В клетке властного тирана

      Утро встретило Ксению неприятной тянущей болью внизу живота. Нет, всё это можно было стерпеть, тем более Ксюша теперь всё сравнивала с поркой розгами, так что знала, что бывает и хуже, просто было некомфортно, приходилось лежать на боку, гладить животик и грустить, как при женских днях. — Барышня! — Полина постучала в её дверь и, зайдя, сразу подбежала к её кровати. Ей было стыдно, и она старалась не смотреть на Ушакову, потому что думала, что только из-за неё граф и наказал Ксению. Отчасти она была права, ведь, если бы Ларин не застал их за поцелуем, он бы не стал прикасаться к Ксении. Однако ничего уже не вернуть, нужно смириться и понять, что однажды это всё равно бы произошло. — Вам бы пора подняться да пойти на завтрак, — тихо произнесла крестьянка. — Он приказал, — добавила она, чуть краснея и отворачиваясь. Не стоит и говорить том, как страшно было Полине встретить графа в коридоре и выслушивать его приказ. Ушакова тоже покраснела, она вспомнила, что он с ней вчера сотворил, и было страшно, что мужчина захочет ещё. А в его ненасытности и коварстве не сомневался никто.       Ксюша вздохнула, кинув обречённый взгляд на окно: там, далеко, летали пташки в голубом небе, играли в перегонки, напевали незамысловатую птичью мелодию. А она не могла полететь с ними…       Девушка поднялась, надела сорочку и панталоны, Полина помогла затянуть корсет, а потом Ксюша указала на тёплое чёрное платье. Не было никакого настроения надевать что-то светлое, тем более не хотелось одеваться в одежду, сшитую слугами Ларина. Потянуло к родному мешковатому чёрному платью, которое она надевала, когда посещала церковь или ходила на похороны. — Вам не кажется, что в нём будет жарко, барышня? Уж больно плотная ткань, а погода разгуливается, — неуверенно произнесла Полина, всё же поднося платье к своей хозяйке. Она не понимала, как Ушакова может скрывать все прелести её прелестной фигуры за такими грубыми одеждами. — Мне очень холодно будет сегодня, — с грустью прошептала Ксения.       Поля не поняла, почему госпожа так уверена в том, что замёрзнет, но переспрашивать не стала — видела, как тяжело Ксюше. Потом крестьянка принялась расчёсывать полюбившиеся тёмные локоны, порой нежно проводя по ним ладонью, как бы гладила. — Нет, не нужно, — тихо произнесла Ксения, когда Полина протянула к её волосам украшенную камнями серебряную заколку, — оставь так, — девушка взглянула на своё уставшее лицо в зеркало, а потом поднялась и направилась в столовую.       Её взгляд был устремлён в пол, она не имела понятия, как же теперь ей относиться к Ларину, как смотреть в его глаза. Нет, она не влюбилась в него, но и не считала его своим насильником, она просто корила себя за то, что ей понравилось. Она отдалась графу, получила наслаждение, и сейчас, спустя часы раздумий, считала себя избалованной распутной девкой, которая опозорила своё имя. Совсем не получалось оправдать себя тем, что никто ни за что не смог бы остановить графа в тот момент.       Ксения тихо поздоровалась, словно не хотела, чтобы её заметили. Села за стол и сложила ручки на коленях, даже не взглянув на еду. «Нет, завтрака я не достойна. Я ничтожна. Подстать Ларину. Теперь я такая же грязная. Что же думают обо мне родители? Ах, а если маменька узнает, как я трепетала под его крепким…» — думала Ксюша, тяжело вздыхая.       Мужчина, что уже долго ждал её появления, увлечённо разглядывал печальную особу пред собой. Он будто разглядел Ксению с новой, неизведанной ранее стороны. Дмитрия заинтересовал потерянный, убитый облик девушки, её небрежно уложенные волосы, её стремление укутаться и закрыться от всего мира. — Не такое уж и доброе утро, Ксения? — спросил граф, откладывая столовые приборы, которые он только-только собирался использовать. Он был голоден и раздражён. — Что же ты молчишь? — допытывался Дмитрий. — Где же твой ненавистный взгляд? — спросил он с усмешкой, заметив, что девушка опустила голову ещё ниже. Ксюша бесшумно заплакала, но её слёзы скрывали густые волосы, так что Ларин не мог заметить их. Ксения молчала, желая скорее закончить это представление в виде совместного завтрака и убежать к себе, проплакаться и окунуться в мир воспоминаний и мечтаний. Если он так же груб, как раньше, так зачем позвал на завтрак? — Ксения, — Дмитрий не выдержал игнорирования со стороны девушки и подошёл к ней сзади, положив ладони на хрупкие плечи. Ушакову согнулась ещё сильнее, она похожа была на забитого ребёнка. «Зачем он издевается надо мной?» — думала Ксюша, пока её медленно, но верно накрывала истерика. — В чём причина твоих слёз? — холодно спросил Ларин. Он ненавидел женские рыдания, да и любое другое проявление слабости. Ответа не последовало. — Что, увидела своего насильника, и нервы сдали? Или ты всё оплакиваешь своё моральное падение? — язвительно чеканил Дмитрий каждое слово, попадая точно в яблочко. И он это понял, когда услышал тихий жалобный писк девушки, сминающей в своих руках скатерть для успокоения. — И такой концерт ты будешь устраивать после каждой ночи в моей постели? Мне всегда стоит ожидать от тебя горькие слёзы и молчание? — прорычал он, грозно ударив по столу, от чего упал и разбился хрустальный бокал, в котором для Ксении был налит свежий яблочный сок. Девушка задрожала, а потом сорвалась на громкие всхлипы и рыдания. Она вскочила из-за стола, но убежать не смогла: он держал её за локоть. — Какая мерзкая девчонка! — рявкнул он, а потом повернул её к себе спиной и толкнул, заставив опереться руками о стол. Ксюша закричала, она звала на помощь, только вот слуги знали, что в таких ситуациях нельзя мешать графу. Это каралось смертной казнью. — Ты! — он задрал её юбку и ударил по мягкому месту, не снимая нижнего белья, — Мерзкая! — новый удар, — Безмозглая! — снова его ладонь звонко шлёпнула Ксению, которая уже не могла остановить солёные ручьи, — Шкура! — рычал он. — Портишь мне всё и всегда! — он лупил её со всей силы. — Пошла вон! — он дёрнул её подол вниз, поправляя платье, а потом с силой толкнул к лестнице, да так, что она еле успела подставить ладони, не то ушибла бы голову об резную колонну. Она со всех ног побежала наверх, но запуталась в платье и упала на ступени. — Да ты даже сбежать по-людски не можешь! — крикнул Ларин, проходя за ней. Он схватил Ксению на руки, а потом донёс до комнаты и кинул на постель. — Сволочь! Испоганила весь день! — проворчал мужчина, выходя в коридор и громко хлопая дверью. Ушакова обняла свою подушку, а потом начала кричать в неё, рыдать и рвать на себе волосы. Она уже не могла сдерживаться, её накрыла настоящая истерика, и справиться с ней она не могла. Девушка кричала, била подушку, представляя на её месте лицо Дмитрия, царапала нежную кожу, вспоминая, как он касался её. Полина прибежала вовремя, начала сдерживать барышню, поливать её водой, чтобы успокоилась, нежно целовать, обнимать и гладить её плечи и спинку, прижимая к себе. — Что же Вы, милая моя барышня, — лепетала она, прикрыв глаза. — Всё, граф ушёл. Слышите? Он уехал в лес, а мы с Вами в безопасности, — она гладила ладони Ксении, которую со временем начала отпускать истерика.       Её лицо покраснело и опухло от долгих рыданий, волосы и платье были мокрыми, потому что Поля облила девушку водой, на руках виднелись царапины, ведь Ушакова в беспамятстве начала себя калечить. — Полина, — протянула Ксюша жалобно, — помоги, — она шмыгнула носом, а потом принялась неуклюже вытирать свои слёзы, будто кошечка лапками умывается. Крестьянка сразу всё поняла. Она умыла Ксюшу, переодела её и расчесала волосы. — Сон бы не помешал Вам, — прошептала служанка, тяжело вздохнув. Тут же Ксения обняла её и повалила с собой на кровать. Сил не было, несмотря на начало дня, и она решила послушать свою подругу. — Не уходи, — только и прошептала Ушакова, и Поля тут же устроилась в объятиях своей барышни, умиротворённо улыбнувшись. Для неё честью было лежать вот так просто вместе с Ксенией и обнимать её. — Спите, моя дорогая, — она осмелилась оставить нежный поцелуй на бледной щеке, а потом девушки погрузились в царство Морфея. Ларин весь день катался по лесу, нарезая круги. Он так и не успокоился, пока не упал со спины уставшей лошади на холодную землю. Он посмотрел в небо, закрытое кронами тёмных деревьев.       За что он отшлепал свою пленницу? Всё просто.       Мужчина был уверен, что девушка отныне будет ласкова к нему, он представлял, что она станет его наложницей, будет влюблённо смотреть ему в рот и отдавать себя. А вместо этого получил загрустившую девушку в траурном платье, которая не только не захотела нарядиться для него, но и не заговорила с ним! Ладно бы она хоть прожгла его полным злобы взглядом, как раньше, но она начала плакать. Ларин не терпел подобные сопли. Человек должен держать себя в руках и не позволять себе выглядеть жалко. Ксения же сдалась и начала хныкать, за что и получила наказание. Лёжа прямо на траве, на не прогретой ещё земле, Дмитрий думал о своей жизни, о своём поместье.       Кому оно достанется, когда графа убьют? В том, что на него однажды совершат удачное покушение, он не сомневался. А что делать с Ксенией? Если она и будет продолжать так ныть, её придётся просто убить, чтобы не мозолила глаза. А смысл? Тогда какой толк был в том, что он её забрал к себе? Придётся выбивать из её отца долг, а хочется ли утомлять себя такими мелочами?       «Может, влюбить её в себя? Всё веселее будет, чем сейчас, — подумал граф. — Может и наследника родит, когда-нибудь пригодится. Хотя… это уже лишнее, » — вздохнул Дмитрий и отправился домой.       До своих покоев дошёл он, когда солнце уже садилось, но мысли о Ксении всё не покидали его головы. Мужчина скинул грязные, потные вещи и облачился в чистую одежду, а потом отправился в покои Ушаковой. Он зашёл без стука и, приподняв брови, улыбнулся.       На кровати, перепутав и скомкав одеяло, устроились две малышки. Полина смешно сопела, утыкаясь носиком в шею Ксюши, а та, в свою очередь, закинула ногу на служанку и чудно хмурилась, причмокивая губами. Ларин подошёл ближе и поправил одеяло, которое молодые девушки чуть ли не скинули на пол. Когда Ларин накрывал их, Полина затревожилась и открыла глаза, тут же резко дернувшись. — Граф! — испуганно прошептала она. — Именно, — ответил Дмитрий так же тихо. — Решил навестить одну красавицу, а нашёл сразу двух, представляешь?       От шума начала беспокойно ворочаться Ксения, Полина же прижималась к спинке кровати. Она побелела, представив себе, как жестоко он сейчас накажет их. Но Дмитрий успокоился после прогулки, и ему вовсе не хотелось унижать девушек. — Мне кажется, тебе пора в свою комнату, Полина, — Ларин пронзительно поглядел в её глаза. — Иди, я не обижу барышню, — тихо добавил он. Когда служанка выбежала за дверь, Дмитрий занял её место. Скинул обувь, лишнюю одежду и, оставшись в одной рубахе, накрылся одеялом. Он властно обнял Ксюшу за талию, а та, так и не проснувшись, устроила голову на его груди. Этого ей было недостаточно, так что вскоре её нога покоилась на его бёдрах, а рука — обнимала за пояс. Ксюша снова спокойно засопела, а Ларин всё надивиться её поведению не мог. Так и заснул с улыбкой на устах.       Проснувшись, Ксюша ошарашенно поглядела на спящего рядом Дмитрия. А потом она с ужасом поняла, что они обнимают друг друга, как влюблённые молодожёны! Она тут же отстранилась от него, только вот выбираться из-под его тяжелой руки посчитала небезопасным.       Она загляделась на его лицо: во сне он выглядел спокойно, умиротворённо. Не было морщин, которые появлялись всегда, когда он хмурился, зато виднелись от них следы. На его лице появилась чуть заметная щетина, и Ксения невольно подумала, что она приятно будет щекотать ладонь, если мужчину погладить. Его губы были чуть приоткрыты, а не сжаты в хмурую тонкую полосу, как в моменты его злости. Он спокойно дышал, его грудь мерно поднималась и опускалась, а на неё — непонятный для Ксении амулет. Дмитрий выглядел прекрасно, девушка даже подловила себя на желании запустить ладонь в его лохматые из-за сна волосы, но она вздохнула и усмирила себя.       Будить Ларина Ксения не решалась, потому так и лежала около него, чувствуя исходящее от его тела тепло. Она робко прильнула к нему, устраиваясь поудобнее, и постаралась снова уснуть, не думая о жестокости Дмитрия. — Ты фырчишь, как бешеный ёжик, когда волнуешься, — не шевелясь и не открывая глаза, произнёс Ларин. Он проснулся, когда девушка испуганно осматривала его, а потом почувствовал, как девушка прижалась к нему. — Граф! — испуганно вскрикнула девушка, тут же отстраняясь от него, чуть ли не упав с кровати. — Я не… — она замялась, не зная, за что и оправдываться. — Замолчи, — он открыл глаза и приподнялся, пристально поглядев на Ушакову. Он поднялся и пошёл к двери. — Явись на завтрак без опозданий. И не ной при мне отныне, — холодно произнёс он и скрылся за дверью.       Щёки Ксюши пылали, она никак не могла понять, для чего Дмитрий провёл ночь в её постели, почему снова вёл себя спокойно. Ей лишь стало боязно от того, как увлечённо она рассматривала мужчину.       «Как бы не влюбиться в этого изверга,» — подумала Ушакова и покачала головой.       Явилась Полина, девушки обменялись улыбками. — Всё хорошо? — спросила крестьянка. Она не слышала ночью ни криков, ни болезненных стонов, ни рыданий, от того была спокойна и рада за свою барышню. — Я совершенно не понимаю, что происходит, — обречённо произнесла Ксюша. — Почему он так странно ведёт себя? — она подняла взгляд на Полину. — У меня есть… предположение, — уклончиво ответила служанка, вплетая в длинные чёрные локоны свежую лилию, — но меня казнят, если я расскажу, — прошептала она. — Никто не узнает, — тут же произнесла Ксюша, её глаза будто загорелись. — После завтрака, — вздохнула Поля, поколебавшись, — мы с Вами пойдём на прогулку, — она прикусила губу, — и я поделюсь с Вами своими мыслями, — она завязала белую ленту бантиком. — Хорошо, — улыбнулась Ксюша. Она умудрялась выглядеть печально, даже когда была весела и взбудоражена. — А я стащу для тебя пирожное, — пообещала она, а потом покраснела от такого нелепого, поистине детского обещания. — Я могу попросить пирожное у кухарок, — Полина смущённо улыбнулась, — но если вам так хочется, то я не откажусь, моя госпожа, — она поправила платье барышни. — Тебе можно называть меня по имени, мы же почти одного возраста. И я считаю тебя своей подругой, — произнесла Ксюша, уже подойдя к двери. — Ох, нет-нет, — покачала головой Поля, — даже не думайте об этом, мне неловко такое себе представить, — засмущалась Поля. — Идите, барышня. Он ждёт Вас.       На сей раз поведение Ксюши полностью устроило Ларина, только вот напрягала повисшая за столом тишина. Они ни слова друг другу не сказали, и Ксюше неловко было даже пережёвывать еду или дышать. — Спасибо за чудесный завтрак, мой граф, — пролепетала девушка, когда уже собралась выходить из-за стола. Ларин чуть не поперхнулся, услышав такое покорное блеяние, но вида не подал. — Мне пора на прогулку. Обожаю Ваш сад, — она мило улыбнулась и побежала на улицу, где её уже ждала Полина.       «Девчонка быстро учится, — подумал Ларин, — Жаль только играет ненатурально. Ну, ничего. Есть над чем поработать».