An Imago of Rust and Crimson

      О, нет. О, нет, нет, нет.              Ну, каковы были шансы? Первое же место, куда я зашла, продавало одежду из потогонного цеха. Либо мне и правда не повезло, либо существовал какой-то огромный сговор, приведший к тому, что большинство магазинов на Набережной торговали продуктами рабского труда. Или все вместе.              От одежды на вешалках передо мной разило как на складе. Вещи были окутаны алой дымкой страданий.              Я зажала рот руками и учащенно задышала в перчатки. Что я собираюсь делать? Что я могу сделать? Я скрыла Другое Место, но почему-то продолжала ощущать его запах. Всего вокруг. Все здание воняло страданием и мукой и… и мне пришлось успокоиться. Мне нельзя психовать. Не на публике. Даже если я знаю всю правду об этом месте, что все эти люди покупают одежду, сделанную… нет!              Если я устрою сцену, то могу снова оказаться в больнице. А я не хочу туда возвращаться. Не могу. Не стану. Им меня не заставить!              Только я осознала, что застряла на входе в магазин, меня толкнул толстяк, свирепо на меня зыркнув. Я убралась с дороги, чтобы не светиться. Мне не хотелось, чтобы люди обращали на меня внимание. Дико оглядевшись, я прошла в женский отдел и сделала вид, что выбираю обувь. Мне нужно было присесть, поэтому я нашла место и начала снимать обувь как можно медленнее.              Банальное снятие ботинок помогло мне слегка успокоиться. Мне казалось, что я все еще ощущала запах потогонного цеха, словно запах дыма, забившийся мне в глотку.              – Вы ищете что-то конкретное? – спросила у меня одна из продавцов-консультантов. На мгновение мир сместился в серость и ржавчину, и козьи рога из тусклого металла вырвались из ее бледной кожи. Затем видение Другого Места исчезло, и она снова заговорила. – У нас сейчас идет распродажа. Поэтому, если вам потребуется проверить, есть ли что-то вашего размера на складе, я буду рада помочь, но товары со скидкой быстро раскупают.              – Я еще не определилась, просто проверяю, какой у меня размер, – быстро произнесла я. – Если выберу что-нибудь, дам знать.              Аргх. Почему люди подходят и пытаются заговорить со мной? Притворяются, будто им не все равно. Они столь же ужасны, как некоторые учителя в школе, притворявшиеся, что им интересно. Они не помогали мне, а прямо сейчас и не смогут, даже если на самом деле захотят. Никто не сможет.              К счастью, консультант двинулась дальше. Мне нужно взять себя в руки. Я глубоко вздохнула, постукивая указательным пальцем в перчатке по зубам. Со мной такого не было с тех пор, как я научилась контролировать переключение между Другим Местом и реальностью. Я была на грани слез. Нельзя терять контроль. Нельзя начинать лить слезы.              Но их оказалось слишком много. Больше, чем я могла представить. Одна нелегальная фабрика – это одно. Но это был большой универмаг. В моем смутном представлении был один сомнительный магазинчик, получающий втихаря товары оттуда, но чтобы настолько большой? Что мне делать? Что я могу сделать против такого?              Была ли это вообще незаконная фабрика? Да, решила я. Она должна быть такой. То, что выглядело настолько ужасно и настолько же ужасно ощущалось, не могло быть законным. Не должно быть законным.              Я пошла, разыскала уборные и заперлась в одной из кабинок, пока не успокоилась. Я промокнула глаза салфеткой и умыла лицо. Взглянув на себя в зеркало, я вздохнула.              – Ты в таком дерьме, – тихо сказала я отражению в зеркале. – Возьми себя в руки покрепче.              Конечно, я могла это сделать. Это моя фишка. Так что я выдохнула мое беспокойство и волнение, а потом прибила его к потолку.              Я чувствовала себя лучше, выходя из туалета, где осталась извивающаяся штука с моим лицом. Не было нужды ни о чем беспокоиться. Потогонное производство было ужасно, и я собираюсь убедиться, что его закроют. А потом я заставлю заплатить и это место. Да, это совершенно ясно и логично.              Мне почти хотелось рассмеяться. Да, это большой магазин. Но если я прикрою нелегальную фабрику, их поставки будут перекрыты, и тогда, если мне удастся добыть доказательства их связи с этим, я смогу заставить их заплатить. Я ненавижу задир. Я так сильно их ненавижу. И то что они делают, заставляя людей страдать безо всякой причины – ради дешевых шмоток – это худший вид издевательств, потому что их это не волнует..              Что ж. Я заставлю их поволноваться.              Перво-наперво, нужно убедиться наверняка, что одежда здесь была сшита именно в том потогонном цехе. Возможно, он не единственный в Броктон Бей. Я кивнула самой себе. Да. Ищейка сумела найти мамину флейту, значит, почти наверняка, сможет добраться туда, где были пошиты эти вещи. Я открыла глаза в Другом Месте, уставившись на грязь и гниль. Одежда с нелегальной фабрики была дешевой, и лишь ее я могла себе позволить. Я чувствовала, что мне должно быть плохо из-за этого, но ничего такого не было. В любом случае, я собиралась все исправить.              Ты, подумала я об Ищейке. В этот раз я тебя не выпущу. Ты останешься внутри и покажешь мне, что видишь. Я сжала руки в кулаки, и ноющая боль помогла мне сосредоточиться. Мне показалось, будто я наткнулась на препятствие, вжавшись лицом в целлофановую пленку. Кожа по всему телу ощущалась натянутой и слегка неправильной формы.              И внезапно оно поддалось.              Все произошло не так естественно, как обычный переход в Другое Место. Ощущения были интенсивнее. Вы когда-нибудь чувствовали давление на свои глазные яблоки, когда открываешь глаза на дне бассейна? Было не похоже на это, но было не совсем непохоже. Давление было за закрытыми глазами. Как будто мир вокруг меня истончился, утратил плотность по сравнению со мной.              Покачнувшись, я попыталась справиться с накатившей волной головокружения, которая почти меня одолела. Надо было присесть, прежде чем пробовать сделать подобное, подумала я с оттенком пьяной игривости.              Освещение стало приглушенным и тусклым. Цветов почти не было. Но изменения затронули далеко не только такие мелочи, как спектр. Я видела очертания, но они ничего не значили для меня. В этом свинцово-сером, бесформенном мире мое зрение почти утратило смысл. Или, возможно, мой разум начал работать неправильно, потому что если бы я сфокусировалась, то смогла бы прийти к заключению, что смотрю в зеркало. Чтобы понять это, мне потребовались долгие секунды.              Но это не имело значения. Я не нуждалась в нормальном зрении. Я могла ощущать очертания пространства вокруг меня так же, как чувствовала положение рук и ног, даже когда не смотрела на них. Распахнув глаза, я слонялась по торговому залу. Я знала, что передо мной человек, вешалки с одеждой, эскалаторы на следующий этаж. Я была практически слепа, однако, просто знала где что не глядя.              Более того, я могла видеть потоки, по которым следует Ищейка в поисках предметов. Я видела тонкие как волосы нити, которые оставались, когда высокий и худой человек касался какой-нибудь вещи, паутинки в воздухе быстро терялись в дымке потоков, окружавших его. Я видела толстую железную цепь, что приковала его, захлестнув шею, к полной женщине стоявшей рядом. Когда я обратила внимание на конец цепи, я смогла увидеть как много других цепей, нитей и проводов обернулись вокруг размытой и нечеткой фигуры человека.              Но мне не нужно было просто сфокусироваться на этом узле. В то же время, я могла сосредоточиться на узле рядом с ним – женщине, о которой я смутно помнила. И узле позади меня. И тех узах, которые они поддерживали. Так много ключевых точек. Все эти цепи. Я могла видеть их все. Мне – Ищейке – было плевать, что я даже не сталкивалась с большинством из них.              Я закрыла глаза руками, пытаясь отгородиться от этого. Не помогло. Я продолжала все видеть. Видеть не глядя. Я пошатнулась и, потеряв устойчивость, уцепилась за размытые очертания того, что являлось вешалкой для зимних курток, насколько я знала. Для меня это было чересчур. Мое внимание переключилось на узы куртки, и я увидела цепи тянущиеся от нее. Я потянулась и схватилась за самую толстую, пытаясь вернуть себе вертикальное положение с помощью чего-то, что не было реальным, и, дотронувшись до нее, я поняла, что куртка связана с потогонной фабрикой. Восприятие перегрузило впечатлениями, и я отчаянно вытолкнула из себя сознание Ищейки.              Волна света и звука ударила по мне, когда мир вернулся в более-менее нормальное состояние. Покачиваясь, я нашла, где присесть, и попыталась отдышаться. Я чувствовала, как по лбу стекает холодный пот.              Та… та штука, которую я сотворила из себя, видела мир таким все время. Неудивительно, что оно стало чудовищем. Что за человек способен вынести все это и остаться в здравом уме? Я устало огляделась вокруг. Свет казался таким ярким, и все же мое восприятие выглядело таким ограниченным по сравнению с тем, что было тогда.              Я сделала глубокий вдох и вытерла лоб рукавом. Взглянув на гудящие светильники над головой, я подумала, что делать дальше. Я не смогу купить костюм здесь. Вещи, которые я могу себе позволить, были пошиты в том месте. Я могу пойти поискать другой магазин. Свалю отсюда. Вернусь, лишь когда придет время заставить их заплатить.              Кроме того, есть другой способ, как я могу заставить их заплатить. Буквально. И, сделав это, я смогу получить приличный, качественный костюм из дорогой технарской ткани. Мне просто нужно взять необходимое отсюда, не заплатив. Технически, это будет кража. Технически и по закону. Но будет ли это неправильно с точки зрения морали?              Какое-то время я раздумывала над этим. Я точно знала, что этот магазин получает прибыль с того, что я видела в Доках. И они должны знать, что все не совсем честно, судя по тому, как много одежды оттуда они получают. А даже если они не в курсе, бьюсь об заклад, они не задали вопросы, которые должны были задать. Что сделало их соучастниками преступления.              С определенной точки зрения, будет кармически справедливо, если я “приобрету” свою маскировку в этом месте. Мне даже не нужно сворачивать одежду и прятать ее под пальто, или вытворять еще что-нибудь в этом духе, надо лишь отправить куклу-херувима или пару херувимов, чтобы взять вещи, которые я использую, вернувшись домой. Я могу спрятать их под кроватью. И никто никогда не узнает.              Юридически, это будет воровство. И останется таковым, даже если что-то вроде “мои парачеловеческие способности говорят, что они получают доходы от рабского труда” было бы допустимо в качестве доказательства. Хотя, быть может, оно и допустимо. Я не в курсе парачеловеческого законодательства. У них точно должен быть какой-то способ, чтобы агенты-экстрасенсы из ФБР и иже с ними могли предоставлять доказательства, верно? Нет, я просто отвлеклась.              Я должна быть с собой честна. Я делаю это из благих побуждений? Я взвесила этот вариант. С одной стороны, я собираюсь украсть… ох, вероятно, больше сотни долларов. Как минимум. Одно лишь пальто стоит больше. По крайней мере, в обычных обстоятельствах это неправильно.              С другой стороны, я делаю это не для собственной выгоды. Я не смогу носить эту одежду в обычной жизни. Ей предстоит стать частью моего супергеройского костюма. И магазин получает доход от действительно, по-настоящему ужасных вещей. Таким образом, я отберу вещи у плохих парней и использую их, чтобы помочь людям, которым они причиняют боль. Мне нужна хорошая маскировка, иначе они смогут выследить меня, а потом навредить отцу. И мне тоже.              В конечном счете, для меня это морально приемлемо. Пока не войдет в привычку.              И я не смогу носить вещи сделанные на потогонной фабрике. Просто не смогу. Это неправильно. И, я осознала что, если стану что-то делать в Другом Месте, когда эта одежда на мне, то буду постоянно ощущать ее запах. Она будет касаться моей кожи. Я буду касаться ее.              Нет. Я не смогу. Я не стану.              Глубоко вдохнув, я сделала свой выбор.              Я не пыталась выглядеть невинно, или будто не хочу привлекать внимание. Годы травли научили меня, что попытки выглядеть, словно не хочешь, чтобы люди обращали на тебя внимание, лишь заставляют их еще пристальнее приглядываться к тебе. Так что я просто ходила, осматриваясь, как будто хочу сравнить пальто в нескольких магазинах, прежде чем что-то куплю. Я хотела какое-нибудь черное или серое, которые сложнее заметить ночью. Также я попросила одного из продавцов помочь мне. Ее имя, согласно бейджику, было Привет-меня-зовут-Мэри.              – Хм, так, – спросила я у нее, – эта одежда этичного производства?              – Простите? – сказала она.              – Ну, вы слышали об этих потогонных фабриках, где шьют одежду, – сказала я. – Все это ведь не пошито на потогонке, так? Все по высшему разряду?              Привет-меня-зовут-Мэри покачала головой.              – Все это от этичных поставщиков, – заявила она.              Что ж. Она мне солгала. Или просто не в курсе. В любом случае, это означает, что магазин лжет своим клиентам и притворяется, будто все чисто. Часть моего отвращения к этому растаяла. Они сами напросились.              – Вы ищете что-то конкретное? – спросила она.              Я нахмурилась.              – Что-нибудь теплое, но не слишком тяжелое, – сказала я. – Мне хочется… знаете, быть в состоянии нормально в нем двигаться. Не одно из тех длинных пальто, в которых фиг залезешь в автобус.              – Скоро поступят пальто с длиной три четверти, – произнесла она ободряюще. – В Рождество поступило очень много сюртуков. У нас большой выбор.              Я слонялась, рассматривая различные пальто. Они были не дешевые. Сотни долларов каждое, минимум. Но они выглядели так здорово. Я погладила рукав двубортного пальто темно-серого цвета и приложила его к себе. О, Боже, это сработает так замечательно. Уверена, этот оттенок будет почти неразличим в ночных тенях. Я примерила, и оно оказалось немного великовато в плечах, но ощущения были классными.              – Разве оно не промокнет и потяжелеет? – спросила я.              – Может, оно выглядит как шерстяное, но это не так, – услужливо сказала Привет-меня-зовут-Мэри. – Его можно стирать в машинке. Оно сшито из действительно умного синтетического материала, который ощущается как шерсть, но не так впитывает воду. Вам не придется сдавать его в химчистку.              А вот это полезно. Рано или поздно, мне, вероятно, придется лазить по грязи и слякоти, и я не могу уйти, взяв что-то, что придется стирать в химчистке. Если бы я могла просто отнести его в прачечную, пока папа на работе, хотя… да, это сработает. Привет-меня-зовут-Мэри только что продала мне его. “Впарила”. Я посмотрела еще, но уже приняла решение.              – Спасибо за помощь, – поблагодарила я ее. – но все эти вещи похоже слишком велики в плечах и болтаются. Всмысле, мне нравится длина, но… – я пожала плечами. – Так сложно что-то подобрать, когда ты каланча, – скромно проговорила я.              – Вы рассматривали иной вариант? – спросила она. – Сюртуки предназначены, чтобы сделать вас визуально стройнее за счет зауженной талии и более широких плеч, и, – она взмахнула руками, – расклешенного подола, но вам, вероятно, подойдет что-то более прямого покроя.              Я покачала головой.              – Может, я еще вернусь, – сказала я, – но, кажется, мне придется поискать в других местах. У вас размеры слегка большемерят.              Она хихикнула.              – Я тоже заметила, – сказала она. – Ну, если вы захотите примерить у нас что-то других фасонов, возвращайтесь, и я постараюсь помочь.              Я вздохнула про себя, когда она ушла к кому-то другому. Она казалась милой, но все это место было настолько фальшивым, что я не могла этому поверить. Особенно, пока они продают вещи с потогонной фабрики в Доках. Переключив восприятие на Другое Место, я создала крылатую куклу и начала отходить от пальто.              – Давай, возьми и положи под мою кровать, – сказала я кукле. Когда я обернулась, пальто, которое я примерила, уже исчезло. Я слегка улыбнулась про себя. Прохаживаясь по магазину, я потихоньку добавила еще несколько вещей в мою коллекцию, убедившись, что каждая из тех, что я “покупала”, подходящего размера. К концу моего визита, я взяла две пары брюк в деловом стиле почти того же оттенка серого и черный свитер с высоким воротником. Все они дорого стоили, но, разумеется, я брала их только чтобы избежать вещей, испорченных в Другом Месте. Кроме того, магазину сильнее навредит, если я возьму эти вещи. Немного поразмыслив, я взяла темно-серую шляпу, вроде тех, что носили частные сыщики в старых фильмах. В конце концов, я же детектив. О, и очень хорошая пара черных кожаных перчаток, которые подходили… хм, как перчатки.              Чтобы никто не заподозрил, что я на самом деле там делала, я купила пару дешевых перчаток, к счастью, не вонявших потогонной фабрикой. Затем я ушла, ощущая головокружение, и даже легкий восторг. Все получилось так легко. Мир слегка вращался, и я немного переволновалась, так что я присела ненадолго на скамейку возле магазина… У меня не получалось выбросить это из головы. Мне просто нужно вести себя нормально и продолжать шоппинг. “Шоппинг”. Хах.              Мой порыв был вызван иррациональным приступом зависти, когда я наблюдала, как некоторые люди выходят из магазина. И хуже всего, что он не был иррациональным. Я набрала вещей больше, чем на пятьсот долларов – одно лишь пальто стоило двести пятьдесят. Вещи, что я взяла, стоили больше, чем мы обычно могли потратить на мою одежду за полгода, но люди оставляли в магазине и куда большие суммы. Просто покупая что-то мимоходом. Даже не задумываясь о том, сколько потратили. Они были слишком заняты разговорами по своим смартфонам или что-то делая через умные очки. Также, и эта как-шерсть-только-лучше ткань, похоже технарская, – у этих людей было вообще хоть что-нибудь, что не являлось какой-то футуристической роскошью, разработанной в лабораториях паралюдей?              Если начистоту, у моего смятения было две стороны. Часть меня хотела трясти их, крича о том, откуда берутся их безделушки и наряды, в каких условиях вынуждены трудиться рабочие, изготавливая некоторые из них. Они ведь что-то предпримут, станут вести себя по-другому, если будут в курсе? Но была и обычная зависть. Я не из тех девушек, которые одержимы шмотками, но… было бы неплохо иметь дорогие вещи типа этих. Или тех, какие есть у Эммы. Когда мы были подругами, я получала от нее очень крутые подарки, и даже сейчас, насколько я знаю, ей достаются самые модные вещи. Потому что у нее богатый папа.              Это нечестно.              У меня начала болеть голова, ноющей болью прямо за глазами, так что я купила перекусить и нашла место, где можно посидеть. Делая это, я намеренно вообще не заглядывала в Другое Место. Мне не хотелось видеть ничего, что могло бы испортить мне аппетит.              С упакованным сэндвичем с ветчиной, пачкой чипсов и напитком в бутылке, я устроилась в одном из садов под фальшивым голубым небом Набережной. И было просто замечательно, что я сидела, потому что как только я открыла бутылку меня прошибло внезапной волной озноба. Он пробегал вниз и вверх вдоль позвоночника, меня скрутила судорога, заболел живот. Я заскулила.              Казалось, ничего странного не происходит. Просто люди занимаются своими делами. В этом маленьком саду обедали еще несколько человек, и, ни у кого из них, похоже, не было никаких проблем.              Возможно, это был знак, что я злоупотребила своими силами. Не уверена, что я когда-либо применяла их так часто и с такими короткими интервалами. Я, уж точно, не перемещала вещи, как в этот раз. И я читала в интернете, что большинство Умников страдает от мигреней, если слишком часто применяют свои способности. Я тоже в основном Умник – просто из тех, кто создает конструкты из того, о чем подумали – поэтому такое ограничение, походу, применимо и ко мне. И моя лучшая догадка состоит в том, что создание телепортирующих проволочных кукол гораздо “изнурительнее” меньших воздействий или обычного взгляда в Другое Место.              Я сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с неприятной тошнотой и головокружением. Думаю, это еще один нюанс, которым я расплачиваюсь за гибкость своих сил. Крису Бэнкрону удавалось весь день телепортировать вещи вокруг в Разные Места. Ой, точнее, парню, которого он играл. И тот фильм был так себе.              Мое внимание привлекли крики и, полуобернувшись, я увидела как пара охранников избивает парня моего возраста на Набережной. Перевернутый скейтборд на земле рассказал все, что мне нужно было знать. На Набережной повсюду стояли знаки “Не кататься”, и охрана довольно строго следила за этим. Он пытался протестовать, но они не обращали внимания.              Я хотела вмешаться. Да, конечно, он катался в неположенном месте, но вы бы слышали слухи о том, что охранники тут вытворяют. Ну, до меня доходили слухи, в основном от папы, который называл их кучкой головорезов со значками и говорил, что в них собрались все худшие черты полиции и ни одной положительной. Но что я могу сделать?              Скука, вдруг подумала я. Если я смогу заставить охранников заскучать, они не станут продолжать то, что делают. Скука, скука, скука… серая, цепкая, душная, как дни, что я проводила в психиатрической больнице, где мне нечем было заняться. Я представила ее, воскресила в памяти и выдохнула. Она тут же сложилась в колонну дыма без огня, без каких-либо примет и деталей.              Хах. Кажется, Скуку довольно легко себе представить и не требует много деталей. Это может пригодиться позднее.              – Иди, – прошептала я ей.              Серый туман стелился по земле, бурля и кипя, а потом втянулся в двух охранников, которые исчезли в серой тени в Другом Месте. Я улыбнулась и стала ждать когда подействует.              Однако, ничего не произошло. По крайней мере, до того момента, пока они не ушли из моего поля зрения. Почему это не сработало? Ведь если бы им стало скучно, они бы просто ушли и занялись чем-то еще? Возможно, я сделала конструкт недостаточно сильным. Или, может, они были достаточно хорошо обучены, чтобы делать свою работу, даже если им скучно.              Я вздохнула. Это еще ни о чем не говорило. Впрочем, я не так хороша в том, чтобы влиять на эмоции, которые не являются моими. Аргх. Видимо, мне нужно выяснить, как заставить людей делать то, что я хочу, чтобы это стало действительно полезным. Отлично. Спасибо, силы. Будь мне известно, как заставить людей делать то, что я хочу, у меня были бы друзья.              Стряхнув крошки с одежды, я встала и выбросила мусор в урну. Я могу закончить все, что мне нужно, а потом просто поискать место, где почитать. Может, библиотеку.              Но сначала мне нужно кое-какое снаряжение, которое не продается в обычном магазине, поэтому я отправилась в магазин распродажи армейских излишков на окраине Набережной. Внутри немного пахло застарелым потом, и у меня появилось ощущение, что женщины нечасто туда заглядывают.              На плакатах в магазине говорилось о патриотизме, необходимости быть готовым и “что ты будешь делать, если нападет Губитель?”. Что ж, давайте-ка посмотрим, я стану беженцем или погибну от утопления, стану беженцем или погибну от радиации, или останусь в Броктон Бей, застряв в лагере для интернированных, или умру от странной психической фигни. Простите, Излишки Сэмми, но я не уверена, что вы будете так полезны, как думаете.              Внезапно на меня навалилась депрессия. Хотя я же теперь кейп. Я должна буду пойти добровольцем в ОЗП* для одного из резервных отрядов паралюдей, даже если не собираюсь проходить государственную регистрацию. Даже некоторые преступники делали это, вероятно, рассчитывая на смягчение приговора и возможную реабилитацию. А я не преступница.              *Скорпион считает каноничную модель взаимодействия правительства с паралюдьми ужасной. И речь даже не о запредельной ненависти Уайлдбоу к органам власти, а о том, что правительственные учреждения США не называются и не структурируют себя так, как там показано. Поэтому в Имаго он ввел ОЗП (PPD) – Отдел по Защите Паралюдей (the Parahuman Protection Division), который является частью Министерства Национальной Безопасности США. ОЗП занимается делами паралюдей на территории США, поддерживает актуальный реестр, координирует межведомственную работу и т.д. СКП (Parahuman Response Teams) – это оперативные группы для решения кратко- и среднесрочных задач, поэтому заслуживает называться “группой” (речь идет о названии структуры на английском).              Но… у меня в основном силы Умника. Что я могу? Реальные цифры не сообщали, но всем было известно, что уровень потерь в боях с Губителями действительно высок. Мне не хотелось умирать. Я не хотела столкнуться с Губителем. Я бледнела от мысли, как одна из этих штук, этих живых природных бедствий, будет выглядеть в Другом Месте. Я бы взглянула на него, если бы хотела что-то с ними сделать. Если потогонная фабрика была настолько ужасна, то как может выглядеть нечто, убивающее миллионами?              Но, разумеется, моя обязанность – помочь, верно? Я просто… Не хочу столкнуться с Губителем. Я не хочу умирать.              Нет. Я не должна думать о чем-то подобном. Протекторат не посылает в бой людей, которые не могут помочь, и я, все равно, еще слишком молода. Если до этого дойдет, я справлюсь, но пока мне не нужно об этом думать. Чтобы отвлечься от этих нездоровых мыслей, я продолжила искать последние части своего костюма.              Моей маме удалось избежать поимки во время совершения злодеяний в противогазе с балаклавой, так что, видимо, этот прием работает. В этом есть смысл. Меня будет трудно опознать, и, к тому же, это может помочь против газа или дыма, или даже способностей некоторых кейпов. Обязательно должен существовать злодей с ядовитым газом или кто-то, создающий червячков, которые попытаются заползти к тебе в рот. Я думала о том, чтобы покопаться в хламе в подвале или на чердаке и попытаться найти ее старый, но спустя двадцать лет маловероятно, что он будет в отличном состоянии, даже если у меня получится его найти.              Помимо того, мне правда не хочется, чтобы папа такой: “Хмм, в городе новый супергерой, одетый в то, что похоже на старый костюм моей жены из времен, когда она была активисткой. Кто бы это мог быть?”              Это плохо кончится.              Было нетрудно найти, где у них лежали противогазы, и еще был большой выбор балаклав. Я решила приобрести один из лучших, с подкладкой из фольги. Он выглядел теплее и удобнее, и я буду его носить совсем недолго. Также, я смутно помнила, что видела в каком-то криминальном шоу, будто подкладка из фольги может заблокировать микроволновую камеру, так что меня, возможно, будет еще сложнее опознать.              У меня хватало денег, но – я поджала губы и слегка поморщилась из-за треснувшей кожи – я не хотела ассоциироваться с кем-то, кто покупает подобные вещи. Противогаз – это не совсем обычная покупка. И будь я руководителем отдела по розыску преступников, я бы с подозрением относилась к людям, покупающим противогазы и балаклавы.              Ну, решение этой проблемы очевидно. Три куклы-херувима из колючей проволоки, и противогаз с балаклавой оказались под моей кроватью, а деньги за них в кассе. Это вовсе не воровство. По факту, это я технически останусь с носом, потому что не смогу их вернуть, если окажется, что они не соответствуют стандартам.              Мне было так паршиво. Нет, очень, очень плохо. Я почувствовала тошноту и головокружение, и мои губы снова начали кровоточить. Парень за кассой забеспокоился и спросил, хорошо ли я себя чувствую.              – Голова немного кружится, – призналась я. – Я просто выйду на улицу и поищу, где можно немного посидеть. Прошу прощения, у меня просто падает уровень сахара в крови, если я не ем какое-то время, все становится немного размытым, и я сейчас поняла, что пропустила обед, извините. Это не сахарный диабет. Все будет в порядке.              Не уверена, поверил ли он мне – на самом деле, уверена, что нет, но он меня отпустил, и мне удалось найти скамейку и присесть на свежем воздухе, обхватив голову руками. Ой. Ой, ой, ой. Думаю, у меня появились доказательства, что злоупотребление способностями влияет на мое тело. Отлично. Просто отлично.              С другой стороны, теперь мой костюм спрятан под кроватью. Я могу сделать этот мир лучше. Или, по крайней мере, подумала я с тоской, я смогу это сделать послезавтра. Потому что завтра у меня будет эта дурацкая встреча в школе по поводу моего возвращения. Я действительно не ждала ее с нетерпением. Я пыталась закрыть нелегальную потогонную фабрику, и мне не нужна была школа, которая даже не способна обеспечить мою безопасность. Все равно, им на меня наплевать. Они наверняка не хотят моего возвращения.              Может быть, папа достаточно перенервничает из-за того, что там с его другом, чтобы перенести ее?