Keiner von uns

18.02.15, Среда

– Ты в школу не опоздаешь? – Нет. – Уже двенадцать. До меня слишком долго доходил смысл её слов, но даже когда это случилось, ничего кроме небольшого удивления я не испытал. Ну, подумаешь. Проспал. Какая вообще разница. – Опоздал. Мать всё не уходила, но я какое-то время даже не обращал на это внимания. Ну а зачем, правильно. Что она мне сделает. – Всё нормально? – вскоре снова послышался её голос и я аж немного расстроился. Вот только не надо волноваться, а? – Да, отлично просто. Просто.. Ещё не опустило. Объективно, мне реально было не до посещения занятий. Я всё ещё не отошёл после.. Какого мы там бухали? Я даже не начал ещё воспринимать время нормально. Не могу сказать, когда это было, сколько времени прошло и так далее. Ну, сказывается то, что мы бухали ночью, и для меня два дня слились в один, и вообще пиздец.. Так что мне сегодня только дома отсыпаться и остаётся. Прости, мам. Не думай, что я какая-то тряпка уёбищная, ладно? А то только твоей ненависти мне сейчас не хватало. – У тебя лицо в крови. – М-м, – протянул я. Видимо, ночью немного протёк. Охуенно просто. Подушку ещё запачкал, небось? И надо бы встать. Но чёт так лень. А поэтому похуй. Дышать могу и ладно. Не задохнусь уж за пару часов сна, а там уже отмоюсь. * – Полегчало? – Да. Намного лучше, – я сам был удивлён и только поэтому делился этим. Вчера меня нещадно крыло весь день, оно и понятно – после шестнадцатого едва ли у меня были шансы не познать, что такое опохмел. Учитывая, что мне писали Кирилл и Канарейка, не меня одного штормило, но это как бы очевидно. Я же не один пил. Все бухали как не в себя, и чего мы ждали. Суть в чём. Было реально хуёво и чисто весь день. Не знаю, как я выжил. Но вот, сегодня заметно полегчало. Я прям рад. – К вечеру оправишься? – Я уже и сейчас ничего. Честно говоря, это смущало. Ей что-то от меня надо? Кота я вернул, всё нормально. Или я принёс не того кота..? Я даже осмотрелся в поисках Бисквита. А то хер знает. – Твой отец предложил сходить куда-нибудь вместе, – вдруг выпалила мать, пристально за мной наблюдая. – Мне надо, чтобы ты пошёл и выглядел нормально. А не вот так. Как – так, блять. Нормально я выгляжу. И что ещё за "мой отец"? Можно его по имени называть? Мне просто странно воспринимать, что у меня на восемнадцатом году жизни вдруг из ниоткуда появился отец. Как его зовут, Виктор? Вот, пожалуйста, называй его так. Никаких моих отцов. Он таким не является. Биологически, ладно, но по факту пусть нахуй сходит. – Чё, блять. – Ты не хочешь? Я просто не понимаю, причём, их обоих. Сейчас бы ехать тусоваться с мужиком, который где-то шлялся почти восемнадцать лет, а потом после случайной встречи начал выёбываться. Это подозрительно. Как и он сам. Не знаю, как ты, мам, а я ему что-то не очень доверяю после такой херни. И я не очень бы хотел, чтобы и ты с ним, как бы это сказать, сближалась. Он не кажется тебе каким-то мутным? Я бы так к нему не относился. – Я ему не очень доверяю. Мать спокойно отнеслась к моим словам. Оно и хорошо. Я бы не хотел, чтобы у нас начались ссоры ещё и из-за него. Ну типа. Мы и так немного похерили отношения из-за Артёма и всей этой хуйни, а если сейчас ещё мать начнёт мне ебать мозги с тем, что я должен нормально относиться к какому-то там херу с горы. Как в фильмах бывает. Когда женщина находит себе мужика и тиранит своих детей, чтобы они принимали и любили его, а он откровенно хуйло. Нахуй надо. Я бы очень разочаровался в матери, на самом деле. Она же нормальная женщина. Должна всё понимать. У неё вообще, по сути, родителей не было. И вот если бы в её совершеннолетие к ней начали приёбываться родители и что-то требовать, как бы она к этому отнеслась? Ну и что она тогда от меня сейчас хочет. Всё. Мы поняли друг друга. – И ты можешь не называть его моим отцом? – так же решил попросить я. Максимум, какое звание может получить этот товарищ – это донор генматериала. Всё. – Не люблю использовать имена, – мать поморщилась. – Но ладно. Мне тоже непривычно так говорить. "Твой отец". Откуда у тебя отец. Вот и я о чём. Нет у меня никаких отцов. – И ты же сама не хотела, чтобы мы разговаривали и. Всё такое. Нет? А то странно как-то. Тринадцатого она с таким ебалом стояла. "Ещё одно слово ему скажешь, я те ебло порву, сучара". А сейчас сама говорит типа "Ну что, пошли. Твой батя там что-то хочет". Нахуй мой батя не хочет сходить? – Ну, – вскоре снова начала мать. – я думаю, можно встретиться с ним один раз. Но если он что-то не так тебе скажет, больше вы не увидитесь. Последнее было как бы успокоением меня. Типа, "Не бойся, одно не то слово с его стороны в твой адрес – и я его убью". Ну, меня это и правда подуспокоило. Я просто наслышан об отчимах и том, какая это хуйня. И не хочу себе такое же в жизни. А кто ещё должен меня от неё отгораживать? Мать. Всё. Пусть защищает. У, какие мы, бля. Но вообще, звучало, конечно, не очень. Особенно при том, что я знал, что она сейчас не шутит и не нагоняет на себя, как бы сказать.. Пиздатости. У неё реально был какой-то дикий заёб, чтобы меня никто не трогал. Никто не смел учить меня жизни, говорить мне, что и как делать, как смотреть на вещи и так далее. Даже если это, допустим, что-то вроде пожелания или типа того, мать всё равно корчила ебало. Даже Отто не позволено меня критиковать в её присутствии, а это не ебаться высокий уровень, учитывая его положение в нашей семье. Как-то даже был такой эпизод, что когда мы были в Касселе два года назад, он высказал мне за одну хуйню, и это чисто случайно услышала мать. Пиздец, какая там картина потом была. Мне это всё кажется забавным, потому что обычно она, ну, не ведёт себя так, будто я её сильно волную. Но стоит кому-то что-то не то обо мне сказать, как всё. Один раз всего было, да, когда она в конфликте заняла не мою сторону. Но случай с Отто всё перекрывает. А так. Учителя, те же воспитатели в детском саду и те же её подруги, Отто и их родители. Никто не смеет ничего мне выговаривать, только у неё есть на это право, всё. Все остальные могут молча всё терпеть, а при сильном желании высказаться завалить своё ебло нахуй. Очень странная хрень, на самом деле. Но я не особо против. ** – Ты так замёрзнешь. Надень кофту. – А мы пешком пойдём? – Да. А надо будет так уж далеко идти, что я успею замёрзнуть? Если всё плохо, может, такси закажем, ещё там что..? – У меня нет кофты. Ладно, она была, но я не хотел её надевать. Хочу свою любимую кофту. Которая осталась у Артёма, и которую он так мне и не вернул. Пидр. Надо будет написать ему. С другой стороны, тогда придётся в школу идти. С другой стороны, вряд ли мне разрешат сидеть дома, так что я в любом случае там ещё окажусь. Подумаем ещё, в общем. – А что у тебя есть? – Ничего у меня нет. Все меня бросили и предали. – Господи, Альбрехт, – возмущённо вздохнула мать. – Шучу, – сразу обозначил я, пока меня не окрестили пидором каким-то. Ещё же не поздно? – Семнадцать лет не шутил, и вдруг начал. Я пытаюсь. Получается не очень, но я верю, что смогу быть лучше. – Было же пару раз. Нам далеко идти? – Не очень. – Ну и похуй тогда. – Заболеешь – сам будешь в аптеку бегать. Вот она каждый раз так говорит, а потом всё равно таскает мне всякую хуйню. Иногда я даже забываю, она меня всё-таки ненавидит или куда. Хотя в последнее время, кажется, у неё начали обостряться.. Как бы сказать. Материнские чувства. Именно в плане социальной ответственности. Что она, как родитель, как единственный мой родственник (ну, из тех, кто рядом), должна как бы следить за мной, как-то контролировать, чтобы я не вырос каким-нибудь уебаном и так далее. Может, это ещё с лета началось, а сейчас просто расшаталось до такой степени, что явно в глаза бросается..? Хотя и раньше подобное проскальзывало. Опять же, если я болел, или, возвращаясь к дневным происшествиям, кто-то на меня быковал. Ой, ладно. Трудно у нас всё, пиздец. Чую, дальше только хуже будет. Если я не умру. До нужного нам ресторана мы добрались относительно быстро, минут за двадцать. С учётом того, что на улице было не особо холодно, не было ветра, шёл снежок и вообще в целом было заебато, мне даже понравилось. Тихая неспешная прогулка вечерком. С матерью. Вообще-то, я не любил куда-либо с ней ходить, потому что она всегда ходила медленно, как будто она бессмертная, вся жизнь ещё впереди и куда только торопиться, Альбрехт, заебал, иди медленнее и не ной. Я обычно всегда хожу быстро. Привычка или со мной что-то не так, не знаю. Но конкретно сегодня мне было похуй и я даже не бесился из-за того, что она шла медленно. Ну, в целом, мы же не домой идём. И не по холоду. Чего мне беситься. Мы ещё поговорили. Я не спросил об этом днём, так как не сразу догадался, но сейчас, в преддверии встречи с батей, мне стало интересно, как к этому вообще всё пришло. – А что вообще случилось. Он тебя как-то нашёл или. Как вы вообще договорились об этом. Мать недовольно вскинула подбородок. Это у них семейное – они все так делают. Когда их что-то бесит, они вскидывают голову, кривя рот и закатывая глаза. По-моему, у меня такой хуйни нет..? Но не суть. Прикол в чём. Матери типа неприятно говорить об этом всём? Но что не так. Сама ведёт меня к нему, но не может рассказать, как к этому всё пришло? Или ей стыдно из-за той хуйни, которую она тринадцатого развела? Мне бы было. Да что там, мне и стыдно. Немного так. – У нас, вообще-то, есть контакты друг друга, – в конце концов выдала она. – То есть, вы общались всё это время? – Последние тринадцать лет – нет. Ой, прикольно. А я уже испугаться успел. – А сейчас, то есть, он вдруг проснулся? – Я не знаю, что с ним не так, – протянула мать. – Может, захотел пообщаться со своим ребёнком. У родителей такое иногда бывает. Это она сейчас так тонко саму себя подъебала или что? – М. Просто ты так отнеслась к нему, когда мы встретились тринадцатого. А теперь сама говоришь, что типа.. "Пойдём. Он хочет встретиться". Мать скорчила рот в презрении. – Я против вашего общения, понятно? Это не значит, я изменила своё отношение. Но я боюсь, что он продолжит настырничать. Сторожить тебя у школы или возле дома, например. И тогда всё станет ещё хуже. А он что, настолько ёбнутый? Ну, раз есть основания переживать о таком. Ты что-то о нём знаешь или просто так говоришь? – Ему больше заняться нечем, что ли? – Он больной, когда речь идёт о его детях, – мать как будто знала, о чём говорила. – Видимо, раньше ему было не так это нужно из-за.. Твоего возраста. Он не любит маленьких детей. Несознательного возраста. Ну нихуя себе, какой умный. Не любит детей несознательного возраста. Надеюсь, это не сказывается на его семейной жизни? А то что там мать говорила, сколько у него детей? Просто это так звучит. Что вот он наплодил своей жене кучу детишек и потом такой: "Так, ну я не люблю детей несознательного возраста. Давай я сейчас скроюсь на годика четыре, пока старшая дочь более-менее не вырастет? А потом вернусь. А ты тут как-нибудь сама пока посправляешься. Ну не люблю я, понимаешь?". Что за бред, блять. Типа, ты когда детей заводишь, ты должен понимать, какими они будут первые года три-четыре, и какая ответственность на тебе будет лежать? Не любит он, блять, детей несознательного возраста. Вот хуесос. – Потом, может, он как-то забыл о тебе или ещё что. Или это было из-за меня.. Но сейчас вы встретились, он увидел тебя, и, может, ему стало интересно, что ты из себя представляешь. Ну я так и знал. Он пизданутый. – Я не знаю, что он от тебя хочет, – мать нервно мотнула головой. – Он ёбнутый. Просто помни это и всё. Как мило. То есть, мать не в восторге от этой идеи, но тем не менее согласилась на встречу с ним, ещё и меня туда позвала. Ладно, может, это и правда ничего не значит. Честно, я сам только расстроюсь, если мать реально сойдётся с ним. Поэтому понадеюсь, что нихуя у них не будет. Мы сейчас просто посидим, попиздим и разойдёмся. И больше никто друг о друге никогда не вспомнит. Хотя.. – А.. Ты не рассматриваешь вариант, как бы. Сойтись с ним, чтобы был какой-то мужчина. Я к всё той же теме с домом. – Да, я думала над этим. Начать снова терпеть его, только чтобы раз в полгода он съездил со мной к каким-то идиотам, чтобы никакой конченый на голову амбал не сломал тебе лицо. Звучит как отличная идея. Лучше попрошу Алексея Валерьевича. – Так ты всё-таки писала ему? Я рассказал ей о предложении Артёма, но не знал, стала она пользоваться этим или нет. Я не думал, что она реально соберётся, как бы.. И что Алексей Валерьевич согласится. Он же недавно с вахты должен был приехать? Вот приезжаешь ты после трёх недель на крайнем севере. Хочешь дома отдохнуть, расслабиться, с собаками своими любимыми посидеть. А тут какая-то там женщина (которую он и не помнит, наверное..?) просит съездить с ней на дом, постоять рядом, чтобы ёбнутый мужик не считал себя главным там. Ух, бля. – Раз он сам говорил, как мне тяжело, почему не воспользоваться? – разведя руками, спросила мать. – Я купила ему вина в благодарность. Всё справедливо. Вот так у нас всё и делается. Ну, мать считает, что в России это что-то вроде нормы. Ты просишь человека о помощи, потом покупаешь ему какую-нибудь бутылочку чего-нибудь крепкого, вручаешь и вы расходитесь до следующего раза. Хуй знает, может, и с немцами бы так прокатило. Но мне кажется это очень странной хуйнёй. Когда тебя, уже и так заебавшегося, дёргают с просьбами помочь.. Ай, похуй. Не могу сформулировать. Ладно хоть, что Алексей Валерьевич хоть что-то с этого получил. А не просто спасибо, и это за потраченное время и нервы, если вдруг там была какая-нибудь перепалка. У, блять. Виктор уже ждал нас в ресторане, и это при том, что мы пришли за десять минут до назначенного времени. То есть, он любит приходить не просто пораньше, а задолго до начала. Чтобы потом поиздеваться над другими, типа, "Ха, лохи, опоздали"? Ладно, это тупо. Доебался на пустом месте. Только завидев его, я понял, чем мы тут сейчас будем заниматься, и мне сразу поплохело. Что-то я так бездумно согласился, а сейчас вот пришёл.. И мне вдруг захотелось домой. Мам, можно я скажу, что мне плохо, и пойду домой? Я передумал. Мать как будто зачуяла, что что-то не так, так что с осуждением уставилась на меня. Пришлось заверять себя в том, что всё нормально, и вообще, чё я нервничаю. Вряд ли мы когда-нибудь ещё увидимся, так? Ну и похуй. Я вообще могу молча весь вечер просидеть. Обычно же так встречи с родителями и происходят? Ну, если воспринимать это как семейный вечер, где ты не знаешь никого из своих сверстников. Ты просто сидишь рядом с мамой и ждёшь, когда тебя спросят, как у тебя дела в школе и куда ты планируешь поступать. И что там ещё спрашивают у детей. Я слышал, одноклассники обсуждали что-то такое. Хотя на семейных вечерах и я был. Но там в основном все молчали. Мать ненавидит их родителей, они не любят её, ко мне у них тоже отношение ну такое, и в итоге мы по большей части сидели в полной тишине и похерфейсами. Очень классная тема, я прям проникся. Бля, в жизни бы не оказываться в такой ситуации снова. Когда мы подошли к столу, Виктор подался вперёд, видимо, желая встать, но, к счастью, делать этого он не стал. Я не знал, конечно, что он собирался делать. Просто так поприветствовать нас, или помочь матери раздеться, или взять у неё пальто и повесить его на вешалку, у-у-у, мы же все такие джентльмены, блять. Но было хорошо, что он не стал ничего такого делать. Мать это терпеть не может, да и хуй вы где в Германии увидите, чтобы немке кто-то помогал с чем-либо, особенно вот таким. Это в России все дрочат на о-о-о, помочь снять верхнюю одежду, о-о, подать руку, придержать дверь, пакеты помочь донести. А в Германии любая женщина решит, что вы долбоёб какой-то ебаный. Равенство, ебать. У меня даже были проблемы одно время из-за этой хуйни. Что мать не учила меня, что к девочкам (на тот период, мда) должно быть какое-то особенное отношение, а окружение такое: "Ну вообще-то нет, соси жопу". И я типа сидел и не понимал, что и кому от меня надо. Ну и да, это часто причина возникновения неловких ситуаций. Что если какой-нибудь хер вот так же решит помочь матери раздеться, она сразу начинает недовольно хмуриться и отходить. Потому что что за хуета, вы чё хотите от меня, блять, а ну вон пошли. Я бы сдох от стыда, если бы и сейчас такая хрень случилась. В общем-то, Виктор же должен знать об этих её заёбах? И всех других. Я полагаю. И надеюсь. Потому что если нет, то мы сегодня мирно точно не разойдёмся. Не то чтобы я хотел. Но ругаться, как бы, тоже не очень перспектива. А матери, судя по всему, только повод дай. Так что.. Когда мы расселись, в первую очередь мы с Виктором уставились друг на друга, рассматривая. Это было пиздец как неловко, но, полагается, нормально? Всю жизнь не виделись, интерес вполне объясним. Учитывая, что прошлая наша встреча вообще хуй знает как прошла, сейчас это тем более нормально. Я надеюсь. Сейчас можно было рассмотреть его нормально. И нормально оценить, да. Не то чтобы я собирался доёбываться до него. Типа "Чё, сука, дрыщ такой". Или "Чё, блять, сколько от груди жмёшь? С мужиками в душе ебёшься в качалке своей, да?". Да и как будто можно хорошо рассмотреть. Ограничимся тем, что пузо не свисает ниже колен, и ладно. Не знаю, с чего меня так ебёт внешность моих родителей. Мне реально важно, чтобы мой батя выглядел нормально, а не как чмо ебливое? Хотя, может, это нормально – хотеть, чтобы у тебя были нормальные на внешность родители. Не знаю, не проводил соцопросы, стесняетесь ли вы ходить куда-либо со своими родителями и как вы оцениваете их внешность по десятибалльной шкале. Но я как-то слышал откровения одной девочки, которая говорила: раз, ей стрёмно ходить куда-то со своим отчимом, потому что она стремается, что кто-то решит, что это её батя. И два – когда она идёт куда-то со своей матерью и отчимом, она снимает очки, даже если линз в запасе нет. Потому что не хочет, чтобы кто-то думал типа "У-у-у, очкарики, вся семья, у-у, лохи". Не знаю, что за проблемы у людей, которые даже из-за очков мозги себе ебут. Впрочем, очки – больная тема у людей с плохим зрением, я заметил. Да. Собираю статистические данные с двух людей. Мне хватает. – Привет, – в конце концов заговорил Виктор, и мне аж стыдно стало. Надо же здороваться, блять.. Я забыл. – Привет. – Здрасьте, – тихо добавил я. Не знаю, зачем. Но допустим. Я типа взрослый. Сам за себя поздороваться могу. А не ныкаться за матерью перед страшным дядей. Страшный дядя ещё и выглядел так.. Представительно? В рубашке, блять. Фу. Мне теперь стыдно будет, что я в футболке припёрся, как чмо какое. Татьяна Викторовна постоянно нас пинает, что это для быдла, и вот. Я быдло. Тут ещё и других людей куча. Что они подумают. А то мне же так не похуй. И им наверняка тоже не похуй. Так вот сидят, смотрят и думают: "Господи, какие приличные люди и что за убожество рядом с ними. Руки забиты по глаза, уши исколоты, губа пробита, шрамы на ебале, правая рука изодрана. Чё творится, что он рядом с ними забыл вообще, они его на улице подобрали или что". Мда. Вскоре Виктор напрягся и через пару секунд начал принюхиваться. Не особо заметно, но я видел, что его смущает запах или что-то вот такое. – Что-то отмечали? – в конце концов уточнил он. Надо же, теперь ему не хотелось переебать за каждую реплику. Может, зря я так тринадцатого на это реагировал? Подхватил настроение матери, все дела, а так он очень даже ничего мужик. Ну вдруг. Я не утверждаю, но зачем сразу крест на человеке ставить. Ну с приёбом, ну и что. То мы все образцы адекватности, блять. – От него до сих пор пахнет? – быстро взвилась мать. – Господи. Два дня прошло, Альбрехт. Я только шмыгнул носом. Зачем сразу агриться.. – Пива, я так понял, мне не закажут. Я просто надеялся. Ну или не на пиво, а на что посерьёзнее, но я типа сразу не особо тяжёлое требование выставлю, чтобы никто не подумал, что я зажрался. – Я тебе больше вообще пить не дам, – процедила мать. – Два дня. Подумать страшно. Виктор смотрел на нас, немного удивлённо, но по-моему, ему так же было весело. Вспомнив, что он, вроде как, нас понимает, я про себя выругался. Блять. Теперь нельзя переговариваться с матерью на нацистском и не париться, что никто вас не поймёт. – Давай, расскажи, что ты отмечал. Что за тон вообще, женщина? Расскажу. Возьму и расскажу. Весело тебе будет? И что вообще за поведение. Это тупо. – Ну. Наш кот по.. Свёлся с кошкой одного парня. Мы отмечали. – Какой отличный повод, – протянул Виктор. И вот, блять, ей-богу, один в один с матерью. И чего она так выёбывается на него? Сошлись бы, наверное, как-нибудь. И оба бы сидели, с одинаковыми выражениями лиц, одинаково качали головами и говорили "Какой отличный повод". – А с рукой что? – Упал. – На чьё-то лицо? А вы шарите, да? – Ага. Мать недовольно засопела, закатывая глаза. – Тут есть выпивка? – осматриваясь, спросила она. – Я видела бар напротив входа. – Всё так же пьёшь, – вздохнул Виктор. – Лучше, чем, – мать кивком головы указала на него. Он даже отвечать не стал. У-у-у, слился. Я только заинтересованно их оглядел. Что, он типа зожник не ебаться? Они поэтому не сошлись? Что мать хлебом не корми, дай навернуть стакан-другой, а он этот. СпортсмЭн. – Я пойду посмотрю, – обозначила мать, уже поднимаясь, но тут же к нам подошла официантка и ей пришлось остаться. Я даже порадовался. Конечно, если мать планирует прибухнуть, её это не остановит, но, может, она забудет. Я просто не хочу её пьяную домой тащить. Честно, я даже не представляю, как это будет выглядеть. Ладно, из комнаты в комнату тело пьяной взрослой женщины перенести. По лестнице стащить тоже ещё куда ни шло. Но по улице. Зимой. Прости, мам, я не готов, ни физически, ни морально. Так что пусть она либо заказывает такси, либо договаривается с этим вот товарищем, чтобы он нас подвёз. Я уверен, он на машине, так что пусть. От этого уже точно никто не откажется. Меню в этом ресторане были на планшетах и я даже подохуел, когда нам раздали их. Нихуя себе, как модно. Мы всё ещё в России? Куда мы попали, что происходит. Им не хотелось деньги на распечатку меню тратить, они планшетов накупили или что происходит вообще. Прикольно, конечно, с другой стороны. Ладно, не знаю, до чего тут доебаться. Всё хорошо, молодцы, ребята. Не бумагу проёбываем, так электроэнергию. Забота о природе, м-м. – Понятно, почему ты пошёл сюда, – спустя пару минут, заговорила мать. – Нормально есть ты так и не начал, да? Они так и будут друг другу хуйню высказывать? Я думал, такое только в фильмах бывает. Типа вот вы встретились через тринадцать лет и сразу начинаете играть в игру "Кто кого уделает". Взрослые странные. Хотя хуй знает. Вот мы с Артёмом через тринадцать лет встретимся после всей этой херни и я тоже буду себя как объебос вести. Может, так и должно быть. Нигде же об этом не пишут. А я по-другому и не выясню. – Как видишь. – Странно, что ты всё ещё жив. Я, недоумевая, на основании чего они сейчас сцепились, уставился в планшет. Вот что не так? Матери внезапно разонравилась азиатская кухня? Или это к тому, что Виктор только таким и питается? Что значит "Странно, что ты ещё жив"? Ладно, похоже, он и правда какой-то там зожник. Теперь осталось выяснить стадию задротства. Насколько всё плохо. Не, ну он явно следит за собой, похоже? Мать его стебала к тому, что лучше уж бухать, чем быть, как он, я правильно понял? Может, он по жести следит за всем? За БЖУ, сколько и чего он ест, что и в каких количествах поступает в организм, всё такое. У него есть конкретная диета, может быть, и он тупо живёт по ней. Страшные вещи происходят. Он ёбнутый. После этого какое-то время они оба молчали, хотя я наделся на продолжение срача. Просто хотелось узнать, что происходит. Идея с планшетными меню оказалась заебатой ещё и потому, что не надо было ничего озвучивать. Молча всё выбрал, всё, заебись. В лишний раз рот раскрывать не надо. Люблю, когда так, пиздец. С другой стороны, нельзя было выяснить, что заказывал Виктор. Так бы можно было выяснить, что именно он брал и определить по этому, что у него за проблемы, но, похоже, придётся ждать, когда принесут еду. Грустно.. Когда мы сдали планшеты официантке, я уже было решил, что сейчас мы будем тусоваться в неловкой тишине, которая будет изредка перебиваться только такими же неловкими разговорами длиной в пару реплик, и так до самого конца, пока кто-нибудь не скажет что-нибудь в духе "Ну, пора уже и расходиться, наверное..".. Но Виктор внезапно заговорил: – Мы же можем разговаривать? Он указывал на меня, но обращался к матери. Ух, бля, да. Со мной просто так не пиздят. Надо разрешение запрашивать. Скажите спасибо, что не в письменной форме требуем и рассматриваем сразу же и на месте, а не по три месяца, отправляя в Москву. В Кассель, поправочка. М-м. Мать покачала головой. Мне бы очень хотелось, чтобы и у меня спросили, хочу ли я, чтобы до меня доёбывался какой-то хер с горы, но это, почему-то, никого не волновало. Ну да, а кого ебёт, что там думает Арсений. Арсений вообще нахуй никому не сдался. Что умного может сказать этот ваш Арсений, пф. Арсений какой-то. Придумают тоже. Ладно, это в любом случае было лучше, чем сидеть молча. Хотя я бы предпочёл, чтобы Виктор попиздел за жизнь с матерью, чтобы они повспоминали молодые годы, а я погрел уши, выяснил бы какой-нибудь поеботы, может, понял бы что-нибудь. Ну, как обычно бывало, когда мать собиралась с подружками, например. Если сидеть с ними, столько всякой хуйни можно узнать. Обо всех и обо всём. Сейчас они тоже могли бы начать вспоминать всякую хуйню. Ну да, вы друг друга ненавидите (предположительно, ладно, ещё и односторонне). Но ну и что? Есть же, что вспомнить. Вспоминайте, хули сидите. Я с удовольствием послушаю. – А вот это всё, – Виктор указал сперва себе на рот, а потом на уши. – Мама разрешила? Мать глубоко вздохнула, и мне даже интересно стало, что её смущает. Такая важная тема для доёба или желание пожаловаться кому-нибудь на это. – Я обычно не спрашиваю. Единственное, что я просил у неё, это свозить меня куда-нибудь и мочки мне проколоть. В двенадцать-тринадцать где-то. После этого всё сам. Или сам прокалывал, или сам ездил. Два раза. Для индастриала и той хуйни. Дейт, вроде, это называют? Не ебу. – М-м. А то, вроде как, сейчас несовершеннолетним без присутствия родителей ничего не делают. – Я сам колол, – я пожал плечами. – Почти всё. Но мочки мне разрешили проколоть. – Лучше бы не разрешала, – осматриваясь, протянула мать. "Так и знала, что ты на этом не остановишься". Её давняя претензия, уже почти утратившая силу, но мне всё равно иногда это выговаривают, потому что это весело. Так и живём. – А, сам, – протянул Виктор. – Не боишься? – Да.. Какие у меня границы вообще? Я могу материться при нём? Хотя хули не могу-то. Он кто вообще. – .. похуй. Проблем не было. Ну, серьёзных. – М-м. А мне приходится с дочерьми ездить, подписывать разрешения. О, о, о. Тема про его дочерей. Можно будет доебаться потом. Мне просто интересно. – А что, сейчас даже пирсинг без родителей не делают? Я знал только про татуировки. Что некоторые салоны, видимо, наогребались от родителей, и теперь все стали требовать не просто письменные разрешения, как раньше было, а прям присутствие родаков. Чтобы те хотя бы привезли пиздюка, подписали бумажку и свалили, но чтобы лично мастеру высказали, что да, всё ок, бейте. Ковальский рассуждал на эту тему недавно. Там, правда, про пирсинг было, но не суть. Теперь, похоже, со всем бодмодом так. Как раньше хорошо было: захотел ухо проколоть – пошёл и сделал. А сейчас если тебе восемнадцати нет, то уговаривай свою мамочку сходить с тобой, у-у. Что за бред, блять. Никогда этого не понимал. Ей-богу, если бы я стремался колоть сам, я бы ждал совершеннолетия, но не стал бы просить её ездить со мной. Мне просто даже представить мерзко. Что вот ты, взрослый человек. Ну ладно, хотя бы от четырнадцати лет. Но ходишь куда-то с матерью? Более того, делать что-то со своим телом? Ну пиздец, блять. А операцию тебе будут делать, твоей матери выделят место в операционной? Ты чё, лох какой, что ли? Пиздец. – Где-то, может, и делают, – Виктор пожал плечами. – Но там, куда она захотела, сказали, что обязательно присутствие родителя. – А они проверяли? Так можно рандомного мужика с улицы попросить. Чтобы он зашёл и притворился твоим батей. Почти как когда тебе алкашку не продают и ты доёбываешься до левого мужика в магазине с просьбой купить тебе нужное. У меня не то чтобы часто такое случалось, но было пару раз. Иногда кажется, что в России помимо солидарности курильщика есть ещё что-то вроде солидарности алкаша. Ну да ладно. – Альбрехт, – протянула мать, и я отвернулся. Ладно-ладно. Просто интересно. – Как твой брат? – Виктор покачал головой, и я даже заинтересованно уставился на него. Он и его знает? Лично, что ли? Что за хуйня, вы когда успели? – Иногда один в один, – мать согласно покачала головой. – Был бы не моим сыном, давно бы на улице оказался. Спасибо, мам. Это ты типа меня хуесосишь, чтобы в случае чего..? Что? В любом же случае на тебя наедут. Ты же моя мать. Ты меня воспитывала. – Вы знаете Отто? – уточнил я. – Лично не сталкивался, но наслышан. Нихуя, блять. А чё так пиздите, будто три года с ним прожили? Или мать успела столько о нём нарассказывать, ещё и так хорошо, что Виктор так заебато проникся и понял, что это за человек? Не, прозвучало реально так, будто они лично знакомы и довольно хорошо. Что за бред, блять. – Повезло, – прокашливаясь, протянул я. – А.. Вы вегетарианец? Ну что? Он до меня доебался, я тоже доебусь. Можно же? Мать не ёбнет мне ножом в бедро? Можно я его у неё заберу вообще, а то мне неловко, что мы сидим рядом, а у неё в зоне досягаемости что-то колюще-режущее.. Мать пнула меня ногой под столом, типа намекая, что я проебался. Но о чём ещё мне было думать. И да, мне надо было доебаться. Я, как бы, не собирался до него доёбываться. Я не лезу к людям из-за их взглядов, тем более, таких. Но блять. Как я вообще появился на свет? Мать, бухавшая до беременности и потом полсрока ещё. Отец-вегетарианец. Хотя с чего я взял, что они все импотенты. Это, скорее, частное, чем общее. Да и, может, он уже после стал таким. Мы же не знаем. Ну и похуй, в общем-то. – Ну да. Но я, – Виктор неловко усмехнулся, отворачиваясь, – не исключаю рыбу и морепродукты. Кажется, тема была неловкой. Мда. Веганы в интернете: убивают за не то слово. Веганы в реальной жизни: стремаются даже просто поподробнее рассказать про то, как они живут вообще. Или до него так часто доёбываются, что он так затравился? Или он сам по себе такой? Я понял. Его все дрочат. Нормальные люди – за то, что он не ест мясо птицы и животных, вегетарианцы – за то, что он ест рыбу. Вот он и стремается. Ладно, так он даже не особо интересен. Вот если бы он полностью исключал любое мясо или даже продукты животного происхождения, я бы попиздел с ним за его здоровье. Чисто из научного интереса. Не чтобы ненавязчиво намекнуть ему, что он чмо больное и сдохнет через пару лет, а просто чтобы лично для себя убедиться, что хуйня это всё. Да-да, надо следить за балансом, всё такое. Но в любом случае похуй уже. Это какой-то подвид вегетарианцев, или какая у них там систематика, не ебу. Главное, что рыбу употребляет. Нормально, жить будет. Может, в старости даже со своими зубами ещё походит. Но тогда мне интересны корни его взглядов. Обычно любят объяснять это со стороны этики и отношения к своему здоровью. Про последнее говорить уж не буду, тут всё понятно, но вот этическая сторона вопроса. Насколько я знаю, вегетарианцы топят за сохранение жизни, чтобы животные не страдали ради плохих людей и всё такое. Но рыба же тоже чувствует боль. Да даже ебучие омары. И что? В его представлении, убивать жалко только млекопитающих и птиц, типа они очевидно что-то соображают и всё такое, их мы не трогаем, а все остальные так, хуета, их не жалко? Как это работает? – А, – мне теперь серьёзно начало казаться, что эта тема из разряда неловких, и я не могу просто так доёбываться до него, но хотелось. – Давно вы так живёте? – М, – тот серьёзно задумался. – Ну, пятнадцатый год скоро пойдёт. А, ну всё тогда, все вопросы сняты. Уносите. Меня зачали ещё когда он нормально питался. И они же общались с матерью после этого? Где-то до моего пятилетия, я так понял? Вот она и знает, как он живёт и что ест. То есть, всё сходится. – А вы только рыбу и морепродукты едите? Всё остальное? Спросить бы ещё, кем он работает и занимается ли чем-либо помимо этого. И как перемещается от работы до дома. Но, полагаю, пешком он не ходит, а работает.. Это, кстати, очень хороший вопрос. И ещё меня интересует, есть ли у него какие предрасположенности. Но это уже жутко, наверное, будет, так что ладно. Не всё же сразу. – Всё остальное полностью исключаю. – Прикольно. Наверное, он до пизды скучный. В плане, что его даже никуда взять с собой нельзя. На шашлычки там, побухать. Чё вообще, алкашка – по вегану? Он пьёт? Просто интересно. Так-то и рыбу можно на гриле запечь, в чём проблема. Или овощи. С другой стороны, вдруг его напрягает окружение? Зная, какие у нас люди, его наверняка пытаются наставить на путь истинный. Кто бы мог подумать, что до веганов так интересно доёбываться. Хотя по сути, это всё, что я хочу спросить. Вообще, наверное, странно смотрелось, что сначала он до чего-то доебался, потом я, но это нормально, нет? Как-то так люди и знакомятся, вроде. Тем более, мы родственники. Мне, конечно, в целом поебать, но вот ему, вроде, было интересно. Вроде. Не гарантирую. Но зачем-то же он нас сюда позвал. Хотя не исключено, что он с матерью хотел потусить, а не со мной. Но почему он тогда только мать не позвал? И с чего тогда сейчас только до меня доёбывается? Да и похуй. Я всего-то немножечко доебался до его образа жизни. Не, ну интересно же. Он тоже до меня доебался из-за пирсинга. Всё нормально. Равноценный обмен. Но не знаю, из вежливости или чего (родственники же, вроде как, любят такой хуйнёй интересоваться), он решил поговорить со мной ещё. – Ты же в одиннадцатом классе сейчас должен быть? Пхе. Какие скучные вопросы. Хотя о чём ещё можно говорить со школьниками ебаными. Начиная с девятого класса, только такие темы все и поднимают, мне кажется. Что по планам на жизнь, куда будешь поступать, здесь или уедешь куда, чё как вообще. Это как Ковальский рассказывал. Удобно знакомиться с девочками на аниме-фестивалях. Подходишь. Спрашиваешь, косплеит она кого-то или нет. Потом узнаёшь, чё по фендому, или как ей тут, как сценическая программа и всё такое, а дальше уже пойдёт как-нибудь. Вот и тут так же. "О чём говорить со школьниками". Да и что я хочу от него услышать. Чтобы он спросил, чем я увлекаюсь? Или есть ли у меня кто-нибудь. Д е в о ч к а. Ага. Не выёбывайся и отвечай. – Ага. – Уже решил, куда будешь поступать? Всё прям как по сценарию, вау. Иногда одноклассники обсуждали при мне эту хуйню, типа доёбы родственников и так далее. И я всегда недоумевал, каково это, но вот. Спасибо, Виктор, как там вас по отцу. Что дали узнать, что это за дичь. – Нет. – Работать пойдёшь? Ха-ха. Я и работа? Я же сдохну, вы чё. А, да, вы же меня плохо знаете. – Не знаю. Как Отто скажет. Виктор непонимающе нахмурился, но быстро догадался, в чём прикол. – Ты уезжаешь в Германию после окончания школы? – Да. – И что, Отто может запретить тебе учиться? – Он может запретить мне уезжать из Касселя. А там нет подходящих мне универов. – А на что ты бы хотел поступить? А чё вы доебались..? – Н.. Не знаю. Но точно не в какой-то из тех, что там есть. Я не хотел даже заикаться про дизайн и прочее, о чём я там думал. Отто наверняка свяжет это с Кристиной, а.. Ну, короче, он это не оценит. Да и я боюсь, что он скажет что-нибудь в духе "Это по-гейски, куда тебе быть пидорасом ещё больше, господи, Альбрехт, не позорь семью".. Ладно, я не знал, как он на самом деле отнесётся к этому, но не думал, что ему понравится, потому даже не хотел поднимать эту тему при матери и вообще. Хотя, возможно, стоило. Потому что вдруг ему будет похуй, а я тут загоняюсь, и в итоге всю жизнь себе по пизде пошлю только потому, что испугался, что мой дядя назовёт меня петушарой ещё раз. И это даже в теории. Потому что он может и не назвать. Вот я сижу нервничаю, а потом наберусь сил, скажу ему, а он такой: "Ну лан, мне похуй, можешь пиздовать, куда хочешь, хоть в Нидерланды свои ебливые, мне вообще поебать". А я сижу, мозги себе выёбываю. Жизнь на самом деле куда проще, Арсений. Надо меньше думать. – И ты ничего ему не скажешь? – Виктор, кажется, слегка охуел с такого поворота. – Кому – ему? – не поняла мать. – И что я должна говорить. – Это ненормально. – Он сам виноват, что всё так вышло. Вёл бы себя нормально, никто бы его так не контролировал и отпустил бы хоть куда. О, ну класс. Теперь я виноват в том, что вы такие ёбнутые. Ну да, спасибо. Виктор оглядел меня, но не стал спрашивать, в чём дело. Вообще, это был такой понимающий взгляд. Или мне показалось, но в любом случае я аж проникся немного. Может, реально, не такой уж и он мудак? Вообще по жизни человек хороший. Ну да, вегетарианец, как-то всрато себя ведёт, но всё же. Мда. Вот сейчас мы с ним подружимся, он проникнется моими проблемами и отвоюет меня у Отто и матери. Ха-ха. Прикольно, шутки шучу. – Ну, – вздохнул он, наконец, – справедливости ради, на Западе сейчас получше для молодых. Это прозвучало тоже не совсем однозначно. Как будто он понимает, что какая-то хуйня происходит, и нихуя там лучше мне не будет, но не будем же мы сейчас выяснять, в чём именно дело. Поэтому он просто вбросит, что хуй с тобой, чё ноешь, блять, и не будем вызывать подозрений. Мать сейчас заметит, что он что-то не то мутить начинает, и быстро взбесится. Но я ещё больше проникся любовью к этому дауну. Спасите меня, и я вам жизнью буду обязан. Не знаю, что смогу дать взамен, но постараюсь. – А ваши дочери, – мне показалось, что сейчас самый лучший момент для этой темы. – Кто. Ну или на кого хотят поступить, я не знаю. Не знаю, нахуя я в это лез, но было интересно. Да и хуй знает. Может, вдохновит на подвиги. Скорее, только больше угнетнёт, но допустим. – Та-а-ак, – Виктор серьёзно напрягся, вспоминая. Ну да, хули. Когда пять дочерей, попробуй вспомни, кто из них какая и кто чем занимается. Что как вообще, они все от одной матери у него, да? Мне просто интересно. Я видел фотки одной американской семьи, где было тринадцать детей, что ли. И там мать такая измученная была. В комментах кто-то отметил, что как-то жизнь её помотала, и этому человеку ответили, что ну нихуя себе, для рожавшей тринадцать раз она ещё нормально выглядит. Чё как после пяти детей? Опять же, насколько я слышал, у многих женщин после одного ребёнка проблемы со здоровьем начинаются такие, что перед вторым ребёнком думаешь уже лучше. А тут пять. Вдуматься только. Это же пиздец. – Старшая нигде не училась, но работает риелтором. Сейчас она, правда, с ребёнком сидит. Нихуя.. Это сколько ей лет? Хотя родить и в шестнадцать можно, при желании. Так что ничего странного. – Вторая сейчас поступила в магистратуру, уехала в Калининград.. Они все у него какие-то пиздатые, да? Ну ладно, она одна чем-то типа серьёзным занимается. Но всё равно обидно. Хотя с чего вообще успех моих полусестёр обязывает и меня быть каким-то заебатым. Но блять. Почему все вокруг такие классные. Те же мои сверстники. Все поголовно знают, чем заниматься, куда идти, с чем связать жизнь, и я такой: "М-м, я вон там постою". Это развивает во мне комплексы. Но я ещё в том году об этом думал, насмотревшись на всю такую амбициозную и устремлённую Кристину, и тогда же я решил, что я тупое чмо, которое только ныть и умеет. Вот я сижу, думаю, какие все вокруг крутые, у-у, но ничего при этом не делаю и даже не пытаюсь что-то исправить. Так что права жаловаться у меня нет. – Закончила медицинский, факультет медицинской кибернетики. М-м.. Это же типа ебать крутая хрень, нет? Туда же информатику, вроде, сдавать надо? Не, я просто слышу иногда нытьё наших одноклассников, которые собираются сдавать её в этом году. А эта деваха сдала её, доучилась, поступила в магистратуру. Нахуя только магистратура врачу? Или она преподавать хочет? Не ебу, как в универах всё устроено, на самом деле, но и похуй. – Третья заканчивает в этом году второй курс, на инязе в ТГУ, учит китайский. О, ёбнутая. Вся в отца, ага. Ладно, может, её это прикалывает. Но это же пиздец ебаный. – Две ещё в школе, одна десятиклассница и последняя в девятом сейчас. Две пиздючки, значит. Даже младше меня. На год и на два. Классно. – Если хочешь, я могу вас познакомить. Я аж охуел немного. Ты чё, ебанулся, чёрт старый? Как ты себе это представляешь? "Так, ну короче. Я тут восемнадцать лет назад в каком-то клубе по пьяни изменил вашей матери. Так вот, это мой сын от того самого раза. Познакомьтесь, надеюсь, вы подружитесь". Так, блять? Мать сразу недовольно уставилась на него и я внезапно вспомнил, что она собиралась сходить, заценить, что там есть в баре. Уже передумала? Или не хочет, чтобы мы говорили о чём-то, пока её тут не будет? – Он не будет ни с кем знакомиться. Интересно, почему. Вообще, зная специфику города, не исключаю вероятность, что какую-нибудь его дочь я уже знаю. Ну или как минимум её знает какой-нибудь, кхм-кхм, Ковальский. Очень надеюсь, что это не Канарейка. .. Зря я об этом подумал, на самом деле, потому что это быстро превратилось в навязчивую идею. А вот вдруг? Он сказал, что одна дочь у него в девятом? То есть, ей в районе шестнадцати, и..? – У вас среди дочерей нет Евы? Ева Крестовоздвиженская. Настоящее имя Канарейки, прям как у святой какой-то, блять. Когда мы бухали у Елисеева, я с утра, пока она спала, нагло воспользовался возможностью и стащил её паспорт. Ну как, он лежал на столе, а я просто взял его и заглянул. Просто спрашивать как-то не очень, а мы, вроде, уже достаточно близки, чтобы я мог знать её настоящее имя. Или я много думаю опять, но не суть. Главное, что я знаю, как её зовут, и могу сейчас спросить. Вроде, это достаточно редкое имя, чтобы исключать вероятность совпадения..? – Нет. – Ну ладно. Можно спать спокойно. Я не спал со своей сестрой, всё нормально. Но это жутко, конечно. Вот если бы мы с ней не спали, я бы.. Не знаю. Не то чтобы обрадовался, но это было бы забавно. Но так только отвращение и можно было бы словить. Пиздец, потрахался с родной полусестрой. Вот это бы плот-твист был. Ну, хорошо всё, что хорошо кончается. Мы с ней генетически никак не связаны, покатит. Можно спокойно жить дальше. – Почему ты спрашиваешь? – мать развернулась ко мне, недовольно щурясь. – Не важно. Из-за подошедшей официантки тема как-то не продолжилась, или мы в принципе замолчали потому, что не хотели, чтобы нас кто-то слышал. Мать обычно не любит говорить с персоналом или при нём. Забавные факты. Виктор всё это время рассматривал мои руки и спустя какое-то время я не выдержал и спрятал их под стол. Вам что надо. Всё понимаю, интересно, хуё-моё, но так таращиться на людей немного не очень. Если сейчас начнёте задвигать мне про уголовников/папуасов/ещё какую-нибудь хуету, я вам въебу. – А татуировки, так я понимаю, от дяди пришли? – только официантка отошла от нас, снова заговорил он. – Он предложил. – И ты опять ничего не сказала? Мать пожала плечами. – Чтобы он потом всё тело себе краской забил? Побесится и успокоится. Детям нельзя много запрещать. – Но это же не значит, что и позволять всё можно. Мать скривила рот, опуская руки на стол. Очень плохой жест. Очень-очень. Вот я вспоминал днём, что мать очень остро реагирует, когда меня пытаются чему-то учить. И мне иногда кажется, что это потому, что она воспринимает это за своеобразный намёк на то, что она плохая мать. Типа, она не донесла до меня эту хуйню, хотя должна была, и теперь это должны делать другие. Точно так же её напрягают попытки обвинить её в том, что она плохая мать, или вот такие сомнения в её, как бы сказать.. Знаниях? Умениях? Я не знаю. Но заканчивается это всё не очень хорошо обычно, и зря Виктор сейчас начал эту хуйню. Если он хотел продолжать с ней общение или хоть как-то наладить контакт, он должен получше за базаром следить. Я просто не думаю, что он не знал о том, что для неё это больная тема. Нахуя тогда пиздел. Я бы тоже не стал предъявлять. Это как-то тупо и невежливо. Ты-то тоже умный такой. Где-то шлялся, а потом приходишь и кидаешь предъявы, что она что-то не так делала. Нахуй сходить не хочешь, уверен? – Своих дочерей будешь воспитывать так, как считаешь нужным. А это мой сын. Ну реально. Не твой ребёнок – не лезь нахуй. Я бы вот не стал лезть к чужому ребёнку и чему-то его учить. У меня какое право на него есть? Я ему кто? Никто. Ну и пошёл я нахуй. Почему кто-то считает иначе. Ну ладно, может он на правах моего отца выёбывается. Но типа? Его ничего не смущает, да? Что мне восемнадцать через неделю? Попутал однозначно. У-у, сука. – И я буду говорить, когда посчитаю нужным. Бам. Ваш ход? – Не хочу вырастить амёбу, которая даже ухо без моего разрешения и присутствия не проколет. Ого. Странно. Я думал, ей не нравится моё увлечение пирсингом. Хотя это не значит, что она одобряет это, но всё же. Она так говорит, будто или поддерживает, или хотя бы относится нейтрально. Или она всё это время стебала меня от нехуй делать? Как много нового я узнаю о ней. – По больницам ты их тоже водишь? И в школу до пятого класса провожал, м? Я сжался, склоняясь над столом. Не люблю, когда ссорятся. Да и мать.. Ну не знаю. Мне так противно, когда мои родственники ведут себя, как выблядки какие-то. Если от Отто это ещё понятно, он-то уголовник и вообще пиздец, то от матери это так неприятно смотрится. Потом так стыдно, будто это я людей дерьмом поливал, а не она. Эх. Но Виктор спокойно реагировал. Не то чтобы я хотел, чтобы он начал агриться в ответ и тут начались какие-то прям баталии. Но я не любил таких вот тряпок. Типа, на тебя наезжают – наезжай в ответ, а не сиди молча. Он ещё тринадцатого как хуйло какое-то себя вёл, и что, и сейчас отмолчится, что ли? Мда. И вот этот человек когда-то напился до того, что выебал какую-то женщину без резинки. А с виду такой приличный человек. И похуй, что это было восемнадцать лет назад, и за это время можно было поменяться десять раз. После этого принесли еду, потом мать всё же сходила к бару (видимо, Виктор её просто доебал этим своим наездом и она решила, что если не выпьет, кто-нибудь к концу вечера точно умрёт), и сразу всё стало как-то веселее и спокойнее. Ну, что ещё делать с человеком, когда он сидит и плюётся ядом во всех подряд. Накормить его и дать выпить. По крайней мере, после того, как матери немного отдало в голову, они с Виктором даже поговорили, и надо же, нормально, а не вот так, что она агрится за любое слово с не той интонацией. Я даже порадовался этому. Не знаю, почему и зачем, но было приятно. Возможно, потому, что Виктор был не таким уж и мудаком, и то, что мать так себя вела с ним, было, ну, не очень. Ну, ещё я полагал, что он не просто так её сюда позвал. Может, он был рад её встретить. А она вот так себя ведёт. Ещё тринадцатого пиздец что развела, и сейчас не лучше. Чё он тогда сам нарывается, встаёт вопрос, но допустим. У всех есть претензии друг к другу, это нормально. Ладно, мда. Мне не должно было быть дела, как они общаются. Но в любом случае, я был рад. Ну или меня просто тоже накормили вкусной едой и я размяк. Еда – такое чудодейственное средство, я ебал. – Он сейчас не ходит в школу, – услышав, что речь зашла про меня, я прислушался. Ну и да, решил влезть. – Я пропустил всего два дня, – фыркнул я. А что за безосновательные обвинения? Многие одноклассники и больше пропускают. И что? Я два дня не могу дома полежать? Мать недовольно оглядела меня, но сказать ничего не успела. – Что-то случилось? – Его бросил парень. Виктор подавился, а я сам аж охуел с такого вброса. Мам? Что за хуйня, мам? – Прошу прощения, – выпрямившись и уставившись в стену напротив, выпалил Виктор. Выглядело трагично. Он ещё так за грудь держался. Как будто инфаркт словил, ага. – Теперь можно рассказывать об этом всем подряд? – уточнил я, справившись с удивлением. – Это проблема, а о проблемах не молчат. О, ну охуеть логика. Я, то есть, тоже могу вот так вбрасывать при разговоре с любым человеком, что я с парнем ебался, и ты не убьёшь меня? Я просто думал, это конфиденциальная информация, и никто, кроме нас троих, это знать не должен. Отто ведь не стал рассказывать об этом вашим родителям, чтобы не напрягать бедных старичков. А ты типа такая: "Да пох". Расскажу вот этому мужику. И вон тем людям.. Всем расскажу. Ладно, не всё так страшно. Но я вообще этого не понял сейчас. – Парень? – продолжал недоумевать Виктор. – В смысле.. Ты встречался с парнем? Я посмотрел на мать, которая с вызовом на меня смотрела. Типа "Ну давай, рассказывай, пидр грязный". Вот возьму и расскажу, блять. Что, он мне втащит? Расскажет, какой это грех? Встанет и уйдёт и больше никогда не появится? У-у, блять. – Ну да. Мы встречались. С моим одноклассником. Это надо было отдельно пояснить. Раз уж тема началась с того, почему я не хожу в школу, а Виктору же та-ак интересно, почему я сижу дома. И матери та-ак нужно рассказать ему, почему это происходит в её понимании. О-о. – О, господи. Было видно, он был в ахуе, но, по крайней мере, ненависти или отвращения я не заметил. А я бы различил, ага. Насмотрелся на мать и Отто, хули. В частности, поэтому же, я думал, можно было говорить о том, что он, ну..? Нормально отнесётся и к этому? Может, конечно, он хотя бы просто не будет открыто выражать неприязнь. Но и не хуесосить меня в открытую. Неужели. И такое бывает у взрослых. – Мда, – через пару секунд вздохнул он. – Но.. Ладно, наверное. Моя старшая дочь уже пять лет живёт с девушкой. Я ещё раз охуел, уже более основательно и прям вот серьёзно-серьёзно. Так-то меня по сути не ебало (ага, только что истерику устроил), что мать рассказала об этом кому-то, потому что ну какая разница. Мне этот мужик никто, я удивлюсь, если мы ещё хотя бы раз встретимся, пусть что хочет обо мне, то и думает. Но это было уже вообще какой-то поеботой. Как-то у меня не воспринималось, что не где-нибудь, а в Сибири. В Сибири, да. Есть две дамы. Которые вот прям живут вместе. И я правильно понял, что у одной из них есть ребёнок? Ну, раз дочь старшая, это же та, которую он первой упоминал? Которая сидит с ребёнком. И вот типа они его растят, да? Две девушки. Ребёнка. Ну ладно. Это тонкости моего восприятия. Я почему-то (почему же..) думаю, что подобное может быть только в фильмах или в какой-нибудь Омерике или Гейропе, но никак не у нас. А как же ебучие гомофобы на каждом шагу и за каждым углом? Соседи узнают – отпиздят и изнасилуют. Профилактически или как там это называют. А вот. Живут две какие-то женщины. Или девушки, не ебу, что там по возрасту. Просто странно это слышать. Я что, в фанфике каком-то, блять? Не, вообще, я как-то видел на почте двух женщин, одна из которых была с ребёнком, а вторая ходила с ней и как бы помогала улаживать дела, потому что первая была очевидно ужратой в ничто. И я, каюсь, тоже в первую очередь решил, что они лесбиянки какие-нибудь. Но так если подумать, вдруг это подруги. Или сёстры. Одна помогает другой переживать разрыв с мужиком-уродом, или смерть мужа, допустим. Она осталась одна с ребёнком, вот и пьёт. Ей нужна помощь. Вот, ей помогают. Но чем чёрт не шутит. Такие люди же везде есть. И что за удивление. Мать смотрела на Виктора со вскинутыми бровями. – Так и знала, что это из-за тебя. – А она прям сама вам об этом рассказала? – спросил я. Просто было и н т е р е с н о. Я уж не спрашиваю про момент, когда вскрылось, что его дочь по девочкам, это похуй. Но как можно донести до родителя, что ты будешь растить ребёнка со своей девушкой, когда ты сама девушка. И как это вообще. Они тебя не убьют после такого? А нормально воспримут? Нихуя себе. Ещё и мужчина. Ну, опять же, тонкости восприятия. Принято, что матери спокойно на всё реагируют, а отцы, как и подобает тупым мужикам, которые не умеют контролировать агрессию, психуют, кидаются с кулаками и всё такое. Хотя не было же уточнений, как он отреагировал. Хотя учитывая, как спокойно он пиздит об этом сейчас, там вряд ли было что-то такое. Типа, ему вообще нормально? Да он ёбнутый. – Ну да. – И вам, – я правда не понимал этой хуйни, – нормально? Виктор пожал плечами. – Не особо есть дело. М-м, это мой более взрослый и зацензуренный вариант. Я говорю "Мне похуй", а мужчины говорят "Не особо есть дело". Надо запомнить. Вырасту – буду так же пиздеть. – Сперва, конечно, было странно и как-то дико, – внезапно Виктор распизделся. Просто он так зажато говорил, но тут, видимо, решил, что спокойно можно продолжать. – Но, я думаю, лучше растить ребёнка с любимым человеком и в хорошей семье, чем одной, в напряжённой атмосфере и. Без какой-либо помощи. Хотя бы так. М-м.. Толераст ебаный, фу. Ладно, я не должен так говорить, но я просто не могу по-другому. Что ненормально, наверное, учитывая, какой пиздец сейчас у нас тут происходит. Я к тому, что сейчас выебоны от меня выглядят по-особенному тупо. Моя семья дрочит меня из-за того, что я пидр, и вот мужик, который нормально принял свою дочь-лесбиянку, и я такой "У, мерзкий толераст". Это зависть, Арсений, просто признай. Нет, на самом деле. Мне реально было мерзко. Я бы никогда не признал такого ребёнка. Да, даже при том, что я и сам был с парнем. Но блять. Они ещё и растят кого-то вдвоём, какая мерзость. Что со мной не так.. – И я прошу прощения, конечно, может, это очень неловкая тема. Но это нормально? – Что? Что я ебался с парнем, при том, что вся моя семья – какие-то конченые нацисты-гомофобы, у-у? В семье не без урода, знаете такую фразу? А в Германии говорят "В каждом стаде есть чёрная овца". Прикольно, правда? – Что ты, ну, – ему правда было стрёмно. Как будто не он сейчас про свою дочь пиздел, ага. – Встречался с парнем. Воспитание позволяло? Меня не воспитывали, что нельзя ебаться с парнями. Ну типа, мне никто такого не говорил. Я не помню, по крайней мере. Сейчас мне вообще вдруг стало интересно, каким образом я перенял у матери и Отто их взгляды на вещи и всё такое, но при этом как мне хватило воли, или чего там, и вообще мозгов ввязаться в отношения с парнем. У, блять. Психология, сложно. – Как будто детям говорят, что нельзя спать с парнями, – вбросила мать. – Это подразумевается по умолчанию, нет? Она с претензией посмотрела на меня, и я вздохнул. – Никто не защищён от брака. – О, вот так? Мне тебя в роддом отнести, чтобы починили? Можешь к психиатру сводить, я ебу, что ли. Вроде как, это можно исправить. По крайней мере, когда АПА начала всю эту тему с признанием гомосексуализма за норму, психиатры выступали с заявлениями, что всё это лечится, а вы конченые долбоёбы. Можешь попытаться, если есть желание. Впрочем, я уже и сам не особо-то хочу с парнями ошиваться. Давайте дружно подумаем, почему. Потому что меня обещались убить..? Правильно. И никакое лечение не нужно, ну разве не чудесно? – Или заменили на нормальную модель. – Было бы здорово. Судя по тому, как Виктор на нас таращился, со стороны наши выебоны смотрелись тупо. Ну или дико, я не знаю. Я уже просто не воспринимаю эту поеботу как что-то серьёзное. Ну хуесосит, ну ладно. Бывает. Не вижу ничего плохого. Хотя, возможно, стоило бы. Надо же ограничивать себя от общения с токсичными людьми, всё такое, а мы сидим, пиздим друг на друга. На меня, вернее, все пиздят, а я такой "Ну ладно". Они не виноваты, это во мне проблема, да-да. Правильно, Арсений. Так и надо на жизнь смотреть. *** Сам вечер мне в какой-то мере даже понравился. И надо же, не только потому, что было много вкусной еды (хотя выпить мне так и не дали. Сидел, давился чаем, как чмо). Виктор вызвался подвезти нас после всей этой херни, и в машине у него было так пиздато, что я даже прихуел немного с того, как прикольно жить, на самом-то деле. Сейчас бы испытывать что-то подобное с простой поездки в машине, ути-пути. Но я там чуть ли не уснул в итоге. Вот так прикольно мне было. В целом, что вообще было не так? Хороший же день. Поел. Поговорил с мужиком. Вроде классным. Со своими заёбами, но чё я доебался. Ну веган, ну толераст. И что дальше. По сути, это лучше, чем моя мать и Отто, и чего я только так себя веду и продолжаю выпендриваться. Всё очень сложно. Мать была пьяной, когда мы пришли домой, но не настолько, чтобы шататься при ходьбе или нести херню. Ну, в конце концов, она выпила немного водки, этого ебучего саке или как там, и пару бутылочек пива. Ничего такого, что бы могло серьёзно на неё повлиять. Я следил за ней, чтобы заметить что-нибудь не то. Типа, будет ли она расстроена или наоборот довольна, но ничего необычного я не видел. Ей было похуй. Честно, это было даже хорошо. Я бы не хотел, чтобы она сейчас по жести запала на Виктора и начала им бредить. Я просто слышал, у женщин в возрасте просыпаются заёбы в духе "Ну лучше я уже не найду, а надо, поэтому буду терпеть вот это..". Не знаю, почему мне было принципиально важно, чтобы мать оставалась одна. При том, что мужик бы ей не помешал, как минимум для того, чтобы помогать с квартирами и всем таким. Но, наверное, не хотелось проблем. А они будут. От мужиков всегда одни проблемы. Он вот уже сегодня наехал на неё, а что будет, когда он охуеет с жиру? Ага. Так что пошёл он нахуй. Хороший человек, ничего не говорю, но с матерью они вряд ли сойдутся. – Ну и как тебе, – рассматривая себя в зеркале, спросила она, пока я раздевался. – Нормальный мужик. Не знаю. Со своими заёбами, конечно, но так. Мать выдохнула, усмехаясь. – Ты говорила, он тебя бесил манерой речи, – вспомнил я. Меня это ещё тогда, в ресторане, заволновало, но я чёт застремался спрашивать. А сейчас вот можно. – Да, но сейчас он начал нормально говорить. Ого, вытащил хуй изо рта. Я аж закашлялся. Воу-воу, женщина. Что за слова? – Что, ты простыл? А я говорила. Начинается..