***
Принц Хата дёрнулся и оторвал от стола своё сонное лицо с прилипшим к нему листком бумаги. Убрав этот смятый клочок и протерев глаза, юноша понял, что уснул прямо за рабочим столом в библиотеке, в которую через широкие арочные окна давно проникал солнечный свет. Принц, кое-как расправив затёкшие от неудобной позы члены, поплёлся задёргивать шторы, недоумевая, почему Нэс не разбудил его. Неужели вчера они снова повздорили, и старик, обычно пекущийся о его здоровье, вдруг решил ему насолить? Думая так, Хата вдруг замер. Вчера Нэс спрашивал его, может ли принцесса Соё забрать Хасегаву на весь день, иными словами, можно ли оставить питомник без смотрителя. Хата тогда дал добро, он не видел причин не выполнять такую простую просьбу принцессы. Да и рыбок не требовалось кормить каждый день, им даже полезно было порой голодать. Но принца всё-таки крайне тревожил Нэс и те сплетни, что старик распускал по поместью. А если он что-то задумал? А если специально не разбудил Хату, способного самостоятельно приглядеть за питомником в отсутствие Хасегавы, для того, чтобы устроить какую-нибудь пакость? И оставив в покое шторы, принц устремился в такой родной его сердцу питомник. Оказавшись на месте, Хата с беспокойством и предельным вниманием вглядывался в каждый аквариум, стараясь заметить какую-то перемену к худшему. Но все его любимицы вели себя совершенно естественно, и принц, чувствуя некоторое облегчение, направился дальше, к жемчужине своей коллекции, к русалке. Своего самого ценного питомца Хата видел затихшим и почти дремлющим только однажды, в тот день, когда мальчик-русалка впервые здесь появился. Во все прочие посещения, когда бы Хата сюда ни заявлялся: утром, днём, вечером или даже ночью, хищник всегда бодрствовал и очень внимательно за ним следил. Так что принц уже начал думать, что русалки спят, как и рыбы, находясь в состоянии сниженной активности, когда им надо отдохнуть. Но он и представить себе не мог, что спят они точно так же, как люди, с закрытыми глазами и практически не реагируют в это время на какие-либо раздражители. Хата ведь вплотную приблизился к аквариуму, а русалка продолжала спать. «Впрочем, — подумал принц, боясь спугнуть такой редкий момент, — русалки, вероятно, могут заметить, что кто-то к ним приближается, если это происходит в толще воды. Как жаль, что нельзя это проверить». Но в следующее мгновение нечто ещё более интересное полностью завладело вниманием Хаты. Он вдруг увидел, что волосы русалки совершенно точно были заплетены в косу и завязаны лентой. — Невероятно, — с придыханием произнёс Хата. — Так они способны даже на такое. На какой же стадии развития они всё-таки находятся? Может, они способны понимать? Общаться жестами? Слабые и неясные звуки где-то совсем рядом заставили Камуи открыть глаза, и он даже инстинктивно подался назад, когда увидел за стеклом физиономию Хаты. Камуи попробовал проигнорировать настойчивое внимание принца. В конце концов, терпел же он всё это прежде. Потерпит и сейчас, пока тот не устанет и не вернётся к своим записям. Однако принц не унимался. Он почему-то продолжал размахивать руками и что-то восторженно говорить. И говорил он так, будто обращался к нему, к Камуи. От этого хищнику стало не по себе, и в его голову впервые закрались смутные подозрения. «Что, если Соё его всё-таки предала, посчитав его просьбу слишком для себя затруднительной?» Если она так поступила, вполне естественно, что принц тут же примчался, чтобы теперь взглянуть на него по-новому. Однако внутренние часы подсказывали Камуи, что проспал он не час и не два. Прошло уже достаточно времени. Если бы Соё проболталась, Хата примчался бы к нему намного раньше. Тогда что же произошло? Что этому повёрнутому коллекционеру от него надо? Если бы только он мог расслышать какие-то его слова, находясь под водой. А Хата в это время подтащил к аквариуму русалки стремянку и стал споро по ней взбираться. — Послушай, понимаешь ли ты, что я тебе говорю? Если понимаешь, пожалуйста, всплыви на поверхность. Но мальчик-русалка никак не реагировал на призывы принца, и тогда тот в раздражении стал слегка похлопывать рукой по воде. «Вот привязался», — подумал Камуи, так и не сдвинувшись ни на дюйм. Возможно, назойливого принца просто стоило отпугнуть, и Камуи, хорошенько рассчитав силу, чтобы не разбить своё узилище вдребезги, хлёстко ударил хвостом о стекло. От этих действий вода в аквариуме заходила ходуном, выплёскиваясь на пол, а принц лишь удивлённо поднял свои брови. — Нет, это, в конце концов, возмутительно, — произнёс слегка задетый Хата. — Я пытаюсь обращаться с тобой как с разумным существом, но ты не выказываешь никаких признаков понимания. Может, я ошибся? Но как тогда объяснить твою причёску?.. Размышляя таким образом, Хата в расстройстве потёр затылок. Как бы Камуи ни силился разобрать слова принца, всё было напрасно. Ужасная у того дикция! Но этот жест! Камуи внезапно сообразил и непроизвольно запустил руку в волосы, которые, чёрт их дери, всё ещё были заплетены в косу! Как он мог забыть?! Чёртов Хасегава, появившийся так не вовремя и абсолютно сбивший его с толку! Чёртова Соё, которая вообще предложила это сделать! Да и он, в принципе, хорош! Совсем потерял бдительность. Камуи потянул за ленту, освобождая волосы, но его действия не укрылись от взиравшего за ним сверху Хаты. — О, ты только сейчас это заметил? — флегматично осведомился принц. — Может, тогда прекратишь притворяться и для начала всплывёшь на поверхность? Но Камуи не намеревался идти у коллекционера на поводу, хоть и не слышал его слов. Пусть принц тут хоть дебаты устроит, пусть наблюдает, сколько влезет, Камуи решил остаться на дне. Только Хата, казалось, не намерен был так просто сдаваться. Он слез со стремянки и исчез в комнате, где содержался молодняк. Там же, ко всему прочему, хранился кое-какой инвентарь. Поэтому вернулся Хата с длинной палкой, первоначальное предназначение которой Камуи не мог определить. Что ж, это уже становилось интересным. Неужели этот глупый принц хочет с помощью палки отодрать его ото дна, как какую-то морскую звезду?! Если бы в море ему довелось видеть силу и скорость Камуи, он бы не был столь самонадеянным. Легче было бы просто избавиться от этого назойливого пухляка, вцепившись ему в глотку. Но Камуи знал, что за этим наступят последствия; к тому же, подобным поступком он наверняка лишит себя всякой возможности вернуться в родную стихию. Поэтому хищник ждал, но из-за невозможности ответить Хате так, как он того заслуживает, испытывал просто жуткое раздражение. И оттого губы Камуи кривились в неприятном оскале. Принца же только подстегнули эмоции на лице хищника, которых ему раньше тоже не доводилось видеть. Он вновь забрался на стремянку, при этом держа в одной руке палку. — Может, ты перестанешь упрямиться? Я совсем не хочу доставлять тебе лишних неудобств, но ты не оставляешь мне выбора. Ответом на слова Хаты была тишина. Тогда принц опустил вниз свою палку, и Камуи наконец заметил, что на её конце находится что-то похожее на полупрозрачную леску в форме удавки. Как бы там ни было, этот предмет скорее предназначался для поимки некрупных млекопитающих, но, очевидно, с крайне острыми и даже смертельными клыками. Если надеть на зверя эту удавку и правильно затянуть, она поможет держать хищника на достаточном расстоянии от человека и в то же время с её помощью можно вытащить животное, куда тебе заблагорассудится. Камуи не знал всех этих тонкостей. Он понял только, что на него хотят надеть что-то вроде ошейника, и усмехнулся. Как будто он позволит. Однако принц, всю свою жизнь разводивший лишь рыбок и не связывавшийся с наземными хищниками, орудовал этой палкой очень умело. Тогда Камуи схватил один её конец рукой и не отпускал, тем самым мешая намерениям Хаты. Тот тоже не сдавался и, желая получить удавку обратно, тянул палку на себя. Если бы Камуи мог рассмеяться под водой, он бы сделал это. Всё-таки люди ужасно слабы. Хищник выпустил палку из рук, но он не ожидал того, что произойдёт в следующий момент. Принц Хата никогда не обладал грациозностью или умением находить баланс, поэтому, перестав ощущать сопротивление, но продолжая со всей силы тянуть палку на себя, он не просто слетел со стремянки, как на то рассчитывал Камуи, нет, он падал на спину, на холодный вымощенный плитками пол, широко раскинув руки и совершенно потеряв под собой всякую опору. Несчастный не смог даже перегруппироваться, сделать хоть что-нибудь. Поэтому, когда его тело, уже ставшее набирать грузность, шмякнулось об пол, он уже не встал. А под его головой стало растекаться кровавое пятно.***
Подъезжая к поместью, Соё размышляла над тем, что она скажет Камуи. Конечно, первый день — не показатель. Глупо было бы ожидать, что её поиски увенчаются успехом с первой попытки. И всё-таки ей было не по себе. Как будто она везла на себе груз невыполненного обещания. Хасегава, покуривая сигарету, тихо ехал на два шага позади неё и ничем не мешал её думам. Спешившись и подводя лошадей к конюшне, оба напрасно ожидали, что сейчас к ним навстречу выйдет конюх и примет скакунов. — Куда же запропал этот чёртов старик? — сквозь зубы выругался Хасегава и, выплюнув окурок, затушил его носком сапога. — Возможно, мы должны пойти внутрь и найти его? — предложила Соё, но мужчина отрицательно покачал головой. — Я справлюсь со всем, принцесса, а вы идите в дом. В конце концов, мы отсутствовали слишком долго, — с этими словами он взял под уздцы лошадь девушки, и Соё не стала ему возражать. — Спасибо, — поблагодарила она и отправилась к парадному входу. Всё-таки Хасегава был настоящей находкой. Немногословный, понимающий и умеющий держать язык за зубами. Принцесса даже немножко сожалела, что завтра взять его с собой на повторную вылазку вряд ли получится. У него есть свои дела в питомнике, и Хата вряд ли согласится отпустить своего помощника вновь. Войдя внутрь и не обнаружив на месте привратника, не говоря уже о вездесущем Нэсе, Соё испытала лёгкое недоумение, которое очень быстро сменилось надеждой, что её не особо-то поджидали. Это означало, что у неё достаточно времени для того, чтобы переодеться с дороги, а потом попросить слуг принести чего-нибудь перекусить прямо в комнату. Девушка так устала, что ей совершенно не хотелось больше никуда выходить. Впрочем, она себя пересилит, если того потребуют приличия. Поднявшись по лестнице настолько быстро, насколько позволяли её уставшие ноги, Соё заметила несвойственное для обычной жизни поместья оживление. Только что мимо неё пробежала служанка с какими-то тряпками, едва успевшая слегка поклониться принцессе. Где-то дальше по коридору слышался гул голосов, как будто несколько человек столпились вместе и о чём-то между собой тихо переговариваются. Несмотря на усталость, Соё двинулась в ту сторону. Может, она наконец поймёт, куда подевались все люди вокруг и что такого необычного произошло в её отсутствие. Как и ожидала принцесса, пройдя в направлении шума, она вскоре увидела человек десять-двенадцать слуг, шушукающихся между собой у двери, которая внезапно распахнулась, и из неё показался Нэс. Он тут же прикрикнул на них, заставляя разойтись по своим делам, а двум из них тихо дал какие-то поручения. Затем старик и сам устремился куда-то скорым шагом, но наткнулся на Соё, которую заметил только сейчас. — А, принцесса... — произнёс он устало, словно бы сожалея, что она свалилась на его голову так не вовремя. Как он ни пытался быть предельно почтительным со знатной гостьей, это давалось ему с величайшим трудом. И явное беспокойство на его лице никак не удавалось скрыть за маской любезности. — Что происходит? — спросила не на шутку встревоженная девушка. Старик с минуту что-то обдумывал, но потом всё же произнёс: — Полагаю, нам лучше поговорить в кабинете сира Баркаса... От подобного предложения Соё вся сжалась, будто ей сейчас предстояло говорить с главой дома Оукоку, которого она так уважала, но и побаивалась немного, а не со старым слугой, к чьим фокусам она уже успела привыкнуть. И пока девушка задавалась вопросом, вернулся ли сир Баркас домой, Нэс поймал за руку одного из служек, не успевшего ещё скрыться, и приказал: — Жди на крыльце. Как появится доктор, немедленно зови меня. Слышал, где я буду? Паренёк утвердительно кивнул. — Тогда иди. И смотри, не прогляди его!!! — Да, — ещё раз кивнул тот и побежал вниз. А Соё, ошеломлённая, шла следом за Нэсом, внутренне содрогаясь от собственных ужасных догадок. Правда, её фантазия не успела сильно разыграться, ведь кабинет сира Баркаса находился буквально в двух шагах от той комнаты, из которой ранее вышел Нэс. Старик, видимо, не хотел отлучаться от неё слишком далеко. И в следующую минуту Соё поняла, почему. — Мне очень неприятно вам такое сообщать, — начал Нэс, стоило им только оказаться вдалеке от любопытных ушей, которые, впрочем, всё равно знали больше, чем Соё, — но с принцем Хатой случилось несчастье. И неизвестно, выкарабкается ли он. Поэтому... — Что с ним произошло? — тихо, но достаточно твёрдо спросила принцесса, не давая слуге закончить. Тогда он с каким-то даже злорадством — так сразу и не определишь, чего в нём больше было: горечи или чувства собственной правоты — выплюнул: — Действительно! Что же могло с ним случиться? Питомник этот проклятый виноват! Что же ещё?! Сердце Соё пропустило удар, а Нэс продолжал: — Бог его знает, что там произошло, да только мой дурной принц лежал окровавленный возле аквариума с этой морской тварью, проклятием господним! Не нужно было ему, глупому, связываться с этим чудищем! Ну как я теперь в глаза сиру Баркасу посмотрю?! Не уберёг ведь его сумасбродного брата! Старика буквально трясло; он, казалось, даже не замечал, что костерит своего господина на чём свет стоит, но тем глубже казалось его горе. Соё же в это время буквально онемела, она не верила в случившееся; ей думалось, что с Хатой никак не могло произойти чего-то подобного. Наоборот, казалось, что он сейчас зайдёт в этот самый кабинет, хмуро косясь на Нэса, как всегда делал после их ссор. Старик же всё не унимался: — Нет, я это дело так не оставлю! Никто не смеет уйти безнаказанным, пролив благородную кровь моего господина! Я давно говорил, что этому чудищу, подрывающему все законы божьи, здесь не место!!! Зло надо изничтожить! Только освободив мир от этой твари, мы сможем вздохнуть свободно! И тут только Соё будто опомнилась. — Вы что же, хотите самосуд вершить? — вскинулась она. — Хата бы никогда не позволил, чтобы... — Смею напомнить, — перебил её Нэс, — что господин мой находится сейчас на грани жизни и смерти по вине той полурыбы! Он ни приказать, ни разрешить больше ничего не может! — Но он ведь может поправиться! Правда? Он обязательно встанет на ноги! И если так, он вас по головке за это самоуправство не погладит! — Самоуправство? — взвизгнул возмущённый Нэс. — Да ведь я о нём же, болезном, пекусь! Кто будет заботиться об этой твари, хоть она того и не заслуживает, если принц в самом деле пойдёт на поправку?! Уж точно не я! Или, может быть, вы?! Не смешите! Даже Хасегава не захочет жизнью рисковать! Надо же будет что-то делать с этим чудищем, когда придёт время чистить аквариум. И как, скажите на милость, его оттуда доставать? Лучше уж сразу убить, чтобы не подвергать опасности жизни других людей! — Вы не можете этого сделать! — воскликнула Соё. — Почему же нет? Могу! Уверен, сир Баркас меня поддержит! — Но это бесчеловечно! — А эта тварь и человеком-то не является! У Соё не находилось аргументов, она порой задавалась вопросом, кто был упрямей: господин или его слуга. Но если с Хатой они были на равных, то на Нэса всегда можно было надавить своим положением. — Повторяю, вы не сможете ничего сделать с русалкой, потому что Хата подарил её мне! Да, девушке приходилось идти на риск. И Нэс сперва даже опешил от такого заявления, но очень быстро нашёлся, что ответить: — Я бы и рад был поверить в такую небылицу, но я знаю своего господина лучше него самого. И я уверен в том, что он никогда бы не расстался с этим чудищем, тем более таким глупым способом. Соё поджала губы, но отступать было поздно. — Я заявляю, эта русалка теперь моя! Спросите у Хаты, когда он придёт в себя. А если вы попытаетесь что-либо с ним сделать без моего ведома, я напишу своему брату. Посмеете ли вы пойти против него? — Одумайтесь, принцесса. Вы что, готовы развязать конфликт между нашими землями из-за какого-то кровожадного чудовища?! — Я не хочу конфликтов, — как можно спокойнее ответила ему Соё. — Но я вас предупредила. — Тогда я вас тоже предупреждаю, принцесса. Сир Баркас наверняка захочет разделаться с тварью, покусившейся на жизнь его брата. И когда наш глава прибудет сюда, уже он будет оспаривать у вас это чудище. А до тех пор я и вам не позволю забрать его себе. Пусть сидит в своём аквариуме, так и быть. Но, что бы ни случилось с принцем Хатой, что бы он ни сказал, если вообще придёт в себя, а это чудище дождётся прибытия сира Баркаса. Соё промолчала, но её решительный взгляд сказал всё за неё. С этим она и покинула кабинет, на сердце у неё было тяжело. Как бы она хотела вместо всего этого поговорить о состоянии Хаты, предложить свою помощь... Но после стычки с Нэсом это казалось ей просто невозможным. Злость придала ей сил, и девушка довольно бодро дошла до своей комнаты. Но, оказавшись там, она беспомощно прислонилась к двери. Силы оставляли её. Соё присела на кушетку и закрыла лицо руками. Она слишком устала от всего этого. Хотелось хоть на минутку представить, что всё в порядке, что на неё не свалилось сразу столько напастей. Пока она сидела так, обессиленная, дверь в комнату скрипнула, и принцесса, подняв голову, увидела перед собой свою добрую служанку Катарину. «Только она здесь на моей стороне», — подумалось ей почему-то, и от этого невольные слёзы выступили у принцессы на глаза, но она быстро утёрла их тыльной стороной ладони. Старая женщина, заметив состояние своей госпожи, присела рядом с ней, и Соё доверчиво положила голову ей на колени. — Милая моя, ты только узнала? — спрашивала Катарина, гладя принцессу по волосам. Та не отвечала, желая свернуться клубочком и спрятаться сейчас ото всех. Поэтому служанка, как ни в чём не бывало, продолжала: — Не печалься раньше времени, лучше молись, чтобы всё обошлось. — Скажи, ты знаешь что-нибудь о том, как это произошло? — спросила девушка чуть слышно, но старушка была вынуждена её огорчить: — Не больше остальных. Лишь то, что принца Хату нашли с разбитой головой возле аквариума того самого существа. — Последние слова вырвались у старой женщины с каким-то суеверным трепетом. И Соё закусила губу. Она прекрасно понимала, что нападение на Хату, если таковое вообще имело место быть, Камуи ни к чему. Принцесса не стала бы и помогать ему, если б он причинил вред её другу. А Камуи не был глупцом! Но как ей было не сомневаться в нём, если нечто подобное уже случалось однажды? Камуи ведь напал на неё тогда, а она никого не предупредила... Она не предостерегла Хату... — Это я виновата, — тихо произнесла девушка, но добрая Катарина её услышала и тут же стала всё отрицать. — О нет, дорогая, ты на себя наговариваешь. В том, что ты поддерживала принца Хату и его затеи с русалкой, никто тебя не винит. Принц сам связался с теми силами, которые ему неподвластны. За это и поплатился. Соё подняла голову и отрицательно замотала головой. — Нет-нет, всё не так, — но объяснить причину своих терзаний она не могла, поэтому просто сказала: — Здесь, должно быть, какое-то недоразумение. С Хатой ведь мог произойти несчастный случай. — На несчастье он обрёк нас и весь дом, когда впустил под свой кров русалку, — гнула своё Катарина. Соё с досадой посмотрела в старческое лицо женщины, повторяющей ей свои небылицы, и ей горько стало. Девушка увидела в ней такое же неприятие нового, как и в Нэсе. Только старик-управляющий поступал так, боясь за своё тёплое и насиженное местечко, да и попросту опасаясь осложнений, а Катарина не хотела взглянуть на новое, потому что слишком привыкла судить обо всём по меркам преданий старины. Но неоспоримо, что для обоих Камуи был чудовищем, и вряд ли принцессе стоило стучать в эти закрытые двери. Она поспешно встала, и Катарина, удивлённая этим порывом, хотела подняться за ней. Однако девушка жестом попросила её сидеть. В волнении пройдясь от кушетки до ажурного столика с вазой и обогнув тем самым всю комнату по периметру, Соё всё-таки поняла, у кого она должна была доискиваться ответа с самого начала. И не медля больше, вышла вон. Направляясь в питомник, Соё не задумывалась о том, что за ней может проследить Нэс, или о том, что внутри она может встретить Хасегаву. Ей в какой-то мере даже повезло, что к «зверинцу» Хаты после случившегося не были приставлены люди, и она смогла войти. Затворив за собой дверь, девушка миновала длинный проход между аквариумами и очутилась в заветной комнате, где теперь наблюдались заметные изменения. С одного из окон была сорвана тяжёлая портьера, и лучи закатного солнца впервые за долгое время осветили сей мрачный уголок. Зато аквариум с русалкой сейчас был накрыт той самой тканью. Вероятно, по той причине, что слуги, которых пришлось созвать, чтобы поднять и перенести принца, слишком боялись питомца своего господина. И кто-то додумался попросту скрыть русалку от людских глаз от греха подальше. Рядом на полу лежали неубранные осколки разбитого светильника, виднелась грязь, оставленная чужой обувью, а ещё — небольших размеров кровавое пятно. У Соё всё похолодело внутри, и она отвела взгляд, но потом вновь посмотрела на занавешенный аквариум. Возле него услужливо стояли две стремянки, которыми уже воспользовались до неё. Но Соё отставила их в сторону и потянула портьеру на себя. Избавившись от неё, она поняла, что аквариум для пущей предосторожности был накрыт решёткой (в дневное время!). Но это было не важно: по ту сторону стекла она увидела Камуи. Он пару раз моргнул, привыкая к свету, а затем быстро посмотрел по сторонам, стараясь понять, с кем пришла Соё. Определив, что она одна, юноша всплыл для того, чтобы глотнуть воздух, и Соё, наблюдавшая за всем этим словно со стороны, задней мыслью подумала, что ему не хватало кислорода ни в воде, ни под куполом из тяжёлой ткани, которую она сняла. А теперь ему легче? — Чёрт, эта застоявшаяся вода день ото дня лучше не становится, — выдохнул парень, словно оправдываясь за то, что так жадно глотал воздух секундами раньше. После этого он, мало заботясь о последствиях, принялся сдвигать решётку, и Соё на автомате полезла наверх, чтобы помочь ему. В голове у неё роились вопросы, которые не получалось задать, пока она была занята делом. Но стоило ей оказаться с парнем с глазу на глаз, когда решётка была убрана, она, сжимая руками бортик аквариума, сходу спросила: — Что здесь случилось, Камуи? Ты же… не виноват? Вопрос был спонтанным, но вполне ожидаемым. Камуи понимал, что случившееся с Хатой не могло быть оставлено без внимания, хотя он видел на Соё дорожное платье и хотел спросить её совсем о другом. Но не теперь. Камуи вынужден был держать ответ. Он не мог лишиться своего единственного союзника прямо сейчас, поэтому сказал: — Я не считаю себя виноватым, — и это, действительно, было правдой. Пожалуй, он был даже слишком терпелив с этим докучливым принцем. Но понимая, что выйти сухим из воды ему всё равно не удастся, Камуи продолжил: — Но я не могу отрицать и того, что этот твой принц упал с той конструкции, на которой ты сейчас стоишь, и сильно расшибся. Увы, принцесса не чувствовала успокоения от этих слов. — Как странно, — прошептала она. — Хата всегда был таким аккуратным. Столько раз он забирался сюда, но всегда оставался цел. — О, в этот раз он забирался сюда с вон той необычно устроенной палкой, — и Камуи указал куда-то девушке за спину. Она быстро обернулась в том направлении, совсем позабыв, что напротив неё находится хищник. Поворачиваться к нему спиной было, как минимум, опрометчиво с её стороны, но сейчас Соё была сама не своя, а ещё – крайне неосторожна. Стремянка из-за её движения покачнулась, и в следующее мгновенье Соё ощутила, как чуть выше локтя её придерживает когтистая рука Камуи. Испугавшись падения, девушка вернулась в исходную позицию, стараясь больше не расшатывать стремянку и подождать, пока та стабилизируется. Всё это время Камуи продолжал держать принцессу, отчего рукав её платья стремительно намокал. И Соё почему-то страшно было: на лице юноши не было его привычной улыбки. Он смотрел на неё слишком сосредоточенно, с каким-то ожиданием, словно бы испытывал её. Соё не стала ничего говорить, когда попробовала — на этот раз тихонечко — вновь оглянуться назад. Присмотревшись, она разглядела то, о чём говорил Камуи. При падении палка откатилась практически к стене. Под красиво декорированными аквариумами на высоких ножках её было трудно разглядеть, если только не опускаться на колени и не заглядывать вниз. Или же не знать наперёд, что она там есть. Соё не догадывалась, что у Хаты имеются такие вещи. Она чувствовала: что-то недоброе крылось за всем этим. — Зачем Хате понадобилась эта вещь? — вслух спросила она. — А сама как думаешь? — отозвался её собеседник. Соё молчала, но Камуи, всё ещё державший её, чувствовал, как девушку начала бить мелкая дрожь. Вероятно, ей не следовало задавать этот вопрос прямо сейчас, когда он так крепко держал её, и она находилась в его власти, но принцесса всё-таки не устояла: — Он тебе что-то сделал? Поэтому?.. Поэтому он упал?.. И в этот момент Камуи вдруг отпустил её и подался немного назад. — Тебе могли бы сказать, что на нём нет ни следов моих зубов, ни следов когтей, — произнёс он. — Но страх преследует тебя по пятам. Верно, Соё? И ты уже додумала всю картину сама. — Разве не могу я думать об этом, когда знаю, что свалиться отсюда можно и по другой причине?! — обиженно воскликнула девушка. — Можешь, конечно, — улыбнулся Камуи. — Вот только я не нападал на твоего принца, если ты об этом. Но ты же не веришь? Что ж, вероятно, никакой дружбы между нами в таком случае не выйдет. Глупо было пытаться. Принцесса не находила слов. Одно за одним. Сегодня всё валилось на неё одно за одним! Соё не думала, что Камуи будет столь категоричен. Юноша отказывался от её дружбы, хотя должен был понимать, что его положение было незавидным. Он разве не догадывался, что после случившегося с Хатой его собственная жизнь была под угрозой? — Ты несправедлив ко мне, — только и смогла вымолвить принцесса. — Это мои слова, Соё. Может, закончим уже этот разговор? — И что? Тебе стало плевать на всё? — вдруг вспылила девушка. — Плевать на то, как я съездила?! На то, нашла колдуна или нет?! На то, сможешь ли когда-нибудь обрести свободу?! Она била по больному и знала это. Камуи тоже знал. — Если ты не можешь доверять мне, как я могу доверять тебе? — поинтересовался у неё юноша. — Я бы не стал просить об услуге первого встречного. Только, как видно, я поспешил. Поэтому теперь освобождаю тебя от этого обещания. Рассчитываю лишь на то, что в память о первых днях нашей дружбы ты всё-таки не станешь обо мне болтать. И после этих слов он нырнул на дно. Соё сжала кулаки. Сейчас она ужасно злилась на него. Выходит, он не желает её больше слушать? Хорошо! Она спустилась со стремянки и кинулась к выходу, но на пороге — в который уже раз! — столкнулась с Хасегавой. Девушка застыла перед ним, не в силах ни двинуться дальше, ни оставить питомник. — Аквариум с русалкой… Не накрывайте его… — попросила она, внезапно ощутив острое беспокойство. — И то единственное окно. Пожалуйста, оставьте, как есть. Хасегава смотрел на неё удивлённо, ещё не до конца понимая, о чём его просят. Видно было, что ему лишь недавно стало известно о принце. Но Соё, порядком вымотанная, была сейчас не лучшим собеседником. Она бросила долгий взгляд за приоткрытую дверь питомника, а затем усилием воли заставила себя уйти. Все последующие события пронеслись перед Соё словно в тумане. Она наконец переоделась с дороги и сразу после этого поспешила к комнате пострадавшего, надеясь услышать заключение врача, который за это время наверняка успел прибыть в поместье. В худшем случае ей бы пришлось спрашивать о состоянии Хаты у Нэса, но это волновало её в последнюю очередь. А прогноз был неутешительным. Хата сильно ударился головой и находился без сознания с тех пор, как его нашли. Врач предполагал худшее и предпочёл остаться в поместье на ночь, если пациенту вдруг срочно понадобится его помощь. К Хате приставили двух сиделок, но Соё не могла сидеть сложа руки. Она тоже хотела помочь и пожелала быть третьей, ей разрешили. Но, к стыду своему, уже после одиннадцати принцесса валилась с ног: почти весь день в седле и на свежем воздухе вымотал её, а известия в доме, перепалка с Нэсом и ссора с Камуи добили окончательно. Поэтому кто-то из слуг отнёс девушку в её комнату, после чего о ней позаботилась Катарина. Новое утро было ничуть не лучше. Хата не приходил в себя, и Соё сидела возле его постели с двумя другими женщинами, посчитав за свой долг проводить с принцем хоть некоторое время. Одновременно с тем она не прекращала лихорадочно думать о той ужасной ситуации, в которую невольно угодили дорогие её сердцу люди (и не только). Слова Камуи поселили в ней сомнения. Он утверждал, что не нападал на Хату. Так почему она колебалась? Почему не могла поверить ему? Эти страхи грызли её изнутри, но не могли заглушить в ней одну простую мысль: она не хотела, чтобы с Камуи случилось что-то плохое. Поэтому ей было необходимо продолжать поиски колдуна. Сейчас от этого зависела не столько свобода Камуи, сколько его жизнь. Но как ей уехать отсюда, когда Хата в таком положении? Нэс, оставшись за главного, мог предпринять что-то против Камуи. Как она могла разгуливать по лесам и пещерам в поисках неизвестно чего, когда без неё здесь могли произойти просто ужасные вещи? И потом, что ей говорил Камуи? Нужно верить, чтобы найти? Может, она всё-таки была рационалисткой? Ведь ни во что Соё не верила, пока не видела доказательств перед глазами! Сомнения одолевали с новой силой. Ей следовало успокоиться. Хотелось поговорить с Камуи, но его отповедь днём ранее останавливала девушку. Иногда принцесса забывалась в своём бесконечном бдении у постели Хаты. И тогда она грезила о том, как здорово было бы отыскать того колдуна и попросить у него, чтобы Хата поправился. А ещё Соё бы привела его к Камуи, и тогда он бы с ней обязательно помирился. Но это были лишь мечты, реальность была более суровой. Когда Соё всё-таки отошла от постели больного и вернулась в свою комнату, ей предстояло обдумать, что написать брату. Узнав, что девушка осталась здесь одна среди слуг, ШигеШиге, несомненно, захочет забрать её домой, а этого нельзя было допускать. К тому же, следовало продумать контрмеры против Нэса, который уже отправил срочное послание сиру Баркасу в столицу. Но Соё не хотелось впутывать во всё это брата, и она предпочла пока не облекать свою вынужденную ложь о подарке в слова на бумаге. Девушка всё ещё надеялась, что Хата очнётся, и всего этого не потребуется. Соё написала брату лишь о том, что хочет позаботиться о принце Хате до прибытия сюда сира Баркаса. Но надеждам её пока не суждено было сбыться, потому что на второй день, да и на третий тоже состояние Хаты не менялось. И Соё лишь нервно вздрагивала, когда, прогуливаясь по галерее или случайно задержавшись на крутой лестнице, слышала перешёптывания слуг о том, что никто в поместье не в безопасности, пока под крышей этого дома находится русалка. Соё боялась. Что произойдёт, если кипение достигнет высшей точки? Сама она ничего не могла с этим поделать. Или всё же могла? Соё знала: чтобы доставить Камуи к морю, ей потребуется повозка, карета, ландо, что угодно на колёсах. И Нэс просто не мог отказать ей в праве воспользоваться каретой. Но вывезти Камуи требовалось в тайне ото всех, а Соё просто не представляла, как ей спустить его со второго этажа на первый. Тут нужны были крепкие мужские руки, а все в поместье боялись на него даже взглянуть, не то что поднять. В прошлый раз моряки принесли его в сети, но та просвечивала, и они всё равно пугались. И тут девушку точно громом поразило озарение. А что если Камуи не будут видеть в процессе переноски? Что, если люди даже не знать не будут, что несут русалку? Можно было бы закатать его, скажем, в ковёр. Но как объяснить всё Нэсу? Почти ничто не укрывалось от его глаз в этом доме, тем более когда речь заходила об имуществе семейства Оукоку. А своих ковров при себе Соё не имела. Но и в этой ситуации смекалка не оставила её. Когда Соё гостила у Хаты в прошлом году, они с ним ездили в город, чтобы помочь приюту. Соё пожертвовала некоторые из своих платьев, а Хата, не особо задумываясь, выбрал несколько вещей из поместья. И очень долго после этого спорил с Нэсом, утверждавшим, что глупый принц понапрасну разбазаривает ценнейшее наследие своей семьи. Так или иначе, можно было попробовать задумку с ковром, сказавши всем, что она хочет посетить приют, а потом просто приказать слугам отнести указанные ею вещи в карету. И сразу же перед Соё вставала новая трудность: ковёр следовало закатать так, чтобы ничего из него не торчало. Но об упаковке она будет думать позже. Главное, Соё не могла приказать, чтобы ковёр забрали из питомника. Слишком подозрительно. Выходит, ей нужно было сперва доставить Камуи в свою комнату так, чтобы в доме никто этого не заметил, а перед этим ещё — достать из аквариума. Соё усиленно потёрла лоб рукой. Если Камуи на всё это согласится, он точно такой же сумасшедший, как и она. Но девушка уже загорелась идеей, поэтому лишь на третий день после их с Камуи размолвки она смогла зайти в питомник с отчаянно бьющимся сердцем и верой в то, что всё получится. Камуи, должно быть, не спал две ночи. Он понять не мог, когда разговор с Соё пошёл не в том русле и она стала его подозревать. Хищник тогда рассудил, что слепо верящая ему девчонка гораздо полезней сомневающейся, и, действуя словно бы по наитию, он поставил ей ультиматум. Камуи рассчитывал, что Соё, убеждённая его невозмутимостью, быстро примет его сторону; возможно, подуется немного, но после этого явится к нему и расскажет наконец о своей поездке, которая так его волновала. Но шли дни, а в питомник приходил лишь Хасегава, чтобы покормить обитателей этих стеклянных узилищ. Вот почему, когда в проходе внезапно показалась Соё, Камуи, почти не думая о том, что творит, приткнулся к стеклу почти вплотную и не отрывал от девушки взгляда. Так ли он должен был вести себя, когда сам отказался от её дружбы? Соё не обратила внимания, она была слишком воодушевлена. Поэтому почти сразу по прибытию девушка схватила стремянку и полезла наверх. Пока она поднималась, Камуи следовал за ней под водой. Плавно, не спеша. Оба достигли привычного места их бесед практически одновременно. И когда они оказались лицом к лицу, девушка, ещё минуту назад лучившаяся таким торжеством, несколько смешалась. Все слова вылетели у неё из головы, ведь по пути сюда она совсем не подумала о том, как бы ей извиниться. В затянувшемся молчании не только принцесса отчаянно думала о том, как начать разговор. Камуи тоже над этим бился. Он боялся сказать что-нибудь не то. Было бы слишком досадно так сглупить, когда Соё наконец явилась к нему. Первой не выдержала принцесса. Скопившееся напряжение дало о себе знать. Поэтому наружу полились вовсе не слова, а слёзы. Крупными горошинами они срывались с её щёк и падали в воду. И при их виде Камуи испытал острый приступ вновь скрыться из виду. Язык словно прилип к нёбу. Парень не знал, как ему быть с этой девчонкой; русалки, которых он знал, так себя не вели. И вряд ли бы тут подошёл дружеский тычок в бок. Тем более что Абуто жаловался даже на такое выражение капитаном одобрения. А Соё продолжала плакать, поспешно утирая слёзы ладонью, и не знала, что делать: то ли позорно сбежать, устыдившись своих невольных эмоций, то ли постараться взять себя в руки и приступить к главному. Второй вариант импонировал ей больше, вот только успокоиться никак не получалось. — Может, уже скажешь, что случилось? — не выдержал Камуи и почему-то почувствовал, что к нему вновь возвращается самообладание. — Дурак, — сама от себя не ожидая, выдала Соё, тоже начавшая всхлипывать реже. Камуи как-то разом расхотелось щадить её чувства и подбирать слова. — Ты не должен был так поступать, — меж тем продолжала девушка. — Если я в чём-то сомневалась, это вовсе не означало, что я от тебя отвернулась. Ведь люди для того и разговаривают, чтобы прийти к пониманию. Камуи ничего ей на это не ответил, он думал иначе. Конечно, Соё бы от него не отвернулась, потому что рассчитывала получить определённый ответ. Но назови он ей всё своими именами, она бы первая поступила вопреки своим словам. И кто здесь после этого обманщик? Соё почти успокоилась, а Камуи как будто что-то обдумывал, после чего сказал: — Я правильно понимаю? Ты решила продолжить с того, на чём остановилась? Но знаешь ведь, что разговор невозможен, если уж ты мне не доверяешь. Или же с тех пор что-то изменилось в твоём мышлении? Соё, немного раздосадованная такой постановкой вопроса, всё-таки кивнула. — Я тебе верю, но взамен и ты должен мне полностью довериться. Девушка вновь оживилась и смотрела теперь на юношу в волнительном ожидании. Это сразу его насторожило. — Что ты задумала? — спросил он. — Я вытащу тебя отсюда своими силами. — Что? — невольно воскликнул парень, подплывая ближе. — Как?.. Но тут же осёкся. — Погоди, а что там с твоей поездкой? Что с колдуном? — Забудь о нём, — отмахнулась Соё. — Я не нашла его в первый раз, а дальнейшие поиски пока невозможны. Сейчас я не могу уехать из поместья. И, возможно, времени у нас не так много. Стоит промедлить чуть-чуть, станет уже поздно. И девушка рассказала Камуи об обстановке в поместье, о том, что Хата не приходит в себя, и о том, что над Камуи, по всей видимости, готовится расправа. Слова Соё не напугали его. Каждый день с тех пор, как он очутился здесь, Камуи ждал, что люди затеют что-то подобное. Он готов был к сопротивлению, но, к сожалению, юноша так же знал, что победа будет не на его стороне. Вопрос состоял только в том, сколь многих противников он заберёт с собой на тот свет. А потому Камуи считал, что лучше бы Соё продолжать её поиски. Ведь вступи в игру колдун, кем бы он ни был, успех предприятия был бы обеспечен. А то, что предлагала Соё, не укладывалось в голове. Как такое вообще сможет провернуть эта тщедушная на вид девчонка? — Говорю же, — упорно повторяла Соё. — Если ты сможешь обойтись какое-то время без воды, то всё получится. — Без воды я, положим, обойдусь, — хмыкнул Камуи, — но, судя по твоим словам, я и без воздуха должен остаться. — Нет, — подняла она вверх указательный палец. — Когда ты окажешься завёрнутым в ковёр, воздух у тебя будет, но, возможно, дышать будет трудно. Потерпишь немного? Когда ковёр снесут в экипаж, я что-нибудь придумаю, ослаблю перевязи. Камуи возвёл глаза горе. Перемещение по суше обещало быть просто сказочной запарой. Камуи привык рисковать, но не тогда, когда от него почти ничего не зависело. Однако на кону стояла его жизнь. И если выбирать между попыткой и бездействием, он всегда ставил на первое. А Соё, продолжая отвечать на его вопросы касательно плана, пока видела трудность лишь в одном-единственном пункте. — Как бы достать тебя из аквариума? Помочь нам будет некому. Справляться нужно самим. Но, по мнению Камуи, это было ничто в сравнении с мумификацией заживо. И чтобы показать Соё своё желание следовать её плану, он сообщил: — Я могу попробовать спуститься вниз по той конструкции, на которой ты стоишь. У меня сильные руки, но ты должна будешь придержать хвост. Справишься? И Камуи скептически осмотрел её хлипкую фигуру. — Придётся, — просто ответила Соё. На том они и порешили. План вступал в действие через день, а за оставшееся время принцесса должна была позаботиться о всех нюансах. И пусть возможность путешествия по суше потрясала воображение Камуи, пусть более удобной он считал помощь колдуна, парень не жалел о своём выборе. Ведь всегда существовала вероятность того, что никаких колдунов в этих краях уже давно нет.