Точка встречи

Приказ командования флота Альянса систем № С-4 06.06.2186 «Всем кораблям. Строго секретно. В случае поступления команды об отходе в ТОЧКУ ВСТРЕЧИ предписано после получения координат НЕМЕДЛЕННО направиться по данным координатам, далее следовать указаниям, полученным специальным агентом, приписанным к судну. По прибытии в точку встречи подготовить базу для длительного пребывания. Хранить полное радиомолчание. Не проявлять никаких признаков присутствия. В течение месяца не подниматься в воздух над поверхностью планеты. Ждать связи. Адмирал Хаккет» *** Дополнение к приказу № С-4 06.06.2186 специально для корабля «Нормандия» «Приказываю назначить специальным агентом корабля «Нормандия» майора Кайдена Аленко, спектра. В случае наступления приказа № С-4 предоставить ему все соответствующие полномочия. Далее следовать инструкциям специального агента. Адмирал Хаккет» 12.06.2186 В тот день он старался действовать осмысленно. Надо было уходить. Можно было думать иначе, но это означало сделать неверный выбор. «Все ясно, — сказал он себе просто. — Все кончено». Корабль достиг сверхсветовой и направился к ретранслятору. В какой момент биотики начали терять сознание, Кайден не заметил, только помнил внезапное чувство, будто огонь охватил все его тело и ударной волной расплющило грудную клетку. Это чувство горения потом не раз посещало его в снах, только там он был одновременно и собой, и Шепард. Он то видел свои ноги, объятые пламенем, и пытался сбить его, — и тут же ракурс менялся, и он наблюдал, как уже Шепард падает спиной горящим факелом куда-то вниз, падает и не может достичь дна. То он-она искали в странном пещерном городе монаха, способного вылечить Джеффа Морро; то бродили по внутренностям живого жнеца в поисках проглоченного и затерявшегося в лабиринтах Тейна… Но заканчивалось все одним и тем же, как заезженная пластинка, он-она, словно Двуликий Янус, показывая то один лик, то другой, гибли в пламени, страдая от невыносимой боли. Словно, погибнув, Шепард превратилась в его бессознательном в его женское начало, слилась с ним. Доктор Чаквас рассказывала, что в тот злополучный день все биотики на борту пережили что-то вроде болевого шока. К счастью, обезболивающее помогло. Из всех Кайден оказался единственным, кто застрял на этом ощущении. Доктор, конечно, полагала, что это вполне естественная реакция на чувства утраты и вины. На войне ситуация вполне заурядная, так что и обращались с ним с пониманием, но без особых сантиментов. Попросту говоря, медицина в таких условиях предписывала физические и умственные нагрузки, а также лучшее лекарство от всех горестей – время. Потому Кайден терпеливо налегал на тренировки, загружал себя работой и… упрямо не желал обсуждать с кем бы то ни было, что же случилось с Цитаделью. *** — …и сохраняли полное радиомолчание. Это приказ, Гаррус. — Логично выйти на связь для повышения эффективности восстановительных работ. Ведь из содержания приказа следует гипотетическое присутствие на планете других кораблей Альянса. — Это логично, но противоречит прямому приказу — сохранять радиомолчание вплоть до дальнейшего распоряжения. — Кайден спокойно и без раздражения, даже несколько меланхолично, разъяснял свои указания засидевшемуся на месте турианцу. Джокер, до этого молча слушавший, заметил: — А если мы не получим дальнейшего распоряжения? — Просканируем планету, но не раньше, чем через месяц, — тихо ответил Кайден, — от нашей осторожности, возможно, зависит судьба всего человечества. Пилот промолчал. Лишь бровь его дернулась: мол, экая печаль — человечество. Какой от них прок, если осторожность действительно имеет смысл соблюдать? Ведь это означает, что Горн был неэффективным или недостаточно эффективным, и жнецы по-прежнему в игре. Что Земля уже погибла, объединенного флота нет, за исключением тех возможных счастливчиков, которые, как и они, достигли гребаной точки встречи — этой вот планеты. Командование рассматривало ее в качестве будущего центра управления возможной программы выживания в случае неудачи с Горном, но Джокеру казалось, что она станет просто могилой человечества. На мгновение он остро почувствовал свое одиночество рядом с закрывшимся с момента прибытия и показательно спокойным Кайденом и бездушным компьютером, который еще совсем недавно был способен испытывать к нему, Джокеру, какое-то подобие чувств. Теперь это был хороший вычислительный прибор и не более. А рядом с ним стоял чужой человек и с неприступностью спектра объяснял насупившемуся турианцу, растерявшему за эти несколько дней всю свою жизнерадостность, что судьба человечества в их руках… Поскорей бы уж, что ли, сдохнуть. — Предлагаю в таком случае обследовать доступное пространство наземным способом. Так мы расширим радиус своего присутствия и, возможно, обнаружим кого-нибудь из команд других кораблей, прибывших на планету, — предложил Гаррус. Ему уже давно наскучило заниматься ремонтом, да и орудия практически не пострадали. — Отправь небольшую группу на разведку. Ведь мы толком не знаем, что вокруг творится. — Хорошо. Сам я не смогу составить тебе компанию. Возьми Джек и… не знаю, — Кайден задумался о том, чье отсутствие на борту сейчас не скажется на ходе восстановительных работ. — И Вегу. Пусть проветрятся. А то скоро придется заново монтировать переборки. Гаррус доверительно положил ему на плечо трехпалую конечность. — А ведь тебе бы это тоже не помешало бы, верно? Признаться, у нас не было возможности поговорить. Да и обстановка… Кайден внутренне сжался, понимая, что искушение поддаться на уговоры и отправиться, как в старые времена, на разведку и думать только о том, чтобы выполнить задание и защитить товарищей, чересчур велико. Поборов искушение, он своим, как обычно, тихим голосом ответил: — Спасибо Гаррус. Как-нибудь обязательно. Но сейчас у меня есть важные задачи на борту. Закончив разговор, майор поднялся в капитанскую каюту и включил монитор. Кайден обосновался в ней после приземления на этой необитаемой планете, как только доктор Чаквас выпустила его из лазарета, где он провел некоторое время без сознания из-за необъяснимого болевого шока, поразившего всех биотиков на борту. Выйдя из медотсека, он как-то просто зашел в подъемник и отправился туда, где, казалось бы, все должно было напоминать ему о потере. Но, парадоксально, капитанская каюта оказалась единственным местом на корабле, где ему ничто не напоминало о том, что Шепард потеряна. На мостике ему не хватало ее голоса, четких приказов, уверенного взгляда, в собственной каюте все напоминало о том, как он когда-то ждал ее, глядя в иллюминатор на пустынный и прекрасный космос, желал ее, закрыв глаза и прислонив лоб к прохладной стене, пытался представить, что они вновь вместе, что у них что-то вышло... Везде был он, его реакция, его чувства и надежды. И только в ее собственном пространстве, принадлежавшем только ей, память о Шепард становилась безопасной — так в музее пыточные инструменты инквизитора, вырванные из привычной обстановки, становятся безобидными и занятными памятниками древней механики. Кайден помнил их встречи в этом месте, но все они были радостны и наполнены таким светом, который светил ему и теперь. А главное, в те моменты он не занимался саморефлексией, его внимание было обращено на нее. В общем, это было единственное место на корабле, где майор Кайден Аленко мог свободно дышать. Он открыл почту на личном терминале и в который уже раз перечитал сообщение от 06.06.2186 — секретный приказ Хаккета, третий, поступивший накануне того страшного дня. Он уже не раз пробегал глазами эти несколько строк и знал их наизусть. Странно, но бесчеловечность содержания приказа его успокаивала едва ли не больше окружающей обстановки, заставляла сосредоточиться на сегодняшнем дне и придавала силы не думать о павших. *** Ну почему меня никто не слушает? — Джеймс Вега приобрел привычку разговаривать с самим собой с тех пор, как утратил своего постоянного собеседника — Стива Кортеза, пропавшего в ходе сражения в Лондоне, так и не вернувшегося на «Нормандию» к моменту ее спешного отлета из Солнечной системы. Теперь единственным немым слушателем бравого лейтенанта осталась перекормленная беспородная собачка-робот, меланхолично бродившая по нижней палубе и так ничего и не научившаяся делать. Даже пылесосить ей было нечем. Она застревала в узких проходах между транспортом и стеной ангара, тупила перед внезапно появлявшимися препятствиями и не подозревала о том, что является объектом чьих-то душеизлияний. — Я же говорю, жнецам кранты. Вон, голова не фурычит, — Вега критически осмотрел голову хаска, когда-то потыренную коммандером из лаборатории Гаррета Брайсона. Лифт открылся и оттуда в него швырнули наполовину заполненным рюкзаком с чем-то большим и гремящим внутри. Следом выкинули свернутую веревку, полуупакованную палатку и сопроводили все это крепкими выражениями в адрес забредшей тем временем в лифт собачки. Вышвырнув собачку пинком обратно в ангар, из лифта появилась Джек. — Собирайся, лейтенант, мы выступаем. Приказ этого м… моего начальства, капитана. Вега почесал в затылке. Идея куда-нибудь хоть ненадолго свалить с корабля была неплоха. «Но какого черта вместе с именно этой бешеной теткой?». — Чтоб меня, — пробормотал он и продолжил громче. — И куда мы? — На к… кудыкину гору. Я тебе не вокзальная с… справочная. Вот, барахло. Надо его поделить по-братски — тебе больше, мне меньше. С опаской заглянув в рюкзак, он приготовился увидеть там все, что угодно, но обнаружил лишь снаряжение для горного перехода. — Окей, — Вега, задумчиво достал из рюкзака фонарь, повертел в руках и, включив, направил на одну из многочисленных татуировок новоявленной попутчицы. — Хоть будет что в дороге почитать.