The Avengers: Youth Hostel

Наташа плавно вытащила ногу из-под пухового одеяла. Подержала её на весу, внимательнее прислушалась к ощущениям, притупляемым ещё не сошедшей дрёмой. Снаружи кокона из перекрученных простыней было холодно: от пятки до колена пробежались мурашки. Наташа поёжилась, мысленно сражаясь с нежеланием выползать из кровати, но в конечном счёте уговорила себя перевернуться на другой бок и скинуть с бедра край одеяла. Работа сама себя не сделает. — Мне нужно покурить. Наташа поднялась, обнажая спину с двумя узкими полосками — ровными следами, отпечатавшимися бюстгальтером на светлой коже. В свете настольной лампы её рассыпанные по плечам кудри слегка отдавали желтизной, а тело — гибкое, женственное и натренированное — напоминало ожившую восковую куклу. Сейчас Наташа, выбравшаяся из крепких объятий, была особенно красива. — Нет, — Клинт ловко поймал её за руку. — Останься. Большим пальцем он ласково обвёл изгиб её ладони и потянул на себя, увлекая обратно. Положил руку поперёк её груди, прижал ближе и уместил небритый подбородок на перекате плеча. — Останься со мной. На самом деле Наташе не очень-то и хотелось курить. Она бы многое отдала за то, чтобы до самого утра пролежать вот так, рядом с Клинтом, чувствуя его живое тепло, которое полностью исцелило раны, оставленные Брюсом. Но в спортзале её ждали чирлидерши, которые сгорали от нетерпения перед завтрашним выступлением на игре против Чатфилдской школы. Наташа не могла подвести девочек, отменив заключительную репетицию из-за искушения продлить и без того затянувшееся свидание, которое, к слову, немного вышло из-под её контроля. Целуя Наташу и самым очевидным способом предъявляя на неё права, Клинт пошёл ва-банк, рискуя потерять всё — вплоть до её своеобразной симпатии и благосклонности. Ему было страшно даже подумать, что Наташа неправильно его поймёт и совершенно справедливо влепит ему смачную пощёчину, однако сердце подсказывало, что открытое и действенное признание в любви — лучшее из всех возможных. И Наташа не стала сопротивляться, хотя такое продолжение вечера явно не входило в её сегодняшние планы. Потом она посмотрела на это с другой стороны: когда-нибудь ей бы всё равно пришлось выключить тягучую песню «Скорпионс» и оставить в прошлом страдания по ушедшим отношениям, которые когда-то сильно ей навредили. — Мне правда надо идти, — Наташа наклонилась, клюнула Клинта куда-то в район переносицы и, применив отвлекающий манёвр, снова выпуталась из захвата. — А ещё скоро вернётся Сэм, и вот тогда тебе точно не отвертеться от допроса с пристрастием. — И почему только меня волнует, что в таком случае он увидит тебя голой? — Клинт заложил руки за голову, бессовестно наблюдая за тем, как Наташа одевается. — Если скажешь что-нибудь в духе «Чего он там не видел», я… выброшу тебя из этого окна. — Тогда я лучше промолчу, — искренне рассмеялась Наташа, набрасывая на себя чёрную футболку. Подобные фривольности, которые она позволяла себе с Клинтом, были в новинку для её закрытой натуры с почти военной выдержкой. Странное чувство — как если бы они общались уже тысячу лет и знали друг друга как облупленных — раскрепостило её в максимально короткие сроки. Признаться честно, с недоверчивой, мнительной Наташей, которая не верит в счастливые сказки, такая история приключилась впервые. — Нат? Она обернулась к нему, встретившись с опасливой полуулыбкой и глазами, полными нежности. Вот он, момент, догадалась она. Сейчас что-то будет. Трепетная мысль принесла с собой роковое сомнение и восторг, который заставил поджилки нервно трястись. На мгновение Наташе показалось, что её окунули в ледяную воду и, не дав отойти, тут же окатили кипятком — настолько сильно было чувство, затопившее её под взглядом Клинта. — Прежде чем ты уйдёшь, я хотел сказать… — он запнулся, в замешательстве остановился, но продолжал растерянно смотреть на неё, ища встречной поддержки. — В общем, я… — Ты мне тоже, — разорвала паузу она. Смущающие расшаркивания даже влюблённой Наташе казались лишними, ведь оба понимали: слова тут ни к чему. Клинт подобрался к краю кровати, как солдат в окопе, и задрал подбородок, ожидая прощального поцелуя. Наташа приложила два пальца сначала к своим губам, а затем к его и подняла свои джинсы, одной штаниной сползшие с тумбочки. — Придёшь завтра на игру? — Если пригласишь, — опустившись на подушку, ответил Клинт. — Намечается что-то интересное? — По словам Гаморы, команда, которую тренирует её отец, баснословно сильна. Ожидаем грандиозного зрелища, — натягивая штаны, рассказывала Наташа. — Издеваешься? Наши что, будут играть против ребят Таноса? — Об этом вся школа с самого сентября трещит, ты чего? — Наташа раздвинула шторы и, используя в качестве зеркала своё размытое отражение в окне, принялась приводить в порядок причёску. Мальчишеская комната, что с неё взять. — Знаешь, я не особенно интересуюсь сплетнями и последними спортивными новостями, — Клинт про себя решил, что ему, по-хорошему, тоже стоит найти свою одежду. — «Чёрный легион» ещё в деле? — Это же его лучшие игроки. Естественно, в деле, — Наташа бросила расчёску в сумку. — Надеюсь, у Проксимы Миднайт хватит ума не совать свой уродливый нос на мою территорию, иначе я за себя не отвечаю. — И братья Читаури будут? — Угу, эти психи тоже. — Да уж, парням придётся несладко. — В особенности Квиллу, если папаша ненароком узнает, с каким дремучим идиотом связалась его дочурка, — хмыкнула Наташа, застегнув последнюю пуговицу на своём пальто. — Я буду на стадионе с утра, так что… приходи. — Обязательно. Поздним вечером, часам к девяти, на школьный сквер опустился белый туман, вязким слоем расползшийся по траве, и Наташе посчастливилось вернуться домой незамеченной. Конечно, на двенадцатиклассников, которые бегали туда-сюда, уже мало кто обращал внимание. Замечания или какие-нибудь более серьёзные санкции применялись только в случае грубого несоблюдения дисциплины, а такое в восемнадцать лет практиковали только законченные последователи инфантилизма. Больше внимания администрация уделяла новичкам-девятиклассникам: стращала их почём зря и самонадеянно полагала, что воспитывает в них послушность, а не хитроумие, которое в будущем позволит обходить установленные правила. Кстати о новичках… Интересно, что там у малыша Питера со Старком? Один ходит сам не свой, повесил нос, как даром обруганный щенок, а второй орёт на всех подряд, демонстрируя вершины раздражительности. Неужели всё настолько плохо? Наташа поднималась на второй этаж и, не отдавая себе отчёта в том, что нечаянно назвала Питера Паркера малышом, думала, что Ванда, вероятно, может быть в курсе некоторых достоверных подробностей. — Милые бранятся — только тешатся, — рассудительно ответила она, поднося к мизинцу кисточку с густой каплей тёмного лака. — Уверена, сегодня Старк извинится перед ним. — Если бы мне кто другой это сказал, я бы покрутила пальцем у виска, — Наташа достала из ящика фен. — Но зная твой чудесный дар прорицания, переспрошу: ты хоть представляешь, насколько необъятно эго Тони Старка? Оно не позволит ему извиниться. Старк скорее переждёт, пока всё само образуется, а потом будет вести себя так, будто ничего и не случилось. — Посмотрим, — загадочно улыбнулась Ванда и протянула Наташе бледную кисть ладонью вниз. — Как тебе? — Лежит замечательно. А в этих шмотках ты, наверное, собралась на вечеринку в стиле гранж? — В актовом неразбериха, все на нервах. Неудачно, конечно, выпали два мероприятия аккурат друг за другом. Я отпросилась быстро перекусить. — И пошла красить ногти, — Наташа сняла с вешалки своё полотенце. — Мне был необходим отдых! Знаешь, все эти крики плохо влияют на мою ауру, — Ванда закрыла флакончик с лаком и встряхнула руками, чтобы быстрее обсушить своё творение. Она и правда засиделась. — Ладно, поклонница Далай-ламы, мне нужно сполоснуться и на всех парах мчать к девочкам. Удачи. — Да, забыла спросить, — Ванда остановила её на пороге ванной. Опустив голову, Наташа незаметно ухмыльнулась. Догадалась-таки, проныра. — Ну и как он тебе? — Не понимаю, о чём ты говоришь, — заупрямилась Наташа. — Прекрати, — Ванда позволила своей улыбке приобрести оттенок родительского понимания. — Ты знаешь, что я знаю. Да и от тебя за милю несёт пацаном. Облокотившись на дверной косяк, Наташа повернулась к подруге и, еле сдерживая смех, сказала: — Не пробовала сотрудничать с поисково-спасательным отрядом? Из тебя бы вышла отменная ищейка. — Эй, ты не ответила, — Ванда спрыгнула со стула и сунула в карман длинной кофты телефон, оставленный на полке. — Всё было просто прекрасно, — голос Наташи зазвучал уже из ванной, глухим эхом отражаясь от стен с кафельным покрытием. Она закрыла дверь и включила воду, давая понять, что на этом разговор о её личной жизни закончен. Ванда вышла из комнаты с лёгкой душой. Она искренне радовалась за Наташу и Клинта, но за себя и Вижна она, если честно, радовалась не меньше. С её стороны было как-то неловко и даже подло выставлять напоказ свои гармоничные отношения во время того, как лучшая подруга болезненно переживала сложный период реабилитации после расставания с Беннером. Теперь же, когда Наташа обзавелась новым парнем, Ванда могла с уверенностью подтвердить: и у неё сошлось, сложилось, срослось. Как и условились, Вижн ждал её у фонтана, и в потёмках Ванда не без труда отыскала его худощавую фигуру. — Привет! — Здравствуй, Ванда. Что нового? Прогуливаясь по пустынному скверу и рассматривая оранжевые огни фонарей, тусклые и расплывчатые из-за рассеивающегося тумана, Ванда держала Вижна за руку и рассказывала ему о тяжёлом бремени школьного активиста, попутно вспоминая забавную историю их знакомства, которая пришла ей на ум. Кто-то из знакомых Старка закатил вечеринку в честь победы на турнире по баскетболу и велел ему позвать всех, кого тот считал своими друзьями. А учитывая невероятную популярность Тони Старка в среде нью-йоркских школ, шикарный загородный дом с бассейном той ночью буквально трещал по швам от наводнивших его подростков. Алкоголь лился рекой, громыхала музыка, антикварные картины на стенах шли рябью от неоновых лучей — по сравнению с этим гулянки в «Ист-Оринж Скул» больше походили на унылые посиделки в доме престарелых. Больше всего Ванду пугали шумные компании задиристых спортсменов, слоняющиеся по комнатам и завлекающие недалёких девушек. Ванда знала этот алгоритм как свои пять пальцев: предложить выпивку, несколько раз искромётно пошутить, накинуть на её плечи свой новомодный бомбер, взять на слабо насчёт выпивки покрепче, а потом разложить в одной из спален на втором этаже или, и того хуже, в тёмном чулане. «Сначала бьёшь в кадык, а потом уже между ног», — Ванда тянула газировку через соломинку и лихорадочно вспоминала основы самообороны, которым учила её Наташа. — Добрый вечер. Приятный голос, оторвавший Ванду от бесконечных молитв, прозвучал неожиданно, но она сумела совладать со страхом и в последний момент вежливо кивнула вместо того, чтобы устроить носу незнакомца встречу со своей ладонью, рефлекторно сжавшейся в кулак. — Привет. Сначала в кадык, потом между ног, сначала в кадык, потом между ног, в кадык, между ног… — Ты никого не потеряла? Выглядишь встревоженной, — Ванда поначалу не поверила обеспокоенному тону этого парня, хотя внешне он не вызвал у неё отторжения. Бомбера у него не было — как и хмельного блеска в глазах или дымящейся самокрутки, зажатой между зубами. А его тёмно-красный пиджак выглядел вполне элегантно. — Нет, я просто… жду, пока это всё кончится, — призналась Ванда. — И, эм, у тебя на лбу… — Ах, это, — парень тронул блестящий жёлтый камешек, приклеенный над светлыми бровями. — Там кто-то шутки ради лепит такие всем, кто пройдёт мимо. Вот и я попал под раздачу. — Ясно. — Льщу себя надеждой, что это не суперклей. Осторожность Ванды постепенно сдавала позиции, давая волю настоящим эмоциям. Незнакомый парень в пиджаке с нелепым декоративным камнем во лбу с каждой минутой нравился ей всё больше. — Выпьешь со мной колы? Мы с Юкио окопались вон в том углу. Скоро подойдет её девушка. — Не хочешь быть третьим лишним? — с пониманием отозвалась Ванда и проследовала за ним по узкой лестнице, лавируя между обнимающимися парочками. — В первую очередь я хотел предупредить паническую атаку, которая едва с тобой не случилась. А потом уже подумал, что мне, наверное, тоже не помешает приятная компания. Я Вижн, кстати. Практически всю ночь, пока остальные методично напивались или баловались в бассейне, они обсуждали талант перевоплощения Джессики Лэнг в «Американской истории ужасов», уничтожая запасы чипсов со вкусом паприки. Рано утром, когда весь особняк погрузился в пьяную дрёму, Ванда уснула в кресле, бережно укрытая клетчатым пледом. В актовом зале они с Вижном разделились: он отправился помогать Брюсу, который крепил нарезанные Квиллом гирлянды, а Ванда присоединилась к Гаморе, которая, рассевшись на полу, докрашивала правый край широкого плаката в поддержку завтрашней игре. Напротив примостился молчаливый Питер Паркер, перепачканный в красной гуаши. — Вот чёрт! — озлобленно воскликнула Гамора, пытаясь подправить расплывающийся контур. — Эй, остынь, милая, — Ванда опустила руку на её предплечье. — Что такое? — Просто очередной поганый день. Боги, ты бы слышала, как я орала на Квилла, — Гамора бросила кисточку в банку с помутневшей водой и впервые за час позволила себе разогнуться и выпрямиться, встав во весь рост. — Мы договорились встретиться, чтобы вместе пойти сюда. Долго ждать я его не стала: не в первый раз забывает, как быстро время летит — и пошла прямо к нему в общагу. Ну и что ты думаешь? Эти два болвана, он и Скотт, курили травку прямо в комнате! Открыли окно и с круглыми глазами мне объясняли, что пожарная сигнализация не сработает. Ты понимаешь, я… иногда у меня просто кончается терпение, — выплюнула она, смаргивая навернувшиеся от обиды слёзы. — Господи, завтра ещё и отец заявится. И ведь обязательно притащит Небулу, хотя я ему сто раз говорила, что это ни мне, ни ей удовольствия не доставляет… Краем глаза Ванда, сочувственно выслушивающая жалобы Гаморы, заметила Тони Старка. Он стоял чуть поодаль и на повышенных тонах разговаривал с Роуди, чем-то сильно возмущаясь. Роуди огорчённо покачал головой, развёл руками и ушёл, оставив Тони топтаться в опасной близости к Питеру, который как раз доделывал букву «Д» из слова «ВПЕРЁД». — И Квилл ведь даже не собирался нести свой костюм в химчистку, как будто на зло. А я ему говорю: «Мисс Денверс сначала тебя освежует, а потом заставит носить его три недели подряд не снимая!» — надрывалась Гамора, не зная, смеяться ей или плакать. — Понятия не имею, почему я до сих пор его терплю. Тони Старк нечаянно столкнулся с Вандой глазами. Подмигнул, выразительно посмотрел на спину Питера и поднял взгляд на сокрушающуюся Гамору. Ванда еле заметно кивнула Тони в ответ, вновь переключаясь на подругу. В который раз она убедилась, что её предсказания всегда сбываются. Наверное, Ванде уже стоит начать зарабатывать на этом, конкуренцией вытесняя на рынке труда менее талантливых ведьм и колдунов. — Без меня он… он ведь ребёнок… — Гамора обессиленно опустила голову. — Гамора, — дружелюбно позвала её Ванда, понимая, что подруга, видно, весь вечер искала того, кому могла бы выговориться. — Младенец. — Да, точно. Но давай… — Не может ни пуговицы нормально без моей помощи застегнуть… — Гамора, — вкрадчиво произнесла Ванда, ощутимо сжимая её за запястье, чтобы мягко прервать невесёлый монолог, постепенно перерастающий в горячечный бред. — Тебе срочно нужен отдых. Так недалеко и нервный срыв заработать. — Гамора поджала губы, но спорить не стала. — Давай, дорогая, спустимся вниз, я заварю тебе травяного чая, и ты расскажешь мне всё по порядку. Идёт? — Хорошо. Спасибо. Когда они проложили себе путь через ряды кресел, Ванда обернулась и в схожей манере подмигнула Тони, красноречиво давая знать, что за ним должок. Он вдогонку послал ей благодарный жест: потолкуют об этом на досуге как-нибудь потом. Тони пришлось подойти ближе к Питеру и, собравшись с мыслями, прокашляться так, чтобы его услышали. — Привет. Как оно? — Привет, Тони, — Питер коротко глянул на него, вынимая наушники, и тут же почувствовал волну страха, поднимающуюся внутри. — Я в порядке. Питер правда пытался выглядеть спокойно, собранно и уверенно, но бегающий по склеенным бумажным листам взгляд выдавал с головой его невообразимое желание броситься к Тони на шею. Поцеловать в висок, крепче сжать в объятиях и жалобно попросить его о том, чтобы всё снова было, как прежде. Чтобы вернулись беседы о научных трудах Хокинга, картинах Гойи или вещах немного более приземлённых, долгие прогулки в парке неподалёку от школы и взаимные влюблённые улыбки, предназначенные строго друг для друга. Чтобы Питер снова мог смеяться над его шутками, заливаться краской от двусмысленностей и просто отдавать драгоценной привязанности часть себя. Ведь Питер до ужаса соскучился. Самостоятельно разбираясь в сути конфликта, Тони Старк давно выяснил, что поступил, как обиженный ребёнок, и в результате оказался круглым идиотом. Он также обнаружил, что после ссоры с Питером не может преодолеть разделяющий их барьер и всю неделю испытывает дисфорию. Проще говоря, Тони стал колючим, чересчур придирчивым и потерял всякую трудоспособность прямо в тот момент, когда на его плечи легла ответственность за подготовку двух важных культурных мероприятий. И если бы не Роуди, храни бог таких заместителей, то организация сотрудничества секторов Совета и координация их слаженной работы не ограничилась бы недопониманием со Стивом Роджерсом, которое снова перешло в фазу активного противостояния. Даже Роудс не смог предотвратить то, что назревало с самого начала перемирия Тони и Стива: они снова сцепились по поводу сущей ерунды. Ну, чёрт с ним, с Роджерсом. Сейчас перед Тони Старком стояла (а вернее, сидела, подобрав под себя ноги) куда более важная проблема с пронзительно карими глазами, которые просили только об одном — завязать со своей неподъёмной гордостью и наконец выбраться из состояния, когда не можешь добровольно попросить прощения. — Леди Гага? — нарушая молчание, Тони обратил внимание на брошенные наушники, которые продолжали невнятно шуметь. — Бейонсе, — поправил Питер, впервые уловив в его тоне замешательство. — Влияние Стрэнджа налицо. — Мне всегда казалось, у него более… утончённый вкус в музыке. — Ты его плохо знаешь. Тот ещё меломан. Даже не пытайся выиграть его в «Угадай мелодию» — мартышкин труд. Тони заметил, что разговор не клеится, а из-за тупиковых фраз и шуток, которые не имеют никакого отношения к тому, что он бы хотел донести до Питера, напряжение между ними только возрастает. Выматерившись про себя, Тони тяжело вздохнул и присел на крайнее кресло, поравнявшись с Питером лицами и сцепив руки в замок. — Знаю, я сволочь, — легко сознался он, с интересом наблюдая за живыми эмоциями Питера. — И ты, наверное, хочешь порядочно съездить мне по зубам. Что ж, понимаю. Так вот, тебе предоставляется уникальная возможность безвозмездно и заслуженно ударить меня прямо тут, а потом извинить меня за отвратительное поведение и пойти на Хэллоуин в качестве моего бойфренда. — Но я… — из Питера вырвался непроизвольный смешок. У него камень с души свалился. — Я не хочу тебя бить, Тони. — Тогда чего ты хочешь, карапуз? Через полминуты они, незаметно выскользнув из актового зала и держась за руки, исступлённо целовались в пустом коридоре, и Питер, привалившийся спиной к двери класса математики, едва успевал хватать ртом воздух и думал о том, что это, вероятно, лучшая суббота в его жизни.