Точка встречи

«20.05.2187. Покидая планету, мы оставляли на ней еще 12 кораблей Альянса, достигших точки встречи в тот же день, что и «Нормандия». Команды этих судов, как и наша, получили предписание прибыть по координатам. По замыслу командования, экипажи этих кораблей вместе должны были образовать секретную полувоенную человеческую колонию. Теперь же планы изменились. Главной целью стало восстановление ретранслятора. Это потребует многих лет тяжелых восстановительных работ. Так что колонии все-таки быть. Но «Нормандия», как самый быстрый транспорт, отзывалась на Землю. Мы везем туда рахни и биотиков, призванных обеспечить координацию жизни Альянса, разбросанного по различным системам. На планете остались и несколько наших биотиков — в частности Родригес, которая очень подружилась с королевой рахни и решила ее не покидать. Что ж, по крайней мере, она нашла свой дом. Нам же предстоит долгий обратный путь. Гаррус предполагает, что идеи тайных убежищ для своих цивилизаций посетили не только руководство Альянса, и что наверняка это не единственная тайная планета, приготовленная для скрытного пребывания. Интересно, сколько новых колоний возникает сейчас по галактике без ведома совета? И во что все это выльется? По самым смелым прогнозам, на той скорости, которую способна развить «Нормандия», до Земли нам лететь не меньше 10 лет. Адамс дает 12 с учетом возможных технических сбоев и износа аппаратуры. Это известие не печалит разве что меня. Остальные обитатели «Нормандии» относятся к видам, живущим значительно более короткий срок, а потому потратить 10 лет на дорогу для них слишком расточительно… Однако пока все держатся отлично и планируют провести ближайшие годы с пользой для дела. Не забыть продумать и сделать в ближайшее время: Спланировать работу биотиков, исследование морфологии эмоционального консонанса биотиков-людей и пр. Короче, я счастлива! Передача мыслеобразов как-то зависит от сонастройки… почему у меня не выходит? Обсудить с Чаквас!!!111 Я изгой на этом корабле. Ну почему я азари???77… Джек попыталась передать мыслеобраз Гаррусу — он говорит, что у него начала чесаться нога. Нужно проверить, возможно, небиотики тоже могут распознать? (Если он не издевается надо мной.)» Дневник доктора Лиары Т`Сони. [Единица хранения B 176/3 P 3–5. Музей азарийской истории. Тессия]. 11.11.2187 «Нормандия» провела в пути уже почти полгода. Одна двадцатая от 10 лет. Такими подсчетами утешали себя многие. Всего двадцать раз по столько. 20 минут и одна минута. Сопоставимо, жить можно… Только вот сейчас дела обстояли крайне неутешительно. Уже вторые сутки «Нормандия» дрейфовала на остаточной скорости из-за критической поломки двигателя. — С ядром все в норме, полетели инжекторы вторичного контура. Это были последние, и смены больше нет, — разводил руками Адамс. — Так что же теперь делать-то? Вечно, что ли, дрейфовать? — Гаррус горестно вопрошал, скорее, судьбу, чем инженера. Они уже давно сидели в двигательном отсеке и не могли придумать, как выкрутиться. В принципе, можно было перепрограммировать цепь и запустить двигатели — но не выше скорости света. Но в таком случае полет терял всякий смысл. Теперь даже уже и в обратную сторону. Положение было глупейшее. Они не только не привезут рахни на Землю, но и с ремонтом ретранслятора не помогут оставшимся… Хорошо хоть связь есть. Адамс непрерывно консультировался с альянсовскими спецами по двигателям. Вопрос упирался в то, что собрать на коленке инжектор данного типа было совершенно нереально. Главный инженер честно посмотрел в глаза турианца и просто произнес: — Боюсь, что всем нам пора подумать, на что потратить свою жизнь, если провести ее придется на этом корабле. *** Нынешняя королева, по меркам ее народа, была еще очень юна. Впрочем, вряд ли когда-нибудь от своих подданных она могла бы услышать мнение, что не годится на эту роль. Свою партию она исполняла идеально еще будучи эмбрионом, защищенным прочной скорлупой рахнийского яйца, и знала, что такое петь в пустоте. А потом, после нескольких веков одиночества пришли эти существа. Существа оказались странные, не связанные друг с другом песней, но при этом составляющие одно целое, не будучи целым... Ей долго было не постичь, что они едины. Для нее это был хаос тел, глухих к песне, бродивших во тьме и обреченных на умирание. Она же была вечной, хоть тело ее когда-нибудь, но еще не скоро, и перестанет существовать. Ее инстинкты передадутся следующей королеве, ее песня не кончится, потомки, словно ее собственное продолжение, будут вплетать каждый свою партию в нескончаемые переливы многоцветных куплетов и продолжат развивать ту гармонию, начало которой было положено в незапамятные времена. А потом, в миг, когда ее собственные дети отвернулись от нее и умолкли, когда ей грозила гибель — уже настоящая, ибо некому было петь после нее, — пришел человек и заговорил с ней. Вернее, заговорила она, перебирая клавиши чужой мертвой плоти, но человек прислушался и понял. Это была странная беседа, не похожая ни на что прежде, как человек не был похож на других. Он взглянул и увидел ее. И пощадил. С этого все и началось. Существа помогли ей вновь появиться на свет, спасли от гибели. Что значит выводок, не слышащий песню? Это мертвые рахни. Что значит чужие, внимающие песне? Это живые ее собственные дети. Так говорили ей инстинкты. А именно на их нерушимом фундаменте было основано все рахнийское общество. И королева знала, что дети сейчас несут ее песнь другим таким же существам. От успешности их миссии зависела судьба ее рода. Когда королевы коснулась песнь о грядущей смерти ее детей, она обратилась к богам, подарившим ей голос. И Боги вняли ее песне. 05.01.2188 Тогда, в Лондоне, он обещал выжить и вернуться. Но вот уже два месяца они дрейфовали в открытом космосе с отказавшими инжекторами в корабле, которому, возможно, суждено стать их могилой. Он готов был ждать бесконечно. Готов был всю жизнь провести в пути. Но когда нечего ждать и некуда идти, что прикажете делать? Остается только грезить или роптать. И Кайден грезил. Первый месяц он вспоминал ее прикосновения, их встречи и их любовь. Но любовь — это каждодневный выбор друг друга, а ему приходилось хлопать одной ладонью. Когда образы стали подозрительно повторяться изо дня в день и превращаться в семейную скуку, не подкрепляемые живым присутствием ее личности, такой яркой, неповторимой, знакомой и при этом всегда новой для него, он переключился на вспоминания об их совместных вылазках, удачных и не очень, на ее слова, обращенные к другим... И чем дольше он грезил, тем явственнее убеждался, что она не заслужила, чтобы ее корабль не стремился к ней. В тот раз, после длительного, по меркам военного времени, отпуска на Цитадели, в доках он вдруг увидел, как Шепард одиноко стоит, опершись на перила в погрузочном отсеке, и смотрит на свой корабль, висящий в пустоте за прозрачным стеклом. У него что-то оборвалось внутри, когда он увидел эту пару: капитана и ее «Нормандию». Не то чтобы он не подумывал о времени, когда все закончится, и тогда он бы сделал ей предложение. Но, глядя сейчас на эту картину, он видел, с кем повенчана его капитан. И пока «Нормандия» рядом, он, Кайден, является ее преданным рыцарем, ее Ланцелотом, но замужем она за своим кораблем. И так будет всегда. Он подошел и сказал ей тогда, что будет ждать. Конечно, это означало сразу много вещей. Но какая-то частичка его произносила эти слова не только для нее, но и для «Нормандии». Это был одновременно и вызов, и клятва верности. И вот теперь «Нормандия» не летела к своему капитану, а он не мог исполнить данную ей и ее кораблю клятву. Он уже давно ни на что не надеялся, но теперь он начал терять веру. И тогда он возроптал. На то, что судьба ее отняла. На то, что им пришлось бросить ее и лететь туда, где их присутствие, ничего не решало. На то, что все восстало против них двоих. На то, что она умерла. *** И пришли левиафаны. Они появились на исходе второго месяца безнадежного дрейфа со стороны скопления в центре галактики, словно они где-то там сторожили ее, прислушиваясь к происходящему во всех ее уголках. Левиафаны отозвались на зов королевы рахни — расы, послушной им и возлюбленной ими. Исполинам не было дела до этого корабля, застрявшего во тьме, как и до прочих кораблей во вселенной, но рахни — то было другое. Они трудились над своими созданиями. А все созданное ими для них было дорого. Все имело смысл и должно было совершать свое предназначение. Рахни взывали к ним. Левиафаны приблизились и проникли в сознание пилота дрейфующего корабля. — Вы можете построить нам ретранслятор? — в отчаянии спросил Джокер. — Нет. — Вы можете починить наш двигатель? — Нет. — Дайте пару инжекторов, что ли. — У нас нет их. — Тогда что, черт возьми, вы можете сделать? Самое крупное существо начало медленно поворачиваться. Одна из гигантских складок на его теле разошлась, демонстрируя нечто вроде глубокого кармана вдоль всего туловища, раздувая сегмент панциря парусом и открывая широкий проход. — Мы отнесем вас к Земле. И за это когда-нибудь вы исполните нашу просьбу. Так «Нормандия» и отправилась в путь домой во чреве Левиафана.