Laughter and tears

Сара до последнего надеялась, что все это лишь плоды разбушевавшегося на фоне последних событий воображения, но здравый смысл подсказывал обратное. Недавно появившиеся мысли о спокойной ночи мгновенно улетучились, будто их никогда и не было. Второй раз за этот чертов день она посмотрела в глаза своему страху. К горлу снова подступает ком, не позволяющий вымолвить ни слова, а в душе нарастает паника, медленно, но верно сжимающая в свои тиски. — Что тебе от меня нужно? — Сара пыталась говорить как можно смелее, однако получалось лишь хрипло заикаться. — Уходи отсюда, пока я не вызвала полицию. Тебя ищет сам Гордон, ты не успеешь скрыться. — Какой же отвратительный блеф. Джером рассмеялся. Как всегда, слишком громко, неприятно, пугающе. Однако этот смех был другой, не тот, что звучал в коридорах детского сада сегодня утром. Что-то существенно изменилось, только непонятно, что именно. Звук его истерического хохота еще несколько секунд эхом раздавался по полупустой квартире. Растрепанные рыжие волосы парня слегка поблёскивали при моргающем сиянии фонарей, свет которых пробивался сквозь стекла старого деревянного окна. Ухмылка Валески в полутёмном помещении казалась еще более зловещей, чем есть на самом деле, а голубые глаза, тогда казавшиеся черными, смотрели в упор на девушку. Под напором этого хищного взгляда хотелось расплакаться, спрятаться под одеялом и никогда оттуда не вылезать. Второй раз за день Сара почувствовала себя загнанным в угол кроликом, и была не далека от истины. Они находились в этой квартире абсолютно одни, неизвестно, что могло прийти маньяку в голову. Девушка прекрасно понимала, что если что-то случится, ее уже никто не спасет. Из трех квартир на этом этаже была заселена лишь одна, ее собственная, а из соседей снизу была лишь глухонемая парочка стариков, многодетная шумная семья, которая просто-напросто не услышала бы мольбы о помощи, и нелюдимый мужчина средних лет, появлявшийся дома раз в месяц. Соседей сверху Сара априори не рассматривала как своих спасителей. — Ух, какие мы сердитые, — прерывисто, будто задыхается, проговорил парень, демонстративно нахмурившись и сложив губы бантиком. — Полицию она вызовет. Да у тебя же кишка тонка. К тому же, я уже успел пообщаться с нашим многоуважаемым блюстителем порядка, и, ты знаешь, разговор не задался. После этих слов рыжий поежился, нахмурился и, громко зашипев от боли, посмотрел вниз, в область живота, что повторила за ним и брюнетка. Увиденное девушкой повергло её в шок. Теперь понятно, что с ним не так. Нижняя часть фиолетовой рубашки Джерома была слегка приподнята, а на животе зияла достаточно глубокая свежая рана, которую даже в полутьме было хорошо видно. Периодически были слышны хлюпающие звуки — парень от боли мял пропитанную кровью ткань. — Извини, я тебе тут кресло немного запачкал, — после этой фразы комната вновь наполнилась звуками не такого как раньше, но по-прежнему отвратительного истерического смеха, который, казалось, пробирает каждую клеточку тела Сары до мурашек. — Представляешь, полдня, как идиот, хожу с этой гребаной пулей в животе, никак достать не могу. Девушка стояла как вкопанная. Она не знала, что ей делать: помочь и пожалеть об этом или не помочь и… тоже пожалеть. Джером явно не просил, он намекал на помощь, которую должна оказать ему Сара. Неизвестно, каковыми могли оказаться последствия ее неповиновения. Но, прожив часть жизни в детдоме, девушка все-таки научилась одной важной вещи. Выживанию. Какими бы отвратительными ни были условия жизни, какими бы сложными и безвыходными ни казались проблемы, всегда надо тянуться вверх. Надо цепляться за каждую спасительную веточку, попадающуюся на пути, чтобы выжить в этом мире. Она найдет эту веточку. Она выживет. Так хотела бы ее мать. На негнущихся ногах брюнетка подошла к небольшому шкафчику и выудила оттуда бинт, вату, сухие салфетки, ножницы с заостренными концами, пинцет и бутылку водки. — Ты серьезно? — спросил Джером, удивленно приподняв недавно нахмуренные брови. Он явно не ожидал последнего. — Спирта нет. Что есть, то и достала. — Откуда у шестнадцатилетней девушки бутылка водки? Неужели алкоголь нынче дешевле медикаментов? Ах ты маленькая пьянчуга, — он всячески старался весело шутить, но заикающийся хриплый голос с потрохами выдавал состояние рыжего. Ответа не последовало. Хоть и было темно, парень готов был поклясться, что Сара покраснела. Она положила вещи на кровать и, включив ночник, повернулась к рыжему. — Тебе нужно лечь. В кресле вынимать пулю будет неудобно, — эта фраза должна была звучать строже, но у нее это в любом случае не получилось бы. Нахождение с Джеромом наедине поистине угнетало девушку. — Есть, сэр! — с улыбкой до ушей, невероятно похожей на хищный оскал, произнес рыжий и приподнялся, однако в ту же секунду сел обратно. Жутко съежившись от боли, он зажмурился и глубоко вдохнул несколько раз. На долю секунды в комнате воцарилась звенящая тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием парня и его периодическими стонами, которые, как он ни старался их подавить, имели место быть. Спустя некоторое время он сменил гримасу боли на маску маленького ребенка, просящего шоколадку, и елейно произнес: — Помоги мне, пожалуйста. Сердце пропустило несколько ударов. Шаг. Второй. Казалось, еще немного — и она расплачется от безысходности. За что ты так со мной, Господи? Улыбнувшись во все тридцать два, Валеска протянул девушке дрожащую руку. Ту самую большую ладонь с длинными, запачканными кровью пальцами, которой парень сегодня едва не задушил Сару. Девушка нервно сглотнула. Неприятные воспоминания вылились на нее как ушат ледяной воды, и она испуганно посмотрела на парня. — Не бойся. Лис не съест зайчика. По крайней мере, пока… Наконец, Сара взяла Джерома за руку. По телу девушки будто прошел электрический разряд, а конечности затряслись с новой силой, и не было понятно, чьи именно: руки девушки от страха или же парня — от боли. Ладонь Валески была теплая и скользкая от крови, поэтому держать ее приходилось крепче. Сара как можно сильнее потянула рыжего на себя, в то время как тот старался подняться самостоятельно. Когда убийца был на ногах, девушка водрузила его руку себе на плечи и, придерживая его за корпус, медленно пошла в сторону кровати. Сейчас они напоминали главных героев черно-белого военного кино, когда один считал своим долгом помочь другому. Но, пожалуй, тут была немного другая ситуация. С перевозкой груза было покончено. Груз, кстати, стоило ему лечь на кровать, испачкал серое покрывало, которое Сара два дня назад так долго стирала вручную в холодной воде. Горячую воду в этом районе Готэма выключали довольно часто из-за всевозможных ремонтных работ, почему-то приходившихся именно на холодное время года. — Тебе надо снять рубашку, иначе еще сильнее мне тут все испачкаешь, — кажется, девушка наконец почувствовала, что взяла ситуацию в свои руки, и стала отдавать приказы в более строгой форме. — Шалунья, — парень пошло ухмыльнулся, а затем, театрально закатив глаза, продолжил. — Делай, что хочешь. О задуманном Сара пожалела практически сразу, так как чтобы снять с Джерома рубашку, необходимо было ее расстегнуть, а затем в очередной раз приподнять тушу ее носителя, который помогать ей уже не собирался. Маленькие черные пуговицы легко поддавались едва уловимым движениям дрожащих рук, а рубашка вскоре неимоверными усилиями брюнетки была снята. Весь процесс сопровождался тихим хихиканьем маньяка. Перед взором девушки открылся крепкий мужской торс, на некоторое время приковавший все ее внимание. Тело Джерома выглядело спортивным, подтянутым, а на руках местами выпирали вены. Кожа была сплошь покрыта всевозможными синяками и ссадинами. Казалось, Валеска жить не мог без драк. Живот его содрогался от резких болей, из свежей раны периодически сочилась кровь. Неожиданно перед лицом трижды щелкнули пальцами. — Я тут умираю вообще-то. Потом налюбуешься. Опомнившись и густо покраснев, Сара села рядом с лежащим Джеромом. Рыжий аккуратно снял со штанов ремень и, засунув его в рот, одобрительно кивнул девушке. Ей даже на секунду показалось, что парень был напуган, но неожиданно появившийся оскал, лишь отдаленно напоминавший улыбку, быстро опроверг недавно промелькнувшие мысли. Уверенность в себе, посетившая девушку несколько минут назад, мгновенно улетучилась, и брюнетка вновь осталась наедине с рыжим ухмыляющимся убийцей, медикаментами и со своим страхом. Она взяла бутылку водки и смочила жидкостью салфетку. По комнате разлетелся резкий аромат спирта. Следующим шагом была дезинфекция самого поврежденного места. Поняв это, парень зажмурился в преддверии жгучей боли в области живота. Сейчас или никогда. Быстро, не привлекая внимание еще не открывшего глаза Джерома, окаменевшими от страха руками она взяла ножницы и резко замахнулась ими на рыжего. В голове не было никаких мыслей касаемо последствий этого поступка, к тому же, по мнению Сары, светлое будущее никогда ей не сулило. Жива — и то хорошо. Сейчас она покончит с этим и что-нибудь приду… Валеска поймал запястье вовремя — как раз в нескольких миллиметрах от своего лица. За доли секунды маньяк рассвирепел. Наскоро выплюнув ремень и отбросив злополучные ножницы, он сжал запястье сильнее и слишком резко притянул девушку к себе. Сара зашипела от неожиданности и боли вперемешку. — Маленькая дрянь, — процедил он сквозь зубы, с ненавистью глядя ей в глаза. — Я так и знал, что ты что-то замышляешь. Не плакать. Самое главное — не плакать. Не так уж и легко об этом думать, когда губы уже трясутся, а глаза вот-вот наполнятся слезами. — Может быть, ты не поняла, — тихо продолжил Джером. Каждое слово давалось ему с огромным трудом, — наверное, ты не поняла моей цели пребывания здесь. Так особо одаренным я объясню. Вот здесь, — он показал на рану, — находится пуля, которую ты должна вынуть. В противном случае я закончу свою утреннюю миссию и все-таки придушу тебя. Советую тебе быть покладистой девочкой, если хочешь сохранить свою жалкую жизнь! С каждым словом голос становился громче и под конец Валеска сорвался на хриплый крик. На протяжении всей этой гневной тирады они находились так близко друг ко другу, что временами едва ли не терлись носами и Сара могла видеть каждую капельку пота на его широком лбу и каждую трепыхающуюся при частом моргании ресницу. Слишком противно. Девушке хотелось пойти и проблеваться. Выблевать все эти отвратительные события из своей головы, смыть в унитаз все косвенные соприкосновения, каждый запомнившийся звук его мерзкого голоса, который плотно въелся в разум. Казалось, лопни у нее сейчас барабанные перепонки, в голове ломаной пластинкой продолжил бы звучать этот бессвязный ненавистный хрип. Все это время, ни разу не отвлекшись, Джером настойчиво смотрел девушке в глаза. Следил за каждым изменением в ее взгляде. Сначала он был удивленным, потом — напуганным, затем — отчаянным, а далее… По щекам покатились слезы. Не смогла. Впрочем, как всегда. Слабачка. Валеска отпустил успевшую охладеть и начавшую пульсировать руку. Брюнетка потерла больное запястье, смахнула непрошеные слезы и, пересилив себя, села поближе. Появилось острое желание сбежать. Взять и немедленно сбежать, не взяв с собой ни телефона, ни документов, ни чего-либо еще важного для жизни. Просто покинуть этот чертов город, душащий своими тисками с самого появления брюнетки в мегаполисе. Никогда бы не видеть эти высоченные небоскребы, ежедневные выпуски экстренных новостей и пристального взгляда голубых глаз, с усмешкой устремленного на нее. Есть ли смысл предпринимать еще одну попытку побега? Нет. Поздно. Теперь он внимательно следил за каждым ее движением. Сара коснулась проспиртованной салфеткой кровоточащей раны, уже даже не пытаясь унять заметную дрожь в руках. Парень громко зашипел от боли и крепко стиснул зубы. На секунду Джерому захотелось ударить девушку и он даже подумал, что это было бы полезно — наказать ее за отвратительное поведение и попытку его покалечить, но это желание рыжий быстро подавил, крепко сжав окровавленными руками покрывало. Однако когда Сара продолжила обрабатывать рану, от нестерпимой боли парень начал говорить, хотя «говорить», пожалуй, слишком громкое слово. Шипеть. — Хэй, а ты не в курсе, что случилось с той белокурой красавицей, к которой сегодня наведался Гринвуд? — практически как ни в чем не бывало улыбнувшись, спросил Джером. Что? С ним нужно говорить? А это обязательно? В голове разом промелькнуло огромное количество вопросов на этот счет. Девушка растерялась, но все-таки пересилила себя и после долгой паузы ответила. Говорила она медленно. Каждое слово давалось с невероятным трудом. — С Мэри… Нет. До нее трудно добраться. Она работает заведующей директора сада этажом выше, в самом крайнем кабинете и редко оттуда высовывается. Сейчас, надеюсь, как обычно, сопливую драму со своим парнем смотрит, — на этих словах Сара легонько улыбнулась, вспомнив множество забавных историй, рассказанных самой Мэри на этот счет, но быстро одернула себя и резко насторожилась, даже ненадолго убрала проспиртованную салфетку с торса парня. — А почему ты спрашиваешь? — В том-то все и дело, что сейчас она точно не дома и уж явно не смотрит никакого сопливого фильма со своим молодым человеком, — демонстративно радостно прохрипел рыжий, корчась от невыносимой боли: Сара продолжила обрабатывать рану. — Скорее всего, эта куколка еще в морге, но парой дней позже она будет находиться под землей или в баночке пороха на полке своего парня. Видимо, ты на тот момент не отошла от шока, поэтому, к сожалению, пропустила самое интересное. Ооо, ты бы только слышала, как она кричала. Я думал, у меня барабанные перепонки лопнут. Девушка занервничала. От рыжего ждать хороших новостей не стоило. Она попыталась вспомнить хоть что-то, связанное с Мэри в этот злополучный день, но тщетно. Даже детективы не сказали о девушке ничего вразумительного, а брюнетка и не додумалась расспросить их подробнее. Джером просто сиял. Он был доволен результатом своих слов. Реакция своей потенциальной жертвы радовала рыжего. Она уже закончила обрабатывать рану и, сидя с пинцетом в руках, смотрела в пол. Губы ее опять задрожали, а на глаза вновь навернулись слезы. — Как это произошло? — Сара сама не понимала, зачем интересуется. Очевидно, что смерть Мэри не была быстрой и безболезненной, однако девушка все же питала беспочвенные надежды на лучшее. — Я сам, увы, видел не все, так как большую часть времени провел с тобой и твоими милашками-ребятишками, но, со слов Гринвуда, все прошло очень даже эпично. Сначала он стандартно ее изнасиловал в парочке незамысловатых поз, а затем — вишенка на торте — распотрошил, засунув нож, думаю, ты поняла, куда, — Валеска с наслаждением закатил глаза и тихо захихикал. Сара молчала. Трясущимися руками она поднесла к ране пинцет. Надо было скорее заканчивать с этим, пока Джером окончательно не довел ее до истерики. Железо с легкостью проскочило внутрь. Парень резко зашипел и тяжелым голосом продолжил пытать брюнетку. — Гринвуд убивал ее медленно, продлевая секунды невыносимого мучения. Надо отдать этой красотке должное: она слишком долго держалась, все на помощь звала. Но, как это бывает, под конец замолчала, только хрипела периодически. А жаль — мне очень нравился ее звонкий визг, он был бальзамом моей израненной души. Секунда, две — и Саре удается нащупать прибором пулю, которая находилась достаточно глубоко. Оставалось только вынуть ее. — И, знаешь, вынужден признать: у Гринвуда действительно очень богатая фантазия. Приди такая идея в голову мне, будь уверена, я непременно исполнил бы ее с тобой, — последние несколько слов были сказаны с особой ненавистью и жестокостью, так как именно в этот момент пуля резко была вытянута. Через несколько секунд ярко-красная металлическая пуля валялась на полу, в небольшой, оставленной ей же лужице крови. Громко выдохнув, девушка резко встала и отошла к окну. В свете фонарей были отчетливо видны силуэты ребят. Ровесники Сары. Они громко кричали и радостно смеялись. Веселые. Пьяные. Счастливые. Сердце девушки отстукивало невероятно быстрый темп; окровавленные руки, по-прежнему крепко сжимавшие пинцет, чертовски сильно тряслись. Комната вновь наполнилась звуками надрывного смеха. Рыжий продолжал что-то весело говорить, но Сара уже не слушала. Сдерживаться не было сил. Слезы вновь, который раз за день, резко потекли из глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках.