Keiner von uns

10.09.14, Среда

– Ты, наверное, очень пластичный человек. В кои-то веки Ковальский говорит о пластичности, и без противной усмешки и такого же тона в голосе. Даже немного с завистью. Надо же. Я встал нормально, наблюдая за тем, как Илья безуспешно пытается так же выравнять ноги. В пятую позицию встать, если совсем уж по-умному. Ну, от Ковальского лично я многого и не ждал. Это вам не языком чесать. Типа я весь такой из себя охуенный и сверхчеловек сейчас. Хотя совсем уж честно, я и сам был удивлён, что у меня получилось встать в неё, ещё и нормально. Даже отлично. Просто правда странно, что даже спустя столько времени я всё равно могу сделать это. Может, ещё и на шпагат получится сесть? Когда-то это было моей гордостью. Ладно, шучу, мне было похуй. Мог и мог, какая разница. Не я первый, не я последний, и чем тут гордиться. Тем более, что в нашей группе самой охуенной считалась одна девочка, и ладно бы, если бы я был на её месте – тогда бы у меня ещё было право выёбываться, но я даже близко не стоял. На что мне тоже похуй, впрочем. Был бы я таким же, меня бы тоже таскали по всяким мероприятиям и заставляли учиться всякой более крутой хуйне. Типа там стоять на пуантах и всё такое.. А оно мне надо? Да никому оно не надо, боже. Вообще искренне недоумеваю, зачем Лиза (вроде, так её звали) пошла на это дерьмо. Наверное, чтобы потом ныть всем подряд (мне в том числе), как ей плохо и тяжело. Но в любом случае, это не моё дело. Я не видел её и всех остальных уже дохуя лет, и какое мне дело, спрашивается, тогда. – А зачем вы это делали? – Ковальского почему-то очень интересовала эта тема. – Ну, если не секрет. Мне нужно было время на подумать, но Илья воспринял это неправильно и тут же продолжил: – Мне просто интересно, из каких соображений это вообще делается. Типа, ладно девушек на хореографию отправляют. Но парней. А что, парни чем-то хуже или лучше? Так-то даже в балете мужчины есть. И как-то же они туда попали. – Тебя я вообще там не представляю, – Ковальский посмеялся. – Хотя ты же в детстве не таким шикарным был. Я попробовал представить себя сейчас за подобным занятием. Типа, стоять у этих ебучих станков, закинув на них одну ногу, что-то там делать под диктовку и счёт Евгении Викторовны.. Хотя сейчас я, скорее, уже не смогу и половины выполнить. Пластика уже не та явно. Хотя как будто я знаю. Я не то чтобы проверял, как у меня с этим сейчас. Как ушёл с этой блядской хореографии в.. Сколько мне там было, не важно, так больше и не вспоминал о ней. И всем доволен, надо отметить. – Хуй знает. Мать меня не спрашивала. Отдала для галочки, наверное, и поебать вообще. – Лучше бы отдала на курсы риторики или, не знаю, кружок по чтению. А то красноречия тебе явно не занимать, – фыркнул Ковальский и тут же извинился и продолжил допрос. – Ладно, прости. А ещё что можешь? – Раньше получалось на шпагат садиться. Не знаю, зачем я заговорил об этом, но допустим я поддерживаю разговор. И выёбываюсь ещё чуть-чуть. – А сейчас что, не получается? Стоит ли пытаться? Я мог бы попробовать и дома. Другое дело, что там я, вероятней всего, забью на это хер, м-м.. – Как будто я постоянно пробую, – хмыкнул я, отходя от Ковальского на безопасное расстояние. Ничего такого, просто из инстинкта самосохранения. Гейские шуточки ещё себя не изжили, и я не хочу быть близко к Ковальскому, когда моя голова вдруг окажется на уровне его паха. Не то чтобы я реально был таким параноиком. Но я за год примерно выучил, как это работает, так что даже ставить под риск себя не буду. – Бля, – Ковальский нервно посмеялся, когда я опустился на пол. Это даже большого труда не заняло, как ни странно. Но я правда был удивлён. Тому, как я умею, и что мои суставы до сих пор не задубели, с моим-то образом жизни. Но ладно, плохо, что ли? Не назвал бы способность садиться на шпагат таким уж серьёзным достижением в жизни, но вай нот. Зато могу выпендриваться, типа, "у-у, какой я классный". Могу сесть на шпагат. Круто. – А Артём так может, ты не знаешь? – Откуда мне, – спросил я, поднимаясь на ноги и прислушиваясь к ощущениям. Нигде не ноет? А то как это работает я тоже знаю. Что сначала всё хорошо, а потом будешь идти домой и как заест в бедре. И пиздец. И ходить невозможно. – Ну хер вас знает. Вы же такие хорошие друзья с ним. М-м-м, да, сейчас бы шутить про это. Хотя Ковальский на удивление спокоен. И не так уж и часто доёбывается до нас с этим. Или так только до меня..? Я же не знаю, о чём они там с Артёмом постоянно разговаривают. Не только же про петухов и друзей Ковальского, верно? – Я вот точно знаю, что он в спине очень подвижный. Бож, понеслась, родная. – Пополам так хорошо складывается, охуеть можно, – Ковальский так хмурился, когда говорил об этом, будто сам был дико удивлён. Ну, это в любом случае лучше, чем какой-то не тот подтекст. – И я не знаю, может, это одно и то же. Но типа он как-то показывал. Что у него получалось ногу вот так вскинуть и прямо к телу прижать. Хотя ты знаешь, наверное, что он так умеет. Ничто хорошее не может длиться слишком долго. – Мы не то чтобы часто извращаемся, м. Тем более, я вообще слабо представляю, в каких это позах надо ебстись, чтобы пригодилась вот такая пластичность. Хотя стоп. Ладно, представляю, но не думаю, что это необходимо. По крайней мере, пока о таком 'разнообразии' речь не заходила. Надеюсь, и не зайдёт. – А как? – Ковальский усмехнулся. – Под одеялом, без света? В миссионерской попыхтели пять минут и быстро спать? Его поучительный тон просто пиздец как раздражал. Что вообще за пренебрежение? Ха-ха, блять. "Пять минут" ему. Смешно тебе? А мне вот нет. Знаешь, почему нас вчера в школе не было? Потому что кое-кто полночи не унимался, и мы раз семь точно перепихнуться успели. Из-за чего оба дико не выспались, и в итоге решили никуда не ходить. И ты в жизни не поверишь, чем Артём полез заниматься, когда более-менее отоспался с утра. "Пять минут в миссионерской", блять. Я бы уже и сам не отказался от "пяти минут", уже после одной вчерашней ночи. Но лето кончилось, всё, теперь не поотдыхаешь. Артём так быстро восстановился, пиздец. Дней трёх хватило, чтобы он снова превратился в гиперактивного ублюдка. И всё. Теперь только страдания впереди. И надежда, что скоро он успокоится хотя бы чуть-чуть. Иначе я сдохну через пару месяцев точно. Сердце у меня остановится от таких нагрузок или я сам выпилюсь нахуй. Не выдержав всех тяжестей и испытаний этой жизни. И что за "миссионерская"? Понятно, что это поза какая-то, но типа? Ковальский меня переоценивает, когда думает, что разбираюсь в таких вопросах. – Миссионерской? – решил уточнить я, и Ковальский недовольно на меня уставился. – Баба когда сверху на тебе сидит и прыгает. Ну, кто у вас там кого ебёт. Я так и не понял. Да что ты там не понял? Сам же решил от Артёма отъебаться из-за того, что он больше не девственник. Или что у них там произошло. Я без понятия – не был с ними в комнате, когда они говорили про это, так что не исключаю, что Артём мог на вопрос, кто у нас сверху, ответить неоднозначно из-за стеснения или типа того. Хотя с чего бы ему стесняться, если он сам отказался от смены мест? Я же предлагал – так нет же, он не хочет. Надо будет подбить его как-нибудь в этом году. А что? Пиздел же про разнообразие, вот, будет ему. Самое то разнообразие. Разнообразнее сложно придумать. – Артёму должна нравиться эта поза, – задумчиво протянул Ковальский, и я про себя выругался. – Ну, это в случае, если ебут его. И что, и как он догадался? Поделится секретом? Я, правда, не совсем уверен, что Артёму реально это нравится, но при том, что он довольно часто её выбирает, можно так подумать. – Овны любят власть, понимаешь. Контролировать, все дела. Ай, да ёб твою мать, ну боже. – Теперь ещё по знаку Зодиака можно определять предпочитаемую позу? – А ты как думал, – посмеялся Ковальский. – Правда, я видел только для девушек, но, думаю, принцип везде один. Ты же Рыбы у нас? Тебе вот должно нравиться лежать бревном на животе, ну, или на спине, и когда второй человек там сверху что-то пыхтит, что-то делает, а ты лежишь и тебе вообще похуй. Никакой ответственности, ничего делать не надо. Ну-у.. Вообще, да, такое я люблю. Когда никакой ответственности и ничего делать не надо. А в жизни, в сексе – вообще не важно. Лишь бы от меня много не требовали. Но из-за распределения ролей у нас не бывает таких ситуаций. Хотя Артём и правда часто (большую часть, м) выбивается в роль ведущего, и тогда от меня не так уж и много надо, но это всё равно не то же самое, что лежать бревном и нихера не делать. Власть, блять, им нравится. Почему тогда Артём не захотел полной власти? Мог бы и меня нижним сделать. Мда, как же мне понравилась мысль ничего не делать, что я тут же о таком думаю. Хотя Артёму всё равно не понравилось бы, ну, если бы я и правда так себя вёл в постели. И он бы наверняка заставлял меня участвовать в процессе хоть иногда. Ублюдина. Не любит меня совсем. Мда, боже. Сейчас бы обсуждать нашу половую жизнь с Ковальским. Хотя ничего такого особо и не было, но всё равно это как-то всрато выглядит. Надо прекращать. Ковальский первым заметил, что к нам собираются присоединиться. Ну, при том, что я стоял спиной к остальной части класса, оно и неудивительно. – Чем вы тут занимаетесь? – подходя к нам, спросил Артём. Засмущался? Аж решил придти сюда. – Увожу у тебя Арсения, – невозмутимо отозвался Ковальский, и тут же чуть не получил по колену. – Ещё одна такая шутка, и точно по ебалу отхватишь. – Никто не смеет шутить про моего Арсения, – Ковальский посмеялся, уже сразу отходя от Артёма на безопасное расстояние. – Боже, как будто что-то серьёзное. У меня такое ощущение, будто я его обижаю. И ты такой: "Так, блять, ну-ка нахуй не разговаривать тут мне". Лучше бы извинился за то, что опозорил его перед всеми. Артём, с секунду потормозив, развернулся ко мне. – Ты обиделся? Это из-за случая с матами. Мы сдавали нормативы в начале урока (хотя и до сих пор их сдаём, получается), и сегодня была очередь пресса в минуту. Я тихо-спокойно ждал, пока Андрей Юрич придёт, чтобы отмучиться сразу (ну, я и по списку первый, так что тут безвыходная ситуация), и когда учитель наконец появился, Артём, который должен был держать меня за ноги и заодно вести счёт, очень недвусмысленно толкнул меня на маты, со словами "Ложись давай", ещё и так залезая на меня. В смысле, серьёзно залезая. Не просто садясь рядом, а прям чуть ли не усаживаясь мне на живот. Ладно бы он просто толкнул, хуй с ним, даже больно почти не было при падении. Но вот это его "Ложись давай" и всё остальное. У меня реально ощущение появилось, что он меня раздевать сейчас начнёт, и выебет прямо там. Так эти его действия походили на его обычное поведение в сексе, мда. Ну и конечно же, одноклассники, которые стояли рядом, никак не могли это не заметить и так же не могли не начать издеваться. "Да, Артём, давай. Возьми его прямо здесь", "Арсений вон и не против", "Готов уже". И кому такое понравится? Опять все надо мной смеются, м-м.. И всё из-за Артёма. Ему типа нравится нас вот так выставлять, да? Считает, что раз Ковальский узнал, то теперь всё, можно вообще не переживать? Уёбок, блять. Ненавижу его. Ладно, конечно же, не так уж произошедшее было и важно. Хотя меня смущали такие уж явные проявления внимания, ну и ещё было стыдно. За то, что я аж слегка привозбудился из-за этой хуйни. Не страшно, конечно – всего-то пара не тех мыслей в голове промелькнула и в животе заворочалось что-то, но всё равно. Сам факт того, что это произошло – это стрёмно. Артёму стоит хоть иногда головой думать, прежде чем что-то делать. Дома – сколько угодно, но не в школе и тем более не на людях. Это уже слишком. – Ага, слегка. Может, в следующий раз стоит головой думать и не творить хуйни, когда вокруг столько людей. Артём никак не отреагировал, но Ковальского мои слова почему-то дико смутили. Он так вытянулся. Типа реально что-то странное произошло. – Охуеть, – вздохнул он. – Не знал, что Арсений умеет так много говорить. Я не удержался и послал его нахер. Что ещё за "Арсений умеет так много говорить"? Ты охуел, пёс старый? – Вот снова, – фыркнул он, недовольно скривив лицо. – Ты общайся культурно, ебать. – Сейчас ещё от него по ебалу словишь, – через секунду хмыкнул Артём. – Это лицо. – Просто правда странно. Я не думал, что он тебе претензии высказывает. Артём недовольно засопел, уставившись куда-то в сторону. – Вот не надо, а. Заебали. – Что? – даже мне интересно стало, в чём дело. – Почему вечно меня выставляют какой-то ебливой мразотой, которой даже претензий не высказывают? Может, потому, что ты она и есть? Нет? Не рассматривается такой вариант? – Может, потому, что так оно и есть? – фыркнул Ковальский. – Ты сам-то посмотри на ваши отношения. – А ты-то когда успел их рассмотреть, скажи мне. Ой, началось. Задели Артёма по больному месту. Ему просто очень не нравится, когда его выставляют в дурном свете. Правда глаза режет, все дела. Хотя когда люди суются не в своё дело и делают выводы на хуй пойми каких основаниях – это даже меня бесит, и ясное дело, почему Артём агрится. Хотя что его удивляет в том, что его видят как мразь какую-то? Как бы, он другого образа не создаёт, и чего возмущаться тогда? А то умный тоже. Ведёт себя как уёбище, а потом "не надо, пожалуйста". Но меня всё ещё волнует вопрос, откуда Ковальский знает, как у нас дела обстоят. Или он так, просто догадался? Типа это очевидно. Как ещё может Артём вести себя в отношениях. Предельно просто. – Боже, я не тупой, наверное? Просто же, как день, что ты его тиранишь. Бедный Арсений. Артём вскинул одну бровь, и я был прилично так удивлён, когда понял, что он до сих пор не изошёлся на оскорбления и ворчания, как он умеет. Не знает, что сказать? Ну да, сложно гнать на людей, которые говорят правду. Ладно, я сейчас слишком увлёкся выставлением себя жертвой, и на самом деле не так уж всё и плохо, но просто интересно. Ковальский не меня одного может стебать? Прикольно-прикольно. Я рад. А то вечно я один огребаю за всех. И в расставании я один грущу, и все шутки тоже про меня. Это неприятно. Чуть-чуть. Мне уже почти похуй, но справедливости иногда хочется. Ну и да, "тиранить" – не совсем уместное слово. Это и правда Артёма выставляет как какую-то дико зажравшуюся хуйню, которая мне вообще прохода не даёт. Доля правды в этом всём есть, отрицать не буду, но у нас не всё так хуёво. Просто не надо слишком активно гнать на него. Да, его заносит иногда, но блин. Такие наезды кого угодно из себя выведут. – Ты тоже, да? Что – тоже? – Что так скромно? – усмехнулся Ковальский. – Не хочешь говорить об этом при нём? Так, а давайте не будем меня нервировать. Ещё же только десятое сентября, вы не можете начинать разводить пиздец уже сейчас. Ладно, зимой или весной – к этому я уже даже как-то готов, что ли, что будет какая-то хуйня происходить. Но вот так сразу? Только учебный год начался, а уже какие-то страсти начинаются. Вы совесть-то имейте. А вообще, это походило на серьёзное противостояние. Ковальский что-то знает, да? Что-то остренькое. Я не должен об этом знать, судя по реакции Артёма, а Ковальский сейчас всем своим видом намекает, что может его заложить. Коварный Ковальский. Вот вам и "Великолепная Виктория", блять. Интересно, ему самому нормально жить, будучи такой ебливой мразью? Хотя, кажется, он только от этого удовольствие получает. Хм. Я, кажется, думал, что это странно, что он вот так просто сдался и оставил нас в покое? И, кажется, так же о том, что это странно и, скорее всего, Ковальский просто решил не торопиться с действиями. И вот оно. Всё, Артём дал ему ебучий повод, и теперь он будет пытаться нас поссорить. Отлично, просто класс. Нет, а там правда что-то есть, или пока рано бить тревогу? Стоит ли идти к Артёму и говорить с ним о происходящем? Что происходит-то вообще? Что Артём там опять делает такого? Про Риту я уже знаю, и Ковальский в курсе моей осведомлённости. Это к тому, что ему незачем напоминать об этом, если он знает, что я знаю. Так же? Там явно что-то новое. Пф, блять.. Артём. Давай договоримся. Ты делаешь, что только тебе вздумается, но так, чтобы об этом никто не узнал. Ни я, ни Ковальский. Просто не давай ему возможности подъёбывать меня, и чтобы не было как в том году – что он скажет какую-нибудь хуйню, а я потом из строя выхожу. Как бы, да, это моя вина, и никто не должен заботиться обо мне только потому, что я не умею себя контролировать, но серьёзно. Ты же не хочешь меня расстраивать. Я надеюсь. Потому что это хуже объявления войны. И куда уж лучше сразу рассказать мне, что происходит. Чтобы я знал, и чтобы у Ковальского не было всё той же возможности поиздеваться надо мной. И чтобы он не намекал мне так ненавязчиво о том, о чём я и сам, по сути, должен знать, но что от меня скрывали. Артём ведь так и не рассказал мне ничего. Да, и не должен был, но это всё равно кажется мне слегка неправильным. Хотя, похоже, он так и не знает, что я знаю об этом. Ха-ха, блять. Что за дичь. Оказывается, всякая хуйня ещё как с того года висела, так и продолжает. Твою мать. Я ещё вчера начал чувствовать себя неважно, сегодня всё не сказать, что сильно ухудшилось, но и хорошо мне не было. Когда я зашёлся в диком кашле, пришлось даже отойти, чтобы не смущать Артёма с Ковальским и не мешать им дальше ругаться между собой. Покашляю тут одиноко в стороночке. Усердно постараюсь не выкашлять лёгкие. Вот ненавижу такие этапы болезней. Когда это противное першение в горле, и если кашель начинается, то такая боль по всем дыхательным путям.. Пиздец. Сейчас ещё окажется, что это туберкулёз какой-нибудь ебучий, и всё, я умру. А Артём так ничего мне и не рассказал. Вот буду умирать в санатории каком-нибудь, и как он мне исповедуется? Хотя, скорее, если я и буду умирать, Артём уйдёт в запой, и то от радости. Я слишком много на себя беру. Блин, это грустно. Можно я домой пойду? – Вот видишь, Сений кашляет! – возмущался Ковальский, указывая на меня рукой. – Он простудился, – так же нервно закричал Артём, и я даже осмотрелся. Как бы их крики много внимания не привлекли. – А ты куда смотрел? Чё не следишь за ним, уёба? Вот тут даже мне захотелось ему втащить. Мне не пять лет, чтобы кто-то следил за мной и тем, чтобы я не простужался. Что за хуйня вообще? Ковальский стебётся, да. Но это уже пиздец перебор. Мода гнать на Артёма? Ковальскому бы завязывать с этим, а то реально напрягает. Даже меня. Алло, ебать. Это мой парень, только я могу на него наезжать. – Он твой парень или левый чел с улицы? Артём пнул его в ногу, Ковальский чуть не упал из-за этого. Хотя это всё равно произошло – Артём всё равно добился того, чтобы Илья оказался на полу. Зарядив ему после этого ногой в живот, Артём отошёл от него, нервно вздыхая и осматриваясь. Злится. По вот этому его вздоху даже могу понять. Надеюсь, Ковальский доволен. Когда Артём направился ко мне, я даже заволновался. Сейчас меня тоже отпиздят? Типа "Хули это Ковальский на меня наезжает из-за тебя, а? Ты охуел?". Господи.. Это правда ненормально, что я так боюсь его абсолютно на пустом месте. Хотя при том, что мне пару раз тоже доставалось от него, то не такое уж место и пустое. Мда. – Пойдёшь ко мне после школы? Я оглядел Ковальского, который по-прежнему валялся на полу. Мне не думалось, что это от боли, и, скорее, он просто решил немного отдохнуть, раз всё равно пока никто ничем важным не занят, но всё равно это было забавно. Если сейчас сказать Артёму, что я не хочу, меня ждёт такая же судьба? Хотя я бы в любом случае не отказался. Тут даже не в страхе дело.