Брак с Бальсано

Каждый день Луны удивительным образом начинался одинаково: она просыпалась там, где просыпаться не хотела. Всегда. Однако и в этом Луна находила что-то хорошее: контроль родителей стал менее навязчивым, как она того и хотела. К тому же со временем Луна действительно стала привыкать к новому укладу в своей жизни, и хотя она не находила его достаточно благоприятным, всё же понимала: могло быть и хуже. Хотя, казалось, куда ещё? Однако непростые взаимоотношения с Маттео, на удивление, тоже переставали сильно донимать её, а может, дело было в том, что это она переставала донимать его, а потому поводов для разговора у них особо и не было. Как и поводов для распрей. В любом случае это было к лучшему — они оба оставались в хорошем расположении духа. Луна спокойно училась, рассчитывая на то, что все её старания в будущем непременно окупятся, а Маттео почти всё своё свободное время уделял работе, пытаясь во многом преуспеть на волне неутихаемого интереса к нему и его компании. Возможно, этот союз был не так уж и плох, потому что пока Луна ни разу не столкнулась с какими-либо минусами, как следствие, просто обязанными в скором времени появиться, вот только и плюсов она тоже особо не видела, кроме как менее плотного расписания, к какому она привыкла за свои восемнадцать лет — его ей в своё время навязали родители. Сейчас навязывать было некому. Однако не всегда всё складывалось лучшим образом. Были и дни, когда кто-то из них в силу усталости или же плохого расположения духа мог позволить себе больше, чем они по умолчанию договаривались. Как правило, в таких случаях, если кто-то из них не брал свои эмоции под контроль, абстинентной отдачей задевало всех без исключения. Сегодняшний день, к сожалению, был одним из таких, хотя поутру, когда Луна только-только проснулась, ещё ничто не предвещало беды. Наскоро собравшись и успев перед выходом прокрутить в голове всевозможные варианты развития событий, Луна осторожно выглянула из-за двери своей комнаты, ещё не до конца привыкшая к новому дому, и по наитию двинулась в строну кухни, желая найти там чего-то лёгкого для перекуса — плотно завтракать она не любила. Однако на кухне, как она и предполагала изначально, хотя очень страшилась данного варианта, уже сновала прислуга. Значило это одно: её ждал совместный завтрак с Маттео. Она, конечно, могла и пропустить его, аргументируя это тем, что ещё не достаточно голодна или же очень занята своими личными делами, чтобы тратить драгоценное время на такие мелочи. Но во-первых, это было бы неуважительно с её стороны, а они вроде как сошлись с Маттео на том, что хотя бы постараются делать вид, что хоть немного уважают друг друга. А во-вторых, выглядело бы это так, словно она избегает его из страха или того хуже — неловкого смущения, а это была крайне не верная формулировка её чувств, испытываемых к этому мужчине. Или же только отчасти верная. Хотя даже это не имело какого-либо значения, поскольку Маттео в целом не выглядел заинтересованным в ней, по крайней мере, не показывал этого, а потому оба аргумента теряли свою силу — Маттео было бы плевать, какой была причина пропуска совместного завтрака. Загвоздка была в другом: плевать не было Луне. Поэтому она, лишая себя всякой возможности отступить в столь критический момент, смело шагнула в уже знакомую ей столовую. Маттео ожидаемо уже был там: статно сидел на мягком стуле за столом, однако был более расслаблен, чем обычно. В его тонких изящных пальцах, венистых и узловатых, были зажаты газета и чашка кофе. Вероятно, горького, без молока и сахара. На Луну он посмотрел не сразу: выждал пару секунд и скучающе взглянул поверх газеты, словно делал ей этим одолжение. Но удивительным было то, что впервые он слегка поднял уголки губ в улыбке, тоже расслабленной и сухой, но тем не менее это было гораздо лучше его привычных тяжёлых взглядов, в которых всегда сквозило вечное недовольство чем-либо, а в особенности Луной. Заручившись этим снисхождением с его стороны, явно говорившем о том, что сегодня утро Маттео началось лучше отметки «обычно», она тоже несмело улыбнулась ему в ответ и села на своё место. — Доброе утро, — слабо качнул головой мужчина, и его голос, хриплый и рычащий от сна, отвлёк Луну. Она озадаченно нахмурилась, думая о том, что безосновательные скачки в настроении Маттео, преследовавшие его, видимо, всю его жизнь — Луна очень надеялась, что не только она была обязана терпеть такое отношение к себе, — несколько выбивали её из колеи. Привыкшая к тому, что люди из её окружения либо её недолюбливали, либо были к ней, напротив, расположены, она испытывала некий дискомфорт из-за того, что была вынуждена интуитивно догадываться, что стоит говорить Маттео сейчас, а что — нет. Напороться на грубость в свою сторону Луна не боялась — могла за себя постоять. А вот найти ещё одни проблемы в лице Маттео не хотела — их и без того было не так уж и мало. — Доброе утро, — вновь повторил мужчина, так и не получив ответа, однако раздражён её игнорированием он, на удивление, не был. — Доброе, — спешно качнула головой Луна, тут же отвлекаясь от своих мыслей. — Как спалось? — вопрос был задан явно для приличия, потому как Маттео в ответе заинтересован не был: он продолжал беспристрастно читать газету, изредка отвлекаясь на то, чтобы сделать маленький глоток кофе. — Всё хорошо, спасибо, — Луна слабо улыбнулась, но в ответ вопрос не задала: её волновала несколько другая мысль, посетившая её недавно ночью. Обличать эту мысль Луна не спешила — по ночам, как правило, мысли всегда были дурными. Волнующие вопросы и подавно — безосновательными. Однако волновала от этого эта мысль её нисколько не меньше. Наоборот, она навязчиво крутилась в голове и даже картинки подсовывала яркие-яркие и более чем реальные. По крайней мере, вполне возможные в связи со всеми происходящими в её жизни событиями. Луна от всего этого шквала всегда краснела и смущалась, но меньше думать об этом не переставала — это было больше подсознательное, мало зависящее от неё самой. От этих мыслей в этот раз её отвлекла служанка. Мягко поздоровавшись, она начала сервировать стол на двоих, а после ушла так же спешно, как и появилась в столой. — Приятного аппетита, — Маттео отложил газету и принялся за свой завтрак. — Взаимно, — Луна тоже придвинула к себе тарелку, однако торопиться не стала: её подташнивало от этой неизвестности. Недолго думая, она всё же решилась поднять этот вопрос, пока окончательно не сошла с ума, успев напридумать в своей голове так много, что и сама в итоге почувствовала себя скверно. Шумно вздохнув, Луна настойчиво окинула Маттео взглядом. Долго ждать не пришлось: мужчина тут же, едва уловив в воздухе её лёгкое волнение, посмотрел на неё в ответ — выжидающе, нетерпеливо. — Меня волнует то, что мы ничего не знаем друг о друге, несмотря на то, в какие обстоятельства попали, — Луна задумалась, и на её лбу тут же пролегли мелкие морщинки. — Да и сам факт того, что из-за этих же обстоятельств мы вроде как не можем вступать в любого рода отношения с кем-либо, заставляет меня задаваться вопросом о том, ждёшь ли ты от меня чего-то большего?.. — её щеки вспыхнули, и она явственно почувствовала, как от её же слов у неё начали краснеть даже кончики ушей. Маттео же привычно оставался хладнокровным, однако в его озадаченном взгляде, тёмном и вместе с тем проницательном, тоже появилось некое смятение от обличённой ею мысли. Он выгнул бровь, нахмурившись, и Луна спешно выпалила, пока имела на это смелость: — Я не думаю, что готова к такому, потому что меня смущает наша разница в возрасте, да и я сама не особо хочу заниматься… — она вспыхнула сильнее, стыдливо проглотив последнее слово и совсем шёпотом закончив, — этим. С тобой. Маттео впервые поперхнулся, растеряв всю свою показательную невозмутимость. — Да уж… — он растерянно взъерошил свои кудри, этим жестом стараясь вернуть себе непринуждённый вид. — Давай договоримся так, — он задумчиво посмотрел на Луну — ловил её стыдливо опущенный взгляд. Когда она, превозмогая неловкость, всё же посмотрела на него в ответ, спокойно продолжил: — Мы связаны обстоятельствами, а потому, понятное дело, временно лишены возможности заниматься, как ты только что выразилась, этим, — сделав акцент на последнем слове, Маттео усмехнулся. — Однако, повторюсь, это временные неудобства, а потому в ближайшем будущем ты будешь вольна делать то, что хочешь, но в пределах разумного. Ещё раз усмехнувшись, глумливо и снисходительно, словно она сказала самую глупую вещь на свете, Маттео добавил едкое и унизительное: — К тому же у нас не такая и большая разница в возрасте — мне двадцать три, — он задумался и с особым удовольствием непоколебимо продолжил. — Но ты не в моём вкусе, и это единственная причина, по которой у нас с тобой ничего не может быть. Луна оскорблённо нахмурилась и пождала губы, однако грубый вскрик, который она старательно сдерживала в себе, вырвался из неё раньше, чем она успела плотно сомкнуть свои пухлые губы: — Какой же ты мерзкий, — она скривилась и показательно отодвинула от себя тарелку с завтраком — аппетит пропал окончательно. — Да чтоб твой противный язык отсох! — Забавно, — Маттео, довольный её злостью и обидой, усмехнулся более явно, с оскалом. — Однако никто ещё не был так недоволен моим языком. Поверь, детка, при желании я могу довести им до Гонконга. — Как грубо. Луна вновь вспыхнула, однако теперь уже больше от злости и обиды, и нервно поднялась из-за стола, не желая и дальше терпеть к себе такое отношение. К тому же взгляды Маттео, сквозящие превосходством и вместе с тем чем-то по-тёмному своенравным, слегка выбивали из колеи — неимоверно смущали. Маттео же этим упивался. — К слову, — он чопорно сложил свои крепкие, сухие ладони на столе и принял важный вид, однако насмешка никуда не делась, — сегодня ты должна будешь присутствовать на ужине с моей семьёй. Настало время породниться, так что будь готова. Зелёные глаза Луны удивлённо распахнулись. Она и не думала, что так скоро ей придётся знакомиться с родителями мужчины, которые, по её предположениям, должны были быть такими же чёрствыми и вместе с тем бестактными, иначе же откуда бы у них мог вырасти такой сын, тоже несколько отстранённый и крайне наглый в своём неприкрытом превосходстве над всеми остальными в силу своего социального положения. — Почему ты так поздно предупреждаешь меня об этом? — Потому что это, если можно так выразиться, непредвиденные обстоятельства. — Забавно, — Луна натянуто улыбнулась — Маттео ответил ей тем же. В его карих глазах сверкнула тень восхищения тем, как она умело скопировала его недавнее выражение лица и тон. — Впервые что-то произошло без твоего ведома, — Луна даже не пыталась скрыть явного сарказма в собственном голосе. — И какого же терять контроль? Для такого, как ты, я смею предположить, достаточно болезненно, не так ли? — Похвально, — Маттео лениво поднялся из-за стола, тоже отодвигая от себя тарелку с едва тронутым завтраком: подобно Луне, он не очень любил плотно питаться по утрам. — Однако этого мало, чтобы вывести меня из себя, на что ты, вероятно, рассчитывала, но начало неплохое. Ещё удивишь меня в будущем, не так ли? Луна ничего не ответила, но Маттео ответа и не ждал: вопрос был риторическим. Не дожидаясь ещё большего количества недовольств со стороны девушки, он поспешил в коридор, а уже от туда, никем по пути, к его облегчению, не пойманный — к гаражу, пристроенному к дому, чтобы отправиться на работу, поскольку дел у него было хоть отбавляй. И без того крайне хреново начавшийся, этот день уже был осложнён встречей с родителями, а вместе с тем и небольшой ссорой с Луной, если их неоконченный разговор можно было охарактеризовать этим словом. За такими удручающими мыслями Маттео быстро прибыл на рабочее место, а после нехотя отметил: день неторопливо начинал налаживаться. По крайней мере, здесь к нему относились если и не с благоговением, то хотя бы с большим уважением, нежели ему выказывала Луна, поскольку на работе его боялись, ведь он был строг, крайне придирчив и требовал наилучшего результата вопреки всем неурядицам, возникающим на рабочем месте просто потому, что ошибаться людям было свойственно, тем более в такой сфере; однако Луна его не боялась, а оттого была задиристой, не имела чувства такта и в целом-то любила нарушать какой-никакой покой в устоявшемся укладе жизни Маттео. На удивление, ему это если и не особо нравилось — кому вообще могли нравиться планы, вечно идущие не так, как было задумано изначально? — то точно вызывало интерес. Иначе и быть не могло: привыкший к накладкам, как следствие, возникающим в его бизнесе как по часам, Маттео был рад представившейся ему возможности развеяться от рутины. Однако что-то оставалось вечным. — Кофе, господин Бальсано? — Амбар — его секретарша — обольстительно улыбнулась и ненавязчиво поправила пушистые пряди волос кокетливым движением маленькой ладони. Маттео просто кивнул и двинулся в свой кабинет, не настроенный сегодня на обмен любезностями. В любой другой день он, быть может, и позволил бы себе быть более непринуждённым, растрачивая своё время на лёгкий флирт и ни к чему не обязывающие прикосновения, явно намекающие на что-то большее, однако сегодня его тревожило совсем другое: Луна. Если конкретнее: поведение Луны на предстоящем семейном ужине. Углубляясь в эту тему дальше, Маттео признал: это, несомненно, его беспокоило, но больше не давал покоя другой аспект так некстати сложившихся в его жизни обстоятельств. Его родители не знали о браке. Точнее, знали о нём как о желании Маттео завести наконец семью, а это было в корне не так. Фиктивность как таковая хранилась мужчиной в секрете, поскольку, узнай его родители о реальности всего происходящего, выступили бы против. По крайней мере, если бы и приняли всё происходящее как вполне возможный вариант развития событий, то делать важные вклады в его бизнес вряд ли бы продолжили, владея немалым количеством акций, что тоже в последнее время не окупалось — Маттео нужно было в срочном порядке что-то делать с этой своей уязвимостью. Вот только загвоздка была в том, что он не знал, что именно ему необходимо сделать. Точнее, знал, однако идти по этому пути не хотел — он был карьеристом. О настоящей семье и речи не шло, и его родители, вероятно, подозревали о фиктивности брака, однако в лоб об этом ему не говорили: то ли только собирались это сделать, то ли и впрямь такого развития событий не рассматривали, полностью доверившись ему. Однако Маттео знал: нужно было их перехитрить, показав, что он вполне может совмещать и семью, и карьеру, а потому заслуживает их доверия. В любом понимании этого слова. Но больше, конечно, он волновался о бизнесе. За этими размышлениями его застала Амбар, вот только, заметив его озадаченность, продолжать ненавязчивый флирт не стала: то ли побоялась, то ли и сама была не в лучшем расположении духа, о чём говорила её дерганность в движениях. Оставив кофе, она бесшумно покинула кабинет, и Маттео, позволив себе наконец немного выдохнуть, взялся за работу — до ужина ещё было достаточно времени. К тому же он умел импровизировать, чем неоднократно пользовался, а потому полностью положился на волю случая. По итогу всё получилось так, как Маттео и не предполагал. Когда начало вечереть, он, принявший решение взять с собой часть работы на дом, чтобы после семейного ужина к отложенной работе приступить, а сейчас не опаздывать, поскольку он никогда не позволял себе такой вольности, слишком уважая и своё время, и время своих знакомых, двинулся за Луной. Добрался до дома по итогу в рекордное время — двадцать минут, хотя обычно тратил на дорогу целые сорок. Вот только дом его встретил неуютной, настораживающей тишиной. Бросив связку ключей на пуф и повесив пальто на вешалку, Маттео снял обувь самым быстрым способом: не развязывая шнурки, он наступил мыском одной ноги на пятку другой и повторил этот манёвр вновь, хотя редко позволял себе подобное — это было крайне расточительным с его стороны. После он прошёл в гостиную — она находилась рядом с кухней и была ближайшей комнатой, исключая столовую. Удивило Маттео следующее: на диване лежала Луна. Мягкая и податливая, находящаяся в бессознательном состоянии, она уже не вызывала в нём прежнего недовольства своей бестактностью. Напротив, девушка была приятно молчалива, и Маттео воспользовался этим: осторожно подошёл ближе, возвышаясь над девушкой тёмной фигурой. Пальцами он ненавязчиво, изучающе провёл по её гладкой щеке, и кожа, упругая, тёплая податливо прогнулась под его настойчивыми касаниями. Мозолистыми пальцами Маттео повёл ниже, за особое местечко за ушком, и короткие волоски, мягкие и пушистые, приятно отозвались, ровно как и Луна — она дёрнулась, потревоженная его присутствием, но не проснулась. Коротко усмехнувшись, мужчина, до этого слегка наклонившийся, чтобы было удобнее наблюдать, разогнулся, и его широкие плечи статно расправились, вторя его движениям. Недолго думая, он взял с кресла, стоящего рядом, оставленный им же самим плед и спешно накрыл маленькую фигуру девушки, а после двинулся в сторону лестницы, чтобы наконец вернуться к работе — дел всё ещё было невпроворот. К тому же неожиданные обстоятельства, помешавшие ему познакомить Луну со своими родителями, были ему даже на руку. Противиться он им не стал, предпочитая думать, что иногда в потере контроля над ситуацией есть и свои плюсы. По крайней мере, импровизация его пока ни разу не подводила. Неплохое начало для обозримого будущего было положено.