Laughter and tears

Работа, работа и еще раз работа. Работа монотонная и чертовски важная. Вечная документация, изучение каждой бумажки и полная сосредоточенность. Ни права на ошибку. Положил дело не в тот стеллаж — в будущем придется перерыть весь архив, если это дело срочно понадобится. Каждые полтора часа после сухих и пыльных бумаг приходится мазать руки кремом. Архив выглядит как чертова Нарния: с виду маленький шкаф, а внутри целый мир. Мир, где никогда не закончится работа. Еще неделю назад Сара читала журналы и даже думать не хотела о бумажной волоките, теперь же работа была единственным, чем Сара могла заниматься. За эту неделю она дважды забыла об обеде и об окончании смены, то увлеченная бумагами, то сосредоточенная на патруле. Пару раз ей приходилось иметь дело с Гордоном. Сара лишь отмахивалась на его «сама не своя» и «я беспокоюсь» и продолжала заниматься работой, но в один момент его слова перестали восприниматься как пустая болтовня. Сара злилась. Хотела ругаться, с пеной у рта пыталась объяснить ему, что она всего лишь засиделась и в этом нет ничего такого, но Гордон лишь покачал головой. — Ты время видела? Девять вечера. Ладно я, меня хотя бы дома никто не ждет, а у тебя пес. — Я успею его выгулять, — отчеканила Сара. — Конечно, ведь у тебя впереди целый день отдыха. Завтра ты не выходишь. — Капитан, это ни в какие ворота! — в ушах на секунду зазвенело от собственного крика. Спорить с Гордоном бесполезно. Если повторять это почаще, можно с этим смириться. На часах было двенадцать вечера. Сара сняла намордник с Джея, и довольный часовой прогулкой пес тут же убежал в другую комнату, оставляя за собой влажные после дождя следы. Она протерла пол тряпкой, наложила в миску корм, налила воды и позвонила Нэнси. Роберт по-прежнему находился в коме. Боевой настрой Нэнси постепенно угасал, и поддерживать его становилось сложнее. — С каждым днем, что он находится в коме, шанс на то, что он вообще из нее выйдет, становится меньше и меньше. — Однако это вовсе не значит, что шанса нет вообще. Они попрощались через пару минут, словно обменялись новостями и разошлись по делам. Все их разговоры теперь сводились к обобщенным фразам и к обсуждению одного и того же. Порой Сара задумывалась, был ли в этих звонках хоть какой-то смысл. Сара выключила ночник и легла в постель. Джей еще не спал и бегал из угла в угол, но вскоре он угомонился. Через полчаса пес уже сопел, лежа в плюшевом домике. А Сара не спала. Она смотрела в потолок, наблюдая за отблесками света с улицы на стеклянной люстре. Мысли, которые она так старательно отгоняла лишними рабочими часами, возвращались, и от них невозможно было спрятаться. Джейк скромный и отзывчивый. От него приятно пахнет какими-то ненавязчивыми мужскими духами, у него приятный голос, красивые глаза, да и сам он довольно привлекательный. Джейк романтичный и в меру серьезный. Он может организовать прекрасное свидание, поддержать беседу, и на него точно можно положиться. С такими живут долго и счастливо. Джейк парень-идеал. Джером жестокий, и этим все сказано. У него в глазах вечно пугающий огонек, а в голове тысяча и один способ устроить кровавое зрелище. Джером — это опасность. Стоять с ним рядом уже риск, риск истечь собственной кровью под ужасающий хохот. У него некрасивая улыбка, неприятный голос и отвратительное чувство юмора. Джером не тот, с кем делят завтрак, постель и крышу над головой. Из всех людей на этой чертовой планете Валеска худший выбор. Так правильно. Правильные ценности, правильный взгляд на вещи, умение отличить хорошее от плохого. Вот только иногда Сара на стены лезть хотела: с этим «правильно» что-то было не так. Прошла неделя со дня, когда она увидела его фотографию на столе Гордона. Неделя с момента, как он ей приснился. Джейк ей так и не звонил, в городе было относительно тихо, работа отвлекала от остального мира. Однако о Джейке Сара все же думала. И Джером ей по-прежнему снился. — Чудесный вид, не так ли? Они стояли на крыше заброшенной Готэмской фабрики. Перед глазами распростерся Готэм во всей его красе: с серыми зданиями, со свинцовым небом и угнетающей атмосферой. Ничего не изменилось с момента, когда они были тут в последний раз. Ничего не изменилось за эти долгие два года. — Ужасный. Джером стоял справа; она видела его фигуру боковым зрением, хотела повернуться, чтобы точно убедиться, что это он, но не могла: что-то невидимое сдерживало ее. — Серьезно? Как по мне, довольно миленько. — Если огромный серый мегаполис, где никому нет друг до друга дела, вызывает у тебя умиление, у меня для тебя плохие новости. — Как пессимистично. — Зато честно. Готэм вечно погружен во мрак. Каждый день по дороге на работу прохожу мимо загаженных районов и слушаю какую-нибудь попсу для поднятия настроения. — Помогает? — Не особо. Джером хохотнул и повернулся к ней. — Зато каждый день благое дело совершаешь, людям помогаешь. — Стоит оно того? — Тебе лучше знать, заяц. Они говорили как закадычные друзья, словно не было тех роковых встреч и постоянной тревоги, словно не было мыслей о том, какой он плохой. Сара не боялась, не хотела уйти — в тот момент она об этом даже не думала. Единственное, что ей хотелось, это рассказать обо всем. Рассказать именно ему. — Где-то год назад Буллок взял меня с собой на вызов. Поножовщина. Муж с женой сцепились по пьяни, соседи вызвали полицию. Мы приезжаем, а в квартире ужасный бардак. У женщины четыре ножевых, мужчина валяется в отключке из-за разбитой о голову бутылки, а в углу за диваном сидит ребенок. Ему тогда пять лет было, и все это время он просидел за диваном, пока его родители устраивали дебоши. И знаешь, Джером, если бы на вызове была лишь я, я не стала бы помогать никому, кроме мальчика. Однако я была не одна, и помогли всем, кроме него. Родителей отвезли в больницу, затем их лишили родительских прав, а его… — В приют. — В приют, — повторила Сара. — Родители о нем даже не вспомнят, а жизнь в приюте Нэрроуз с высокой вероятностью разрушит его жизнь. Я знаю, какие там условия, и знаю, какие там дети. С таким окружением сложно найти верный путь. И так каждый день. По всему миру. Она видела боковым зрением, как Джером кивнул. — Я до сих пор помню тот запах сырости вперемешку со спиртным. Так пахнет безысходность, — Сара обреченно покачала головой, глядя вниз, на оживленные дороги. — Вся система несовершенна. — Так почему бы не придумать свою? Сара не сразу поняла, что изменилось. Просто в один момент она скосила взгляд направо и увидела протянутую руку. Джером звал ее с собой. Если она согласится, они будут идти рука об руку, вместе менять прогнившую систему Готэма. Она точно больше не будет чувствовать себя лишней в этом огромном мегаполисе, а дыра в груди наконец-то затянется. Если Сара согласится, он останется. И она уверенно протянула свою руку в ответ, однако его ладони коснуться так и не успела. Сара вскрикнула и села на кровати. На всю комнату раздавался противный звон телефона. Она наскоро подняла трубку. Голос говорящего на том конце провода заглушал бешеное биение сердца. Собеседник не успел договорить до конца, когда девушка выпалила: — Отличная идея! Я как раз сегодня целый день свободна. Давай встретимся в четыре в нашей кафешке.

***

Все было до безумия просто: огромная кружка горячего чая, улыбающийся Джейк, боевой детский крик и топот собачьих лап по паркету. И рождественская елка. Большая, пушистая, украшенная множеством игрушек и светящаяся самыми яркими огнями, что только могут быть в Готэме. Что-то теплое, семейное; то, чего никогда не увидишь в приюте и что наверняка было в детстве, но размылось и пожелтело от времени. Что-то нормальное. — Все никак не могу привыкнуть. Еще вчера был день благодарения, а у вас уже елка наряжена, — говорит Сара, сделав глоток. — Самое время, — отвечает Джейк. — У кого-то она круглый год наряжена. Сара промолчала и повернулась в сторону двери, откуда как ошпаренная вылетела Зои, а за ней — Джей в смешном рождественском колпаке. Джейк резко поднялся с дивана. — Он точно не укусит? — Точно, — Сара улыбнулась. Это был хороший вечер. Сара даже была рада, что вместо похода на набережную в такой холод они согласились посидеть с шестилетней племянницей Джейка. Пока ее родители смотрели театральное представление, Зои играла с псом и не могла убрать руки от мягкой шерсти. А Сара завороженно смотрела на елку, периодически бросала взгляд на парня и не могла прекратить улыбаться. Никакой неловкости и желания отвести взгляд, как это было еще неделю назад, когда Сара согласилась на встречу в их кафе. Никаких попыток уйти от разговора, как тогда в архиве. Лишь умиротворение и желание сказать Джейку, как она рада быть здесь. Сара молчала. — Кстати, потрясающе выглядишь сегодня. Прости, что решил сказать об этом только сейчас. — Спасибо, — Сара едва ли сама заметила, как смущенно заправила прядь волос за ухо и слегка улыбнулась. Он заметил, мельком подумала она. Что именно заметил, девушка спросить не решилась: чуть блестящие тени на веках, отсутствие какого-либо изъяна на коже благодаря тональному крему или маникюр, который ей сделала Нэнси сегодня утром — но очень надеялась, что ничего не ускользнуло от пытливого взгляда Джейка. Он, конечно же, не знал, как Сара собиралась на встречи с ним. Как готовилась морально, как крутилась перед зеркалом в разных нарядах под ненавязчивое щебетание Нэнси о том, что то зеленое по колено было лучше и подчеркивало ее глаза. Нэнси была рада за нее — хотя бы потому, что та встреча в кафе не оказалась последней. Джейк не сдался, и за это Нэнси готова была расцеловать парня, которого видела всего один раз. На следующий день он пригласил Сару в кино, затем — как настоящий джентльмен — проводил до дома, а после стал встречать с работы. Пару раз Багвелл порывалась забить на отпуск и прийти в участок только чтобы посмотреть на этого героя, но вскоре решила дождаться официального объявления от Сары. — Ну чего? Не целовались еще? — Отстань. — Значит, нет. Вы уже неделю не разлей вода, значит, намерения у него серьезные. Либо жди, пока он решится, либо бери ситуацию в свои руки. Настоятельно рекомендую второе! Сара смотрит на Джейка, точнее, на его губы. От мыслей, возникающих в голове, в дрожь уже не бросает. От него как всегда пахнет мятой — они сидят достаточно близко, чтобы Сара это почувствовала. Взгляд Джейка, теплый, добрый, не вызывает неловкости, и она вдруг кладет свою руку на его. Парень подается вперед, когда раздается хлопок входной двери и слышится громогласный голос Меган, сестры Джейка. — Отвратительное представление. Сара едва заметно выдыхает с облегчением. — Все было так плохо? — спросил парень. — Меган опять было скучно, — скептически отозвался ее муж. — Сара, Джейк, спасибо, что посидели с нашей малышкой. — Всегда рады помочь. От чая они отказались, и от фирменных брауни Меган тоже. На часах было около одиннадцати вечера, следующий день был не суббота и даже не воскресенье. — Завтра нужно прийти в участок к семи, — сказала Сара, не отрывая взгляда от пса, бегущего впереди. — Зачем так рано? — Там сверху что-то напутали и прислали Нэнси какую-то документацию. Проще все самой выполнить, чем дозвониться до них и объяснить ситуацию. — А она сама заскочить на пару часов не может? — Не хочу ее беспокоить. Ей и так сейчас нелегко. Джейк понимающе кивнул и взял девушку за руку. — Пальцы ледяные. Пора начать носить перчатки, Сара. Она лишь хохотнула и что-то пробубнила себе под нос, сама не поняла что. Стало теплее. Они шли по полупустой улице под редкие ругательства девушки. — Главный тот, кто держит поводок, Джей, — одергивала она пса, когда тот убегал слишком далеко вперед. — Давно хотел спросить. Зачем ему намордник? Он же не кусается. — Люди кусаются. Температура к ночи опустилась еще на пару градусов и дала о себе знать покалыванием в пальцах ног и стуком зубов. Саре холодно. Холодно, странно и чуждо, и даже ладонь Джейка уже не греет как прежде. Сара ищет тепло, отчаянно цепляется за любую веточку: крепче сжимает руку парня, подходит к нему ближе, даже невзначай вспоминает смешную фразу, которую сегодня вечером выдала Зои. Джейк вдруг подхватывает и рассказывает забавные случаи, когда девочка была еще младше. Оказывается, малышка Зои та ещё бунтарка, и Сара смеётся. Смеётся звонко, заливисто, но все равно что-то не так. Холод не отступает. — Вот мы и пришли, — девушка улыбнулась, подняв взгляд на Джейка. — Спасибо тебе за этот вечер. — И тебе, — Джейк улыбнулся. Улыбка у Джейка красивая, солнечная, искренняя — невозможно не улыбнуться в ответ. Сара улыбается шире и на доли секунды закрывает глаза, а после открывать их уже не хочет. Она чувствует мягкое, почти невесомое прикосновение чужих губ к своим. Запах мяты не просто ударяет в нос — он везде. Легкий, ненавязчивый, приятный. Сара стоит. Тесная близость не вызывает панику и желание отстраниться, необходимость в личном пространстве отступает на задний план. Внутренний голос вопит в голове назойливо, несвязно, непонятно. Наверняка что-то, начинающееся с «а как же..?» Колебания, секундный порыв, треск барьера в голове — и Сара целует Джейка в ответ. А тем временем в Аркхэме сигнализации вопят неистово, равно как и телефоны в полицейском участке. Тем временем дежурный охранник лечебницы дрожащей рукой пишет в журнале экстренных происшествий: «23:17. Побег группы заключенных».