которого в его шестнадцатилетие привязали к дереву, а потом Ларин стрелял в него с закрытыми глазами для потехи, пока тот не умер. Полина забывала все горечи и проблемы, она всегда улыбалась и наивно хлопала ресничками, не понимала издёвок, всегда краснела и глупо хихикала. Зато она трепетно обращалась с Ксенией, вычёсывала угольного цвета волосы, на которые глядела с белой завистью, сопровождала Ушакову на прогулки во дворе, который больше напоминал Эдем, чем сад на грешной земле тирана. Полина следила, чтобы платья Ксении всегда были постираны и поглажены, начищала её туфельки, порой примеряя их, пока Ксения не видела.       Ксюша постепенно освоилась. Ларину было не до неё, он пропадал на балах, а на Ксению уже не оставалось сил. Девушка была этому рада, с её лица пропало выражение обречённости.       Ушаковой позволили принимать ванну целых три раза в неделю. Она всегда любила ходить в баню, возвращаться чистой и пропаренной, краснощёкой и немного уставшей. Матушка говорила, что в бане люди смывают не только грязь, но и грехи, а ещё выгоняют из тела болезни. А здесь девушке предложили ванну. По правде, она была удивлена, когда Поля привела её в комнату, где стоял большой деревянный таз, в котором уже налита была горячая вода, а которой плавали лепестки каких-то неизвестных Ксюше цветов. Девушка, немного смущаясь своей служанки, стянула всю одежду и опустилась на дно этого чана — ванной — под одобрительный кивок Полины. — Горячо, — задумчиво произнесла девушка, — но так приятно, — она подняла взгляд на смущенную красотой обнажённого женского тела Полину. — Что стоишь? Приступай, — нахмурилась девушка, и крестьянка тут же потянулась за мочалкой. Она хорошенько её намылила и принялась натирать спинку Ушаковой, а потом перешла к её грудям. Обе были смущены, однако Ксюша постаралась это игнорировать, а Поля запоминала каждый изгиб плеч, ключиц, аккуратной груди своей госпожи. Она чувствовала жар между ног, её влекло к Ксении, потому прикосновения становились всё нежнее и ласковее, а щёки — краснее. Поля помогла дворянке встать, а потом помыла её животик, робко провела мочалкой между ног Ушаковой, от чего та вспыхнула, вздрогнула, отвернулась и прикусила губу. Это было неловко, но нисколько не противно.       Полина бережно сполоснула пенное тело девушки, а потом принялась за голову госпожи. Она намыливала её, споласкивала водой с целебными травами, перебирала в ладонях упругие пряди, а Ксюша чуть ли не мурлыкала от таких ласковых прикосновений. Потом крестьянка тщательно вытирала Ксюшу от воды, укутывала её в тёплый халат и провожала в постель.       В целом, Ушакова была в восторге от таких ванных процедур и каждый раз ждала следующей с нетерпением.       Через пару дней Ларин уехал в столицу по делам, и Ксюша облегчённо выдохнула. Сначала она жила по привычному распорядку, таскала с собой Полину и скучала. Спустя неделю Ушаковой надоело бездействовать. Она видела, как крестьяне кланяются ей, выполняют её просьбы. Девушка начала управлять ими, как мечтала раньше. Кушать спускалась в столовую, занимая место графа, по дому расхаживала, ничего не стесняясь и не боясь. О такой свободе действий девушка не могла раньше и мечтать. Пусть в родимом доме она и была любимой доченькой, однако же хозяйничали там старшие Ушаковы, а она просто радовалась тому, что ей подают да предлагают. Сейчас же она ощущала себя знатной барыней. Некоторые слуги начали думать, что между Ксенией и Дмитрием есть связь, что они любовники, а потому нужно слушаться госпожу, а некоторые просто привыкли выполнять любые приказы привилегированных сословий. Так и перешла власть в руки Ушаковой, пока сам граф отсутствовал. — Полина! — крикнула Ксюша капризно. — Хочу ананасы на обед и новое платье для прогулок! — заявила девушка. Она прекрасно понимала, что её требования будут выполнять ровно до возвращения Ларина, который, в свою очередь, мог вернуться хоть сегодня, хоть завтра, поэтому девушка наслаждалась возможностями. Да, вела она себя ужасно, совсем не так, как её учили всё детство, и не так, как она придумывала себе, планируя своё будущее, однако другого выбора у девушки не было, а потухать от скуки, пока была возможность развлечься, она не собиралась. — Передай портным и поварам, а сама возвращайся ко мне! — Ксюша вальяжно устроилась на диванчике в гостиной, листая книгу из библиотеки Ларина, в которую тот никого не велел пускать. Он бережно относился к каждой книге, читал, не сгибая страниц и не оставляя пометок, протирал с ним пыль собственноручно. — Моя госпожа, что велите делать-с? — тихо спросила Полина, вернувшись к Ушаковой. Ухаживать за Ксюшей Полине нравилось. Это был новый человек, крестьянке этого уже было достаточно, хотя её привлекали и красота, и ум, и строгость девушки. Она видела в Ушаковой достойную партию для графа, иногда завидовала ей по-доброму, а в целом ценила и обожала. — Разомни мои плечи, Поля, — достаточно холодно приказала Ксюша, а служанка подошла к ней сзади и протянула ручки к барышне. Она ласково массировала шейку девушки, потом перебиралась к её плечам и лопаткам. — Какая Вы изящная! Ах, просто прелесть, моя госпожа, — лепетала девушка, любовно оглаживая белоснежные плечи Ксении. Она позволила себе ослабить платье темноволосой, чтобы ей же и было приятнее. — Продолжай, — прошептала Ксюша. Ручки Поли творили чудеса, а её сладкий голосок напевал слишком приятные слова. От этой лести девушка расслабилась, оттаяла, прикрыла глаза и довольно улыбнулась. Полина же чувствовала, как быстро забилось её сердечко, а пальчики сами забирались под ткань платья. На щёках обоих девушек появился румянец, и ни одна не собиралась прерывать начатое. Служанка наклонилась к своей госпоже, вдыхая запах густых тёмных волос, которые она всегда помогала мыть с заморскими травами, которые Ларин запасал для себя. — Нельзя быть такой прекрасной, — прошептала Поля на ушко Ксении, а та повернулась к ней и распахнула глаза.       Они смотрели друг на друга в изумлении, их носики почти что касались друг друга. Девушкам стало жарко, их охватило неведомое волнение. Ксюша тихо ахнула, когда пальчики Полины добрались до груди своей госпожи, коснулись прямо сосочков. Ксения потянулась к Полине и нежно её поцеловала в пухлые губы, густо залившись краской, а Полечка ответила, положив одну ладонь на голову Ушаковой, а вторую так и оставила под платьем Ксюши. Это был первый поцелуй Ушаковой, но она даже не задумывалась о том, какой он неправильный. Он поцеловала девушку! Это против всех правил, это ужасно, но так приятно…       Наверное, Ксюша не смогла бы зайти дальше поцелуя, но этого уже не узнать. Не узнать, потому что ровно в этот момент в гостиную ворвался разъярённый Ларин. Полина испуганно отпрыгнула и вцепилась ладонями в спинку дивана, Ксюша судорожно поправляла платье. Она была раздосадована. Мало того, что граф прервал такой волшебный момент, так он ещё и лишил Ксению власти своим возвращением. — Вон! — рявкнул он на Полину, и та убежала за двери, подальше от господ. — Ты! — он свирепо посмотрел на Ушакову, которая так и не смогла по-нормальному застегнуть своё платье, а волосы поправить и вовсе не догадалась. — Что ты устроила, мразь?! — взревел он, замахиваясь. Он хлёстко ударил девушку по лицу, от чего Ксения громко вскрикнула и схватилась за пострадавшую щёку. — Это моя книга? — он с удивлением уставился на «Исповедь» Жан-Жака Руссо. — Ты ещё и по моему кабинету шлялась?! А какого чёрта Осип уехал за ананасами в соседний уезд? Скажи мне, тварь, почему ты взялась командовать моими крестьянами?! — Дмитрий так орал, что его слышно было на улице. Ксюша плакала от боли и страха. — Они сами меня начали слушаться, — сквозь слёзы промямлила девушка. — Какая же ты глупая дура! — граф ударил стену так, что затряслась люстра в центре комнаты. — А это что за сцена? Вот, что вы себе тут позволяли, да? Любовными утехами со служанкой тешились, госпожа Ушакова? — ядовито усмехнулся Ларин. Такого он от Ксюши не ожидал. Презирал её, мог ещё понять желание покомандовать слугами, но вот увлечение девушкой он простить Ушаковой не мог. — Нет! — воскликнула девушка. — Она всего лишь разминала мне плечи… — начала она объяснять ситуацию. — Молчать! — граф снова ударил Ксюшу. — Я не разрешал шавке открывать свою пасть, — прорычал он. — Ты, глупое создание, поплатишься за все мои вещи, что перепортила, за каждый приказ, который отдала моим слугам, за каждую прочитанную книгу из моей библиотеки, — прорычал он ей на ухо, а потом схватил за волосы так грубо, что Ксения завизжала. — Я вижу, тебе нужно продолжение любовных поцелуев, — он поволок беднягу в свои покои, а Ксюша не успевала за ним, ей пришлось ползти на карачках, путаясь в длинной юбке. — За всё заплатишь, — он с ухмылкой дернул её за волосы, а потом двери в его покои захлопнулись, будто гром прогремел.