***
Хатаке наспех вытерся и вышел в темный коридор второго этажа их временного пристанища. Взгляд зацепился за настенные часы: время три часа ночи, значит, он спал всего ничего. Из дальней комнаты доносился раскатистый храп Наруто. Какаши ухмыльнулся про себя и, немного поколебавшись, бесшумно последовал на кухню. Возвращаться в кровать не хотелось. Через открытое настежь окно в кухню проникал ветер. Он неприятно холодил влажное тело, но Какаши этого не замечал. Беззвучно опустившись на стул, мужчина сложил на столе руки. Свет так и остался не включённым. Да кому он нужен, этот свет? Точно не ему… Джоунин уже давно не видел в своих снах Рин. Почему же проклятый ночной кошмар вернулся? Почему именно сегодня? Разум обожгли свежие воспоминания о минувшем вечере. Он не смог защитить Эми. Совсем как в тот раз… Прохладная капля воды, плавно скатившись с серебряных прядей волос, со звоном разбилась о гладкую деревянную поверхность стола. Пальцы сжимают переносицу, а горький вердикт больно вонзается в сознание: « Мои руки в крови… А сам я не могу защитить тех, кто мне дорог». В душе разрастается сосущая пустота и разочарование. Как жаль, ведь он даже посмел подумать, что сможет быть счастлив. Счастлив с Эми… — Но… — погрузившись в собственный темный мир, Какаши и не заметил, как слова сорвались с губ. — Это невозможно. — «Невозможно» что? — из темноты раздался до боли знакомый голос. Хатаке не вздрагивает от неожиданности, нет. Темно-серые глаза с теплотой смотрят на приближающуюся Эми. Короткие розовые шорты и майка. Слегка приподнятые брови и взволнованные глаза. Мягкие черты лица. Распущенные светлые волосы. От этого чистого и нежного образа сердце опытного воина сжимается стальными тисками. — Я тебя разбудил, — это не вопрос, а утверждение. — Вовсе нет, — с улыбкой отвечает Эми, плавно присаживаясь на соседний стул. Свет они так и не включили. — Я не могла заснуть. Слишком… насыщенный был вечер. — Согласен. Посидев немного в тишине, Эми вдруг замечает, как блестят от света луны волосы Какаши. Зябко передернув плечами и нахмурившись, девушка решительно встает и уходит наверх. Вернулась она же с пушистым махровым полотенцем в руках. — Ты можешь простудиться, — накрыв мокрые волосы Хатаке, она задерживается рукой на его плече. Немного дольше, чем положено. Мужчина не удерживает добродушную улыбку и тихо шепчет: — Спасибо. — И все же? — поддавшись вперед, девушка внимательно изучает усталое лицо Какаши. Старается найти причину, по которой джоунин не спит этой ночью. — Что тебя беспокоит? Хатаке медленно отворачивается. Его взгляд устремляется к морю. Размеренно и сонно редкие волны будоражат водную гладь. И это вовсе не мешает спокойствию ночи. Как бы Какаши хотел, чтобы все было проще. Намного проще. Чтобы ночные кошмары исчезли раз и навсегда. Чтобы прошлое забылось. А с рук смылась кровь. Кровь? Нет, этот грех Какаши будет нести до самой смерти. Но, что если… Если он всё-таки может быть счастлив? Вдруг еще не все потеряно? Серые глаза Хатаке впиваются в голубизну взгляда Эми. Беспокойство и тревога — вот что излучает ее лицо. «Волнуешься, обо мне, Эми… Зря», — он ухмыльнулся как-то грустно, не заметив, как двусмысленно выглядит этот жест. Нет. Он не может быть с ней. Она утонет в его тьме, захлебнется черным прошлым и безрадостным будущим. Какаши не сделает Эми счастливой, а только уничтожит. — Какаши… — видимо он ярко изменился в лице, раз девушка вздрогнула и быстро сжала его предплечье, немного привстав со стула. — Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, но мне это не нравится. Эми не отпускает крепкую руку Хатаке. Так и замерла: упрямо ждет ответа. То, что с Какаши что-то творится, сразу стало понятно. И Канеко выяснит, что именно. Вовсе не из праздного любопытства, нет. Она уже однажды обещала, что сделает его счастливым! А слова на ветер Эми Канеко никогда не бросает. Не этому ее учил Рю. — Какаши… — его молчание — гарант предположения девушки. Он ни разу ее не игнорировал, и то, что он не отвечает и бездумно смотрит на горизонт — лишнее доказательство. Неожиданно мужчина встает, и уверенно подходит к окну. Крепкие руки сжимают подоконник, так, что костяшки побелели. Набрав полную грудь воздуха, Какаши медленно и беззвучно выдыхает, стараясь унять сердце, что остервенело колотилось от переполняющих эмоций. Горькие слова застряли в горле, а он все никак не может сделать над собой усилие, чтобы поставить точку. Разбить ее надежды. Нет. Разбить их надежды. Нужно закончить все именно сейчас, пока не поздно. Пока трепетная привязанность и нежность не переросли в нечто большее… Но откуда Какаши мог знать, что сердце Эми уже сделало свой выбор? И когда мужчина уже собирается произнести вслух фразу, которая перечеркнет все, вдруг ощущает мягкое и осторожное прикосновение хрупких рук на своей спине. — Успокойся, Какаши, — голос Эми звучит совсем тихо и почти растворяется под мелодичный шорох волн. Робкие касания сменяются на уверенные, а сама девушка прижимается лбом к напряженному плечу Хатаке. — Все хорошо. Слышишь меня? Все хорошо. Какаши чувствует, как глубоко внутри словно развязался тугой узел. Тревога растворяется, оставляя после себя лишь приятное тепло. Что это за магия? Как у Эми получается одним прикосновением и несколькими словами вытащить его из тьмы? Очень хочется сжать ее нежное женское тело в стальных объятиях, вдохнуть полной грудью цветочный запах золотистых волос и никогда больше не отпускать от себя. Хотя бы для того, чтобы кошмары прошлого и пустота будущего оставили его в покое.***
Когда на кухню вошел хмурый Саске, Эми чуть не уронила сковородку с жарившимся на ней блинчиком. Погрузившись в тревожные размышления о Какаши, девушка не заметила появления последнего из Учиха. После их ночного разговора мужчина отправился досыпать предрассветные часы, а расстроенная и взволнованная Канеко так и не смогла уснуть. Чтобы хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей и неприятного ощущения в груди, Эми решила приготовить завтрак. Собственно, за этим делом ее и застал Саске. — Доброе утро, Канеко, — сдержанно бросил парень, открывая шкафчик кухонного гарнитура в поисках кружки, чем удивил девушку. — Доброе, — ловко перевернув блинчик, Эми с любопытством наблюдала за несчастными потугами Саске: кружку он успешно нашел, а вот заварка никак не хотела быть обнаруженной. Еще сильнее нахмурившись, парень с раздражением цыкнул и громко хлопнул дверцей шкафа, заставив Канеко нервно дернуться от слишком резкого звука. — Саске… Кухня ни в чем не провинилась. Садись, я как раз собиралась приготовить чай. Одарив девушку тяжелым взглядом, Учиха уселся за стол, зарывшись пальцами в свои густые волосы, которые по насыщенности могли конкурировать с чернотой ночи. Выглядел он неважно, словно ночью и вовсе не спал… Аккуратные настенные часы показывали девять часов — не слишком позднее утро. В такое время приятно поваляться в теплой кроватке, растягивая сладкую негу полудремы. Вскоре на столе появился пузатый чайник, фруктовый салат и постепенно растущая стопка с блинами. Именно в этот момент в кухню вошел сияющий Наруто: — Всем привет! — Узумаки блеснул своей идеальной улыбкой и шумно плюхнулся напротив помрачневшего еще больше Саске. — Ты чего? Не выспался что ли? Кулаки Учиха сжались, и даже было слышно, как парень заскрипел зубами. Казалось еще мгновение и бедный Наруто вспыхнет в пламени Аматерасу. Но нет… Глаза Саске, конечно, были красными, а левый и вовсе нервно дергался, но не из-за Шарингана: — Если бы ты, придурок, не храпел, как умирающий вепрь, то я бы, несомненно, отлично выспался! — Я никогда не храплю! — ошеломленный обвинением Наруто даже не заметил оскорбления. — Ага… — Саске устало сжал переносицу. — Короче, я больше с тобой в одной комнате спать не буду, так что ты переезжаешь на кухню. От такой наглости лицо блондина вытянулось, а сам парень покраснел и напыжился: — Ты не офигел ли, змееныш?! Тебя что-то не устраивает — ты и вали! — махнув рукой в сторону двери, Наруто решил найти поддержку в лице Канеко. — Эми, скажи ему! Я ведь не храпел? Однако, ответа не последовало: девушка опять погрузилась в размышления о тревожном состоянии Какаши и не замечала спора двух вечных друзей. Только когда Узумаки раз пять окликнул ее, Эми опомнилась: — Да? Ты что-то сказал? Саске довольно хмыкнул, а раздосадованный Наруто издал невнятный скулеж. Но стоило его небесно-голубым глазам наткнуться на аппетитные румяные блинчики, как все разногласия и недовольства вмиг улетучились. Растущий организм джинчурики требовал много калорий, поэтому Наруто сконцентрировался на вкусном завтраке, оставив Учиха без внимания. — Вы с Какаши-сенсеем как-то рано ушли вчера… Что-то случилось? — неожиданно серьезно заговорил Наруто, поливая блинчик ягодным вареньем. Подобная способность парня резко переключаться с образа веселого и беззаботного мальчишки, на сосредоточенного и взрослого человека — каждый раз выбивала Эми из колеи. Канеко так и застыла с лопаткой в руках, не зная, что ответить. — Д-да… Мы… Я очень устала и неважно себя чувствовала, — выпалив первое, что пришло на ум, Эми столкнулась с прямым взглядом Учиха. Увиденное повергло ее в шок: глаза Саске, как и раньше, полны холода и темноты, но сейчас в них отчетливо разливалось беспокойство и сожаление. Сомневаться не приходилось: он знал, что именно вчера произошло, и был этим недоволен. — Вот как… Надеюсь теперь все хорошо, Эми? — Наруто похоже вообще ничего не понимал и повелся на отговорку Канеко. Собственно, в данной ситуации это было на руку. В который раз, окунувшись в омут переживаний о Какаши, Эми пропустила очередной спор Саске и Наруто, который закончился смачным словесным поединком оскорблений. Теперь Канеко беспокоил еще один момент: почему Саске волнуется за нее? Неплохо зная историю клана Учиха, девушка с уверенностью могла сказать, что подобное поведение — неспроста. Эти люди не только обладали невероятной силой, но и мастерски строили козни ради своих личных интересов. Принести кого-то в жертву на алтарь своей цели — для них пустяк и обыденность. — … ты кровожадный петух! — в руках Наруто нож для масла выглядел как настоящее оружие. Столовый прибор со свистом рассек воздух и указал на фигуру обладателя шарингана. Но с другой стороны… Эми поймала себя на мысли, что ей очень комфортно находиться в обществе команды номер семь: открытый и неунывающий Узумаки одним своим видом вселял в окружающих свет, а рассудительная и честная Сакура никогда не плела интриг. Пусть куноичи отчего-то и недолюбливала Канеко, зато никогда не притворялась. А Саске? Да, от парня волнами исходила опасность и пугающая темная чакра. Но с другой стороны: это беспокойство в его глазах было настолько искренним и явным! Может быть, она ошибается? И Саске сопереживает ей исходя из своей человечности? — … только попробуй, безмозглый лисеныш! Да… именно так… «Человечности»… «Да, что же со мной?! К чему такая излишняя подозрительность? Я всегда старалась видеть в людях только хорошее…» — недовольство собственным поведением неприятно взывало к совести. Рю учил ее быть настороженной и остерегаться опасностей, по сто раз все проверять и быть начеку. Но что Канеко могла с собой поделать, если от природы ее душа лишена злобы и агрессивности? Наивность, граничащая с простотой — неотъемлемая часть сформировавшегося характера, а ломать себя и перекраивать, даже ради спокойствия родного Хранителя, девушка не собиралась. Она — человек! Со всеми достоинствами и недостатками. И ничего уже не изменить. Витиеватая тропа умозаключений завела Эми очень далеко от реальности происходящего, даже когда в кухне по очереди появились сначала Ямато, а затем Сакура, Канеко на автомате ответила на их приветствие, не отрываясь от сложных мыслительных процессов. И лишь когда со стороны дверного проема послышался до дрожи знакомый и родной голос, Эми, наконец, очнулась: — Чего это вы так расшумелись? — Какаши облокотился плечом к дверному косяку и взирал на трапезу императорского размаха: кто-то заказал омлет с жареным беконом, поэтому сейчас стол валился от еды. Его взгляд тут же нашел порхающую у плиты Эми, а сам мужчина не смог сдержать улыбки, непроизвольно приятно удивившись ее хозяйственности. — Доброе утро, — сказал джоунин, обращаясь к Канеко. — И Вам утречка, Какаши-сенсей! — бодрость Наруто, к сожалению, не была заразной, поэтому совсем не выспавшийся Какаши поморщился от громкого приветствия, продолжая подпирать собой дверной проем. Голова противно болела, а тело бил легкий озноб — сказывались неспокойная ночь и недосып. — Да-да… Всем привет, — низкий голос мужчины окрасился нетипичной хрипотцой. — Ты так и будешь там стоять? — Эми отодвинула стул и жестом указала на него. Здраво рассудив, что еда и кружка чего-нибудь горячего помогут ему хоть чуточку взбодриться, Какаши принял приглашение, усевшись за стол и подперев подбородок.— Чай? Или… может быть кофе? — мужчина почувствовал нежное прикосновение теплой ладошки Эми к своему плечу. Девушка плавно проскользила рукой ниже по спине, задержавшись на лопатках. Незамысловатый и невинный жест приятно отозвался волной где-то в груди, и Какаши еле удержал себя, от порыва прижаться к Эми лбом. Вместо этого он демонстративно не заметил заинтересованных взглядов сокомандников и, улыбнувшись одними глазами, лаконично ответил: — Кофе, — заторможенный и раздраженный неприятным пробуждением разум отказывался генерировать более длинные предложения. Еще каких-то десять минут назад Какаши со злостью скинул одеяло и пообещал всем богам устроить серьезный разговор шумной компании, что так бесцеремонно прервала его сон. Но стоило мужчине увидеть теплые и заботливые глаза Эми, ощутить ее ласковое прикосновение, как злость и недовольство отступили. — Я сделаю, учитель, — решила проявить инициативу Сакура. Когда куноичи добавляла сахар к растворимому кофе, Эми вдруг вмешалась: — Какаши пьет кофе и чай без сахара, — реплика вызвала скрытое негодование у Харуно, а ее внутреннее «Я» сжало кулаки. Конечно, Канеко это сразу заметила, и в который раз не смогла понять, чем же так не угодила единственному медику в команде. — Если хочешь, я могу помочь, — мило улыбнулась Эми и склонила голову набок, стараясь разрядить атмосферу недовольства, что витала вокруг Сакуры. Когда Наруто совсем неумело подавил смешок, притворившись, что его мучает кашель, Харуно накрыло второй волной: девушка медленно повернулась и одарила Узумаки убийственным взглядом, вызвав у того икоту.***
Облачко техники призыва развеялось, и перед Какаши предстал маленький мопс в синей курточке: — Привет, Какаши. Что хотел? — умилительный внешний вид и низкий басистый голос нинкена вызывали у непосвященных когнитивный диссонанс. Но благо Какаши уже давно привык к этому странному сочетанию. — Привет, Паккун… Договорить джоунину не дал встрепенувшийся пес, что с усилием принюхивался и недоуменно оглядывался по сторонам. Заметив открытую балконную дверь, через которую в комнату Какаши проникал свежий морской воздух, мопс удивленно поднял лохматые брови: — Эй, погоди-ка! Это что, Скрытый туман? — чуть не запутавшись в развевающихся шторах, Паккун примостился у самого проема, что разделял уютную спальню и открытое пространство живописного морского пейзажа, словно боялся переступить границу, где встречались прохладная тень помещения и настойчивые солнечные лучи. — Да, мы здесь на дипломатической миссии, — заметив недовольство всегда спокойного и рассудительного товарища, Какаши сразу вспомнил, сколько опасных миссий они с Паккуном выполнили в землях Страны Воды. То были непростые времена: кровавая резня и ни одного честного поединка — мрачное прошлое удивительной деревни. И как им удалось выжить? Наверное, стоит отдать должное хладнокровию и звериной жестокости Хатаке, что переполняли душу во времена его службы в АНБУ. Взгляд темно-серых глаз уперся в натруженные ладони, покрытые несколькими шрамами и старыми мозолями от постоянных тренировок и сражений. Сколько жизней он забрал этими самыми руками? Список будет очень длинный… Грустно усмехнувшись, Какаши с сожалением и тоской осознал, что на большее его руки не способны. Он никогда не вылечит смертельную рану, как делают это ирьенины. Никогда не пожмет руку погибшему отцу, не обнимет мать. Никогда не возьмет на руки ребенка… Его ребенка. Он может только выполнять миссии. Вот и все. Остального Какаши Хатаке не достоин. — Давненько я здесь не был, однако. И знаешь, еще столько же не появлялся бы!— недовольно запричитал мопс, своим низким голосом вытащив хозяина из темноты разъедающих мыслей. — Какую еще демократию можно вести в Кровавом Тумане, а? Какаши сдержанно хмыкнул: очень уж яро его верный нинкен демонстрирует свою нелюбовь к Киригакуре. В принципе, пса можно понять: собаки от природы своей верные и честные создания. Они вовсе не привыкли к ударам в спину и подлым предательствам. Пусть Паккун и остальные члены стаи — собаки-ниндзя, но их природные качества не искоренить даже строгими законами шиноби. — Ну… наша задача «официально представить» Миру Шиноби девушку из клана Канеко. Слышал о таком? — Канеко? Ты шутишь, да? — Паккун скептически сморщил приплюснутый нос и фыркнул. — Вовсе нет. Ее зовут… Неожиданно на пороге комнаты появилась Эми, удерживающая в руках небольшую стопку с аккуратно выглаженными вещами. Стучаться ей не пришлось, потому что дверь была открыта настежь, что создавало вольготные условия для приятного бодрящего сквозняка. — Какаши, извини за вторжение. Вот твои вещи… — Канеко явно хотела сказать что-то еще, но вдруг увидела с любопытством взирающего на нее Паккуна. Светлые брови девушки взлетели вверх, а губы растянулись в белоснежной улыбке. — Ой, кто же этот очаровательный… нинкен? — Я? Очаровательный? — теперь уже была очередь пса удивляться. — Кхм… Эми, это Паккун — мой верный друг и товарищ, — пояснил Какаши, а потом, придав лицу беспристрастный вид, принял из рук девушки свою выглаженную одежду. — Спасибо, конечно… Но в следующий раз я сделаю это сам. Девушке твоего возраста неприлично гладить вещи… кхм… взрослых мужчин. Несомненно, подобный жест со стороны Эми был приятен, отдаваясь трепетным волнением где-то глубоко в душе. Но Хатаке не мог позволить девушке подойти еще ближе, ведь они и так уже почти перешли размытую черту. Яркий намек не рассердил Канеко. Напротив, девушка устало улыбнулась и с грустью подумала, что Какаши совсем не умеет принимать заботу от других людей. «Возводишь очередную стену?» — сожаление и тоска больно укололи чувственный разум, а сама Эми в сотый раз пообещала себе уничтожить все барьеры до последнего, что Какаши так тщательно строит вокруг собственной души. — Хорошо… — она внимательно посмотрела мужчине в глаза, стараясь отыскать в серебре радужек всполохи скрытых эмоций, но, к сожалению, взгляд Хатаке был непроницаем. Если Какаши захочет, то ни одна живая душа на этом свете никогда не сможет его прочесть. Короткое столкновение было разбито тактичным покашливанием Паккуна: — Кхм… Рад знакомству, Эми, — девушка восхищенно опустилась перед подошедшим ближе псом на колени и, не удержавшись, почесала его за мягким коричневым ухом, вызвав тем самым одобрение в круглых собачьих глазах. — Знаешь, я хочу удостоить тебя великой чести… На этих словах Какаши закатил глаза и издал еле слышный досадный стон, однако, заинтригованная Эми этого не заметила. Любопытство взяло вверх, и девушка с энтузиазмом ответила: — Я внимательно слушаю. Хитро прищурившись, пес продемонстрировал девушке свою переднюю лапу: — Видишь эти восхитительно мягкие, упругие, эластичные розовые подушечки? — ошарашенная Канеко не нашла, что ответить, и только удивленно моргнула. — Я, так и быть, разрешу тебе их потрогать… если ты прогуляешься со мной сегодня вечером по берегу моря. Развернувшаяся картина казалась Эми настолько нелепой и умилительной одновременно, что она не смогла сдержать жизнерадостного смеха. Не каждый день опытный нинкен зачем-то предлагает потрогать свою лапу, так еще и в обмен на… свидание? Или как расценить странное предложение мопса? Почему именно она? Почему нельзя прогуляться вместе со своим хозяином? Подозрения активно зашевелились в разуме, подкидывая разномастные варианты. — Ты так сильно любишь море, Паккун? — осторожно спросила Эми, пытаясь нащупать причину странного поведения нинкена. — О, да! Просто обожаю! Ну, так что? Согласна? — мопс медленно покрутил своей лапой перед лицом Эми, словно старался ее загипнотизировать. Ну, или соблазнить. Его речь была быстра, словно пес не хотел давать Канеко времени на раздумья. — Конечно. Я буду очень рада, — немного поколебавшись, девушка все же выдала утвердительный ответ, чем вызвала неоднозначную реакцию у Какаши. Мужчина в задумчивости и полном молчании наблюдал за милой беседой, лишь неглубокая морщинка меж сведенных бровей выдавала его озадаченность. То, что нинкен что-то задумал — стало ясно сразу. Но вот что именно? — Тогда договорились, сегодня в восемь вечера я за тобой зайду, — подмигнул девушке нинкен, чем вызвал очередную улыбку. После недолгой, но приятной беседы Эми покинула спальню Какаши, сославшись на домашние дела. Как только девушка скрылась за дверью, Паккун вернулся к созерцанию морского пейзажа, периодически приглядываясь к далеким силуэтам отдыхающих людей. — Ты хоть понимаешь, что это за девушка? — после недолго молчания первым заговорил джоунин. Он собирался прояснить возникшую ситуацию. Однако, Паккун неспроста был нинкеном именно Хатаке Какаши: вытянуть что-то из опытного пса-ниндзя — практически нереально, даже для его Хозяина. Впрочем, эти двое стоят друг друга. — Канеко, конечно же, — без тени сомнений беззаботно ответил мопс, продолжая буравить взглядом неспокойную водную гладь. — Как только она зашла, я сразу учуял на ней мощную печать, скрывающую кого-то огромного. Брось, Какаши, это же очевидно. Только почему печать-то стоит? Мужчина почувствовал, что тема разговора плавно перетекает в другое русло. Вот ведь! — Долгая история… В общем, это вынужденная мера. Печать спадет чуть меньше, чем через два года, — устало пояснил Хатаке, а затем, хитро прищурившись, сделал провокационный ход. — Кстати, не знал, что ты любишь море. Шерсть на холке встала дыбом, но Паккун унял желание передернуть лапами. Вместо этого пес как можно более миролюбиво пояснил: — О, это моя тайная страсть. — Неужели? — скептицизм волнами исходил от хмурого Хатаке. — Слушай, — тряхнул смешной головой мопс и повернулся к Какаши, во второй раз стараясь перевести тему в безопасное направление. — А эта Эми… Она ничего, да? По изменившемуся лицу мужчины Паккун понял, что попал точно в цель. Нет, нинкен вовсе не брал на себя роль сводника, однако, несмотря на достаточно резкую реакцию Какаши на помощь со стороны Канеко, пес сразу заметил, как изменился его хозяин, стоило только девушке войти в комнату. Может, Хатаке еще сам и не осознал, насколько Эми важна для него, но собачье чутье не обмануть. — Я, вообще-то, вызвал тебя не просто так, — проигнорировав опасный вопрос, Какаши неспешно поднялся и вытащил из ящика письменного стола небольшой свиток в зеленой обложке. — Вот, найди Тензо и передай ему это. Обсуждать их с Эми странные отношения не было никакого желания. Настроение еще с ночи оставалось просто отвратительным, голова раскалывалась, поэтому единственное, чего сейчас страстно хотел Какаши — просто уснуть… часов на двенадцать, не меньше.