The Closest Thing He's Got

      Тони ненавидит каждый нерв в своем теле, ответственный за звонок на номер Стива Роджерса в воскресенье днем, но он также не видит способа избежать его.       — Алло? — отвечает Стив, по понятным причинам настороженно.       — Я несколько недель буду вне доступа.       Секунду Стив молчит.       — Ладно.       — В смысле, действительно вне доступа. Ни телефона, ни интернета. Никакой возможности связаться со мной. Я подумал, что дам тебе знать, на случай, если что-нибудь случится.       Разумеется, это могло бы означать кучу всего, но они оба знают, что на самом деле это означает лишь одно.       — Ты хочешь, чтобы я присмотрел за Питом.       Пит. Тони не уверен, что именно его царапнуло — само прозвище или то, насколько легко и небрежно оно вырвалось у Роджерса.       — Нет, у меня для этого есть Хэппи, — говорит Тони.       Проходит миг.       — Я присмотрю за ним, — обещает Стив.       Тони не хочет благодарить его, так что вместо этого он завершает звонок нахальным «да делай, что хочешь».       И на этом все заканчивается.       Питера предсказуемо гораздо меньше удовлетворяет объяснение Тони — «Куда вы едете? Это опасно? Вам нужно подкрепление?» — но Тони затыкает его прежде, чем он успевает развить какую-нибудь из этих идей. Правда в том, что Тони будет недоступен, потому что ООН ведет переговоры с ЩИТом, как справиться с потенциальными угрозами на горизонте. Разные космические агентства, включая технику самого Тони, какое-то время засекали радиосигналы в нескольких световых годах от них, и только в последние пару дней транслятор заявил, что один из них можно расценивать как угрозу.       С осторожностью перебарщивают, поэтому все, кто пытается интерпретировать остальные сообщения и расшифровать те, что приходят, сосланы в бункер, где во время передачи их собственных сообщений не может произойти утечка. Они знать не знают, с чем имеют дело, только понимают, что, судя по расстоянию, с которого все отправлено, у них есть немного времени.       После изнурительной и в целом непродуктивной трехнедельной работы Тони возвращается в новую башню Мстителей. Большую часть дня он проверяет проекты, делает необходимые звонки и наверстывает упущенное с Пеппер (а потом еще раз наверстывает с ней упущенное, чтобы наверняка), и только после этого он хватает чашку кофе и включает свой компьютер, чтобы заглянуть в Dropbox, куда Хэппи скидывает все голосовые и текстовые сообщения, которые оставляет Питер.       Тони моргает, думая, не произошла ли какая-то ошибка. Там только пять голосовых сообщений; последнее было отправлено семнадцать дней назад. Даже текстовые сообщения смехотворно редкие, почти сошли на нет в тот же самый момент.       Тони просматривает их. В этот раз самому Хэппи приходится вытягивать из Питера ответы — ответы, которые почти всегда одинаковые. «Все хорошо!», или «Разобрался!», или «Нечего докладывать!» Слишком много восклицательных знаков и слишком много уважения к основным правилам грамматики, чтобы походить на нормальные сообщения Питера Паркера.       Значит, что-то случилось. Что-то случилось семнадцать дней назад, и у него уходит всего несколько секунд, чтобы выяснить, что.       Тони поднимает упоминания о Человеке-Пауке в новостях и видит, что всего через несколько дней после его отъезда очередной инцидент с участием инопланетных технологий и незаконных торговцев оружием уничтожил внушительную половину мили в Мэриленде, недалеко от объекта Департамента по контролю за ущербом. Видимо, сдерживание ситуации стало для них достаточной проблемой, и они отправили самолет за подкреплением — включая Капитана Америка, Сокола и одного незарегистрированного, несовершеннолетнего, нетерпеливого Человека-Паука.       Вот тебе и «присмотрю за ним».       Обычно Тони получает моментальное удовлетворение, перенаправляя свой гнев, но пока он не может его сфокусировать — одна его половина уже мысленно на пути в Бруклин, чтобы порвать Стива на кусочки, но другая по-прежнему разглядывает экран в поисках упоминаний о Человеке-Пауке где-нибудь в социальных сетях. Большинство из них — это просто твиты людей, гадающих, куда он подевался. Заголовок на «Gothamist» несколько дней назад гласит: «Человек-Паук ушел на пенсию?»       Стив может подождать. А вот это, чувствует Тони, — не может.       Питер поднимает трубку после второго гудка.       — Вы вернулись? — взволнованно спрашивает он, и Тони, пока не слышит его, не понимает, что он скучал по этому — по чему-то, что у них есть.       — Да, — отвечает он. — Как дела в Квинсе?       Наступает пауза.       — Хорошо, хорошо, они хорошо, — говорит парень и прочищает горло. — Я очень занят. Эм… декатлон, и… школа, и прочее. А как прошло… то суперсекретное нечто, что вы делали?       — Все еще суперсекретно, вот как. Эй, я сегодня вечером приеду в город. Хочешь перекусить?       — Типа поесть пиццы?       — А что, чокнутое поколение Z, вы теперь имеете что-то против пиццы? Едите только гибридные продукты? Пиццы-пончики и бургеры-смузи?       Питер испускает хриплый смешок.       — Эм, нет, пицца — это… хорошо. Пицца — это замечательно.       На самом деле пицца ужасна, по крайней мере, по стандартам Тони. Он ожидает, что парень все равно будет заглатывать собственную порцию в типичной невоспитанной подростковой манере, но вместо этого он съедает только половину куска, а остальное ковыряет и выглядит на восемьдесят процентов более взволнованным, чем обычно.       В общем, с Питером что-то было не так еще с того момента, как Тони встретился с ним в пиццерии. Даже если закрыть глаза на плохое флуоресцентное освещение, у него все равно чересчур встрепанные волосы, чересчур бледное лицо, а фиолетовые тени под глазами темнее, чем были бы после небольшой ночной учебы. Тони внимательно наблюдает за ним, пока он треплется о чем угодно, кроме той чертовщины, что случилась в Мэриленде, и в конце концов понимает, что если он хочет поговорить об этом, то ему придется самому поднять эту тему.       — Давай прогуляемся.       Питер на долю секунды морщит лоб, как будто он знает, что произойдет, но все-таки встает и по дороге к выходу стукается кулаками с кассиром. Когда они выходят на улицу, их окружает холодный декабрьский воздух, и Питер моментально накидывает капюшон обратно на голову и засовывает руки в карманы, похоже, активно отгораживаясь от Тони.       Учитывая то, что Тони изобрел активное отгораживание от людей, он не думает, что это будет иметь большое значение.       — Расскажи мне о Мэриленде.       Питер почти незаметно вздрагивает.       — Это была моя идея, — быстро говорит он. — Пойти туда, я имею в виду.       Тони поднимает руки в знак капитуляции.       — Я не злюсь, парень. — А потом, не сумев себя остановить, добавляет: — Ну, не на тебя.       — Стив сказал, что все нормально, если я не пойду, — возражает Питер.       — Да, но он попросил тебя, верно?       Питер трет ногой какое-то невидимое пятно на тротуаре.       — Ну да, в смысле, он спросил, могу ли я помочь, — признается он. — Из-за Стервятника и всего такого. Но я… я хотел пойти. Это была моя вина.       — В чем именно твоя вина, Питер?       Питер смотрит на него, удивленный, что к нему так прямо обратились. А затем он осознает остальную часть вопроса и так быстро опускает взгляд на тротуар, что все вокруг, наверное, думают, что он чуть не споткнулся.       — Я не это имел в виду, — бормочет он.       — Присядь, парень.       — А?       Тони показывает на скамейку за пределами практически пустого парка, мимо которого они идут. Питер кажется немного удивленным, обнаружив, где они находятся. Тони садится и снова машет Питеру, чтобы тот сел рядом с ним, и через мгновение он так и делает, сжав губы в тонкую линию.       — Слушай, — начинает Тони. — Я знаю, что ты не патрулировал. И ты выглядишь так, словно провел последние две недели, играя в классики с ангелом смерти. Поэтому, очевидно, что-то произошло в Мэриленде.       Тони не видит лицо Питера сквозь край его капюшона, но ему это и не нужно. Он уже знает, что мальчишка не собирается отвечать в ближайшее время. Он дает Питеру помолчать добрую минуту, слушая, как вдалеке родители начинают подзывать своих детей, чтобы добраться домой до темноты, и чувствуя укусы позднеосеннего ветра.       — Эй. Что бы ни случилось, парень, может, я могу помочь.       Питер качает головой так быстро, что это почти пугает Тони.       — Нет, не можете, — говорит он и смотрит на Тони с ошеломленным выражением лица, как будто он не собирался это произносить. Он так же быстро отворачивается и продолжает: — Это… это нельзя отменить. Все кончено. Все это. Я не… я не хочу больше этим заниматься. Я не… я не могу…       Тони не ожидает, что парень встанет со скамейки и начнет уходить от него, однако он молниеносно вскакивает, еще сильнее натягивая на лицо капюшон.       — Воу, эй, — зовет Тони, оказавшись на ногах секундой позже. Он кладет ладонь Питеру на плечо, останавливая его. Питер поворачивается и смотрит на него, не до конца отстраняясь. — Парень, просто скажи мне.       Глаза у Питера с красными ободками, а в выражении лица читается боль.       — Кто-то умер, — отвечает он. — Один из тех парней, которых мы собирались задержать. Он был просто… на крыше, стрелял в нас, а потом споткнулся… и я пытался спасти его, но я… я не смог добраться до него достаточно быстро, и теперь он мертв.       Сначала Тони даже не уверен, что сказать. Такое чувство, будто кто-то просто выбил из него воздух.       Питер дрожит, адресуя слова скорее земле, чем ему.       — Я не… я не знаю, кем он был и был ли… был ли он чьим-то мужем, или чьим-то отцом, или… — Он делает вздох и берет себя в руки, чтобы посмотреть Тони в глаза и спросить: — Как я должен просто жить с этим?       Ты не можешь, сразу же думает Тони, и это стягивает ему грудь. А потом: Я до сих пор пытаюсь это выяснить.       Он отбрасывает голоса в своей голове и делает шаг вперед, опуская ладони мальчишке на плечи и удерживая его на месте.       — Вот как ты с этим живешь, — говорит он. — Ты знаешь, что на каждого человека, которого ты не смог спасти, есть еще сто, которых ты спас. Ты знаешь, что есть люди, которые зависят от тебя, у которых не было бы шанса, если бы тебя там не оказалось. Ты знаешь, что не можешь спасти всех, и ты учишься этому снова, снова и снова.       Питер морщится, словно не может выносить мысль об этом. Даже держа руки на плечах парня, Тони чувствует, как он уходит в себя, как будто окружающий его мир слишком тяжелый. Это чувство, которое Тони знает слишком хорошо.       — Ничего страшного, если ты больше не хочешь этим заниматься. Ты имеешь на это право.       Тони делает паузу. Он понимает, что это один из тех моментов, таких, которые останутся с парнем надолго после его ухода. Ему кажется, что на кону слишком многое, что кто-то другой должен быть здесь и говорить ему эти вещи.       Он думает о том, как сломался голос Питера на словах «чей-то отец», и вспоминает, что больше никого и нет.       — Но не позволяй этому быть причиной, — продолжает Тони. — Ты хороший, Питер. Хороший человек. И я думаю, что в глубине души ты знаешь, что в том, что случилось, не было твоей вины.       Питер качает головой, и по его щеке скатывается слеза. Тони гадает, может быть, ему стоит обнять мальчишку или сделать что-нибудь, чтобы заставить его понять слова, а не просто услышать их, но Питер смахивает слезу, как будто зол на нее, и отстраняется, и у Тони не хватает смелости.       — Что если я… — Он беспомощно смотрит на Тони, словно ему нужно, чтобы он закончил предложение за него.       — Эй, — говорит Тони и делает шаг назад, давая Питеру немного пространства. — Если ты завтра все это бросишь, все будет нормально. Ты будешь… делать то, что вы, дети-ботаники, делаете в этой школе, и станешь стажироваться в «Старк Индастриз» по-настоящему. Черт, может, мы даже решим платить тебе. Но этого я не обещаю.       Питер пялится на него так, будто не может поверить в его слова.       Тони непоколебимо смотрит в ответ.       — Но я думаю, мы оба знаем, что не существует мира, в котором это случится, малыш.       Он провожает Питера до дома и велит ему немного поспать, а Питер чересчур энергично кивает. Он не говорит привычное «пока, мистер Старк» или «спасибо, мистер Старк» — он поднимается по ступенькам своего дома, по-прежнему держа руки в карманах, и не оглядывается.       Тони задерживается на мгновение после того, как он исчезает за дверью. План состоял в том, чтобы отправиться прямиком в Бруклин и выбить из Стива все звезды и блестки. Не в первый и, конечно, не в последний раз Питер Паркер заставил его планы сойти с намеченной тропы.       Он звонит Стиву. Прежде чем тот успевает хотя бы поздороваться, Тони заявляет:       — Нам нужно поговорить.       Стив должен встретиться с ним в отделении «Старк Индастриз» в Мидтауне. Он чувствует нежелание Стива встречаться в месте, которое определенно является территорией Тони, но у Тони есть для этого веская причина. Он хочет, чтобы это было достаточно публично, чтобы, если ситуация обострится, им обоим пришлось держать себя в руках.       Сейчас, когда он чувствует, что на горизонте что-то назревает, они не могут позволить себе увеличить тот раскол, который есть уже.       Когда Стив входит в офис, он выглядит удивленным, увидев Тони, сидящего перед экраном, и пустое место рядом с ним. Тони жестом показывает ему присесть.       — Слушай, — начинает Стив, — я не уверен, почему ты хотел меня видеть, но… — Он останавливается, глядя на изображение, которое Тони вывел на экран. — Кто эти люди?       Он спрашивает немного нервно, и Тони знает, почему — в его глазах та же тень, какая была в глазах парнишки, то же бремя, которое Тони нес всю свою жизнь. Это кто-то, кому мы навредили? Это кто-то, кого мы не спасли?       — Это родители Питера Паркера, — отвечает Тони.       Пара позирует перед шумным конференц-залом, улыбка Ричарда Паркера — сдержанная и дружелюбная, Мэри — маленькая и лукавая. Тони до сих пор поражает, насколько Питер похож на их ребенка, даже если ему не хватает тихого, приземленного достоинства, которое было в них обоих. Исходя из этого, Тони считает, что он, должно быть, также очень напоминает Мэй.       — Они работали с тобой, — моментально понимает Стив.       Тони кивает.       — Мы все были близки. Его родители были уважаемыми генетиками. Они умерли слишком рано.       Стив на секунду уважительно склоняет голову, и Тони неловко ощетинивается. Он не собирался перекладывать на него вину. Он хочет, чтобы Стив понял.       — Я не просто выдернул Человека-Паука из ниоткуда и завербовал его. Я периодически проверяю Питера с тех пор, как ему было четыре, — рассказывает Тони. — Я знал, что он носится по улицам как Человек-Паук, еще целый год назад, когда он даже не придумал себе это нелепое имя. Я был для Питера незнакомцем, когда привез его в Германию, но поверь мне — он не был незнакомцем для меня.       — Я не знал.       — Поэтому я тебе и рассказываю, — говорит Тони. — Я знаю этого парня. Я знаю, с чем он может и не может справиться. И что-то вроде того, что произошло в Мэриленде, когда он был под твоим присмотром? Он к этому не готов.       Стив секунду размышляет.       — Он отлично справился, — возражает он, покачав головой. — Я не понимаю, что ты…       — Он никогда не видел, как кто-то умирает, Роджерс. Ему пятнадцать. — Поскольку Стив, похоже, не до конца въезжает, Тони поясняет: — Один из людей, на которых вы охотились, упал, я думаю. С тех пор парень ходит, как малолетнее приведение.       — Я не понимал, — говорит Стив, искренне расстроенный этим. — Я могу поговорить с ним…       — Я уже поговорил, — быстро вставляет Тони. Он заставляет себя сделать паузу. — Я просто… Мне нужно, чтобы ты понял. Этот парень — не наша опора. Он слишком молод, чтобы участвовать.       Какое-то время Стив ничего не отвечает. Тони готовится к тому, что произойдет, — Стив снова бросит ему в лицо Германию и Тони даже не сможет это обосновать, потому что да, может быть, с его стороны действительно было неправильно втягивать в это Питера, — но вместо этого Стив смотрит на него с обескураживающей тяжестью.       — Тони, может быть, я больше не… внутри этого, как ты. Но у меня все еще есть связи. Я знаю, что надвигается. — На его лице то мрачное, решительное выражение, которое Тони помнит, как видел еще на сувенирах и постерах задолго до того, как ему пришлось увидеть его во плоти. — Я знаю, к чему мы готовимся.       Тони убирает фотографию с экрана.       — Питер не будет частью этого.       — Ты не можешь это решать, — говорит Стив.       — А ты можешь? — огрызается Тони.       — Нет, не могу. — Стив отказывается поднять голос и клюнуть на приманку. — Питер может.       — Черта с два он может, — заявляет Тони, и тот самый гнев, который он пытался подавить, внезапно вскипает очень близко к такой знакомой, опасной поверхности.       — Тони, у тебя может быть костюм, технологии, ты можешь хотеть лучшего для него, но ты за него не отвечаешь, — говорит Стив. Когда Тони не реагирует, он добавляет низким голосом, который мигом доводит Тони до предела: — Ты ему не отец.       — Я самое близкое, что у него есть.       Он хочет забрать слова назад, как только произносит это, но она все равно есть — неизбежность, которой он пытался избежать с того дня, когда впервые вошел в квартиру Паркеров и если быть честным с собой, то даже раньше.       Но Стив больше не допрашивает его, не сыпет соль на рану.       — Тогда ты знаешь его достаточно хорошо, чтобы понимать — ты не можешь удержать его от этого, — вместо этого говорит он.       Тони думает обо всех случаях, когда он говорил парню «нет» и тот каким-то образом понимал это как «да, но тихонько, чтобы меня не поймали», и он знает, что Стив прав.       — Он должен быть готов, — продолжает Стив. — Ему нужно тренироваться с нами и ходить на задания, как в Мэриленде. Ему нужно уметь держать себя в руках, и более того, ему нужно уметь работать в команде.       В этот момент Тони мечтает, чтобы он никогда не говорил с Питером. Чтобы он никогда не подходил к нему достаточно близко, что вообще втянуть его в этот порочный круг.       Но опять же, он знает, что, если бы он этого не сделал, Питер уже давно был бы мертв.       — Я спросил его, хочет ли он быть Мстителем, несколько месяцев назад, — сообщает Тони. — Он сказал, что не готов.       — Никто из нас не готов к тому, что надвигается, — возражает Стив. — Ты знаешь, что если бы он был в курсе обстоятельств, то мгновенно бы передумал.       Тони знает об этом. А еще он знает, какое страшное влияние он оказывает на парня. Хотя в отличие от Стива он решительно пытался не использовать его последние несколько месяцев.       — Что бы мы ни решили, мы решаем вместе, — говорит Тони. — Ты не можешь действовать у меня за спиной. Не с Питером.       Стив кивает, чувствуя, что спор склонился на его сторону.       — Понял.       Тони уходит с тем же нарастающим беспокойством, которое месяцами сдавливало ему грудь, смотрит в пасмурное, беззвездное небо Нью-Йорка и думает о тех местах, где он никогда не должен был появляться. Он собирается вызвать машину — он сегодня правда не в настроении для полетов, — когда на периферии загорается новостное оповещение от Пятницы.       «Эй, все, Человек-Паук вернулся из отпуска!!!» — сообщает твит, дополненный видео с пареньком, пикирующим со здания в Виллидже.       Тони не может решить, чувствовать облегчение или нет.