***
На протяжение следующих нескольких дней она пыталась выдумать более-менее перспективный план для воровства этого проклятого галстука, но в голову приходила только одна мысль: пробраться в Башню Гриффиндора, будучи невидимой. Другую идею — ту, что пришла ей в голову изначально — кражу прямо из раздевалки команды по квиддичу, она откинула сразу же. Это было слишком рискованно, даже для невидимого человека, сам Вуд вполне мог застать её на месте преступления. Да и стыдно было воровать прямо из-под его носа. Для начала, конечно же, нужно было добиться эффекта невидимости, а это было очень сложно. Все мантии-невидимки, которыми обладал её отец, Министерство конфисковало и уничтожило сразу же после войны. Мало того, ему запретили добывать новые, и некоторое время в мэноре регулярно проводились обыски. И ни одна взятка не смогла заставить работников Министерства пересмотреть своё решение. Только время их успокоило. Впрочем, новые мантии всё равно были не нужны Люциусу Малфою, так что он больше не стал их покупать. Так что одним из немногих доступных способов было Дезиллюминационное Заклинание — но оно было временным и могло подвести в самый неподходящий момент, да и потом, Прюденс банально не могла его сотворить. А она пыталась это сделать с тех самых пор, как при ней его на себе применил Перси Уизли. После одной из этих попыток ей даже пришлось отлежаться в больничном крыле. В определённый момент ей захотелось спросить об этом заклинании профессора Флитвика, он просто не мог не помочь лучшей ученице на курсе выучить что-то новое. Драко рассмеялся сестре в лицо, когда она при нём высказала эту идею. — Не забывай, ты — та же самая «лучшая ученица», которая вышла ночью на охоту за Уизли. Думаешь, учителя станут доверять тебе после твоей приятной ночной прогулки в компании будущего Министра Магии? С уст Драко выражение «будущий Министр Магии» прозвучало, как издевательство, хоть он и слышал, как отец о нём отзывается. Как говорит, что «из всего выводка Уизлей» у этого больше всех шансов добиться успеха. — Это была не ночная прогулка. — возмутилась Прюденс, чувствуя, что краснеет. — И вообще, профессор МакГоннагалл одобрила эту затею. — Ага, скажи это Снейпу. В любом случае, твоя идея с Дезиллюминационным Заклинанием заранее обречена на провал. Это уровень П.А.У.К., тебе такое не под силу. Если тебе так захотелось выполнить условие пари (что я, к слову, не одобряю), я предлагаю другое решение. — Какое именно? — Я слышал, у Гарри Поттера есть мантия-невидимка. Раздобудь её — и весь замок у твоих ног. — Гениальный план. И как я, по-твоему, это сделаю? В ответ на это Драко пожал плечами. — А ты одолжи её у него. Скажи, что она нужна тебе для того, чтобы украсть галстук Вуда для твоей сестры-фетишистки. Уверен, Поттер не сможет тебе отказать. Судя по выражению лица Драко, он явно издевался.***
Несколько позже, Прюденс вспомнила о том, что существует ещё один способ добиться нужного эффекта — помимо мантии-невидимки и Дезиллюминационного Заклинания. Пока она чистила котлы в кабинете зельеварения вместе с Эбигейл Саммерс (той девушкой, которую она встретила в лесу и которая сейчас до смерти ей надоела своим постоянным сморканием), взгляд её зацепился за надпись на доске. «Зелье Невидимости, этап первый. Время приготовления — 1ч. 30мин.» Прюденс всегда казалось, что почерк Снейпа — это нечто слишком прекрасное для этого мира. Сама она не смогла бы его сымитировать при всём желании, даже если бы от этого зависела её жизнь. Вообще, её собственный почерк был неуклюжим и детским, и никакие старания родителей, наказания и дисциплина не помогли ей исправить этот недостаток. И она из-за этого всегда чувствовала себя ущербной, особенно когда видела мелкий, элегантный почерк сестры. Хотя, конечно же, те вещи, которые она писала, навлекли на последнюю больше наказаний, чем когда-либо получали Прюденс и Драко, вместе взятые. Мало того, в определённый момент отец девочек даже серьёзно задумался над тем, чтобы не отпускать Серенити в Хогвартс — по-крайней мере до тех пор, пока она не научилась бы сдерживать в себе поток неизвестно откуда выученных ругательств. Но Нарцисса отговорила его от этой идеи, сказав, что заточение сделает всё только хуже. Чтобы научиться адекватно вести себя в обществе, она должна была сначала увидеть это самое общество. Таким образом, к величайшему стыду всей её семьи — от первого известного предка до младшего брата — Серенити Малфой всё-таки решили отправить в школу… «Зелье Невидимости, этап первый. Время приготовления — 1ч. 30мин» — надпись на доске привела её в чувства так же внезапно, как и погрузила в воспоминания. Ну конечно! Зелье Невидимости! Вот он — самый надёжный билет в башню Гриффиндора! Его тоже изучали только на седьмом курсе и самостоятельно его приготовить у Прюденс не было никаких шансов, но его можно было заказать по почте. И никто бы никогда не проверил её посылку («Да пусть они только попробуют!»). — Да, мисс Малфой, и доску нужно будет стереть. — внезапно прозвучал из-за её спины низкий голос Снейпа. — А так же нужно будет вымыть пол, а ингредиенты из шкафа — расставить в алфавитном порядке. Так что я бы на вашем месте в облаках не витал. Прюденс глубоко вздохнула. И ей предстояло ходить на эти отработки весь год! Внезапно ей захотелось тоже начать плакать и шмыгать носом, как Эбигейл.***
В тот день, когда Прюденс наконец решилась заказать зелье, молясь, чтобы её родители об этом не узнали, и прекрасно осознавая то, что молитвы её напрасны, первым уроком была Защита от Тёмных Искусств. Она вошла в просторный и хорошо освещённый класс вслед за сестрой, и они обе заняли свои обычные места позади у непривычно тихих близнецов Уизли (должно быть, опыт той памятной ночи научил их держать языки за зубами). Дэвисы и Смиты сидели ещё ближе к учительскому столу. Так уж повелось у них на курсе — для близнецов был выделен отдельный ряд. На сей раз, профессор Квиррелл пришёл на урок не один, а в сопровождении мадам Помфри, которая смотрела на него с открытой неприязнью. — Мы что, будем практиковать на ней Непростительные? — шёпотом спросила Серенити, но Прюденс на неё шикнула. В классе послышались другие шепотки — остальные студенты тоже делились своими версиями насчёт того, что должно было произойти. — П-прошу соблюдать тишину. — приказал профессор и жестом пригласил мадам Помфри сесть за преподавательский стол. — К-как видите, мадам П-помфри была так любезна с-согласиться п-помочь мне с сегодняшним уроком. В-видите ли, с-сегодня я с вашего согласия п-применю на каждом из вас с-самое ужасное из всех заклинаний, когда-либо изобретённых ч-человечеством. Прюденс и Серенити обменялись шокированными взглядами. Надо же, а ведь безумное предположение Ренни оказалось не так уж и далеко от правды! Но… речь просто не могла идти об одном из Непростительных, дирекция никогда бы не разрешила преподавателю пытать студентов. Дамблдор ещё не окончательно свихнулся. Да его бы за такое приговорили к пожизненному заключению в Азкабане, возможно даже без суда и следствия! — Я з-знаю, о чём вы все подумали. — добавил Квиррелл. — Но н-нет, речь идёт не о з-заклятии К-круциатус. Если бы взглядом можно было убить, мадам Помфри уже повязали бы и отправили бы прямиком в Азкабан. — П-прежде, чем вы спросите: д-да, профессор Д-дамблдор одобрил моё р-решение познакомить вас с этим з-заклинанием. Класс внимательно вслушался в слова профессора. Это был первый раз, когда от них требовалось участвовать в практическом уроке в качестве лабораторных мышей. Прюденс была возмущена самой этой идеей, хоть часть неё и жаждала наконец узнать, что это за заклинание и как оно действовало. В конце-концов, если Дамблдор одобрил это, то волноваться было не о чем. — Но п-прежде, чем мы перейдём к с-самому з-заклинанию, мне х-хотелось бы задать вам вопрос: кто-нибудь из в-вас знает, к-какое воздействие оказывают д-дементоры на всех остальных волшебных с-существ? Поднялось несколько рук, большинство из которых принадлежало детям из семей волшебников. — Д-да, мисс Малфой? — Квиррелл обратился к Прюденс, но та уступила ответ своей сестре. Не слишком уж часто доводилось Серенити поднимать руку на уроке, да ещё и с такой уверенностью. — Эмм… ну, дементоры питаются счастливыми воспоминаниями… существ, с которыми контактируют, оставляя за собой лишь отчаянье, ужас и, возможно, вину. Если человек слишком долго находится рядом с ними, его либо полностью уничтожают, поцеловав, либо он становится одним из них. Серенити говорила с несвойственной ей стеснительностью. Прюденс прятала ухмылку в кулак: этим вечером она обязательно напомнит сестре о её неуверенности. — Д-достаточно, мисс Малфой. — прервал её Квиррел, доставая волшебную палочку из внутреннего кармана мантии, — Д-десять баллов С-слизерину. Да, дементоры и в с-самом деле являются этакими ящиками П-пандоры, которые удерживают в с-себе всё самое светлое, а з-зло оставляют и иногда д-даже приумножают. Н-но знаете, почему я вас о них спросил? П-потому что з-заклинание, которое мы будем изучать с-сегодня, имеет п-примерно такой же эффект, к-как и присутствие д-дементора. Г-лавное отличие состоит в том, что эффект этот чувствует лишь т-тот, на кого з-заклинание наложили, т-тогда как дементоры н-негативно влияют на всех. Т-так что для п-психологических пыток гораздо удобнее использовать его, ч-чем привести дементора. В классе воцарилось напряжение. Должно быть, каждый спрашивал себя, а зачем это профессор Квиррелл собирался применить на них это заклинание? И какого Мордреда Дамблдор это одобрил? «Отец узнает об этом», — подумала Прюденс и громко фыркнула. — О, поверьте, я п-прекрасно понимаю ваше возмущение. Н-но очень скоро вы поймёте, что п-прежде чем научиться з-защищать себя от других волшебных существ, в-вы должны победить самого с-страшного своего в-врага — с-собственное подсознание. Прю закатила глаза. Она никогда не была в состоянии понять людей, которые вечно жаловались на какие-то внутренние барьеры и невозможность их преодолеть. Такие люди, по её мнению, всего лишь жаждали к себе внимания, но были недостаточно умны для того, чтобы привлечь его другим образом, кроме бесконечного нытья и просьб о сочувствии. Так что и в борьбе с собственным подсознанием она не видела никакого смысла. Но ход был очень дамблдоровским. Она бы не удивилась, если бы к концу урока всё свелось к знаменитой «силе любви», над которой не посмеялся только ленивый. — Ч-чем лучше вы будете знать с-собственную ахиллесову пяту, т-тем выше шанс т-того, что вами не смогут манипулировать с п-помощью давления на чувство вины, и может б-быть даже окажетесь на ш-шаг ближе к тому, чтобы н-научиться противостоять з-заклинанию Империус. После того, как эта фраза прозвучала, в классе опять поднялось несколько рук. — Да, м-мистер Джордан? Ли чуть не подпрыгивал на месте, чем и привлёк внимание профессора. — Я… эмм… хотел спросить, а когда мы начнём изучать Непростительные Заклинания? — К-когда я захочу оказаться в Азкабане. — приподняв бровь, ответил профессор. — А вообще, их изучают на ш-шестом курсе, а к т-тому времени м-меня наверняка с вами уже не будет. Если Квиррелл и ожидал, что кто-нибудь из класса выразит надежду на то, что в его случае проклятие одного года на посту не оправдается и он останется преподавать дальше, то его ожидало разочарование, потому что никто даже бровью не дёрнул. Во-первых, люди уже привыкли к тому, что профессора по Защите от Тёмных Искусств меняются чаще, чем мировоззрение Корнелиуса Фаджа, а во-вторых, бесконечные заикания профессора уже всех достали и студенты были только рады от него избавиться. — Н-надо добавить, что вы имеете п-полное право отказаться от участия в с-сегодняшнем практическом уроке, и я д-даже почти не расстроюсь, если им р-решат воспользоваться все. Н-но для тех из вас, кто достаточно с-силён духом, чтобы пойти на этот эксперимент, я и п-привёл сюда мадам Помфри, которая с р-радостью угостит успокоительным зельем л-любого, кому оно п-понадобится. Сказав это, профессор указал на медсестру, которой самой не помешало бы принять успокоительных. Потому что она была в ярости. — Не искушай их, Квиринус. — процедила она, а затем добавила, обращаясь уже к классу: — Дети, не позволяйте ему собой манипулировать. Отказываться от участия в этом цирке с конями — абсолютно нормально. Никто не посчитает вас трусами, если вы это сделаете. Но мадам Помфри своим заявлением только усугубила ситуацию, потому что слова её возымели обратный эффект. Поняв это, профессор Квиррелл самодовольно ухмыльнулся. — Итак, кто п-первый выйдет вперёд, чтобы посмотреть на с-себя изнутри? Вызвались многие, в том числе Серенити. Прюденс же предпочла воздержаться и сначала понаблюдать за тем, как отреагируют на это заклинание её однокурсники. Но профессор поднял с места Фреда (или Джорджа) Уизли и указал ему на место, где он должен стоять, чтобы его мог видеть весь класс. — Мистер Уизли, в-встаньте вон там. Г-готовы? Итак… Culpam Revelio! Луч чёрного света вылетел из палочки и ударил парня в самый центр груди. Он вздрогнул. Улыбка медленно сползала с его лица, оставив место болезненному выражению. Вскоре Уизли прикрыл лицо руками. — Нет, Рон, не бери его, положи на место, не бери, это опасно, Рон, не надо. — приговаривал он каким-то разбитым голосом. — Фините Инкантатем, — произнесла мадам Помфри, а потом подозвала Уизли к себе, — Достаточно с вас на сегодня, идите сюда, я налью вам зелья. Пытаясь отвертеться от настойчивой мадам Помфри, Фред (или Джордж) бросил мимолётный взгляд на своего брата. Стало ясно одно: что бы ни произошло с Роном, в этом были виноваты оба близнеца. И чувство вины у них было одно на двоих. Кто бы мог подумать, что они вообще способны его испытать? Тишина, воцарившаяся в классе после того, как Уизли вернулся на своё место, была головокружительной и давящей, как после взрыва. У каждого на уме вертелась одна мысль: сегодня наружу всплывёт много тайн. Многие из тех, кому не терпелось выйти вперёд, передумали. — М-молодец, мистер Уизли. Я в-высоко ценю вашу х-храбрость. Пятьдесят баллов Гриффиндору. Услышав это, мадам Помфри окончательно взбесилась: — Хватит их искушать, негодяй! — Искушение с-студентов — единственное хобби, к-которое можно с-себе позволить в этом мрачном м-месте. Так что п-прошу не мешать. — со скучающим видом заметил профессор. Прюденс могла бы поклясться, что услышала, как мадам Помфри пробормотала что-то про жалобу в совет попечителей. Поднятую руку сестры она заметила лишь тогда, когда стало слишком поздно. — П-поразительная храбрость. — прокомментировал Квиррелл, подойдя к ней. — Я, если честно, н-не ожидал т-такого от с-слизеринца. Л-любой другой слизеринец п-предпочёл бы остаться на своём м-месте, тем более увидев н-на примере мистера Уизли, к-как действует это заклинание. Н-но только не мисс М-малфой. Она безрассудна, как сам Г-гриффиндор. Кстати, а вы знали, что это он изобрёл это заклинание? И его п-первым испытуемым с-стал он сам! «Ну всё», печально подумала Прюденс, «Теперь она в его руках». Она могла бы поспорить на что угодно, что Квиррелл слышал об их церемонии Распределения, о том, как сильно Ренни мечтала попасть в Гриффиндор, и теперь играл на этом. Мерзавец. Серенити встала перед всем классом с гордо приподнятой головой. Это был её час триумфа. — Вообще-то, профессор, мне бояться и нечего. Я ни о чём в этой жизни не жалею. Я всего лишь избалованный ребёнок, выращенный в аквариуме. — Л-ладно, сейчас мы п-посмотрим, насколько в-ваши слова с-соответствуют п-правде. Culpam Revelio! Как и в случае с Уизли, самодовольное выражение сразу же покинуло лицо Серенити. Несколько мгновений её лицо не выражало ничего, кроме недоумения. А потом её взгляд стал взволнованным, она быстро переводила его из одной стороны класса в другую, медленно качала головой, будто бы не желая верить в то, что видит. Вскоре выражение её лица опять сменилось, а во взгляде её читался животный страх. И класс наполнился её истошным воплем.