Психопаспорт: Цветок зла

«Как думаешь, Когами… ты сможешь найти мне замену?» «Прости… я надеюсь, что нет» Шинья в самом деле был уверен, что нет. Второго такого, как Макишима, просто не может существовать. Он и в единственном экземпляре был слишком опасен для их общества. Вероятно, сам Когами Шинья тоже был опасен. Но он, в отличие от Сего, хотя бы не был злодеем изначально. Стоило ему увериться в мысли, что Макишима мертв и никого, кто как он, уже не будет, появился Юкио Аме. Человек с глазами улыбчивого ёкая. Недобрый дух с ямочками на щеках. Как и сказал, Аме притащил ту штуку, ошейник, застегнул на горле Когами, задев на несколько секунд кожу осторожными теплыми пальцами. Потом сказал, что сейчас они немного прогуляются и он кое-что покажет Шинье. Кое-что, что убедит его не дергаться и хорошо работать. Они сели в машину и Аме вырулил на вечерний полупустой хайвей. Штаб бюро, в котором его держали, располагался в чьем-то загородном особняке, который снаружи не наводил ни малейшей мысли о том, что тут могут держать преступников. - Куда ты меня везешь? – спросил Шинья. Ему вполне удался небрежный тон. Сигарета, несмотря на неодобрительный взгляд Аме, зависла, зажатая губами. Перед тем, как вывести Когами из его камеры, Юкио принес ему другую одежду. Классический костюм, в точности как те, что он носил во время работы на Бюро. Идеально по его мерке. Вероятно, гроб ему тоже не будет ни где жать. Потому что, видят ками, хорошего мальчика из Шиньи никогда не получалось. - Узнаешь, - Аме держал руль одной рукой, в приоткрытое окно врывался ветер. Спортивное авто могло ехать очень быстро, куда быстрее, чем сейчас. Чем разрешено на этом участке дороги, но помощник Касэй все прибавлял и прибавлял. Беспечный, равнодушный – внешне. Когами чувствовал, что Аме нравится гонять. И нравится испытывать на прочность чужие нервы. «Прекрати», сказал он сам себе в который раз. «Чертов ублюдок не похож на Макишиму. Это игра» Когами не знал, как любит водить Сего. Может быть, так же агрессивно. Может быть, он вообще предпочитает быть на месте пассажира. Стоило усомниться. Шинья тут же усомнился. Дорога была такой гладкой, что казалась лакированной. Недавно прошел дождь. Минимальная сила сцепления. Ночной полет. Стрелка на спидометре уверенно уползла за сотню. Когами покосился на профиль Аме, вырезанный из графитовой черноты на фоне закатного чистого неба. И сам для себя неожиданно спросил: - Ты ведь знал его? - Кого? - Макишиму Сего. Может быть, у Сего был брат? С темными волосами до плеч, синеглазый, с белым паспортом и такой же влюбленный в зло? - Нет. Мы никогда не встречались, - усмехнулся Юкио, - но я его изучал. Встречаться с ним довольно рискованно. Мало кто выжил. У Макишимы Сего была одна особенность – все его враги и друзья очень быстро умирали. Из всех, кто его любил, выжил только ты. - Я его не любил. - Любишь? – Аме чуть повернул голову. Когами затушил окурок в пепельнице, легонько выдохнул остатки дыма. - Мое чувство вряд ли так называется, - ответил он. Юкио усмехнулся, возвращая взгляд к дороге. - Ты спрашивал, куда мы едем. Туда, где ты убил Сего. Когами почувствовал, как подступает арктическая зима. Медленно, начиная с кончиков пальцев покусывающими уколами, и они теряют чувствительность. Под кожу, глубже, чтобы сотней игл прикоснуться и там, заморозить… обезболить? Точно, теперь он узнал эту дорогу. Она была такой пустой не потому, что час пик уже миновал, а потому, что в эту сторону почти ничего не двигалось. Агросектор, на целые мили - поля культивированного овса и редкие темные громады автоматических ухаживающих комплексов. Поливальные установки, механические медленные руки, сеющие искусственный дождь. Машины, разбрасывающие семена и заравнивающие почву, машины, убирающие урожай, когда наступает время. Тяжелые колосья под остывающим багровым солнцем близкой осени. - Какого черта? – прошипел Шинья. - Чего ты этим хочешь добиться? - Хочу показать тебе место, где пристрелю тебя, когда ты нарушишь мои приказы, - произнес Аме. Синие глаза выглядели совсем темными, когда он это сказал. Закат, пламенеющий на половину неба, еще не превратился в узкую раскаленную кромку, как тогда. Но времени как раз достаточно. - Заметь, я говорю не «если», а «когда», Когами. Ты задумывался о том, что вдруг не все псы попадают в рай? А только послушные. Шинья сделал неуловимое движение и почти схватил Аме за запястье, чтобы сломать, заставить потерять управление и вышвырнуть из машины прямо на скорости сто двадцать миль в час. Потом он сам уселся бы за руль. Подобные вещи Шинья уже проделывал. На все у него ушло бы не более десяти секунд. Спорткар не успел бы потерять траекторию движения и слететь в кювет, хайвей был гладким, черным и пустым, как траурная лента, приколотая к безымянному венку. «Спи спокойно, для этого тебя и убили» Удар тока - взрыв прямо перед носом, грозовая вспышка в черепной коробке – короткий и ослепительный, он заставил вцепиться пальцами в узкую горячую полоску металла и пластика под тщательно завязанным узлом темно-синего галстука. В другой руке, не той, которой рулил, Аме держал пульт и продемонстрировал его Шинье. Черная маленькая штуковина, поблескивающая и похожая на брелок авто сигнализации. Машина резко остановилась – тормозной путь не длиннее его ремня безопасности. - Выходи, - усмехнулся Юкио, - пока я тебя сам не вытащил. «Когда» наступило немного раньше, чем я планировал, зато ездить дважды не придется, а, Когами-кун? Разве что ты обещаешь больше так не делать и быть лояльным… тогда, наверное, я тебя просто изобью на первый раз, в любом случае, я не собираюсь делать это в машине и пачкать салон, так что выметайся. Когами смотрел, как Аме вылезает и обходит капот машины - сквозь красноватую пелену из заката и боли в пропорциях пятьдесят на пятьдесят, точно в хорошем виски с содовой. Потом Шинья сцепил зубы, рванул дверку и даже сумел заблокировать ею первый удар, отпихнув Юкио – черную хищную тень с взметнувшимися прядками волос. - Сопротивляешься? Как интересно. В ответ Когами попытался его пнуть. Он сознавал, что дерется зло, неловко, что растерял силы за время плена. Тело предавало, пыталось игнорировать посланные по нервам импульсы и свалиться в придорожную траву, задыхаясь и скуля от боли. Аме ничуть не экономил с ударами – заботливо вычерчивал одному ему известную карту созвездий, позволяя Шинье увидеть вспышки и угасание сверхновых в момент соприкосновения. Разбил нос – Когами понял это, когда упал и, упираясь руками, увидел быстро падающие капли и темные пятна на полотне дороги. Пахло пылью, сухой травой, металлом и прогретым за день гудроном. В наступившей тишине за спиной раздался щелчок предохранителя. - Теперь ты знаешь, что чувствовал он. Когами тяжело, загнанно дышал. Вдох – боль, выдох – боль. Маленький сукин сын из Бюро едва не переломал ему ребра. У Юкио была на удивление тяжелая рука. Очень знакомо… он дрался так знакомо… Каждый словно выверенный по метроному удар, каждое отточенное, как часовой механизм, движение. Шинья поймал себя на том, что считает секунды. Неужели и правда, на этом все закончится? Как иронично. До нужного места они не доехали всего каких-то полмили. Пятьдесят четыре. Пятьдесят пять. Закат все еще не мог догореть, Когами видел его отблеск на лакированных алых крыльях авто. Пятьдесят шесть. На востоке, наверное, проступали первые звезды. В горле сухо, легкие словно в огне. Такие вдохи делают в аду. Пятьдесят семь… Выстрела не последовало. Только пинок в ребра, заставивший закашляться. - Что, уже не хочешь построить лучшее общество, а, Шинья-кун? – насмехался Юкио. – Готов все отринуть, все забыть и умереть или убить меня. А говорил, ты не зверь. Но инстинкты у тебя звериные. Ты не можешь их контролировать. Вставай. Я помню, что ты не хочешь умирать. Эх, доброта моя, - хмыкнул Аме, и сцапал сильными пальцами Когами за плечо. Это было ужасно. Шинья стиснул зубы и убеждал себя, что лучше бы ему умереть. Но как умрешь, когда он еще не придушил этого ублюдка собственными руками? - Что ж, похоже, теперь у тебя появилась новая цель? Я доволен, - Юкио, опять такой же милый и беспечный, вытащил из кармана брюк Когами измятую пачку сигарет. Тот едва стоял на ногах и прикладывал все усилия, чтобы не упасть. Устало оскалился: это еще не конец, даже не надейся. - Я тебя достану, - пообещал он, глядя, как Аме прикуривает от язычка пламени из дула. «Пистолет» оказался зажигалкой. - Обязательно. Я ведь сам даю тебе шанс, а то сейчас твоя форма вызывает у меня чувство брезгливости и жалости, не могу убить настолько никчемное существо, извини. Это противоречит моему самурайскому кодексу, Шинья-кун.