Не по плану

Из дневника Эйлин: «Дорогой дневник,       Надо признать, что я ошибалась. И никогда в своей жизни я не была так счастлива признавать свою неправоту. С того дня, когда нашла ту ужасную надпись в совятнике, прошли не только рождественские каникулы, но и весь второй семестр плюс ещё половина лета. С тех пор я больше ничего об этом не слышала и — насколько мне известно — ничего плохого вообще больше не происходило. В тот вечер пересчитали всех студентов и профессоров, и выяснилось, что из Хогвартса никто не пропал. И никого не ранили. Я всё ещё понятия не могу, чья это была кровь, но держу пари, Дамблдор всё выяснил, так что мне не страшно. В любом случае, из разговоров учителей, которые я подслушиваю, и переписки Ремуса, которую я просматриваю, никаких поводов для беспокойства я не извлекла.       Зато узнала, что министерство всё-таки выделяет ему деньги на моё содержание. Один галлеон и десять сиклей ежемесячно — и пассивная агрессия в каждом сопровождающем письме, каждое слово которого намекало, что он никчёмный и нищий, и никогда не будет в состоянии дать ребёнку всего, в чём тот нуждался, что он ничтожный опекун и плохой крёстный, и что этот галлеон и десять сиклей — по сути милостыня.       Они делают это из чистого садизма и я знаю это. Знаю, потому что будь хоть кому-то из этого дерьмового министерства до меня дело, они бы нашли мне другого опекуна в три счёта. Но они довольствуются лишь тем, что чуть ли не напрямую оскорбляют Ремуса.       Решено, после того, как окончу школу, я найду способ прикончить министра, применю его на практике, попадусь и отправлюсь в Азкабан. Так я убью сразу двух зайцев — очищу мир от поганой мрази и проведу всю свою жизнь рядом с Сириусом, как всегда мечтала!       Ну, а в целом, ничего нового я не узнала. Может быть, проклятую надпись сделал какой-нибудь недоумок со Слизерина… с них такое станется. Надеюсь, его поймают и исключат. Это бы очистило школу самую малость» 2 июля, 1992, «Дорогой дневник,       Прошли уже две недели с тех пор, как Ремус впервые вступил на свой новый пост. Долгое время ни один из его прежних начальников не задерживал его на такой длинный срок, так что сейчас я начинаю надеяться, что на этот раз всё серьёзно и стабильно. Сам Ремус, однако, слишком боится строить иллюзии. Тем более учитывая то, что на этот раз он всё-таки решился найти себе работу у магглов. Работу, которая предполагает мало-мальское общение с людьми.       Нет, он как охранник будет изолирован от всего остального персонала, но это всё-таки психиатрическая клиника, что угодно может случиться. Ремус безумно боится, что навредит кому-нибудь. Я его утешила, напомнив, что живу с ним почти одиннадцать лет и со мной ещё ничего не случилось, я жива и здорова.       Да и потом… не то, чтобы у него был выбор. Этим летом мы, несмотря на все сбережения, которые Ремус совершал весь год, не ели почти ничего, кроме дичи и лесных ягод. Не будь мы волшебниками, нас бы наверняка сразила какая-нибудь паршивая болезнь.       Хорошо хоть вопрос одежды решён. Поначалу мы оба сомневались и даже смотреть на те вещи не хотели, но нужда подтолкнула нас и к этому. В конце концов, что в этом плохого? Не я первая и не я последняя девушка, которая донашивает вещи своей матери. Ну будь он живым, отец добровольно отдал бы Ремусу часть своего гардероба, узнав, в каком положении он находится.       И всё-таки есть в этом нечто странное. Мы стараемся никогда не носить их одежду одновременно. Это выглядело бы нездорово, как ролевая игра» 30 июля, 1992, «Дорогой дневник,       Ура, мы не умрём с голоду! Полнолуние прошло без инцидентов, несмотря на то, что Ремус был на смене той ночью, а это вселяет в меня надежду на то, что он сохранит эту работу. Ну и что никого не покалечит, само собой. Хотя в первую очередь меня заботят наши собственные судьбы, если честно.       Тем временем, я и сама нашла себе работу. Теперь я посудомойка в ресторане с непонятным названием «Пинап». Мне говорили, что если я буду хорошо работать, мне позволят выполнять ещё и обязанности официантки, а это неплохой такой плюс к зарплате. Я уже представляю себе, как обжираюсь на эти деньги. Дура я — раньше надо было найти работу, а то проворонила два месяца, плюя в потолок» 3 августа, 1992, «Дорогой дневник,       Один из поваров пялится на меня очень странно. Я не стану писать здесь его имени, потому что меня даже от него блевать тянет. Надо запомнить: нельзя ни при каких обстоятельствах оставаться с ним наедине. Что-то мне подсказывает, что на этом дело не закончится» 13 августа, 1992, «Дорогой дневник,       Интуиция меня не подвела, однако. К сожалению. Этот негодяй и в самом деле при первой же возможности распустил свои мерзкие паучьи руки, за что, впрочем, тут же поплатился, спасибо магии. Думаю, кастрюля кипятка в лицо научит его впредь держать свои лапы при себе. И я бы порадовалась этому, если бы моя карьера не стояла под угрозой. Что я начальнице скажу?!       Подъехали люди из министерства, забрали мерзавца в св.Мунго, чтобы подлечить и стереть память. На мне применила легилименцию строгая дама среднего возраста, очевидно их лидер. И покопавшись в моём мозге, она явно нашла там далеко не один повод для возмущения. Она отпустила меня, даже не сделав выговора. Я стала спрашивать остальных, как зовут эту чудесную женщину. Амелия, Амелия Боунз. Оказывается, есть и в министерстве такие люди… Кто знает, может, она увидела и то, как её коллеги ежемесячно издеваются над нами с Ремусом. Может, она нам поможет.       Жаль только, что мне пришлось пройти через кошмар, чтобы дожить до этого дня» «Сириус,       Приближается новый учебный год, а я как никогда горячо поздравляю себя с тем, что пережила очередное лето. После эпизода с вышедшей из-под контроля магией, министерство всё-таки одумалась и стала присылать нам побольше денег. Да, я почти совершеннолетняя и они поздновато очнулись, но я благодарна той самой миссис Амелии Боунз. Держу пари, это её рук дело. Да благословит её Господь, если он существует.       И нет, я не стану говорить тебе, что именно случилось с моей магией. Боюсь как бы ты не обезумел от гнева, узнав об этом. Ремус вот почти обезумел. Это надо было видеть. Он… выл. Среди бела дня. Не в полнолуние.       Дамблдор — о чудо! — тоже мимо пробегал. Он выглядел отвратительно, как будто всю ночь проревел в подушку, а ещё он страшно дрожал. Кажется, он болен. И я думаю даже, что он вот-вот откинется.       Я считаю дни до окончания школы, когда я смогу наконец найти себе нормальную работу в волшебном мире. Надеюсь, эта весть тебя не шокирует, но я собираюсь стать мракоборцем — и выбрала для этого все необходимые предметы. Не то, чтобы мне очень хотелось геройствовать и спасать мир. Я просто хочу получить реальный шанс увидеться с тобой. Я так безумно скучаю по тебе.

С любовью, Эйлин»