Keiner von uns

19.02.15, Четверг

– Чё вчера не пришёл. – Проспал. – Проспал, – повторил Ковальский. – Ты никогда не просыпаешь. – Ага, – скидывая рюкзак на подоконник, отозвался я. Не особо хотелось разговаривать с ним. Но тем не менее, я решил поделиться. – Не знаю. Мать вроде будила, но я сказал ей, что похуй, а потом она пришла в двенадцать и такая ты чё охуел, вставай, блять. – А мы контрольную написали. – Мне вас поздравить? – Поздравь меня с тем, что мне напекли блинчиков, – Ковальский протянул мне контейнер, который до этого стоял у него на коленях. – Ура, – протянул я. – Ува-а-а-а, – приложив руки к лицу, протянул Ковальский. – Как в рисованной японской порнухе. Сасай кудасай. Хочешь блинчик? Я даже смотреть на что-либо жирное не мог. В принципе у меня с едой сейчас были натянутые отношения. Надо только показать мне мясо или что-то жирное – и я уже хочу блевать. Не знаю, что вообще за хуйня. И как это может быть связано с бухаловкой у Елисеева. Но когда-нибудь это пройдёт. Я надеюсь. А то кто знает, может, как-то так веганами и становятся. Стану, как свой батя-уебан. Буду питаться только рыбой. К слову, в морепродуктах же всякие там афродизиаки. Ну типа. Все про это говорят, но нормальные исследования проводить никто не хочет. Я к двум темам это начал. Во-первых: я поэтому на свет и появился, да? Мой батя объебался суши и как давай на мать лезть. А дальше всё. Ой, чёт месячных уже четвёртый месяц нет. Странно, пойду схожу куда-нибудь. Женщина, а вы беременны. Чё, блять. И во-вторых. Может, нормальным человеком стану. Ладно, шучу я. Хуета это всё. Да и сейчас бы жить в России и находить деньги на устриц, крабов и омаров. Чёт я вообще такой хуеты тут не видел. Только в масле всякая поебота, которую есть невозможно. Вот в Таиланде.. Ладно, всё. Это уже не смешно. – Как побухали вообще? – Ковальский всё не отъёбывался. – Чё. – У братана моего. И с Канарейкой, м? Ты же поэтому два дня проебал? Потому что нажрался, как сука, и лежал, не мог с кровати подняться? Ой, вот всё-то ты знаешь, мразь ебливая. Кто рассказал, сознавайся. – Ну да. – Ну да, – произдевался Ковальский. – Ну и чё. И чё ты мне сделаешь. – А тебя что-то смущает? – Нет. Разве что я удивлён. Артём.. Ай, блять, – Ковальский коварно улыбнулся, махая рукой в воздухе. – Я всё время забываю. Рита нахмурилась, оглядывая нас. – Арсений бухает с Елисеевым? – Да они вообще братаны теперь. Ты разве не знаешь? Ой, как всегда последняя обо всём узнаёшь. Ковальский снова посмеялся, и ей-богу, он смотрел на меня в это время. Сука мерзкая, блять. – А Артём знает? Нахуй пусть сходит ваш Артём. Хули ты вообще о нём думаешь? Он тут типа самый главный или что? В смысле "А Артём знает?"? Тебя ебёт, что ли, что он думает об этом? Пиздец, Рита. Ты же не тупая, почему ты так себя ведёшь. – Артём знает, Арсений? – развернувшись ко мне, спросил Ковальский. – Нахуй он пусть сходит, ага. Ещё я буду ебаться о том, что он там знает и нет, и что он об этом думает. – Чужая ненависть как бальзам на душу, – вздохнул Ковальский, приложив руку к груди. Захотелось даже ещё раз ему въебать. А то синячки от шестнадцатого почти сошли уже. Что думаешь, Илья? Со звонком все пошли в кабинет, но мы какое-то время стояли в сторонке, на своём месте – чтобы дать пройти остальным и не толкаться среди одноклассников. Когда в проходе стало посвободнее, Ковальский направился к нему, но Рита почему-то не двигалась с места. Я уже решил было, что она передумала идти на урок, как вдруг она заговорила: – У тебя всё нормально? И не то чтобы я хотел много думать и слишком высоко себя ставить, но она что, со мной поговорить хотела, потому и осталась? Блять. – Заебись, – я даже поднял большой палец для пущей убедительности, но Рита только вскинула одну бровь. Это не предвещало ничего хорошего, но когда я попытался обойти её, она выскочила передо мной, хватая меня за руку. – Нет, подожди. Да хули ж вам всем надо от меня, ёбанный в рот. Я в который раз пожалел о том, что не могу как-либо противостоять некоторым дамам. Вот почему я сейчас не могу просто обойти её и пойти в класс. Не могу вырваться. Я физически сильнее, так что мне мешает? – Что происходит. Ну, хотя бы эти их проникновенные взгляды на меня не работают. Почти. Вот когда они просят о чём-то. Вот тут трудно устоять. А так. – Ничего. Всё хорошо. Всё и правда было хорошо. После шестнадцатого мне полегчало, и даже при том, что я два дня страдал, как самая конченая мразь на последнем кругу Ада, сейчас я чувствовал себя на удивление хорошо. Ну, очистился, так сказать. Искупил грехи. Отстрадал причинённую другим боль, всё. Вселенная зачла мне. Баланс уравнялся. Но Рите мой ответ не казался убедительным. – Можешь рассказать. – Нечего рассказывать. И нам на урок пора, как бы. Так что давай. Пошли. – Это ваше "Я мужик, буду переживать всё самостоятельно" вас всех в могилу сведёт когда-нибудь. Да уже, как бы. Почему, ты думаешь, такой большой разброс между количеством самоубийств среди мужчин и женщин практически во всех странах мира? А вот. Как раз потому что всем похуй на бедных мущщин. – Как бы, если что-то не так, ты всегда можешь поговорить об этом с кем-нибудь. Ой. Я понимаю, что тебе легко об этом говорить, ты общительное солнышко, у тебя полно друзей и вот это всё. Но я с кем говорить могу? С тобой? Ты сейчас ненавязчиво намекаешь, что готова выслушать меня в любой момент? Бля, спасибо от души, конечно, но я вот никогда не верил во всю эту хуйню. Когда всякие ноунеймы в интернетах пишут типа "О-о, ты можешь написать мне, я тебя выслушаю, о-о". Ты, конечно, не ноунейм, но давай объективно. Мы друг другу кто. Я до сих пор стремаюсь называть себя вашим другом. Может, ты меня таким и считаешь, но серьёзно. Ты же сама того не хочешь. Так зачем предлагать. Признаю, ныть – заебато. Мне понравилось. Выговариваться Канарейке было стрёмно, но всё же и классно в какой-то мере. Не скажу, что было прям заметное облегчение после этого, но тем не менее. В любом случае, я не могу сделать Канарейку своей постоянной подушкой для нытья, а кто ещё может взять на себя эту роль? Даже при всём желании поныть кому-нибудь о своей нелёгкой и получить пару советов от умудрённых опытом и жизнью людей, я не могу себе это позволить. Потому что мать и Отто не должны знать, что у нас происходит, да и вот ещё обсуждать с ними такие вещи. Кристина тоже. Она вообще не в курсе, что я пидр. А больше у меня как бы никого нет (да и перечисленные мной личности как-то не особо катят на эти роли). Так что тут уж никак, извините. Остаётся только сидеть дома на кроватке в углу и самому всё переживать. Хуёво, да, но а как по-другому. – М, всё нормально. Не выдумывай. – Ты сам себе веришь. Рита, мне и без тебя жить больно, уйди. – Всё охуенно, – уже начиная злиться, сказал я. – Забей. После этого Рита уже не стала меня тормозить, так что я просто ушёл. Все такие заботливые, пиздец. Реально не понимают, что от этого их показушного снисхождения только хуже становится? Заебали. * – Кто у нас пойдёт к доске? – подтащив к себе журнал, спросил Владимир Павлович. Я про себя выругался. Это очень хуёвая тема.. – Давайте те, кто плохо написал контрольную. Блять. Артём не помогал мне в понедельник, а значит? Что я мог получить, если мне никто не помогал? Это плохо.. – Захар. Захар поднял голову и с каким-то испугом уставился на учителя. Хотя больше, мне казалось, он был удивлён. Или ошарашен. Он же сейчас в телефон залипал, а тут его позвали. Он даже не понимает, что происходит и зачем его имя назвали, да? – Я не могу сейчас, – наконец выпалил он, и я про себя закатил глаза. Начинается, блять. Вот почему все так любят выёбываться, когда их вызывают учителя? Просто пиздуй к доске и не трать ничьё время. Долбоёб. Ты всё равно там окажешься рано или поздно. Или получишь два как минимум. Какая тебе нахуй разница? – Почему? – Ну, я не успел подготовиться. Давайте я следующим пойду. Вот пиздабол блядский.. – Ну ладно, – спустя пару секунд сдался и Владимир Павлович, и я снова заматерился про себя. Только не я, пожалуйста.. – Арсений, – Палыч оглядел кабинет в поисках меня. – Иди. Захар, блять. Чтоб ты сдох по дороге домой где-нибудь, вот, блять, реально. Ненавижу тебя. По-хорошему, мне стоило тоже как-нибудь отвертеться (к физике я как-то по жизни не готов), слиться и не позориться перед всем классом, но я так не умел. А значит придётся страдать. И почему у меня не так язык подвешен. Умел бы так же пиздеть, было бы меньше проблем в жизни. Владимир Павлович ушёл с кафедры и уселся за одну из первых парт. Будет оттуда смотреть, какое я уёбище. Оттуда вид лучше, ага. – Давай, пиши. "Дано". Линза диаметром.. Я, вздохнув, отвернулся к доске. "d =".. Вообще, была у меня надежда справиться самостоятельно хотя бы с большей частью задания. Оптику – или как эту тему правильнее называть – я ещё хоть как-то более-менее понимал. Ещё она была лёгкой для меня потому, что на всё тут была одна единственная формула, которую даже запомнить было относительно не трудно, и типа в чём проблема. Пиши и пиши. Но. Я буду не собой, если не проебу даже самое простое или очевидное. Тем более, что в конце всё сведётся к математике, а математика настолько же не моё, насколько какой-нибудь балет или ещё какая-нибудь такая хрень. Я безнадёжен в некоторых вопросах. С этим надо просто смириться и принять это как факт. Нельзя ничего с этим сделать. Увы. Но не знаю, на самом деле, как так получается. Забавно, что иногда, даже при том, что работу за меня делал Артём, мне всё равно ставят двойки. Интересно, он может специально писать мне какую-нибудь хуйню, зная, что я всё равно ничего не пойму, а разбираться к учителю не пойду? Или Владимир Павлович знает, что я тупой и сам ничего не делаю, и отсюда оценки? Оценивает мои знания, всё правильно. Их ведь нет. Два – самая подходящая оценка. Я обернулся к учителю, так молча спрашивая, что там ещё по условиям в наличии. Заодно осмотрел класс. От кого можно ожидать помощи? От целых никого? Охуенно. Коротко о моей жизни. Хотя как будто эти люди мне что-то должны. Я им никто, они мне никто, и чего я от них хочу? Это как-то зажрато. – Теперь рисуй, – закончив с зачитыванием условий, хмыкнул Палыч. Отлично, блять. Я ебу, что ли? Нет, ладно. Как я уже говорил, это относительная простая тема, и составить рисунок даже я могу. Возможно. Если не перепутаю, какие стрелочки обозначают собирающие линзы, а какие рассеивающие. Но, думаю, кто-нибудь укажет мне, что я долбоёб, так что даже если я проебусь, то будет не страшно, и мне быстро об этом сообщат. Это у нас любят. Брать линейку для построения графика мне было лень, так что, проверив, куда примерно надо отводить руку, я просто двинул ей вниз. И похуй, что там будет.. Но вышла просто идеальная прямая, прошедшая ну просто идеально, как будто Бог рисовал, а не какой-то там Арсений, от начала к точке, которую она должна была пройти. Я аж сам удивился, а возгласы из-за спины подтвердили, что я сейчас сделал просто божественно. Ну, что ж. Должно же хоть что-то хорошее со мной хоть иногда происходить. Ну да, нарисовать красивую полосочку на физике – это не что-то хорошее. Но на фоне всего остального дерьма, даже такие мелочи немного радуют. Ну и да. Все видели? Особенно ты, старый хрыч, и ты, уёбок на пятой парте. Ненавижу вас обоих. Тебя, уёбок, особенно. Палыч тоже заценил мои способности. Даже спросил, не учился ли я в художественной школе. "Когда нарисовал ровную линию без линейки". Всё, художественное образование, ебать. Настя, наверное, сейчас кричит про себя. Она же у нас главная художница и.. Чертёжница..? Есть такое слово? Похуй, будет. Как я и предвидел, формула преобразовалась в квадратное уравнение, и в итоге всё сводилось к алгебре седьмого класса. Ну уж с этим было грехом не справиться. В конечном счёте, прошло всё не так уж и плохо. Возможно, даже хорошо, что я вышел первым. Потому что последующие задания будут сложнее, и они достанутся другим, а я вот решил простенькую задачку с самого начала темы, получил свою пять и пошёл домой. Даша рассказывала о чём-то подобном. Когда они сдавали гистологию, у них был опрос по пищеварительной и дыхательной системам, а Даха была готова только по пищеварительной, а дыхательную вообще не учила. И в итоге препод вызвал двух человек, одна девочка вышла, вторым никто не шёл. И Даха такая: "Если выйду сейчас, наверняка спросят по пищеварительной, а если потом, там уже будет дыхалка. Похуй, пойду сейчас". В итоге у неё спросили про печень, которую она знала идеально, а следующие уже отвечали по лёгким там и всему прочему. Всё со слов Дарьи. Мораль. Иногда лучше выходить первым. – Ну вот, молодец, – Владимир Павлович даже решил меня похвалить. Пф.. Это как Ирина Николаевна, когда говорит нам оценки за сочинения. Громов, три, молодец. Алёна, четыре, плохо. Арсений, молодец, решил какую-то элементарную хуйню с самого начала темы. Давайте похлопаем ему, а то расплачется ещё сейчас. Я только фыркнул про себя и пошёл мыть руки. Было не так уж и страшно. Но Захар всё равно пидр. Осуждаю его. **       Хочу с тобой поговорить Звучит хуёво.       О чём, – дрожащими руками набрал я.       Силке мне всё рассказала – Блять, – выдохнул я, тут же подскакивая с кровати. Надо было разобраться, какого хера. Я, конечно, помню, что мать говорила об этом. Но не было же речи, что она засчитает проёбанные из-за Елисеева два дня. Ну реально. Это вообще не то было. Мам, какого хуя. – Что ты рассказала Отто? Мать, кажется, была слегка поддатой, судя по излишне спокойной реакции. Выключив плиту, она развернулась ко мне, и я нервно покосился на нож в опасной близости от её руки. Мам? Отойди пожалуйста. Я ни на что не намекаю. Но ты пьяная, а сейчас будут подниматься неприятные темы. Давай. Всего на пару шагов влево сдвинься, пожалуйста.. – Что? – Он написал мне сейчас. Что ты ему рассказала? – Что Артём тебе изменил, – мать с таким презрением это выплюнула, что я аж опешил. Ещё стало мерзко. Ещё хуже, чем было раньше, ну да. Что я там говорил про спокойную реакцию? Отбой. Нихуя она не спокойная. – Ты отвратительно себя ведёшь. То пропускаешь занятия, хотя больше всех просил вернуть тебя на очное обучение. То избиваешь людей, то напиваешься так, что потом два дня отойти не можешь, то ебёшься чёрт знает с кем. Это ненормально, Альбрехт. Я тебе сказала до этого. Что ещё один раз и я пишу Отто. Хотя в произошедшем меня не столько пропуски смущают, сколько то, чем ты занимаешься. Если у тебя у самого мозгов и сил не хватает справиться с этим, то, может, он тебя на ноги поставит. Потому что меня это уже заебало. Она замолчала слишком внезапно, и какое-то время мы стояли в тишине, вот так молча друг друга разглядывая. Мне было нечего сказать, оправдываться и что-то объяснять я не хотел, чтобы не выглядеть жалко. Да и как будто я мог что-то сказать. Спрашивать, почему мать только сейчас это всё сделала – надо вопросы формулировать, а у меня голова после таких выговоров работать просто отказывалась. Да и мать вскоре продолжила. – Он хочет, чтобы ты приехал к нему. И ты поедешь, понятно? Хоть завтра, или когда будет ближайший самолёт. Никаких возражений. Надо было нормально себя вести, я тебя предупреждала. У тебя был шанс не сводить всё к этому. Ты проебался. Иди и говори с ним теперь сам, я устала тебя защищать. При том, что раз за разом, и лучше не становится. Ты даже не пытался. Я нервно выдохнул. Что, блять, происходит, вообще..? Решив, что мне лучше и правда уйти, я вернулся в комнату. Сразу идти к ноутбуку я не стал. Последним, что я хотел сейчас делать – это говорить с Отто. Я в принципе мало когда хотел говорить последние года два, а сейчас это вообще какие-то не те обороты принимает. Мать ему реально всё рассказала? Ещё и через своё восприятие. Что я так из-за Артёма себя веду, что я в отрыв ушёл из-за нашего расставания. Господи, прости. Отто мне сейчас такой разнос устроит. И никак этого не избежать. Ну, я могу, конечно, выпилиться по-быстрому. Но как-то это всё.. Блять. Смешно даже. Только вчера думал, как классно, мать меня защищает, у-у-у. И тут просто бам. Ни с хуя вообще психанула и заложила Отто. Вот так и говори о чём-то потом. На следующий же день всё по пизде пойдёт. Пройдя к кровати, я уселся на прежнее место и склонился над ноутбуком.       Ты ещё здесь?       Да       Жду тебя Ему вот заняться нечем больше, да, беседы разводить со своим племянником? У него трое маленьких детей, жена, иди лучше им внимание удели, хули ты тут сидишь? Какое-то время я стучал пальцами по клавишам, не нажимая до конца и так ничего не набирая. Я просто не знал, что можно сейчас написать. "Сейчас позвоню". "Ты позвонишь или мне?". Как будет лучше? Скрепив сердце, я просто ткнул на кнопку звонка. Раньше начнём, раньше закончим. От этого всё равно никуда не деться, так смысл бежать. После установления соединения я глубоко вздохнул. Отто сидел, развалившись на кресле перед столом и одной рукой трогая себя за волосы. "Смотрите, какой я пиздатый". Когда готовишься задвигать людей на их место. – Привет, Альбрехт. Опять зовёт по имени. Мне вот интересно, он где-то вычитал, что это охуенный метод воздействия на людей, или сам как-то допёр? Вообще, я читал, что чтобы понравится человеку, надо называть его по имени. Но я никогда не понимал этой хуйни, потому что лично я быстрее ебало набью тому, кто будет слишком часто такой хуйнёй заниматься. Но кому-то, наверное, такое доставляет или что. Как иначе объяснить, что кто-то задвигает такую хуету. В любом случае, как-то я слышал, что какая-то девочка жаловалась Ковальскому, что какой-то её одногруппник, написывая ей, постоянно зовёт её по имени. То есть, например, пишет не просто "Привет", а "Саша, привет". И постоянно использует её имя и в других случаях. "Саша, в каком пара. Саша, помоги с заданием. Саша, Андрей ещё сдаёт? Спасибо, Саша". Что, блять. Ковальский с умным видом задвинул, что это такой способ манипуляции. В данном случае, чтобы Саша точно запомнила этого парня и хорошо его знала. Или что-то такое он там рассказывал, я уже не помню. Но помню, что это было манипуляцией. Вообще, лично мне казалось, что это что-то вроде.. Попытки воззвать к твоему разуму или чему-то подобному. То есть, одно дело, когда на тебя просто смотрят, как на дерьмо. А когда они ещё так вздыхают при этом, типа, "Ой, Альбрехт..". И ты прям чувствуешь, что ты пиздец чмо, всю семью подвёл. Или это со мной что-то не так. Когда меня начало трясти, я понял, что пора завязывать. Спокойно, Арсений. Он даже не здесь. Всё нормально. Всего один разговор. – Привет. – Сядь ровно. Как самочувствие? – Не смешно. Отто тихо посмеялся. – Покажи правую руку. Силке сказала, ты её в мясо разнёс. Как обычно преувеличивает? Вот если он это понимает, что мать любит утрировать и преувеличивать, можно он оставит меня в покое? – Ну и что ты об этом думаешь? – рассмотрев мою руку, спросил Отто. – Я вот не знаю, что думать. Не думай. Это вредно. – Где Марция? Нет, я не пытался увести тему. У меня бы и не получилось это сделать в любом случае, так что похуй. Просто интерес. – Отдыхает. Мы сейчас о тебе говорим. Бля, у тебя дел, что ли, других нет? – Так, тот парень поебался с какой-то девушкой и отправил тебе видео с этим? – Она отправила. – Он знает об этом? – Понятия не имею. Он со мной не говорил. – А ты пытался? – Нет. Мать сказала даже не подходить к нему, хули. А практика показывает, что мать лучше слушаться. Она же лучше знает, блять. – Так вы расстались? – конечно же, всех интересовало только одно. – Полагаю, что так. – Поздравляю, – Отто так довольно улыбался, и я даже немного затриггерился. С того, что по сути, он должен был сейчас похлопать меня по спине, но этого не произошло. Но да, Отто ведь не здесь. Всё хорошо.. – Но ты расстроен, да? – Нет. Я.. "Я в ахуе". Как это по-немецки сказать? – Мне похуй. Уже. Стало на днях. – После того, как ты напился и два дня не мог с кровати встать? – уточнил Отто. – Я мог вставать, – раздражённо фыркнул я. – Мать упускает много деталей. – Мне похуй, – сообщил мне Отто. – Всё равно из вас двоих я больше доверяю ей. Ну да, ну да. Кому нужно мнение какого-то там меня, когда речь идёт обо мне же. Что вообще я могу сказать. Что я знаю. Матери-то один хуй виднее. – Зачем ты тогда говоришь со мной? Спросил бы всё у неё. Вы же любители решать всё за меня, ну так чего сейчас выёбываться? Договорились бы между собой, меня бы потом перед фактом поставили, как обычно. Хули вам стоит. – Хочу лично оценить масштабы проблемы. И ты так и не ответил на вопрос. Что ты об этом думаешь. И что планируешь с этим делать. Блять, да иди ты нахуй. – Что я об этом думаю? Пиздец, блять. – Очень ёмко, – выдохнул Отто, явно не очень довольный. – Тебе стыдно? – Конечно, мне стыдно, – фыркнул я. Пиздец, вот как ведь знал, что не надо было говорить об этом с матерью. Ладно бы, она Отто об этом не растрепалась. Но вот же. Пиздец. Теперь ещё и он думает, что я какое-то уёбище, которое из-за расставания с парнем впадает в депрессию и вообще как баба себя ведёт. Омерзительно. Я пойму, если Отто захочет совершить убийство чести. – Ну слава богу. Хоть что-то святое в тебе ещё осталось. "Хоть что-то святое". Вы посмотрите на него, а. Ты охуел? За пиздёж поясни, блять. Типа, раз я с парнем встречался, я вообще урод какой-то моральный? Ты охуел? Глубоко вздохнув, Отто оглядел комнату и прокашлялся. – Ладно, не буду тянуть время. У вас уже поздно, тем более. Да-да, конечно. Пизди больше. – Я хочу, чтобы ты приехал. – У меня школа, вообще-то. Отто склонил голову набок, выразительно меня оглядывая. "Да не пизди". – Силке сказала, ты туда не ходишь. Сперва ты проёбывал занятия и вместо школы тусовался с тем парнем. Очень умно, Альбрехт. Вот опять, да? Если бы он сказал "Очень умно" мне было бы не так противно. А так он прям стыдит меня. В открытую чморит. И именно, блять, меня. – И давай серьёзно. Теперь там твой бывший. Ты не хочешь и не захочешь туда ходить. Было немного странно слышать от него слова "твой бывший". Нет, серьёзно. Они же не очень относились к нашим отношениям. Не воспринимали это всерьёз. А теперь "твой бывший", о-о. Хотя он просто подчёркивает, что всё, Альбрехт, всё. Вы расстались. Никаких больше парней, ты же помнишь? Вот так. – Не так уж он меня и смущает. Сегодня всё нормально было. Отто сощурился, уставившись на меня. Кажется, я понял, в чём был прекол на самом деле. В возможности нашего взаимодействия. Типа, раз я посещаю занятия, значит, мы пересекаемся с Артёмом. Значит, есть некоторая вероятность, что мы сможем, ну, сойтись из-за чего-то. Разговориться. Помириться. Снова сойтись. Ладно, на самом деле, я и сам не верил, что подобное возможно. Артёму я нахер не сдался, похоже, так что много ждать не приходится. Но матери с Отто это же не объяснишь. Они и не поверят. Для них это моё бормотание будет на уровне бормотания Артёма про их с Саней отношения для меня. "О, да ничего у нас больше не будет, о, я ему не нужен". Неужели ничего не напоминает? Тем более, что мы с Артёмом уже расходились. Снова сошлись. Значит, можем сделать это ещё раз. В теории. Вероятность крайне мала. Но от греха подальше, да..? – Не дури, Альбрехт. Мы же видим, как тебе плохо. Да хули вы видите, блять. Вы даже меня слушать не хотите. – Поэтому приезжай ко мне. Чтобы мне стало ещё хуже? Чтобы я сдох нахуй? Это же лучше. – Это не смешно. – Я не шучу. Тебя угнетает обстановка вокруг тебя. Тебе надо развеяться. Поэтому не выёбывайся и приезжай. Будет весело. Очень весело, ага. Ты один там веселиться будешь. Кайфовать с того, какое я чмо и что можно будет спокойно издеваться надо мной, сколько влезет. На этот раз матери там не будет, верно? Она не собирается ехать со мной. Отто не предлагает приехать "нам". Он хочет, чтобы я был там один. Потому что он знает, что мать всё равно впрягалась бы за меня и ему бы ебало оторвали за не тот взгляд в мою сторону. А сейчас я приеду один. Можно будет делать всё, что только захочется. Да, Отто? – Ты хочешь меня к работе по дому припрячь? Не знаю, нахуя я это вбросил. Попытка немного сбавить напряжение? Очень неудачная. А что тогда? Всё очень плохо.. – Я и сам справляюсь прекрасно, – фыркнул он. – В случае чего есть родители. Если хочешь помочь – найдём. Но зову я тебя не поэтому. Ути-пути, а почему? Хочешь мне помочь? О, спасибо. Ебать ты снисходительный. – В общем, я вижу твой настрой. И что ты ещё ничего не понимаешь. Класс. Теперь я ещё и ничего не понимаю. Ну да. Я же тупой. Влюблённый подросток, у-у. Тяжело переживаю расставание. Рассудок помутнён. Мне срочно нужна помощь более старшего и опытного мудака, иначе я вскрою себе вены в порыве чувств. – Я напишу Силке, – Отто даже потянулся за телефоном. – Прилетишь сразу же, как только будет рейс. А моего ответа ты дождаться не хочешь? Ах, да. Он тебя не ебёт. Совсем забыл. – И что я буду там делать? С Марцией сидеть? Или с Тило и Штефани? Ты работаешь. Кристина в Лондоне. Что, я буду весь день сидеть у себя в комнате и нихуя не делать? Вот это да. Это же я могу поделать и здесь..? – Поработать ты не хочешь? – Где, – мне даже смешно немного стало. Он за кого меня принимает? За способного работать? Пф.. – Тебе же восемнадцать скоро. Ты помнишь Эрнста? Эрнст, Эрнст.. Чё, блять. – Эрнст Граф? – уточнил я. Это же тот криповый петух. Который выглядит как пидр, но при этом тоже какой-то там жуткий страшный националист, расист, гомофоб и далее по списку, и пиздец вообще. Он очень странный. Хотя мы почти не знакомы и я даже толком его не помню. Но точно могу сказать, что он мудак какой-то. Ещё он очень напугал меня в нашу первую встречу. Очень неприятно, когда к тебе подходит какой-то левый мужик, с по-пидорски остриженными волосами, огромными пидорскими очками, усмехается, смотрит на тебя и говорит, что ты очень похож на свою мать. А тебе четырнадцать. И ты впервые в жизни в этом городе. И этого мужика видишь тоже впервые. И тебе страшно, как пиздец, и вся надежда только на охранника магазина, который уже двинулся к вам, чтобы доебаться, хули происходит. Почему он решил, что что-то не так? А потому что это хуйло таращилось на тебя полчаса, прежде чем подойти. И таращилось с таким же мерзким выражением лица. У охранника были все основания подойти и доебаться. Господи, что вспомнили. Я там реально чуть не умер от страха, блять.. – И. И что ему надо. Отто реально меня ему отдаст? А можно не надо? Я его боюсь. Он мне тогда не понравился, а больше мы и не виделись, чтобы я успел другое мнение о нём сложить. Я его и не сложу, как бы. И работать с ним? Нет желания. – У него своя ветклиника, если ты помнишь. Он мог бы взять тебя ассистентом. Хуя базар. – Без образования? Отто покачал головой. – Ассистент же. Это не врач. Так что ты мог бы попробовать. И если тебе понравится – потом пойти учиться на ветеринара. Ничего себе ты планы уже выстроил. Не хочу тебя расстраивать, но вряд ли из меня выйдет что-то подобное. Но если речь только о работе каким-то там ебливым ассистентом.. – Ты уже сказал ему, что я устроюсь, да? Отто покачал головой. – Да. Ты же не откажешь. Это очень странная хуйня. То есть, он заранее что-то обсуждал с этим Эрнстом. Как давно? Как давно он планировал, что я приеду к ним? Исходя из слов матери, они решили, что мне надо уехать в Кассель, совсем недавно. Буквально на днях, если не сегодня. А Отто уже там мне место забил и что-то там с кем-то обсудить успел. Или он пиздит..? Как сложно. – Так я пишу Силке? – Блять, я думал, вы уже мне билеты заказали и оплатили, а ты даже не написал ещё. Вышло недовольно, но что я мог поделать. Блять, нахуя спрашивать. Чтобы создать иллюзорность выбора? Нахуй сходи, мудак ебучий. – Ну, вот это уже правильный настрой, – Отто покачал головой, усмехаясь и утыкаясь в телефон. – Просто замечательный. Мда, на что я повёлся.. Сейчас бы ехать в Германию, чтобы помогать какому-то там другу Отто в ветклинике. Хотя чем не план. Надёжный, как швейцарские часы, блять. У меня в любом случае нет выбора. Но это плохо. В смысле, вот я сейчас уеду, а потом начнётся: "Зачем тебе ехать обратно, оставайся тут. Можно будет как-нибудь устроить тебя в школу, доучишься здесь, сдашь экзамены, а дальше уже как захочешь. Универ или работа". Хотя, возможно, такой вариант будет неплохим решением. В конце концов, нахуя мне возвращаться. Вещи мать переслать может. А так тут больше ничего и не осталось. М-м-м, как классно.. Попиздев ещё немного, мы распрощались – Отто надо было уходить, что-то там случилось с пиздюками. Я не то обрадовался, не то расстроился. К тому моменту мне уже стало похуй на всю эту дичь и я немного даже проникся нашим разговором. При том, что тема сменилась на нейтральную и было даже приятно поговорить с кем-то о чём-то. Мда.. Вот почему всё не может быть так. Хотя я сам виноват. Сам всё проебал и испортил, теперь отвечай за последствия. А то ноет он тут, конечно. Много мозгов, чтобы ныть, не нужно. После окончания разговора я пошёл отчитываться перед матерью. – Всё? – только я зашёл на кухню, спросила она. – Что он сказал? Он написал ей, я знал, но это было своеобразной проверочкой. У нас так иногда делали. Когда тебя заставляли проговаривать какую-нибудь хуйню, не знаю, с какой целью, но вот надо. Просто повтори и всё, тебя отпустят. Больше времени вопросами задаёшься, на кой хуй оно всё нужно. – Предложил приехать. – И что ты сказал. – Что приеду. – Хорошо. К этому моменту я уже подуспокоился и сейчас мог озвучить некоторые вопросы. И даже хотел. Почему очень надеялся, что мать не возражает. – Почему так внезапно? Ну, в смысле. Ты говорила об этом одиннадцатого. Я пропустил семнадцатое и восемнадцатое. Потом всё было нормально, ты ничего не говорила. С чего такие внезапные срывы? – Потому что ты меня достал. Мне тоже не весело. Ты выглядишь как.. – Блевота? Мать недовольно на меня уставилась. Ну, ещё более недовольно. С осуждением. Ну что. Можно же так говорить. – Призрак. Мне неприятно. И мне мерзко с причины, почему ты до такого дошёл. Я, честно, даже не понимал, что её смущало. По-моему, в моём поведении ничего не изменилось. Она про то, что я напился и два дня лежал овощем? Ну, блять, такое уж великое событие, что ли? Зачем сразу к Отто меня отправлять. Это пиздец кидалово, мам. Так не делают. – Я уже сказала. Если ты не можешь справиться с этим самостоятельно, поможет переезд и Отто. М? Я же права? Я права. Всё. Я своё дело сделала. Очень хуёво ты его сделала. Ты в курсе, куда и к кому ты меня отправляешь вообще? Хотя странно давить на жалость, наверное. Учитывая, что ко мне в принципе не из-за чего подобное испытывать, а после таких проёбов я и малости не заслуживаю. – Принеси мне свои паспорта, я куплю билеты на ближайшее время. Чтобы на следующей неделе ты был уже там. Пиздец, просто пиздец. У какой страны можно просить убежище. – И в школу ты больше не ходишь, – после этих её слов я замер в дверном проёме, слегка ошалев. Даже так? – Завтра химия, – выпалил я первое, что пришло в голову. – У Татьяны Викторовны. Можно последний день сходить? На самом деле, более вероятно, что мы на этой химии нихуя делать не будем, но.. Ладно, я вообще не понимал, нахуя мне идти туда. Я ничего от этого не получу и типа? Арсений? Не хочешь посидеть дома? Ты заболел? Кто тебя сломал, покажи мне эту мразь. И я даже не могу прикрыться, что хочу провести время с Артёмом, оу, блять, или что-нибудь такое. У меня реально нет ни одной причины идти завтра куда-то. Но. Последний день. Типа отхожу недельку и так уж и быть, если вы так хотите, засяду дома. Обычно родителям такое не нравится. Но у меня не семья, а какой-то пиздец сплошной. – Ладно, – фыркнула мать. – Но с субботы никаких занятий. – Понял. Принял, отъебался. Буду собирать вещи.