30.03.15, Понедельник
– Как чё. – Блять, эти две недели, будто месяц прошёл. – Что, в тебя пихали трубки со всех сторон? – Нет, только в, – Ковальский указал пальцем себе на рот, и я даже усмехнулся. Что, легко проходила? Для Ковальского же не ново в рот длинные продолговатые предметы пихать, ага. – А нахуя вообще? – Надо же было убедиться, что кровотечения больше нет. – Но не дважды же в день, – возмутился Ковальский. – В рот ебал. Мне это даже немного странным показалось. Тогда он так весело отзывался об этой процедуре, а сейчас так фыркает, будто нихера приятного там не было, и он там страдал-застрадывался. Пиздабол ебаный. – А что, у тебя просто желудок кровоточил? – Да, типа того. – А тебе не прижигали его? Как в Докторе Хаусе. – Не. Оно, может, не такое большое было, раз само закрылось? Или чё там. – Больше в школьной столовке ты есть не будешь? – Неа, – посмеялся Ковальский. – А то это такой стресс для желудка. Да, скорее, стрессом для твоего желудка были всякие попкорны и прочие сладости, которыми ты обмазывался. И копчёная колбаска, м? Плюс уебанская диета, куча газировки и наркоты. А не еда из школьной столовки. А то чёт сколько людей тут стоит, никто кровью ни разу за год не блеванул. Один Ковальский отличился, как всегда. Ладно, понятно, что они шутят, но как же не повыёбываться. – Утром пришлось кашу себе варить. Сейчас один йогурт с собой. Меня аж затошнило. Пиздец какой, каши есть. Даже страшно подумать. Интересно, что бы я делал, если бы оказался на его месте. Хотя, вроде, он говорил, что там можно омлеты всякие есть, но не жирные или как-то по-особенному приготовленные. Так что можно вздохнуть спокойно. Если у меня когда-нибудь будет такая же хуета, я не умру. Разве что свихнусь от однообразия рациона, но это уж лучше, чем.. Ну мы понимаем, да. – А фрукты можно? – Мягкие. – Стухшая груша относится к мягким? – А ролтон? – одноклассники умом не блистали сегодня. – Он же тоже мягкий. – И очень фрукт, да? – Там же приправы эти. Нельзя из-за них. – А дошик без приправ – это просто параша. Проблемы одиннадцатиклассников. Теперь, когда заговорили про еду, я тоже захотел есть. Вообще-то, у меня полное право сегодня заказать себе кучу хавки и обожраться просто до смерти, но я ещё подумаю. Может, батя вкинется? Или даже полностью оплатит. Не каждый день девятнадцать исполняется, в конце концов, м? Всего раз в жизни. Услышав цокот каблуков, я обернулся к коридору. Рита, ну конечно. – Ты мой заечка, – протянула она, проходя ближе. – Я увидела твою куртку в гардеробе и так обрадовалась.. Голос у неё звучал так, будто она сейчас расплачется, и я недовольно поморщился. Ебануться цирк. Как будто Ковальского по скорой доставили в реанимацию и там тридцать часов боролись за его жизнь. Ты чё тут устроила, блять? – Даже глазам не поверила, что это правда ты, – продолжала Рита, наклоняясь к Ковальскому за обнимашками. Какая драма. – Боже, только не плачь, – Илья, кажется, сам был слегка в ахуе. – Я вообще сперва приходить не хотел. Пришёл чисто чтобы кровью поблевать. Ладно, шучу. Я здоров теперь. Мне уже даже швы с пуза сняли. Так охуенно себя чувствую, пиздец. По нему, в целом, было видно, что ему больше заебись, чем обычно, но я даже не знал, почему так всё сложилось. Он рад из-за весны, того, что началась последняя четверть, что мы все снова ходим в школу и он теперь не должен сутками пропадать дома в одиночестве? Или тому, что его выписали из больнички после двухнедельного заключения? Что там с ним только делали так долго. Даже я с сотрясениями меньше лежал. Хотя когда у меня была пневмония.. Не помню, сколько я зависал там, конечно. Но ладно, это немного другое. – А чё, Арсений так и не объявился? – осматриваясь, спросил Ковальский. – Артём, вы с ним всё ещё не это? Как будто должны были. – Нет. – А Кристина? – Что Кристина? – Ей ты не писал? – Как я, по-твоему, это сделаю? – Ну не знаю. Я вот ей пишу. Иногда. Какой ты молодец у нас. Ну вот и напиши ей сейчас, раз умный такой. Я этим заниматься не собираюсь всё равно. – Чего? – вдруг втянулась Рита. – Вы общаетесь? С лета, что ли? – Да. Я подписался на неё в инсте, мы иногда списывались. А сейчас, ну.. Я спрашивал у неё, как там дела у Арсения. Но в последнее время она мне вообще ничего не рассказывает. Всё-таки, они говорили ещё после того, что я видел? Ковальский, а дай свой телефончик, пожалуйста? – Потому что он сдох, – фыркнул я. – Ага, а статус в ватсапе просто так меняется. – Это Отто заходит читать его диалоги. У Ани такое было. Возможно. Я не исключаю, что она мне напиздела тогда, но я не знаю, зачем ей надо было это делать, так что предположим, что всё было так, как она сказала. Просто как-то она сказала, что нам надо начать общаться с другой её страницы, потому что эту она вынуждена забросить, и я такой: "Ну мне похуй, как бы". Потом я часто замечал, что на той её странице всё равно менялся статус, и как-то я спросил её об этом, типа, хули происходит. Она сказала, что это её мать заходит, проверяет, чё там как. Может, и у Арсения всё так же. Хуй знает, как бы. – Бля, не говори так. А то я сейчас плакать буду. У меня забрали Арсения.. Ах, у тебя? Вот так теперь запели. Я даже говорить ничего не стал. Ковальский откровенно издевался и нечего вестись на это. – Чё за Отто? – хмурясь, спросил Данил. Вот уж кто должен был помнить.. – Его дядя. Охуенный и самый лучший. – А что у него с именем? – Арсений же у нас из семьи нацистов, ты чё, Денис. Самая яркая черта в нём, и ты забыл? Как будто все обязаны помнить о своих одноклассниках всю хуйню из их биографии. Ладно, мы трое. Но до остальных чего доёбываться с этим. – Я и не знал, – тот нервно пожал плечами. Типа, "С хуя я вообще должен знать такие вещи о всяких ноунеймах, пф". Арсений же тебе ноунейм, да, Денис? – Да знал ты всё. Просто тебе похуй на него. Я закатил глаза. Это прозвучало так наезжающе, будто Денис обязан быть Арсению заебатым другом, всё о нём знать, звать его к себе на днюхи и что там ещё друзья делают. – Покажи хотя бы одного человека, которому не похуй на него и из какой он там, блять, семьи. – Мда, Артём, – Ковальский обречённо покачал головой. – Знал бы Арсений, что ты говоришь у него за спиной, он бы очень расстроился. А я что-то сказал про то, что мне похуй на него? Мне как раз нет. Единственному из всех здесь присутствующих. Так и должно быть, как бы. А ты доебался до Дениса. С которым Сений только иногда на переменах пиздел за игры и "железо". О, да, он-то должен знать про родителей и семью Арсения. Охуеть. Ковальский, мерзко усмехаясь, оглядел меня и я недовольно отвернулся. Что ему опять надо. Он что-то знает? Опять говорил с Кристиной о чём-то? Рассказывай, заебал.******
– Ну, хули, – Ковальский усмехнулся. – Настоящий джентльмен всегда уберёт из раковины посуду, прежде чем нассать туда. Это, вроде как, должно было быть шуткой, но я усмотрел в этом неплохую отсылочку на жизнь. Настоящий джентльмен, блять, да, Ковальский. Как же я его ненавижу, господи. Он и раньше уродом был, но в этом году он конкретно охуел. Сейчас он же даже уже не скрывает, что сам всё это начал. И что с ним не так, блять. Не злится он, ага. Не обижен, просто захотел посмотреть, как всё сложится, и посмеяться. Аха-ха. Смешно ему? Надеюсь, что да. Так хоть кто-то что-то с этой ситуации поимеет. Вообще, такое уже было раньше. Когда люди особо ничего ему не делали, но он им такой пиздец устраивал, будто они ему всю жизнь запороли. В общем-то, я тоже люблю запоминать всякую дичь, которую мне люди делали, но я хотя бы не фанат подлянок. Ладно, просто лицо набить, но подстрекать их окружение, стравливать людей – это уже зашкварно. Не для Ковальского, конечно. Он хочет портить людям жизнь и портит. И что вы ему сделаете, блять, он же не при чём. Не знаю, как его до сих пор никто не отпиздил до полусмерти. Может, он хоть тогда бы начал головой думать, а не жопой. Когда он пытался поссорить нас с Ритой, она высказала предположение, что у него это из зависти. Что даже несмотря на всю свою общительность и социоактивность, у него по сути нет друзей, и даже человек, которого он любит, посылает его, и типа из-за этого вся хуйня и происходит. Не уверен, что Ковальский реально испытывает ко мне что-то высокое и настолько важное, чтобы так себя вести с людьми. Да и мне кажется, что он просто мразота, а Рита тогда затирала такую дичь потому, что перечитала фичков, где принято оправдывать всяких уёбков. "Нельзя смотреть на персонажа только с одной стороны", блять, и вся вот эта хуйня. Сейчас у неё, конечно, уже не так это всё работает, к счастью. А раньше она вообще была сторонницей гуманного отношения даже ко всяким мудакам. Не, я согласен, что есть персонажи, у которых реально дикая история, но в большинстве случаев даже сценаристы фильмов не заморачиваются и придумывают такие всратые обоснуи, что хочется просто выключить всё к хуям и никогда больше не включать. Но в данной ситуации прикол в том, что Ковальский реальный человек, а не персонаж какой-нибудь хуйни. А у реальных людей (в общем-то, и у персонажей тоже) часто такая хуйня, что они просто мрази. Просто уроды и всё тут. И нет никакой истории с убитым у него в детстве на глазах щеночком, унижениями в школе или старшим братом, которого все любили больше, чем его. Просто они сами по себе бляди, и никакой драмы или романтики. Вот вспоминая ту хуйню, которую Сений и Ковальский обсуждали в том году, типа, тест на сколько ты уебан. Они говорили ещё, что подобное тянется к подобному, и вся вот эта дичь. И я думаю, что Ковальский потому и начал с самого нашего знакомства до меня доёбываться, потому что видел во мне похожего на себя. Такого же психопата. Да, я думаю, что он тоже больной. Просто не палится, почему догадки подтвердить нельзя. Но раз я больной, то я могу говорить уверенно о таких вещах? Я чувствую в нём что-то родное, прямо как и раньше. И даже сейчас, после того, что он сделал. Можно сказать, конечно, что мы общаемся несколько лет и, несмотря на всякую хуйню в наших жизнях, мы относительно неплохие друзья, и у нас довольно близкие и доверительные отношения. Но это не то. Уже когда мы познакомились, я чувствовал это. Надо же. Спустя несколько лет понять, из-за чего это было. Прикольно. В любом случае, тот тест же показал, что Ковальский какая-то мразота? Как будто я и раньше этого не знал, но это просто как подтверждение моих слов. А то обычно люди не верят, что он уёбище ещё то, и даже истории из жизни не помогают их убедить в этом (зато рандомный тест из интернета поможет, да). Господи, а. С кем я связался вообще. Хотя не то чтобы случилось что-то серьёзное. Я думаю, даже Сений не сильно страдает сейчас, потому что ну реально же хуйня случилась. Просто сам факт, что Ковальский всё это развёл, это пиздец какой-то. Да, а я типа не виноват. Несправедливо осуждённый тут сижу, страдаю, бедный.. Скоро Ковальскому, похоже, наскучило с одноклассниками, и он пошёл ко мне. – Когда отмечать будем? – падая на место рядом со мной, спросил он. Очень хорошо начало четверти совпало с моей днюхой. Отец ещё приехал. Пизда, блять. Хоть плачь, хоть.. Плачь ещё сильнее. На остальное сил нет. – Будем? – не понял я. – Я вчера отметил. Да и Ковальскому, помнится мне, ни пить, ни есть что-либо вкусное нельзя. Как он со мной отмечать что-то собрался? Я буду хавать суши и пиццу, а он кисель и пастилу? Ага, каеф отметили. – Ну я вижу, что ты синющий. Осмотрев меня, Ковальский добавил: – Как Дашины волосы. Как там цвет назывался, "Дикая слива"? Синее сливы, голубее неба. – Бля, заебал, – фыркнул я. – Говори, что надо, и уёбывай. – Я же уже спросил. Когда отмечать будем? – Не будем мы отмечать. Я уже отпраздновал. А вы идите нахуй. Особенно ты. Вот из-за кого я вчера пил в одиночестве, м? Из-за кого Арсения не было рядом? Из-за тебя, обмудок конченый. Так что иди нахуй. – Один? – Да. Сений ведь уехал. – А что, такой чести достоин только он? – Да, – фыркнул я. Вышло с наездом, но так я и хотел. – Явно не ты. Рита тоже бы подошла, на самом деле, и она даже звала меня. Но я сам отказался. Отчасти потому, что были дела на утро, но не суть. Конечно, я бы пошёл, если бы хотел. Нашёл бы время, возможность. Но мы играем в обиженок, и я не собираюсь проигрывать. Хотя, конечно, вчера мне было пиздец не весело. Так непривычно даже, что ли. Сений должен был быть со мной. Но конечно, ага. В итоге мы ни его день рождения не отметили, ни мой. Вообще хуйня какая-то. Обидно, пиздец. – Мда, – весело протянул Ковальский. – Сколько ж ещё ты будешь так выёбываться. Поднявшись, он пошёл к окну, чтобы закрыть его. Вскоре послышался довольный голос: – Тут муха, она какая-то отсталая. – Как ты или ещё хуже? – Её погладить можно, смотри, – Ковальский даже пошёл ко мне, держа что-то в ладони. Я уже представил себе, как сейчас Ковальский начнёт тыкать мне этой мухой в лицо, и как я после этого засуну эту муху ему куда-нибудь. – Может, она сдохла? – Нет, она ползает. Хочешь, принесу? Это ручная муха. – Уйди, блять, – отстранившись, фыркнул я. – И убей её. – Ты чё. Это живое существо. – А та синица не была живой? – Ой, ну вспомнили. Знаешь, как мне плохо было после этой хуйни? Хотя если бы ты мне не рассказал, я бы и не знал, что сделал это. – Обращайся. Всегда напомню, какое ты уёбище. Ковальский стиснул зубы, сощурившись и помотав головой. Я показал ему средний палец, так же посылая нахуй. Какие мы милые, пиздец.******
Со скуки я рассматривал окно и вскоре заметил отпечаток руки на стекле. Кто-то, видимо, слишком умный? И когда закрывал окно, делал это не за ручку, а положив ладонь, блять, на само стекло? Я так никогда не делаю, то есть, это был отец? Вот сука. Заходит ко мне в комнату и трогает мои окна своими грязными руками? А мне потом отмывать эту хуйню? Собака охуевшая. Только я оттёр всё, охуевшая собака зашла в комнату. Воспользовалась тем, что я не закрыл за собой дверь, когда вернулся из ванной, м-м. Забылся. Не привык ещё, что теперь я не один дома и надо закрывать за собой дверь на замок постоянно. Я, обернувшись и заметив его, чуть не сдох от страха, но у отца, кажется, были на меня другие планы. – Вы ещё не закончили учиться? – Эм. Ещё только конец марта. Мы ещё весь апрель, скорее, будем в школу ходить. Я очень старался вести себя нормально, но не получалось. Так вот и хотелось руки на груди скрестить или куда-то их ещё деть. Что опять началось, блин. Пиздец. – Понятно. Интересно, он хоть помнит, в каком я классе и всё такое? Отцы – они, вроде, все такие. Немного постояв в неловкой тишине, батя поднял руки и уставился в них, что-то там высчитывая. Я нервно засопел, всматриваясь и пытаясь понять, что он там делает. Понятное дело, что он не собирается меня пиздить и ничего такого, но я уже много не жду. – С днём рождения, – кладя на стол сложенные пополам бумажки, сказал батя. – Ну и на жизнь там тоже. – Спасибо, – протянул я. Когда он ушёл, я прошёл к столу. Скромный подарочек от бати в день рождения, м-м.. Когда оказалось, что мне вкинули тридцать косарей, я аж прихуел. Мне и раньше, конечно, оставляли деньги и, как правило, отец не мелочился. По пять-десять оставлял, как нехуй делать. Но тридцатка. Хотя, кажется, теперь я долго никаких полимеров от него не получу, так что не страшно. Да и в честь праздника можно. Не каждый же день мне девятнадцать исполняется? Припрятав деньги, я осмотрелся. И что теперь делать? Делать было нечего, так что пиликанье телефона было очень кстати.________________ Илья Ковальский, online
Я вернулся от хирурга :> Ты ещё не передумал пойти потусить со мной? Хочешь, Риту позовём Хочешь, ещё кого-нибудь. Ерона там.. Выебешь его наконец Или как тебе нравится Сегодня же твой день! Всё в мире должно быть только для тебя________________
Я недовольно мотнул головой, сопя. Он меня заебёт когда-нибудь.******
Ковальский не стал меня дожидаться (хотя как будто должен был) и сразу ушёл на кухню, где, как скоро оказалось, уже сидела Рита. – Бля, да поляки вообще козырные ребята. Так вот думаешь, Европа, у-у-у, цивилизация. А потом общаетесь, какие-то мелочи всё равно проскальзывают, и понимаешь, что всё одно. Братья-славяне. Słowianie. Рита закатила глаза, вздыхая. Я видел её из коридора, но меня она успешно игнорировала. Ну да, ну да, а кому я нахер нужен. Чё только приходила вообще. Мы бы и вдвоём с Ковальским тут заебись посидели бы. Тян не нужны, так сказать. Когда я зашёл, Рита пыталась ударить Ковальского. – Nie dotykaj eksponatu, – шипел Ковальский, пытаясь уклониться. А я всё ждал, когда он начнёт пиздеть по-польски. Просто было странно. Цирилл и Ягода так ему понравились, но он ни разу не процитировал ни одного из них. Очень странно для него, учитывая, его страсть к языкам и периодическому вбрасыванию фраз на них. – Экспонат? Это тебя, что ли? – Да. Не трогай меня. Замараешь. Рита отвернулась, обречённо качая головой. Вдруг заметив что-то под потолком, она недоумённо уставилась туда. – Где, блять, у вас шторы? Я только тогда понял, что меня смущало. Я заметил, что что-то не так, но так и не разобрался, что именно. Ну, впрочем, учитывая, что исчезновение штор трудно не заметить, можно понять, насколько мне поебать на это всё. – Мама решила, что их нужно постирать. У-у-у, блять, – внезапно вскинув голову, завопил Ковальский. – Опять их развешивать. Ещё и мокрыми.. Вы когда-нибудь развешивали мокрые шторы? – Их сухими-то хер развешаешь, – фыркнул я. – Мокрыми вообще пиздец. – Да, – согласился Ковальский. – Это пиздец. У меня от сухих руки отваливаться начинают, а мокрые. В том году зимой.. Илья резко прервался, и, посмотрев на меня, усмехнулся. Что-то будет. – Мне помогал Арсений. Ну да. Чего ещё можно было ожидать. Чего угодно, но не разговоров об Арсении, да? – Вернее, он всё сделал. И даже не устал, судя по всему, и я такой просто, – Ковальский недовольно засопел, стиснув зубы. – Арсений, сука. Ходячий рассадник комплекса неполноценности. – Сравни его плечи и вот это, – Рита потыкала его пальцем в руку. – Мальчик, ты вообще кушаешь? – Отстань, – обиженно протянул он. – Блять, ну вот как так. Почему даже это наследуется. Кому-то как нехуй делать нажрать себе кучу мышц, а ты можешь хоть убиться нахуй, но пока ты не начнёшь сидеть на стероидах, хуй ты что себе вырастишь. – А девушкам каково? – фыркнула Рита. – Мужикам ещё повезло, у вас хотя бы тестостерон есть. Или что там? – А вам он нахуя нужен? Коробки тяжёлые таскать? Косметички свои, у-у. – Но всё равно. Какие-то мышцы хочется иметь? А есть только жирок, – Рита подняла руку и потыкала себя в плечо. – Худей, а потом по классике. Сушись, набирай массу. – Да ну вас, блять, – фыркнула Рита. – Худей, сушись. Я, может, умру через два года. И чё. – Ну не ной, значит. А то все умные такие. Хочу мышцы, – Ковальский раскинулся на стуле. – Чё? Худеть и заниматься телом? Да в пизду. Хочу мышцы из воздуха. Ни с хуя вот так. – Ну, ты же говоришь, что у кого-то это генетически заложено. Им особо страдать не надо. – Но это же не значит, что ты можешь жрать масло и мороженое целыми днями, и всё это магическим образом будет преобразовываться в мышечную ткань. Это значит, что в твоём организме этот процесс будет протекать легче. А не всегда и со всем, что ты поглощаешь. Кстати, я слышал, культуристки, когда начинают угоняться тестостероном, теряют способность рожать и у них пропадают месячные. Ты не хотела, нет..? – Я бы хотела, чтобы у меня не было месячных, но была возможность родить. Так, чисто на всякий случай. Вдруг в районе двадцати пяти я внезапно передумаю, захочу оставить в этом мире что-то после себя и так далее. А всё будет уже похерено, и нахуй оно мне тогда надо. – Ну как знаешь. Но я бы вот многое за гены Сения отдал. Хотя бы за те, которые отвечают за.. Вот это всё. Ему бы только в росте набрать как-нибудь, и было бы вообще. Ковальский поцеловал сложенные вместе кончики пальцев. – А то он широковат. Рядом с каким-нибудь абстрактным Артёмом он даже полноватым кажется. – Да ну, – Рита аж нахмурилась. – Хотя я согласна с тем, что рост повыше ему пошёл бы больше. Я с тяжёлым вздохом потянулся к рюкзаку. Где там мои бутылочки. Если сейчас Ковальский и Рита буду пиздеть у меня над ухом, какой Арсений охуенный, я точно не выдержу и вздёрнусь. – У него ещё кость широкая. – И как ты это выяснила? Мне тоже было интересно, так что я даже прислушался. – Когда запястье вот так обхватываешь, – Рита показала нам, неучам. – Если пальцы сходятся, кости нормальные. Если с нахлёстом, узкие. Если не сходятся – широкие. У Арсения там чуть ли не вот так. И когда ж ты успела замеры-то ему провести, блять.. Ещё и запомнила, вы только посмотрите на неё. – А, ну пиздец, – возмущённо воскликнул Ковальский. – То есть, Арсений мало того, что в принципе широкий, ему его прекрасная маман передала способность наращивать мышцу. Ёб твою мать, Арсений. Зачем ты такой секс. Да, Артём? – С чего ты взял, что у него это от матери? – спросил я. Он видел батю Сения с ракурса получше? Просто на той фотке он стоял к фотографу спиной и был в верхней одежде. Хуй ты там разглядишь его телосложение. Ну да, как бы, Силке в форме, а учитывая ещё Отто.. Ой, блять, а. Когда проходите генетику и наследование признаков на биологии. Тупо понеслась. Рассматриваете свои семьи и своих друзей на всякую хуйню. – Ты видел её бицуху, блять? Она тебе втащит, ты улетишь. Они с Арсением, наверное, вместе железо по двадцать килограмм тягают круглыми сутками. – Это тоже какой-то мужской прикол? – спросила Рита. – Рассматривать всех на наличие мышц, а потом обсуждать? – Ну да. В лучших традициях паст из интернета, – Ковальский аж сел ровно, чтобы выглядеть солиднее, – мы, тупые мужланы, очень не любим, когда женщины лучше нас в чём-то, в чём по стереотипам и логике вещей, должны быть лучше мы. Поэтому когда мы видим женщину с бицухой больше, чем у нас, мы входим в режим бешеных обезьян и поднимаем визг. У, у, у.. Ковальский, видимо, решил показать бешеную обезьяну, поукав басом. – Шучу, – резко унявшись, обозначил он. – Вопреки распространённому мнению, всем абсолютно поебать. Феминистки в интернете сейчас охуели. – Но дайте же мне поныть. Рита подпёрла голову рукой, напряжённо над чем-то соображая. – Но конечно, – вскоре Ковальский снова распизделся. – Если не дано стать качком, научись быстро бегать или просто пиздиться. Чтобы внезапно бить в ёбыч много сил не нужно. А чтобы натренировать дыхалку, тем более. – Лучше же уёбывать, наверное? – Именно. Не надо строить из себя героя или сильного и крутого. Уёбывай. Будь умным, – Илья потыкал себя в висок. – Природа наградила тебя длинными ногами не чтобы ты руками махал. А чтобы ты уёбывал в любой непонятной ситуации. – Ну блин. – На самом деле, есть же прикол вроде эйфории бегуна. Тоже природа решила дать нам плюшечку за бег. – Чего. – Ну, типа чтобы мы ловили кайф от бега. Чтобы наши предки, пока бегут за мамонтом, словили ещё выброс эндорфинов. Или чего там. Чтобы бежать хотелось ещё дольше. Ага. Чтобы ты, убегая от гопников, помимо адреналина, словил ещё и эндорфинов. Тебе же одного адреналина мало, ну. – А я-то думаю, – хлопнув себя по щекам, протянула Рита. – Я думала, я ненормальная, мне нравится бегать, хотя я и страдаю, как мразь, после пары кругов по полю. А на самом деле, это нормально. Ёб твою мать. – Никогда не поздно узнавать что-то новое, – вздохнул Ковальский. – Но ладно. Что-то мы неправильно делаем. Давай, Артём. Сегодня же твой день. Так поднимем же бокалы. Когда он встал, мы с Ритой переглянулись. Опять начинается хуйня какая-то. – Ну? – подождав немного, недовольно фыркнул Ковальский. – Мне вас долго ждать? Или отдельно каждого попросить? В общем, прихватив с собой свои бутылки, мы с Ритой тоже встали. – Значит так, Артём, – начал свою торжественную речь Ковальский. – Во взрослую жизнь ты вступил ровно год назад, но что-то пока незаметно, чтобы у тебя появились мозги. Поэтому я желаю тебе, чтобы ты приобрёл их в самое ближайшее время, ибо они тебе понадобятся. Пока мелко и не смешно. Давай уже чё пожёстче, бля. Арсения мне припомни, какую-нибудь такую хуйню. Хочу почувствовать что-нибудь. – Итак. Мозгов тебе, блять, наконец-то, и побольше, банального умения отдавать себе отчёт в своих действиях и о последствиях.. Уже лучше, продолжай. – .. чтобы все экзамены сдались, чтоб в универ поступил, ну и так далее, что там всем одиннадцатиклассникам надо от жизни. Слил концовку, фу-у. – Я хотел сочинить тебе какой-нибудь стишок, но как-то не получилось. Потому пойдём по классике. Чтоб хуй стоял и деньги были. – За нас с вами, за хуй с ними, – договорил я, пока мы чокались бутылками. – Слова не мальчика, но мужа. – Пошли бородатые тосты, – уже заёбанно протянула Рита. – Ура-а. – А ты не хочешь своего парня поздравить? – возмущённо уточнил у неё Ковальский. – Моего парня? Пусть моего парня поздравляет его парень. Ну да, бывший. Рита так выразительно меня оглядела, что мне даже смешно стало. И что, тебе не противно со мной за одним столом сидеть? Зачем приходила на тусовочку по случаю моего дня рождения вообще тогда? – Ну ты смотри, – Ковальский покачал головой. – Арсений сейчас вернётся с букетом красных роз, Артём растрогается и упадёт к нему в объятия. А потом и в постель. А ты будешь одна дома плакать и гладить своих кроликов. И через сорок лет будет такая же картина. А всё почему? Потому что надо было поздравлять Артёма с днём рождения. Рита с усталым вздохом развернулась ко мне. – Искренне желаю тебе выздоровления. Всё. С тем же успехом (и выражением лица) она могла мне и просто в лицо харкнуть, но ладно. Спасибо и на том, золотце. Я тоже тебя люблю. Ковальский вскинул брови, обречённо качая головой. – После тоста за народное просвещение и ирригацию Узбекистана гости стали расходиться. Я так и не понял, к чему он это приплёл, но допустим. – Ты поехавший? – Рита недовольно его оглядела. – Давай ещё какую-нибудь хуйню процитируй. – Дамочка, за базаром следить не забываем. А то сначала мы проявляем открытое неуважение к людям нетрадиционной ориентации, называя гомосексуальность болезнью, ещё и подразумевая, что это лечится. А теперь называем "Двенадцать стульев" хуйнёй. – Вы меня оба заебали, просто пиздец, – Рита откинулась на спинку стула. – Я тоже жду возвращения Арсения, но только чтобы в нашей компании стало на одного адекватного человека больше. Я одна вас не вытяну. Когда в дверь позвонили и Ковальский унёсся открывать, я грустно выдохнул. Это же не Арсений, да? Да пусть даже без букета красных роз и желания, чтобы я падал ему в объятия и в постель. Пусть просто вернётся, блять, уже. Сколько можно. Рита с Ковальским так мило его упомянули. Было бы забавно, если бы это всё было как-то обговорено между ними и типа это сюрприз такой мне на день рождения. Но ага, как же. Кое-кто слишком дохуя хочет. Чтобы ему сюрпризы, блять, устраивали, договаривались с Арсением, ещё что-то там мутили. Да, да, да. Сто раз кто-то будет этим заниматься.******
– Да прекрати ты выёбываться, господи.. Я зашипел на него, так говоря сбавить громкость. Охуел, что ли? Сейчас Рита нас услышат, вот же охуеть будет. – Тебе же нравится, – уже тише, продолжил Ковальский. – Да и что вообще не так. Ковальский, когда ты отказываешься разговаривать с ним про Арсения. У-у-у, сука. А ну все быстро обсуждайте со мной Арсения. Это он мне на мозги капает, наверное. Не знаю, с какой целью, но допустим. – Ты по всем канонам жанра должен сейчас понять, какого человека упустил. И через трогательные беседы с твоим персонажем зрители, игроки, да похуй, должны понять, что ты сожалеешь и скучаешь по Арсению. Так что давай размазывать сопли. Хотя все в курсе, что ты просто конченая мразь, которая нашла себе человека для удовлетворения всех своих хотелок, привязалась к нему, а сейчас бесится, что его бросил и этот человек, и все, кто в теории мог его заменить. А-а, как неловко получилось. Я вздохнул, осматриваясь в поисках чего-нибудь крепкого. Бутылку коньяка мы уже распили, осталось немного рома и вермута. Буквально глотка три-четыре. Вермут мне Ковальский не отдаст, а ром я не люблю. Пиздец, и что делать. – Ну давай говорить про Арсения, – вдруг я вспомнил свой недавний вопрос. – Чем ещё вы с ним занимались той зимой? А то у них тут, Ковальского послушай, увлекательная совместная жизнь была. Шторы вешали, какую-то хуйню обсуждали. Мало ли. Может, я чего-то не знаю? – Ебались, – Ковальский бы не был собой, если бы не сказал что-нибудь такое. – На том столе, на этом, у холодильника, на балконе. У меня в комнате, на кровати моих родителей. – На лавочке у подъезда, – продолжил я. – А серьёзно? – Да что мы делали. Шторы развешивали. Играли в игры. Бухали. Ели. Он мне готовил. Я ему домашку по физике и алгебре делал. Он мне аргументы для сочинений придумывал. Святой человек. Но вы не ебались и ничего такого, да? Ты даже не тёрся об него спящего и не вытворял никакой такой хуйни? Мне просто интересно. – Ты что-нибудь с ним делал? – В плане? – Ну типа. Приставал. Пытался развести на что-нибудь. – Блять, – Ковальский посмеялся. – Прости меня, конечно, но чтобы ебаться с людьми вроде него, ну или даже просто приставать к ним, нужно иметь железные нервы. У меня таких нет. Я люблю, когда всё быстро. Вы чуть ли не взглядом друг до друга донесли, что оба хотите ебаться, и уже через секунду вы голые и возбуждённые. Всё. Соль на рану.. Даже не так. Сахар и муравьи на рану. – До него интересно доёбываться только потому, что потом он забавно.. Ну, как с пошлыми шутками, которые он не понимает. Сначала он весь такой в недоумении, а потом разочарован в людях из-за того, какие они все озабоченные уебаны. Ну и в себе из-за того, что он не такой. Ой, да. Бедный Арсений, которому одновременно и противно (немного, ага) с окружающих его людей, но в то же время он искренне желает быть больше похожим на них. Какой трогательный образ персонажа. – Я сейчас вспомнил. Я ему как-то показывал мемчик, там пиздюк говорит матери, типа "Мам, тебе папа написал, хочет, чтобы ты кое-что сделала". Мама такая: "Ой, сынок, давай ты поможешь мамочке и сделаешь, что он там хочет", и дальше пиздюк бреет кошку, и Арсений смотрит. Ковальский сделал максимально серьёзное лицо. – Долго смотрит. И такой потом: "А в чём прикол. Ну брить кота, и что?", – после этого Илья хлопнул себя по лбу. – Арсений, блять. Зачем ты такой.. Арсений. Господи.. Ладно, шутку про натяжные потолки ему ещё можно было простить. Но не догадаться насчёт "брить киску".. Арсений, ты реально безнадёжен. – Ты видел, когда он увидел у одного парня на заставке телефона голую бабу. Мне кажется, он тогда по жизни потерялся. Они типа рядом сидели, он заметил и просто такой, – я попытался сделать задумчивое тяжёлое лицо. – Когда у кого-то голая девка на заставке. Справедливости ради, я тоже не понимаю, на кой хуй так делать. Что должен делать абстрактный Арсений, который вообще подобное не воспринимает. Голые бабы? М-м-м-м. Пойду поем. Почему вы смеётесь над шуткой про натяжные потолки, где на фоне голая девушка? В чём прикол? Почему пиздюк бреет кота? Блять, это всё так тупо, но он такой умилительный в этой своей.. Наивности? Как это правильно назвать. – А что у него на заставке телефона? – Их кот. – Серьёзно? – Ковальский, кажется, серьёзно охуел. Серьёзно, блять. Он был у Арсения в комнате? Так, вроде, и не скажешь, но если доёбываться и присматриваться, больше всего хуёвин там будет с кошками. Арсений о б о ж а е т кошек. Кошки, блять. Больше кошек. Я удивлён, как он не завалил всю комнату наклейками с ними, не носит одежду с ними (слава богу, на самом деле, иначе это был бы пиздец), не покупает тетради с кошками, не спит на постельном белье с котятами, ну и всякое такое. Не выносит за пределы комнаты, так сказать. И даже так, это в основном всякие статуэтки и мелочи. Но если он встретит кошку на улице, он непременно её зафотает. Ладно хоть, обниматься с ней не полезет. А то лишай и все дела, м-м.. Короче. Вполне логично, что у него на заставке будет Бисквит. Он там с таким ехидным ебалом лежит на диване. Эх.. Где мой Арсений.. – Мда, – протянул Ковальский, но тут же приободрился. – А, ещё он как-то мешал мне всякую вкусную хуйню. Из рома там, и всё такое. – Коктейлями теперь это не называют? – Ой, это такое пидорское слово, мне кажется. Поэтому просто "всякая вкусная хуйня". ВВХ, если угодно. – Господи.. – Ты пробовал что-нибудь его приготовления? – Именно из алкоголя? Нет. Он как-то предлагал, но я чёт слился. Ковальский так возмущённо вздохнул, будто я сказал, что изнасиловал и сжёг его мать. Ладно, нет. Сделал что-нибудь похуже. – Пиздец, Артём. Он, может, хотел перед тобой талантом блеснуть, показать тебе, как он умеет, порадовать тебя вкусной ебаниной. А ты его нахуй послал. Да-да, именно так всё и было. Нет, я совсем не хотел, чтобы он шёл на кухню и возился там полчаса с этим блядским сахарным сиропом вместо того, чтобы позависать со мной в кровати или что-нибудь такое. Это же не так теперь работает. – Лучше бы Арсений со мной встречался, реально. Я бы его любил. Ты-то да. Ты-то у нас любовных дел мастер, блять. – Кормил, – Ковальский продолжал фантазировать. – Мы бы играли вместе. И были бы счастливы. А ты вообще пидр какой-то. Который мешает ему проходить уровни на эс-ранг. Я закатил глаза. Рита напомнила ему об этой игре и понеслась. Как-то ещё в том году, весной, Ковальский играл в какую-то хрень, где надо было под темп тыкать на полосочки на экране. И там был не ебаться сложный уровень, который надо было пройти просто идеально, чтобы сам Господь Бог охуел, и Ковальский поручил прохождение этой хуйни Арсению, так как сам он уже заебался, а Арсений же у нас супер геймер старшей школы. Может во все игры, за исключением визуальных новелл. И вот он сидел себе на полу в коридоре, тыкался в экран, искренне пытаясь помочь Ковальскому пройти этот блядский уровень. А я чёт ходил-ходил мимо. Обделённый вниманием. Мне показалось это очень несправедливой поеботой. Потому что на кой хуй Арсений что-то делает для Ковальского, когда мог бы поговорить со мной или что-нибудь такое. И в итоге мне надоело, я подошёл к нему и потыкал ему в экран. Он, охуев с такого внезапного вмешательства, сбился, и пиздец. Хе-хе. Как он тогда на меня уставился, никогда его таким не видел. Растерянно-злым. С тех пор он больше в школе не играл. Вот так. – Я и не знал, что он бармен не ебаться. Про его мать ещё было известно, что она какая-то там лютая женщина, покупает дорогой алкоголь, знает кучу коктейлей и вообще пиздец. Просто бухать же стыдно, а если ты пару коктейльчиков навернула перед сном, это уже прикольно. И к чему я начинал. То, что Арсений что-то умеет, было с одной стороны логично, но на этом никогда не делался акцент, и нахуя мне об этом думать, в таком случае. Я и не думал. Мы с ним не привереды, вроде как. Нам водяра с соком – лучший коктейль. И никаких изысков не надо. Оставьте это женщинам за пятьдесят, или сколько там Силке лет, блять. Учитывая, что она рано родила.. Ладно, может, ей в районе сорока. Похуй, как бы. В любом случае, даже им больше подходит винцо по вечерам глушить. Стоя в шёлковом халатике возле окна, ага. Какие, блять, коктейли, кто эту срань придумал вообще. – Бармен не ебаться, – посмеялся Ковальский. – Звучит как титул. Что-то вроде, знаешь.. Мастер, ну, допустим, не пиздеть. Было темно, и я не мог видеть лицо Ковальского, но его интонации было достаточно, чтобы захотеть ему ушатать разок. – Бармен не ебаться. Да, Арсений у нас такой.