Лгунишка

      Серебряные пряди волос лентами струились по расправленным плечам, блестели в сиянии свечных язычков и все норовили упасть на смеющиеся ярко-голубые глаза.       — Где вы его прятали? — с любопытством спросил растроганный Виктор Никифоров, глядя на огромный торт, который три минуты назад торжественно вкатили на тележке в малую гостиную.       — Не болтай, Белль! — хохотнул тощий и длинный, как жердь, Георгий. — Загадывай желание. И давайте есть уже!       Мальчишки, окружившие именинника, наперебой заговорили, поддерживая товарища, и Виктор кивнул, соглашаясь. Юноша прикрыл глаза и неслышно шепнул пару фраз, а потом, поднатужившись, задул разом все семнадцать свечек.       — Ого! Точно сбудется. — Солнечно улыбнулся Крис, встряхнув льняными кудрями. — А расскажешь потом, что загадал?       Никифоров неопределенно пожал плечами, совершенно по-детски ковырнул пальцем край торта и тут же запустил его в рот.       — Вкусный! — объявил он друзьям, что тотчас довольно заулыбались.       — У нас есть кое-что повкуснее. — Хмыкнул Георгий, дал знак стоящим чуть позади парням, и перед именинником споро поставили в ряд семнадцать пустых стопок. — Наполняйте!       Возраста этой традиции, по которой празднующий день рождения юноша пил подряд столько алкогольных шотов, сколько лет ему исполнялось, не знал даже сам ректор. Однако из года в год мальчишки старательно выискивали по всему Лондону именно то пойло, которое являлось традиционным в стране именинника, и хрупкому Никифорову с каждым годом везло всё меньше: количество стопок со жгучей водкой всякий раз увеличивалось на одну.       — Раз-два-три, раз-два-три, пей! — со смехом кричали Виктору друзья, выстукивая ритм по всем твёрдым поверхностям.       Виктору давно уже пришлось научиться пить отвратительное пойло. Мальчишка даже нашёл выход: нужно всего-то опрокинуть шот одним глотком, и тогда вместо мерзкого жгучего вкуса по горлу и телу разливается тепло, которое так скоро скрадывает чёткость движений, развязывает язык и заставляет мысли течь тягучей рекой, делающей порой совершенно неожиданные повороты.       Пьяный Никифоров не был громким и шумным. Не устраивал представлений, как это было с французом Леоном, который, дойдя до кондиции, разрыдался и выпил целую бутылку шампанского со словами «Я пью за процветание граждан Франции!»*, а потом нацепил на голову красную повязку и объявил себя главным революционером. Не выбалтывал все секреты как Сказочник Люмьер и не засыпал после первого же глотка как это бывало с меланхоличным Робином из Шотландии. Пьяный Никифоров всего-то приставал к парням.       После случая с мисс Мёрси его тягу к девушкам их кошелькам как отрезало — молодому человеку тотчас становилось жутко от мысли, что ещё какая-нибудь пустоголовая курица вынудит его тащить труп по шумному Лондону или вздумает так же отчаянно пытаться женить его на себе. Однако особого интереса к юношам Виктор за собой также не замечал, и всё больше и больше времени тратил на тренировки, внезапно обнаружив, что у него прямо-таки врождённый талант. И всё же первый же шот в корне менял ситуацию: раскрасневшийся Никифоров, звонко хихикая и виляя бёдрами, кружил по залу от одного приятеля к другому, выискивая в залитых глазах желание пообщаться теснее.       Обнаружилось оно у самой поверхности — Виктор даже удивился, как не обратил внимания раньше — ярко-оливковых омутов Кристофа Джакометти, которому алкоголь помог разбудить в себе ту ещё горячую бордельную девицу: мальчишка лихо отплясывал на крепком столе вместе с рыжим ирландцем Патриком и во всё горло распевал Drunken sailor. Остальные парни вступали на припеве и только диву давались, как можно выдержать такой темп, влив в себя не меньше половины бутылки пойла этого вечера.        — А что же мы сделаем с пьяным Чудовищем? * — расплылся в улыбке Виктор, салютуя Крису стаканом.       — Поцелуешь, Белль? — рассмеялся мальчишка и спрыгнул вниз, опасно покачнувшись и повиснув на беловолосом.       — Не вопрос. — Хмыкнул именинник.       Схватив не верящего своей удаче Джакометти за руку, Никифоров скользнул в дверной проём, оглянулся и, подумав, принялся подниматься на второй этаж — к стоящим у окон тахтам. Там, в неярком свете от единственного на весь этаж канделябра, Виктор переплёл свои пальцы с пальцами Криса и, радуя затуманенное водкой сознание, потянулся к его губам своими.       Первое прикосновение вышло смазанным, сухим и горячим, ввинтившимся в мозг беловолосого пониманием того, что это действительно он сейчас стоит у двери своей комнаты и целует парня. Из-за крайнего опьянения юноша словно видел происходящее со стороны: кто-то другой, одетый во всё праздничное и белое, мажет своими губами по губам красивого мальчишки, сплетает свой язык с его, жарко дышит в чужой рот и перебирает золотистые локоны. Кто-то другой толкает зеленоглазого юношу на диванчик и влезает сверху, забирая довольное раскрасневшееся лицо в свои ладони, рассматривая и вновь возвращаясь к губам. Кто-то другой позволяет чужим рукам трогать струящиеся по плечам серебряные пряди, гладить талию и рёбра, проходиться по ягодицам и касаться скул. Ну не может ведь это быть он, кого наставник характеризует словами «холодный ясный ум и мгновенная реакция»?       Опьянение усиливалось с каждой минутой, и вскоре Виктор и думать забыл о каких-то напряжённых рассуждениях и растворился в пухлых мягких губах Криса. Когда Никифорову удавалось сфокусировать взгляд на лице Джакометти, он дивился восхищению, с которым тот на него смотрел. А Кристоф держал на коленях сбывшуюся мечту — своего кумира, которому он подражал с самого своего знакомства с ним и с мыслями о котором ласкал себя вот уже полгода.       — Ты такой красивый, Ви-иктор. — Горячо прошептал мальчишка, гладя высокие скулы Никифорова кончиками пальцев.       Ему казалось, будто бы Никифоров — сам король Зима из старой швейцарской сказки, которую рассказывают малышам, когда за окнами надсадно воет ветер, бросая в стёкла пригоршни снега. Прекрасный юноша, что соткан из обрывков несбыточных мечт людей со всего мира. Его кожа — хрупкий, покрытый белыми узорами лёд, который растаял бы, дыхни на него всего раз; волосы — бесконечно длинные завихрения метелей, вьющиеся рассыпчатым снегом да ледяным крошевом; голос — морозный треск и плач ветра, разбивающегося о скалы. Король Зима, сотворённый самыми красивыми и сокровенными желаниями людей, являет собой хрупкое совершенство. Он мечется от одного дома к другому, стучится в двери и окна и надсадно плачет, потому что знает, что мечте его хозяина никогда не суждено сбыться.       Вот только Виктор Никифоров не плачет. И не тает под его руками.       Его губы такие горячие, что, кажется, скоро расплавится сам Крис. Они выцеловывают его рот, скулы, впадинку между шеей и челюстью и чувствительные местечки за ушами, и Кристоф дрожит, не веря, что Самихлаус* преподнес ему такой подарок на рождество. Виктор красив просто до одури, и мальчишка банально боится касаться его слишком много — вдруг что-нибудь испортит, и Никифоров рассыпется на части или, что ещё хуже, встанет и уйдёт.       — А ты похож на античную статую. — Смеётся Виктор, забираясь пальцами в блондинистые локоны Джакометти. — Или на наперсника принца. Ну, знаешь, на такого очаровательного негодника, который подбивает Его Высочество на всякие пакости, а потом честно смотрит в глаза Королеве, прижимает руки к груди и качает головой: «Нет, Ваше Величество, у меня нет ни малейшей идеи о том, как это произошло!».       — Нет, Ваше Величество, у меня нет ни малейшей идеи о том, почему принц проснулся в моей постели. — Прошептал Крис, осмелев. — Так?       — Возможно и так. — Рассмеялся Виктор, качнувшись на бёдрах друга.       Действие алкоголя и не думает ослабевать, и у него зудят губы — так хочется целоваться. Никифоров с улыбкой рассматривает сочные зелёные глаза, краем сознания удивляясь, что такие яркие вообще бывают, и снова наклоняется к Кристофу. Узкие ладони, покрытые натянувшимися от мороза царапинами и мелкими порезами, скользнули за край простого тёмного жилета и напоролись на тонкую ткань самой обычной рубашки — Крис всё никак не привыкнет носить вычурные, с пенным кружевом у запястий и у горла, какие так любят в Сворде. Да и нет у него денег на такое.       В реальности у Джакометти было мало шансов стать хотя бы прислугой во дворце, не говоря уже о приближённой к Короне должности. Яков Фельцман навещал знакомого на юге Швейцарии и стал свидетелем того, как грязный гибкий ребёнок, криво остриженный почти наголо, ловко обворовывает граждан на рыночной площади. Кошельки и драгоценности исчезали в цепких длинных пальцах и тут же оказывались спрятанными в десятки незаметных карманов. Крис (и в правду похожий на хитрого настороженного крысёныша) знатно перепугался, когда к нему подошёл хорошо одетый господин и сообщил, что видел, чем он промышляет, и имеет к нему деловое предложение.        «— Умеешь обращаться со шпагой и ножами — поедешь в Сворд. — Объявил тогда Фельцман, с интересом глядя на ребёнка».       Кристоф сглотнул. Слава Сворда давно вышла далеко за пределы Англии, и мальчишки любого возраста и сословия говорят о своей заветной мечте оказаться там ничуть не меньше юных леди, желающих стать невестами принцев. Неужели он, скатившийся на самое дно грязной канавы и с самого детства промышляющий разбоем, получит возможность попасть туда?        «— Умею, господин. — Шмыгнул мальчик грязным носом. — Показать?»        «— Покажи. — Кивнул ректор».       Он перебросил мальчишке собственную шпагу и принялся гонять того по небольшому пятачку между домами, следя за техникой, манерой двигаться и вкладываемой в движения силой. Мальчик, закалённый жизнью на улице и не боящийся смертей в свои сопливые двенадцать-тринадцать лет, очень заинтересовал его, и Фельцман довольно кивнул:        «— Неплохо. Как тебя зовут?»       «— Крис, господин. Кристоф Джакометти».       «— У тебя есть вещи, Кристоф Джакометти, или ты готов ехать прямо сейчас?»       Мальчишка потерял дар речи и ошарашенно вытаращился на мужчину.        «— Прямо сейчас, господин! — сипло выдохнул он, отчаянно боясь, что потеряет этот шанс, помедлив хоть мгновение».        « — Хорошо. Тогда идём со мной».       Кристоф сморгнул, прогоняя воспоминание. Мог ли кто-то подумать, что из худющего городского воришки получится один из самых успешных учеников? Что подозрительное исцарапанное личико округлится, а невнятные грязные волосы превратятся в тугие блондинистые локоны, какие рисуют сказочным принцам? И уж точно Крис никогда не поверил бы, что его лучшим другом станет холёный аристократ, от которого за версту несёт воспитанностью и утонченностью. Кристоф учил Виктора воровать и плеваться сквозь зубы, Никифоров его — различать десятки видов вилок, обращения к разным социальным слоям, как кланяться учителю, королю или незнакомцу. Ловкие пальцы Джакометти умели не только вытягивать чужие кошельки, но и сплетать мягкие серебряные пряди в причудливые причёски, а изысканность манер Виктора приводила Кристофа в детский восторг.       И вот сейчас, когда плотный снег засыпал все дорожки и крыши, бедняк-простолюдин и родовитый аристократ нашли ещё одну общую черту: их со страшной силой тянуло друг к другу.       Виктор счастливо улыбался, тёрся лбом о пухлые щёки друга и думал о том, что хотел бы хоть на день оказаться беззаботным швейцарским мальчишкой, что следит за спокойными коровами, сломя голову носится по бескрайним лугам, рвёт цветы для матери и сестёр и через десяток лет унаследует сыроварню отца. А Крис был бы его соседом, с которым они с утра до ночи пропадали бы у берегов прозрачных озёр, плескались бы нагишом в до ужаса холодных горных реках и в огромном количестве ели бы свежий сыр.       Виктор, уплывший в мечты, даже удивлённо хлопнул ресницами пару раз, обнаружив перед носом покрытое морозными узорами оконное стекло. Никифоров перевёл взгляд на Кристофа и улыбнулся: хоть что-то из этой умиротворённой картинки действительно является реальностью.       Никифоров не планировал ничего дальше поцелуев на сегодня, и пьяно хихикающий Джакометти был за руку отведен в собственные покои, жарко поцелован на прощание и предоставлен сам себе. Именинник же, притрагиваясь к растянутым в улыбке припухшим губам, скользнул в соседнюю дверь и принялся собирать порядком отросшие волосы в косу.       Красавица наконец-то обратила внимание на влюбленность, плещущуюся в глазах Чудовища.

***

      Четверг традиционно был выходным днём в Сворде, и Виктор и Крис, взявшись за руки и смущенно смеясь, бежали прочь от корпуса первокурсников, стремясь уйти быстрее, чем господин Яков выйдет из своего дома и направится в здание, где расположен его кабинет. Не успели.       — Доброго утра, молодые люди. — Раздался сбоку ничего не выражающий голос госпожи Лилии, этим утром сопровождающей ректора.       Яков Фельцман же тотчас побагровел, увидев опухшие лица и красные щёки студентов.       — Да вы… Вы выглядите так, будто вами нужники вытирали! Оба! — хлопнул он себя по бокам и сдвинул брови.       — Господин Яков, у Виктора вчера был праздник… — начал Крис, привычно строя глазки.        — И это лучшие ученики… Позор! — покачал он головой и взглянул на небо в поисках утешения. — Прочь с глаз моих, вы, начинающие алкоголики.       — Хорошего дня господин Яков, госпожа Лилия! — расшаркался Джакометти и чуть не полетел в сугроб, когда Виктор резко дёрнул его за руку, вновь побежав.       Мальчишки, специально одевшиеся в заранее купленное на рынке у какого-то бедняка тряпьё, наняли кэб и приказали ехать в квартал, в котором дети катались с длинной горки, спускавшейся на дно заснеженного оврага.       Виктор глядел во все стороны с изумлением и восторгом: раскрасневшиеся дети бегали туда-сюда; их родители пили горячее вино и ароматный кофе и с улыбками разговаривали о прошедшем рождестве и предстоящем новом годе; кривые снеговики и полуразрушенные крепости сменяли друг друга, рушились под громкий смех или горькие слёзы.       — Крис, Крис! — позвал Никифоров, сжав ладонь друга. — Пойдём покатаемся!       Джакометти рассеянно кивнул. Виктор не одобрил бы, так что Кристоф не стал говорить ему, что санки собирается просто-напросто украсть на время.       — Возьмешь нам чего-нибудь горячего? — спросил он, оглядываясь.       — Хорошо. — Доверчиво улыбнулся Виктор и исчез в толпе счастливых людей.       Джакометти же сузил глаза и хрустнул пальцами. Как бы там ни было, вряд ли из него получится благородный господин — они не могут позволить себе без зазрения совести выбрать самые непримечательные одиноко стоящие санки, присыпанные снегом, подцепить ногой куцую верёвку и как ни в чем не бывало пойти в обратную сторону, ощущая, как приобретение катится следом.       Совсем скоро санки ударили по ногам какого-то мужчину, что послужило для Криса поводом подхватить их и с извинениями прижать к груди.       — Крис! — из толпы выбежал счастливый Виктор, держа в руках две дымящиеся чашки. — Я купил нам глинтвейна!       — А я достал санки. — Вернул улыбку Джакометти.       Никифоров засиял ещё ярче, а Кристоф склонил голову, пытаясь справиться с затопившей его нежностью.       Мальчишки катались до того момента, пока не устали настолько, что еле волочили ноги. Попеременно хохоча и охая от боли в отбитых ягодицах, они выбрались из оврага и двинулись вдоль улицы, всё так же смущённо улыбаясь и периодически целуя горящие губы друг друга в тёмных проулках.       — Будешь? — заговорщически шепнул Кристоф, вытянув из кармана портсигар.       — Спрашиваешь. — Ухмыльнулся Виктор.       Молодые люди важно закурили и двинулись дальше, когда из-за соседней стены полилась мелодичная музыка. Кто-то чертовски умело играл на скрипке.       — Мадам! — рассмеялся Крис, с поклоном протянув Виктору руку.       — Ах, господин! В таком людном месте! — хихикнул Никифоров, тут же натянув на лицо жеманную улыбочку, и оглянулся на совершенно пустую улицу.       Виктор не в первый раз танцевал за девушку, вставая в пару с Крисом. Джакометти никак не удавались размеренные движения танцев аристократов, и мальчишка, помогая другу, вечерами кружился с ним, отрабатывая элементы перед новогодним балом.       Сейчас же Виктор и Кристоф выглядели больше смешно, нежели волнующе: с зажатыми в пальцах сигаретами, одетые в неказистые вещи с налипшим снегом, смеющиеся и выпускающие терпкий дым изо ртов. Ещё забавнее ситуация стала выглядеть тогда, когда справа неожиданно раздался зычный голос, знакомый обоим мальчишкам:       — Что, морские волки, и за эту дрянь принялись?!       Виктор поперхнулся дымом. Медленно обернувшись, мальчишки наткнулись взглядами на ошарашенного таким поворотом злющего господина Якова, синхронно сглотнули и переглянулись.        — На счёт три, — произнёс Никифоров одними губами. Дождавшись кивка друга, он продолжил: — Раз, два, три!       Взорвавшись от нервного смеха, Крис и Виктор сорвались с места и с максимальной скоростью побежали вниз по улице.       «Хорошо бегают, поганцы. — Беззлобно хмыкнул ректор. — Видать, не всё здоровье ещё прокурили».       Возможно, картинка, сложившаяся в голове у Никифорова, где они с Кристофом бежали бы по заливному лугу и топтали бы яркие, одуряюще пахнущие цветы, и в правду была слишком сказочной. Зато у него был этот полный кипучего счастья момент, когда лучший друг крепко держал его за руку, стряхивал снег с золотистых кудрей и смотрел на него с самой широкой в мире улыбкой. __________________________________________ *Фраза с времён великой французской революции. Революционеры вынудили короля Людовика XVI пройти своеобразный обряд, заключающийся в том, что монарх должен был поднять бокал со словами «Я пью за процветание граждан Франции». Король пытался увильнуть, сказав «Я пью за здоровье французского народа», однако революционеры не дали ему этого сделать, потребовав точной формулировки, показывающей, что монарх перешёл на сторону республиканцев. *Реплика Виктора — ответ на строчку песни «What will we do with a drunken sailor?» *Самиухлаус — швейцарский Санта. The Irish Rovers — Drunken sailor — рекомендую к прослушиванию :) __________________________________________ А теперь несколько слов, которые я хочу вам сказать в этот день: Этот год забрал у меня непомерно, непозволительно много, но и дал тоже. Я сейчас о тебе, моя дорогая gogrydeapp. Никогда не устану повторять, как благодарна мирозданию за то, что мы познакомились, и как меня удивляет то, что в момент, когда я до ужаса боялась не проснуться, из десятков, сотен окружающих меня людей только ты была действительно рядом. Это до сих пор потрясает меня... и ты тоже потрясаешь. Я желаю тебе всё же достичь того, что является твоей мечтой потому что самореализация стоит на вершине потребностей согласно пирамиде Маслоу! Ахахаха я не знаю, как ты терпишь то, что я так часто говорю об обществе, правда. Чтобы у Вас всё было хорошо. Я хотела бы также пожелать тебе удачи во всем, за что бы ты ни бралась. Чтобы у тебя хватало сил на достижения любой цели, а сами они были чёткими и понятными, и их исполнение выходило так, как щёлкаются орешки: один за одним, не прекращая ни на мгновение. Не останавливайся ни перед чем и не верь, что у тебя что-то не выйдет. И не жалей себя слишком сильно. Ты можешь всё, если захочешь и достаточно постараешься. Я действительно очень тебя люблю и всегда готова помочь. Отдельное "с новым годом" для тебя, ms.Shamp. Ты знаешь, что открыла мне глаза на множество вещей? Думаю, знаешь. Однако ты также помогла мне понять, что меня совершенно не волнует а что же подумают остальные. Мне стало гораздо легче жить благодаря тебе и твоим словам, которые всё раскладывают по полочкам, делают кристально прозрачным и заставляют ухмыльнуться с мыслью "Ну и че с того?", и за это я тебе крайне признательна. Успехов в творчестве и побольше счастливых моментов. Они нам всем нужны ) А также вы, бесконечно дорогие мне Господа (интересно, есть ли действительно среди вас господа?:) мне почему-то кажется, что лишь прекрасные дамы). Разумеется, вы и понятия не имеете, сколько раз своими тёплыми словами вытягивали меня. Откровенно говоря, я и сама понятия не имела, что буду в этом так остро нуждаться, но каждый раз, когда я была на грани, словно по волшебству появлялся очередной отзыв с добрыми словами. Это бесконечно-невероятно-безумно важно для меня, правда. Я искренне люблю и ценю каждого из вас и желаю вам в новом году невероятный запас оптимизма и юмора, так как без этого здесь можно просто откинуться, серьёзно. И, столкнувшись со сложностями, которые разрывают сердце на части, я хотела бы сказать вам, что вы всегда можете написать мне, если вам не хватает поддержки. Я не психолог и не собираюсь им становиться, но каждый из вас бесконечно важен и дорог мне. С новым годом!